Гога, Петя и Левченко

«Сидят» в интернете на одном из форумов два старых сослуживца и беседуют:


   Первый:  Про Гену Бузанова: как же ты, Саша, его не помнишь-то? Высокий, худой. Все его звали Гога. С ним постоянно происходили какие-то истории. Драки в кабаках, разборки с местными на рынке. Был он техником самолёта в ту пору. Но самое интересное то, что он был ещё и .... Собственно, по этому-то поводу мне и вспомнилась одна хохма. Сейчас расскажу.
   Был в 79-80 годах у нас, в Талды-Кургане, замом командира дивизии по Инженерно-Авиационной Службе, подполковник Лемченко, который очень любил проводить неожиданные проверки разного рода.  И, вот, однажды, он «прискакал» на полёты Гогиной эскадрильи, выстроил весь технический состав на бетонке и давай проверять форму одежды. Как это делается, мне тебе рассказывать, конечно, не нужно. Ну и, само собой, командует: "Правую ногу на носок, ставь!" И идет, значит, позади строя, смотрит, у кого какие носки надеты. Кто не по Уставу одет? По Уставу-то носки должны быть черные, темно-коричневые или темно-синие, как ты помнишь. А этот Гога был, как и все, в технических тапочках, но … на босу ногу!       Эх, как увидал Лёва, как мы его звали, это безобразие, так и пришёл в неописуемый гнев! Вывел он Гогу из строя и давай его «пороть» и так, и этак, и вот этак!     Минут пять упражнялся в грозном командирском красноречии, а Гена стоит и все ему, как бы,  по фигу. Стоит, чуть ли не пальцем в носу ковыряет. Слушает. Спокойный парень-то, по натуре. Лёва эдак «порезвился» и поиссяк уже в выборе темы для развития «разноса», ну и видит, что никакого эффекта ни на Гену, ни на «публику» его речи не производят. Примолк в раздумьях, за что бы ещё «выпороть» раздолбая. Помолчал секунд пять. Прошёлся вдоль строя. Потом, вдруг, придумал, какую ещё тему можно развить, и, повернувшись лицом к Гене, язвительно так спрашивает:
- Товарищ старший лейтенант! А Вы, комсомолец? – Лемченко, конечно, хотел развить тему, что, мол, как же так, комсомолец и позволяете себе такое безобразие? Надо, мол, порекомендовать комсоргу эскадрильи, чтобы он на комсомольском собрании поставил вопрос на обсуждение о несоблюдении формы одежды комсомольцем Бузановым. И уже заготовил вопрос к строю, мол, кто комсорг? Но Гена разрушил все планы подполковника на сей счёт. Гена ему ответил:
- Никак нет! – На что Лёва резко развернулся лицом к строю, поднял руку с вытянутым указательным пальцем в сторону «мерзавца» и, просветлев лицом, произнёс:
 - Вот! Воооот! Товарищи офицеры, вы видите? Он даже не комсомолец! - В смысле, о чём тут можно говорить, когда человек  без носок, да ещё и не комсомолец. Да он потому и без носок, что не комсомолец.
Но тот, выждав, в свою очередь, классическую паузу, гордо задрав подбородок кверху, с напускным пафосом произнёс:
- Товарищ подполковник! Я коммунист!!! - Потом сделал паузу и добавил,
- Парторг эскадрильи... - После чего вытянулся по стойке смирно и замер.
  Эх! Ты бы видел лицо этого товарища подполковника! Неописуемое у него было в этот момент лицо! Не-о-пи-су-е-мо-е! Потому что описывать было нечего, ибо лицо просто «провалилось» в подполковничий череп. Опустело то место, где были гнев, сверкающий взор и жажда справедливого наказания. Это был политический тупик в который Лемченко, в присутствии всего инженерно-технического состава эскадрильи, загнал себя сам. То есть человек без носок, не достойный по этой причине быть, даже комсомольцем, вдруг оказывается коммунистом.  И все то время, пока он разносил по частям Бузанова, думая, что тот комсомолец, он размазывал по бетонке коммуниста Бузанова. Это никак не вмещалось в голове грозного подполковника, свято относившемуся к партийной дисциплине и партийной кулуарности, каковую он только что нарушил и унизил коммуниста перед комсомольцами. Он не понимал, как можно выбраться из этой крайне щекотливой ситуации.
   Немного постояв с опущенной головой подполковник стесненным голосом скомандовал "Встать в строй!», «Разойдись!» ... Таков был Гена Бузанов и такова была сила партии коммунистов!!!

   Второй: Даааа, слушай! Занятную историю ты поведал, дружище! Вспомнил, я, конечно, Гогу. Историю эту, правда, не знал.
   Кстати, с этим Лемченко и в Монголии «чудеса» случались. Я тогда как раз служил в Налайхе, когда он к нам замом по Инженерно-Авиационной Службе нашего корпуса перевёлся, на повышение. Штаб-то корпуса в Чите находился, а мы все в Монголии базировались. И командованию приходилось к нам летать.
   Ну и прилетает как-то он, вскоре, после своего перевода в Читу, в наш полк. Представиться личному составу. Проверить, опять же, что ни будь. А начать решил с нашей эскадрильи.
   Без предупреждения подъезжает к одному из самолётных бетонных укрытий во время паркового дня. Техника самолёта в укрытии нет, и … никого нет. Все в техническом домике указания получают от своих начальников. Что-то там нас всех собрали, уж не помню для чего.
   Приезжает, переодевается спокойно в техничку. Машину, которая его привезла, отпускает, а сам подходит к самолёту. Снимает заглушку с воздухозаборника и, ничуть не сомневаясь, заползает в него с фонариком, оставив свои тапочки на полу. И начинает осмотр лопаток компрессора двигателя. Любил технику, чего уж там. Лежит там себе в своё удовольствие, светит фонариком и осматривает потихоньку компрессор.
   Тем временем приходит техник самолета, фактически его хозяин, фамилию говорить не буду, имя - Пётр.  Видит: что же это за хрень, извините, такая? Тапочки чьи-то возле самолёта стоят. Заглушка от воздухозаборника на полу лежит. Подбегает к самолёту, заглядывает внутрь, а там, в темноте самолётного чрева, какая-то личность, неизвестного содержания, без его, хозяина самолёта, ведома, лежит и фонариком светит. И не просто лежит, а что-то там творит ещё. 
А сами посудите, чем не хамство со стороны Лемченко?! Ни один человек не имеет права без ведома "хозяина самолета" производить работы на борту летательного аппарата. Это ЗАКОН. Будь ты, хоть маршал авиации. Ну и, натурально, Петя орёт туда:
- Эй, ты, …! Какого … ты там делаешь? Ты кто такой?
Тот, конечно, чего-то кричит в ответ, да ведь не слыхать ни черта. Он же в канале воздухозаборника головой к двигателю, задницей к технику, а залез-то далеко уже. И канал ещё имеет небольшой загиб в глубину, к двигателю. Так, что Пете видно со свету только ноги в носках и отблески света фонарика на темных стенках воздухозаборника.  Короче, перепалка закатилась нешуточная. Петя уже слюной брызжет: вылазь, сука, сию минуту! И уже за штанину ухватил нахалюгу, тащит его оттуда и всяко обзывает и угрожает физической расправой. А ребята, вообще, у нас в третьей эскадрильи подобрались бедовые: все спортсмены, каратисты, задиры и прочее. Молодежь! Ну и Петр не был в этом вопросе исключением. Матерится и тянет за штанину. Тянет так, что штаны стащил уже с Лёвы до колен. Тот уже, тоже, понимая весь конфуз ситуации, сам пятится, как может, назад. Короче, вытащил его Петя, в конце концов! Смотрит, перед ним какой-то очень серьёзный мужик в серьёзном возрасте. Взлохмаченный только, да красный весь, то ли от конфуза, то ли от гнева, кое–как, со спущенными штанами спустившийся из воздухозаборника на бетонку. Петя смотрит на него, понимает, что не простой это мужик, но чего делать  не знает: не ожидал он это увидеть. Хотя, кто знает, чего он вообще ожидал увидеть? А Лемченко отвернулся от Пети, натянул штаны, застегнулся, отряхнулся, заправился. Всё это молча. Надел свои тапки и уже, только потом, повернувшись к Пете, спокойным низким голосом представился: заместитель командира корпуса по инженерно-авиационной службе, полковник Лемченко!
   Тут Петю чуть инфаркт не хватил: ну, слышал он, что новый зам.по ИАС из Читы приехал, но никто ж его из тех.состава в глаза не видел. Не представлялся он ещё своим подчинённым. Короче, Пете он, вот, тут таким образом первому из всего полка представился. Подошёл, пожал ему руку, похвалил за чистые лопатки двигателя и … ушёл. Пешком.
   Всё! Как будто ничего и не было. Петя, бедный, целую неделю потом ждал, когда ему «люли» прилетят от командования. Нет, не дождался...
   Вот таков был полковник Лемченко! А мы потом нет-нет, да и поставим возле Петиного самолёта какие ни будь тапочки, аккурат возле  канала воздухозаборника. Первый раз он, точно, охренел, потом ничего, привык.

/Уважаемый читатель, если Вы дочитали рассказ до конца, то, пожалуйста, просто, поставьте какой-нибудь знак в рецензии или плюс, или минус.
Вельми Вами буду я за это благодарен./