Преисподняя

                Преисподняя

Очнулся Антон внезапно, как будто кто-то толкнул его в бок. Вокруг было темно и страшно. Он лежал завёрнутый в белую простыню на чём-то холодном и казённом.
«Всё. Капец! На том свете!»- пронеслось в голове.  От такой жути закружилась голова.
«Эй, кто-нибудь!»-заорал Антон. Голые стены усилили эхом звук. Больно ударило по ушам и вискам.
-Нннну..- услышал он где-то рядом. 
-Кто здесь?
-Нннну я…Виктор Петрович…
-Витёк! Слава богу! А ты знаешь, мы кажется того…крякнули…
-Да, ладно…Виктор на ощупь добрался до Антона и сел рядом.
-Вот такие, брат, дела. Говорил же, не бери эту палёную водку! А ты, всё, «на пиво хватит, на пиво хватит» . Вот и приплыли!
- Антоха, так, если мы умерли, чего тогда не резанные. Всех покойников разрезают.
-Дурак. Это не тело твоё, это дух, душа, то есть. Сейчас черти припрутся и потащат  на экзекуцию.
-Антош, а если я дух, чего, это мне в туалет охота? По маленькому.
-Неуч ты, Витёк. Когда человек чего-то боится, что, обычно, говорят? «Описался в душе».
Ты сейчас боишься, вот тебя и припёрло.
-Это, что, мне прямо здесь, в угол, того,… боятся?
-Давай, давай. Черти придут и языком всё слизывать заставят.
- Не. Я слышал, туточки сковородки лизать заставляют. Антоша, ты лизал когда-нибудь сковородки?
- Я в детстве санки лизнул. На морозе. Приятного мало. А сковородку лизать меня не заставят. Это только врунов и пустобрёхов заставляют. А я никогда не врал.
-Ага, а кто Нинке, жене сказал, что в армии пулемёт спёрли, и теперь треть зарплаты в военкомат уходит?. На чё ж мы пили-то?
-Так это не враньё, а тактика. Вона, Санёк Кузьмин. Тот, вообще сказал, что на ученьях танк утопил. Теперь ползарплаты на любовниц тратит. А, я так тихонько….Боже, а заначка-то моя. Нинка ни вжись не найдёт. Я её в дверную щель засунул. Три тыщщи! Она же двери менять хотела!... Эх, глупая она у меня-Антон всхлипнул- выскочит ещё замуж за какого-нибудь придурка…Намается… Где ж она, такого, как я ещё найдёт?   
-Оно, конечно. Ты не подарок…вернее одарённый…я хотел сказать одухотворённый.
-Все мы, здесь,  Витёк, одухотворённые. А по тебе и всплакнуть, поди, некому. Ни семьи, ни родни.
-А бывшая моя!. Она так завоет, когда алименты приходить перестанут. Целая тыщща! У меня, и бражка, наверно, уже подошла. На поминках всё выжрут. Эх!   
-Витенька, а может мы всё-таки в морге? Просто до нас не дошли.
Неа. В морге формалином пахнет, а здесь блевотиной. Видимо кого-то тут пытали до рвоты.
-А давай вместе держатся. Если в какой котёл засунут, друг друга обдувать будем.
-Эх, сейчас бы стакашку пропустить! Тогда ничего не страшно. Должны же они какой-то допинг давать!   
-Я бы тоже сейчас поправился. Вить, ты всегда мог у кого угодно деньги на бутылку выпросить. Может, поговоришь со старшим здесь. Я дрова колоть умею. Пилить. Как-нибудь притрёмся? И, вообще, есть ведь, у меня кое-какие заслуги. Я двадцать лет электриком в ДЭЗе проишачил. Недавно шляпу нашёл. Почти новую. И деду одному отдал. Мне мала была. Это же должно учитываться!
  В углу что-то лязгнуло. Друзья обнялись. В проёме двери возник полицейский сержант. Живой. При погонах
- А, ну, грешники, подъём! На страшный суд шагом марш!. Сейчас вас старшина быстро определит кого куда…