Девять жизней драной кошки. Часть I. Глава VII

                Часть I.  Глава VII.

           Утро наступать не торопилось. Алексей пошел на работу: надо было решить вопрос об отгуле, вернее, надо было убить время до открытия офиса Красного креста.
         Филипп  Ланго принял его с неохотой. Пока Алексей излагал свою просьбу, он с какой-то презрительной усмешкой рассматривал посетителя. Слишком долго молчал. То, что он сказал потом, Алексей помнил всю свою жизнь:
- Эта женщина могла быть женой раджи, если бы вышла замуж за Капура. Она могла быть женой дипломата, если бы вышла замуж за меня. А она выбрала страшного и глупого мальчишку из никому неведомой сибирской деревни, который, к тому же, ей изменяет с местной проституткой.
- Она сказала, что вы знаете, когда она приедет.

- Я вообще не желаю говорить с мужчиной, отпустившим в такую опасную экспедицию беременную жену! На что вы рассчитываете? Вы же врач, черт побери! Она же не выносит ребенка в условиях влажных субтропиков.
- Я никуда ее не отпускал. - Тауберг стал белее стены
- А это что? – Ланго кинул в лицо посетителя бланк медицинского заключения. В графе срок беременности стояло цифрами 7-8 недель. А ниже стояла резолюция « Не возражаю» и его подпись.

- Я не видел этот документ и не расписывался. Когда она вернется?
- В конце ноября или начале декабря.
- Вы шутите? Она сказала, что вернется через месяц.
- Послушай меня. Если с ней что-нибудь случиться, ты из страны живым не уедешь. Это я тебе говорю вполне серьезно.

- Я виноват, каюсь. Но что же вы сами ее не задержали?
- Она и меня обманула. Уж очень гордая, не захотела своей бедой ни с кем делиться.

              За следующие полгода Алексей прошел, казалось, все круги ада. Через Филиппа Ланго несколько раз получал известия, что с Верой все в порядке. Ждал конца ноября с таким страхом и такой надеждой, что коллеги боялись за его здоровье. По медицинскому освидетельствованию выходило, что ребенка надо ждать в середине декабря. И была надежда, что он сам примет первенца.

          К первому декабря поступили новые сведения, что экспедиция свернется только к новому году. Двадцать пятого Ланго поздравил Тауберга с сыном Александром. Саша родился двенадцатого. Обещал, что Новый год Алексей встретит вместе с семьей. Тридцать первого экспедиция прибывала в Рио, но как на грех Алексей к поезду немного опоздал.
                На перроне застал смертельно-бледного Ланго и руководителя экспедиции. По виду мужчин понял, что случилось что-то страшное. Ноги подкосились, он спросил, почему-то, шепотом:
- Они умерли?
- Нет. На последнем стане ночью их выкрали. Веру с ребенком и доктора Брюмера.
- Почему вы думаете, что выкрали. Может, они сами ушли.
- Вера ходить не могла. Мы несли ее на носилках. А вечером пришли в лагерь два аборигена. Им нужен был доктор. У них вождь племени заболел. Доктор не пошел. А ночью они исчезли. Веру прихватили, наверное, чтобы переводить. Слабая она, не выживет. И пацан пропадет.

В этот момент жизнь Алексея Тауберга закончилась, точнее сказать: жизнь пошла вне самого Алексея Тауберга. Он добросовестно ходил на работу, работал хорошо, без нареканий, но без русского энтузиазма, а дома его ждала семья: жена и сын. Еще часто во сне ему снилась Вера, говорившая всегда одни и те же слова: « Если я когда–нибудь рожу твоего ребенка, Леша Тауберг, можешь считать, что я безумно тебя люблю. А если ты меня предашь, я потеряюсь в джунглях Амазонки».
          Отдушиной в хмурой пелене заграничной жизни неожиданно стал для Алексея Филипп  Ланго. Он, конечно, подключил все свои огромные связи, чтобы найти Веру и малыша, но для этого требовалось немало времени и средств. Нужно было научиться ждать. Однажды он как-то ненароком вспомнил о муже Веры. Он был зол на него со всей страстью гремучей латиноамериканской натуры, но когда он думал о том, что именно этого мужчину выбрала «звездочка», он проникался к нему безмерным сочувствием. Вскоре навестил его дома. Поразила идеальная чистота в помещении, ухоженность квартиры и обилие детских игрушек. Первое, что сказал Алексей, было:
- Не смей мне говорить ЭТО, я все равно не поверю.
- Успокойтесь, Алексей, у меня нет никаких новостей. Я просто пришел поговорить. Я знал ее, когда она была еще девочкой. Мы столько лет не виделись. Расскажите мне о ней. Какая она стала?

         Так получилось, что рассказывать стал сам гость. Разговаривали всю ночь. Тауберга рассказ потряс до глубины души, вселил в душу уверенность, что такая женщина не может пропасть бесследно даже на просторах мирового океана. Дословно история выглядела так:
        « Мне шел восемнадцатый год, когда я попал в закрытый колледж при университете. В нашей экспериментальной группе были только одаренные дети, одни парни. Все были из разных стран. Мы уже обжились, и в группе сформировался коллектив, как все полетело к чертовой матери. Мое лидерство было поставлено под сомнение.

          В одно прекрасное утро комендант привел в класс новенькую. Девочке на вид было лет пятнадцать, но потом оказалось, что нет и четырнадцати. Она не была красавицей, можно было с натяжкой  назвать ее хорошенькой. Первую неделю она молчала. Я успокоился: особого интеллекта не наблюдается. Но я заблуждался. Уже по итогам первого полугодия она оказалась в лидерах.

        Она была удивительной. Как губка впитывала информацию, как машина выдавала ее на гора, успевая анализировать и по-своему интерпретировать. С поразительной быстротой осваивала языки. К концу года мы спокойно говорили с ней на испанском и португальском. Также свободно она общалась с остальными одногруппниками на их родных языках. Она не просто механически повторяла слова и фразы, а  очень живо интересовалась культурой и традициями каждой страны. Она нисколько не гордилась своими способностями, была открытой и доверчивой.

           Я любил ее. Так же как любили все однокурсники. И она любила нас, как братьев, как родных братьев, как самых дорогих и любимых родных. Ее доверчивость пугала и настораживала. Не только меня. Мы с парнями были уже взрослыми и понимали, что из нас готовят мировую элиту, интеллектуальную элиту. И, в самом деле, многие  потом стали дипломатами. Что может получиться из такого доверчивого котенка, мы даже не могли и вообразить.

         Представь, мы решили поучить ее уму-разуму, показать, что и мы такие же подлые люди, как все вокруг, что нам тоже нельзя доверять. Как я, безмерно любя эту девочку, решился сотворить с ней такое, я не понимаю и сейчас. Тогда я считал себя правым, более того был инициатором этого преступления.

         В одну из ночей мы заманили ее в абсолютно темную комнату. Нас было шестеро. Все мы были в импровизированных масках. Девочка пошла по кругу. Каждый, абсолютно молча, сдергивал с нее одежду, потом, перекидывая ее как мячик из рук в руки, мы целовали ее и трогали везде, где хотели. Она не сопротивлялась и не кричала, наверное, было стыдно. Так продолжалось минут пятнадцать – двадцать, пока очередь не дошла до меня. Она вдруг прижалась ко мне всем телом, беззвучно рыдая, и прошептала:
- Я тебе этого никогда не прощу, Фил. Я думала, что ты меня любишь.

            У меня не было слов для оправданий. Я крепко обнял ее обнаженное тело, чувствуя, что совершил самую страшную в жизни ошибку: предал любовь и доверие. Я не видел и не слышал, когда ушли остальные парни. Когда мы с ней шли по коридору, нас остановил дежурный преподаватель. По заплаканному лицу Веры заподозрил самое худшее. Короче, Вера больше на занятия не пришла. Комендант сказал, что ее отчислили. Один из учителей по секрету сказал мне, что Веру заставили пройти медицинское освидетельствование у гинеколога. Я сгорал от стыда и жалости к девчонке.

          У истории были и другие последствия. Тед Капур не знал о том, что мы натворили. Один из соучастников неосторожно намекнул индусу, что несколько человек Веру изнасиловали. Двоих, кого Тед сумел вычислить, родители срочно забрали из колледжа. Один попал под машину, второго здорово избили неизвестные. Я вынужден был сам рассказать индусу, что мы с ней сделали. Столько ненависти в глазах человека я не видел ни разу в своей жизни!

         Только через год мы узнали, что Веру не отчислили, а перевели в другую группу. Это обнаружилось совершенно случайно. На третьем курсе нам начали преподавать бальные танцы. Когда предмет появился в расписании, мы со смехом начали делиться на танцевальные пары. Так, дурачась, мы и вошли в танцкласс.

          Но…вдоль станков стояли девушки. Преподаватель предложил каждой девушке выбрать себе пару. Представь мое разочарование: меня никто не выбрал, потому что со мной в пару встала инструктор по танцам. Мое огорчение, видно, было написано на лице, женщина ободряюще сказала:
- Не огорчайтесь! У Вас будет самая лучшая партнерша в мире. На следующем занятии.

         Следующее занятие я ждал, как праздника. Какая она, лучшая в мире? Занятие началось, а партнерши моей не было и в помине. Не появилась она и через месяц и через два. Я все время танцевал с тренером. В конце семестра предполагался показательный танцевальный вечер. Я набрался храбрости и спросил у преподавателей, с кем я буду танцевать. Вопрос вызвал раздражение:
- У Вас, господин Ланго, будет партнерша.
- Но мы ни разу не танцевали вместе. Вы хотите, чтобы надо мной смеялся весь курс?
- Вам не надо тренироваться. Вы сами танцуете хорошо. Она - мастер спорта по бальным танцам. Просто слушайтесь ее.

            Ночь перед выступлением я практически не спал. Нервничал не только я, но и все мои одногруппники. Первым объявили Аргентинское танго. Партнерша моя  влетела в зал с первыми звуками аккомпанемента. Я остолбенел. Это была Вера. Мне казалось, что я не танцевал, а летал на крыльях счастья. Она же на меня и не взглянула. Сорвав бурю аплодисментов, после поклона, Вера выдернула руку и отошла к судейской бригаде. Ни слова, ни звука.

          Пары сменяли друг друга. Подошла очередь Теда Капура. Неожиданно выяснилось, что у него не пришла партнерша. Вера выпорхнула на середину зала и игриво поманила индуса пальцем. Тед предложение принял. Я ни разу не видел, чтобы чопорное Аргентинское танго кто-либо танцевал в таком шутливом и игривом стиле. Подвижная и легкая Вера выделывала  какие-то замысловатые па, а Теду приходилось только разводить руками и играть роль простака, не понимающего, что будет дальше. Судьи смеялись не меньше зрителей.

         После танца Капур Веру не отпустил. Так и стояли они у окошка, весело разговаривая и смеясь, весь долгий вечер. Меня даже не разозлило, что девушка не обращает на меня внимания. Я был счастлив, что она рядом, что у меня есть шанс хоть когда-нибудь в обозримом будущем вымолить у нее прощение.