Грустное Слово о Феофане

Был Феофан когда-то молод,
Весна по сердцу шла огнём,
Брал Феофан тяжёлый молот,
Трудился с утреца и днём.
Пытался он работой тяжкой
Тушить в себе лихую страсть,
Но в голове роились ляжки,
Соски и прочая напасть.
Была у юноши соседка -
Маришка-девица-краса,
Её он изредка, но метко,
За занавесью зрел в трусах.
Невыносимое желание
Сжигало юноше мозги,
Он начинал своё камлание...
Но "нет причины для тоски!"
Шёл по селу дедок Никита -
Заправский старец и святой,
Всё у Никиты шито-крыто,
Он весь ядрёный, налитой.
К нему прибился Феофанка,
Спаси, мол, мочи больше нет!
Не то, нажму курок берданки,
А мне всего семнадцать лет.
Меня девчонка полонила,
Покою в жизни не найти!"
Ответил старец: "Вражья сила
Сбивает, сын, тебя с пути.
Её преодолей молитвой,
Иди-ка, Феофанка, в лес.
В отшельничестве наша сила,
Аскезы ненавидит бес!"
И завернулся бедный парень,
Живёт под тяжестью вериг,
Проводит день и ночь в угаре
И мыслит фразами из книг.
Псалтырь читает и заветы,
Бормочет множество молитв,
Сгубил свою весну и лето,
Но сердце знает и болит.
Уж борода его седеет,
Изрезали морщины лоб,
И чувства не горят, а тлеют,
И мысли душные, как гроб.
Сморила раз его дремота,
Видения набрали ход,
Полились с неба гной и рвота,
А может, это дождь идёт?
Себя он видит в мрачной келье,
Внизу и сверху - образа,
Пред Феофаном чаша с зельем,
И в зелье катится слеза.
Сидит напротив Сыне Божий,
Он говорит: "Эх, Феофан...
Вот щас бы дать тебе по роже,
Ведь, ты, собака, снова пьян!
Я превращу хмельное зелье
В причастье именем Отца.
Ты пей его не для веселья,
А для Спасенья - до конца!"
Хлебнул наш Феофан из чаши,
Мой бог, да это же дерьмо!
Глядит - не чаша, а параша,
Глядит, не келья, а ярмо.
В момент тяжёлый побуждения,
Маришку он увидел вдруг,
Всю жизнь святую - наваждением,
И понял, что замкнулся круг.
В костёр бросал иконы, книги,
С утра узрел притихший бор:
Висел бедняга на веригах,
Внизу записка "старец - вор!"