Моя коллекция бабочек

Я коллекционировал женские губы, как бабочек. Вдыхая аромат одной, я сравнивал его же с другой. И с третьей. Четвертой. Меня пленили их чары, я закрывал глаза и получал удовольствие, то кратковременное наслаждение. Я был опьянен багровым оттенком, как самым сладким вином. Я упивался ими. Входил в них и оставлял часть своей души, взамен отнимая часть чужой. Веки поднимались. Зеленые глаза сменялись на черные, серые, голубые, медовые. Казалось, я познал каждую женщину по ее поцелую. Мне нравилось, как она, как они, наслаждались мною, как слепо входили в меня, не боясь заблудиться или даже не выбраться. Я оставил у себя на пути много разбитых зеркал. Они смотрели на меня и видели свою прелесть, они обнажали при мне свои страсти, свои тайны, пороки, я их принимал покорно, но не открывал при этом своих. Я был осторожен, ведь легко потерять голову от прелести женской, я держал расстояние, на котором можно было всегда отступить.
Это перерастало в азарт, казалось, я перепробовал половину прекрасного мира на вкус. На цвет и даже на ощупь самых сокровенных мест. Я потерял тогда обоняние, я не чувствовал женского запаха и не ощущал в себе силы от пригубленного яда губ. Это было подобно лишения жизни и всех ее красок. Для меня женщина была всем. Я в ней искал все эмоции, все цвета этого мира, я чувствовал себя безмерно живым лишь тогда, когда срывал ее прелесть.
Не было запаха ни у шлюх, ни у истинных леди, молодых и красивых, даже у перезревших цветков. У женщины не было запаха! А когда я проходил мимо нее, мне казалось, что уже не любуюсь, не засматриваюсь, не испытываю желания попробовать, меня не влечет ее шарм. Ведь странно так, она не изменилась вовсе, не потеряла своих природных чар. Изменился я. На меня они больше не действовали. Я начал погибать, спиваться вином, ненасытно глотая остатки на дне. "Еще! Еще!". Я не мог утолить эту жажду кровью когда-то распятых, я распинал себя сам при виде божества, которого не могу больше вдохнуть.
Спустя месяц я встретил одну молодую, очаровательную девушку. У нее был тот запах, который я не находил больше в других. Я не мог понять, почему она одна такая, почему в других его нет. Ведь я встречал женщин намного прелестнее. Я шел вслед за ней, наступая на каждый ее шаг, вдыхая издалека ее душу, я пьянел настолько сильно, что все вокруг становилось туманным. Я не видел больше никого, кроме нее.
Она остановилась. Я заметил и замедлил шаг.
- Что Вам нужно от меня?
Вдруг сказала она, обернувшись.
- Я понимаю, это покажется странным.
Несколько взволнованно начал я.
- Но... Я чувствую только Ваш запах и больше ничей.
Ничто так не располагает женщину, как правда. Я знал это лучше других.
- Запах?
Удивленно спросила она, а затем добавила.
- Разве у других может его и не быть?
- Ни у кого его нет, кроме Вас.
Сказал серьезным тоном. Она рассмеялась.
- Я Вам не верю. У всех есть свой собственный запах. Одни его чувствуют, а другие нет.
- Вы меня не поняли, я перестал чувствовать запах других женщин. Может быть, Вы не до конца меня сможете понять, но тем не менее. Для меня все женщины стали бесцветными, безвкусными и лишенными души. Я подхожу к ним близко, но не чувствую их аромат. От них осталась только красота, оболочка, она радует глаз, но это меня не влечет. Я потерял вкус к самому прекрасному на этом свете. А сегодня я встретил Вас, случайно, в этом парке, когда Вы стояли у фонтана и кормили белого голубя. Я почувствовал запах, Ваш запах, впервые за эти месяцы, и радовался тому, что вновь пробуждаюсь. Впитывая в себя, как полотно художника, все Ваши прелести.

Мило! Но все это звучало, как сказка, приукрашенная и далекая от действительности. Но я говорил крайне серьезно, будто был напуган и сам всей реальностью этой истории.

- У Вас было много женщин?
Вдруг спросила она.
- Много. Слишком много, чтобы запомнить все имена. - Честно признался ей.
- И каково это - "быть полотном" у ног всего мира?
Меня нисколько не задела ее дерзость.
- Мне казалось, что это прекрасно, я даже находил в этом глубину. Я коллекционировал женские души, как бабочек. Среди них были и прелестные, невинные; и жестокие, властные, которые только сильнее манили меня своими бурными страстями. Бывали и те, у кого не было своего цвета, я их вдыхал и они погибали. Они падали на колени, а я никогда не подавал им своей руки. Те, кто не имели цвета, лишались вскоре и запаха.
Мы стояли среди шумной улицы. Но слышали только голоса друг друга.
- Вы не боитесь мне все это рассказывать? Я ведь сейчас имею, так сказать, власть над Вами, - шутливо спросила она.
- Имеете, - ответил серьезно.
- Только потому, что имеете, я Вам все это и рассказываю. Я не знаю, что Вас отличает от остальных, бездушных пустышек, но я наслаждаюсь от одного только Вашего присутствия. От Вашего голоса, даже Ваша дерзость мне приятна и нежна. Да, Вы имеете власть надо мной, ведь Вы единственный человек в этом мире, который для меня имеет запах.
- Как Вас зовут? - заинтересовано посмотрел на нее.
- Я не назову своего имени, ведь Вы не запоминаете имен.
- Я запомню Ваше, даю слово!
Она развернулась, чтобы уходить, но тут неожиданно для себя сказала.
- Если я действительно имею этот запах для Вас, то я бы не хотела его однажды лишиться.
И ушла.
Я пошел вслед за ней, наступая на ее тень и вдыхая те прекрасные благоухания, слетавшие с ее тонкой, выразительной шеи, густых пшеничных волос, с медовых губ. Этот запах был самым сладким в моей жизни.
Она вновь обернулась.
- Что Вам еще нужно от меня?
- Мне нужно, чтобы Вы были моей. Поверьте, я не принесу Вам страданий. Я в жизни не встречал женщину прекраснее Вас. Я не солгу, если скажу, что Вы теперь одна для меня в этом мире.
Я встал на колени и стал целовать ее пальцы. Ее ладони. Прижимал ее к себе, как самое дорогое в своей бесцветной жизни.
- Перестаньте, - засмущалась она.
- Встаньте, пожалуйста, я не хочу, чтобы Вы были у моих ног, но я и не хочу протягивать Вам свою руку. Поднимитесь сами, прошу Вас!
- Нет, будьте моей. Я хочу любоваться Вами, я хочу наслаждаться Вашей красотой, мне ничего в этом мире не приносит радость. Ничего!
Я заплакал, понимая, что буду лишен последнего глотка воздуха. И упал к земле, к ногам.
Она немедленно присела и осторожно коснулась моих волос, чтобы утешить.
- Поймите меня, я Вас совсем не знаю. Я не могу отдать себя человеку, не полюбив его. Это невозможно и я никогда не пойду на этот безумный шаг. К Вам вернется Ваше обоняние, поверьте, и Вы вновь обретете для себя эти запахи. Мир не сошелся клином на мне, а если и сошелся, то Вам придется это пережить.
Ее голос был спокойным, но твердым.
- Не уходите, не оставляйте меня, - я лег во весь рост у ее ног, преграждая путь.
Она переступила через меня и спокойным, сдержанным шагом удалилась. Я лежал неподвижно, как мертвый, закрывая ладонями свое лицо. А когда вскочил, чтобы бежать вслед за ней - она будто бы растворилась в тумане. От нее след простыл. Словно ее никогда и не было здесь. В эту минуту ко мне вернулись все запахи, вся женская плоть этого мира ударила в мои ноздри. Я чувствовал всех, начиная со школьниц, идущих по параллельной улице и заканчивая молодой, привлекательной девушкой, проходящей слева возле меня. Я чувствовал запах каждой женщины на этой улице. Но не было только одного запаха, того, который я больше всего на свете не хотел потерять. Я бежал в ту сторону, куда удалился ее силуэт, бежал так сильно, что дважды чуть не подвернул ногу. Не было ни одного поворота, ни одного перекрестка впереди, чтобы свернуть. Ну не могла же она раствориться в самом-то деле? Я понимал, что чем дальше бегу, тем больше отдаляюсь от нее. Я остановился, чувствуя, что все внутри разорвется, если пробегу еще хоть один метр. До меня доносился дух каждой проходившей рядом женщины, и это был не запах благовоний, и не той сладкой расцветшей души. Это была вонь чужих тел, чужих грязных мыслей, испачканных губ, к которым мне было гадко даже притронуться. От всех женщин исходил отвратительный смрад, несмотря на их чарующие улыбки. Мне пришлось заткнуть ноздри. А когда на мое плечо положила руку женщина, остановившаяся посмотреть, все ли со мной в порядке, меня вытошнило прямо на тротуар.
Запахи всех женщин этого мира вернулись ко мне, будто никогда и не покидали. Только теперь радость была в том, чтобы вспомнить тот прекрасный месяц, когда они отсутствовали. Я искал один единственный запах, молил Бога, чтобы вновь почувствовать его. Господь не услышал моих молитв, возможно, они были слишком тихими, а быть может, Он просто устал всех жалеть и ушел в заслуженный отпуск. Но факт остается фактом - человек с необыкновенным обонянием к женским прелестям однажды вдохнул тот аромат, что сумел затмить все остальные запахи этого мира. Он сводил меня с ума день за днем. Я назвал это душевным проклятием и бесконечной мукой - не владеть тем, что владеет тобой. Я признавался, что это доставляло мне и наслаждение, то приятное послевкусие момента. А со временем, вместо бабочек, я начал коллекционировать марки.