Адепт Бесконечности - глава 9 Дождь и дом

                Глава 9
                « Дождь и Дом»

За высоким лестничным окном шум апрельского ливня и призрачный бледный  рассвет сквозь пелену матово сизых, расползшихся во всё небо натяжным куполом облаков. Я сижу на стуле уперев колени в перила шестого этажа мансарды и повернувшись к окну слушаю и набираю эти строки на своей миниатюрой блютуз-клавиатуре.

Это реальность. Реальность отличающаяся от сна лишь тем, что действия предпринятые в ней, будут иметь последствия для всех миров с которыми так или иначе связана моя жизнь здесь и сейчас. То что мы считаем сном, происходит когда это тело, через которое я сейчас воспринимаю всё происходящее, спит. 

То что происходит во сне, может исчезнуть не успев причинить каких либо существенных изменений в остальных мирах. Если только это не другая реальность, влияние которой и последствия которой, мы просто не в состоянии вполне оценить, когда находимся в этой реальности, где я сейчас, наблюдаю и слушаю утренний дождь.

Сегодня я ещё не спал, и со вчерашнего дня, пребываю в этом здесь сейчас. Однако сон неизбежен, он всё равно возьмёт своё, и этот дождь исчезнет так же, как и всё, что происходило до него и произойдёт после. Настанет однажды время, когда исчезнет всё что связано с этим миром. 

Исчезнет и это Я. То, чем я стану дальше, вероятней всего уже не вспомнит этот дождь, и эту лестницу, так же, как и всё прочее, что вязано с этим миром. Хотя сейчас, при желании, я ещё могу вспомнить все дожди которые мне доводилось слышать и видеть за эту жизнь, в постоянно ускользающей здесь и сейчас реальности. Дождь похоже будет долгим и вряд ли я дослушаю его до конца, сон одолеет меня раньше. 

Дом, это то место в котором я сейчас нахожусь, а место в котором я нахожусь, имеет свой дом, на этой улице. Улица живёт в этом городе, а город в этой стране, которая живёт на этой планете, которая в свою очередь живёт в этой Бесконечной Вселенной. Всё это мой Дом, точно так же, как и само тело, из которого я наблюдаю здесь и сейчас феномен дождя за окном.

Я курю трубку. В этом нет необходимости, и я могу не курить её. Но я курю эту трубку, совершенно нелепым и бессмысленным образом. Просто это часть нелепого и бессмысленного ритуала, не менее бессмысленного и нелепого, чем все ритуалы какие когда либо совершались и совершаются в этом мире.

Выбиваю трубку, отключаю клавиатуру и смартфон, встаю и иду домой, спать, а дождь всё так же продолжает шуметь за окном, и лишь всё чаще начинают выходить жильцы из своих квартир, и передвигаться между этажами на маленьком железном лифте. 
У них есть дела которые им нужно делать, чтобы продолжать поддерживать свой дом, своё тело, ум, свою жизнь в этом мире. Мне предстоит потом тоже проснуться, и прожить здесь и сейчас ещё один день. Может быть уже без дождя.

                *         *        *
Скользить таинственной тенью, казаться обычным, ясным,;
Но зная иные яви, иному явному веря,
Где зреет среди растений двоящих ущелья улиц,
Забытое вами пенье, забытая вами тайна.
 
Но всё на круги вернётся, пройдя искушенье бренным,
Всегда тяжело похмелье. Иллюзии перемены,;
Иллюзии зрелых правил, над истиною не властны.;
Над сутью они бессильны.
 
По-прежнему я возвращаюсь разведчиком из наваждений,
В таинственную реальность, неведомую уснувшим
Нелепым сном – сует мира
                *         *         *

Днём дождь стих, асфальт просох, и можно ходить не уродуя водой туфли. Мои ботинки, более приспособленные к сырой погоде, находятся в другом районе, и ехать за ними сейчас совсем не кстати.   
Наконец то заказал себе сотню визиток, по разработанному накануне самостоятельно шаблону. Взяв за основу настоящую фотографию лунного пейзажа с видом на диск земли зависший над горизонтом, я разместил на ней свои координаты и краткий перечень своих творческих занятий. Завтра после семнадцати часов, можно будет уже забрать готовые карточки.

Один из моих друзей, любезно предоставил мне возможность несколько дней поработать в его магазине замечательных, бывалых электро и акустических гитар, впитавших всю историю развития разнообразных стилей гитарной музыки. Но сегодня я снова свободен и часть времени посвятил поискам подходящей работы.

Вечером, вдоволь набродившись по улицам и налюбовавшись местной архитектурой, я ненадолго зашёл в кафе мастерскую и выпив чаю и кофе, некоторое время посвятил редактированию моей книги. У моей новой трубки сломался мундштук, и я вернулся к маленьким деревянным резным трубочкам. 

Перекинувшись парой слов с местными завсегдатаями, и положив начало девятой главе, я решил отправиться домой, чтобы заняться живописью. А когда все успокоятся и мирно заснут, наконец продолжу работу с книгой. 
И вот снова ночь, лестница, стул, дымящаяся трубка и стук клавиатуры, под отдалённое шуршание ночных авто доносящееся сквозь высокое, открытое окно. И этот день позади, он стал моим прошлым. Чудесное и волшебное, не всегда готовы сами, охотно прийти в нашу жизнь. Но сегодня тоже случилось нечто волшебное и чудесное. 

Однако иногда, не обо всём что с нами случается, стоит говорить и тем более писать. Некоторые вещи, лучше оставить неприкосновенными, тайными. Иначе можно навредить им, спугнуть чудо. Дождь, это тоже чудо, особенно когда твоя душа открыта и Слышит, а сердце Видит. 

Простые на первый взгляд вещи, если рассказать о них обычным образом, ничем не могут удивить и впечатлить стороннего слушателя. В них вроде бы и нет ничего особенного. А тот кто пережил их, не всегда наполняет происходящее с ним вразумительными словами или даже образами субъективного воображения, но просто живёт в них, принимая всё так, как оно есть.

Но всё же глубина и сила его переживания, может быть при этом столь волшебной и всеобъемлющей, что вряд ли найдутся достойные слова, чтобы истинно, без искажений передать всю красоту и смысл произошедшего чуда. 
Пусть же это останется тайной для непосвящённых. Тайной известной может быть лишь немногим, тем, кто и сам способен, без объяснений, без толкований, без предрассудков, Видеть и Слышать Чудо.

              *         *          *
Упаду. Чтобы снова лететь.
Воспою. Чтобы снова молчать.
Замолчу. Чтобы снова запеть.
 
Из руин неумелых надежд,
Из обломков спасительных вер,
Новый выстроим флот.
Паруса из оборванных нитей потерь,
Выткет ветер бессонных забот.
 
Эти камни, священные, добрые камни земли,
Отпущу, улечу за волной.
 
Не-разумная птица - душа, знает всё наперёд.
Безъязыкое сердце, о сердце вселенной поёт.
Птице певчей даруют приют, неба ширь и бескрайняя даль.
Что ей клетка...алтарь...
Бесконечность ей храм, безвременье вера её...
Непостижимость - любовь...
          *         *          *

Страх перед воспоминаниями, в которых таится боль, препятствует благодарности за радость, которая предшествовала боли. Если вам свойственен такой страх, то оглядываясь в прошлое, вы видите словно подобие кладбища, одни лишь надгробия, и поэтому привыкаете по возможности и вовсе не оглядываться назад. Однако это лишает вас и радости, которой тоже было немало. 
И со временем, привыкая к мысли, что всякая радость рано или поздно заканчивается болью, вы начинаете бояться любой радости, и избегаете любви. Однако вместе с этим, вы утрачиваете способность распознавать присутствие Бога и привыкаете к внутренней темноте, поскольку Бог есть Свет, и в Нём нет никакой тьмы.

Попробуйте представить себе мир, в котором существует множество видов самого разного света, и все формы и разнообразие в нём, представлены взаимодействием этих видов света. Но тьмы там нет, она не нужна там чтобы различать, видеть и понимать. 

Если вы хотите там действовать, вы действуете с помощью света, а когда вы хотите отдохнуть, вы погружаетесь в особое состояние глубокого покоя и наполняетесь гармонией и блаженством, которые тоже проявляются как особый свет.
Всё состоит из света, и лишь различные градации его, создают все контрасты и состояния, в которых протекает там ваш опыт, развитие и взаимоотношения с другими обитателями Света.

Как попасть в такой мир? Прежде всего, мы должны здесь, в этой жизни, научиться мыслить и чувствовать в других категориях чем те к которым привыкли. Нас с детства приучают к мысли, что ничто не может существовать иначе, как в своих противоположностях. 

Тьма и свет, холод и жар, боль и наслаждение, ненависть и любовь, якобы всегда уравновешивают и создают друг друга, чтобы мы могли видеть, различать и понимать что либо, и мир не был бы для нас одним сплошным безликим полем, без форм и смысла. Так нас учат с рождения. Однако это лишь следствие заблуждения и иллюзий в которых социум пребывает вследствие ограниченных, врождённых способностей подавляющего большинства.

На самом деле, нет никакого другого мира, все миры во всём их многообразии, это одно целое, все они здесь и сейчас и лишь наша склонность и настроенность определяет нашу способность воспринимать их. Самая доступная для восприятия большинством людей, это реальность воспринимаемая так называемыми пятью физическими органами чувств, такими как зрение, обоняние, слух, осязание и вкус. 

В действительности, все живые существа на планете, воспринимают мир не только этими пятью органами чувств, и человеческий вид не исключение. Логично даже было бы признать, что как существа обладающие более сложным мозгом чем другие животные, люди должны обладать и значительно большим набором способов восприятия. 

Похоже есть то, что сегодня принято считать за норму,  и это искусственная программа, порядка описания мира. Для кого то это вполне естественная и органичная программа, она отвечает их природным естественным возможностям. Но для тех кто от рождения обладает большим потенциалом и способностями, это лишь «смирительная рубашка» надеваемая кстати на каждого ещё в роддоме. 

Причём как в переносном, так и в самом прямом смысле, и всегда исключительно с самыми благими намерениями. Например такими как – «чтобы не искривились конечности, чтобы не уполз и не упал, чтобы не навредил сам себе оцарапав себя, чтобы успокоить» и тому подобные будто бы полезные и по видимому исключительно необходимые объяснения. 

Но в том то и дело, что все от рождения разные, и даже в одной семье, через одних и тех же родителей, могут прийти в мир совершенно в разной степени одарённые существа. И для всех необходим индивидуальный, лишь им свойственный и только им необходимый подход, причём в идеале, не с момента выхода из материнского чрева на свет, а практически с момента их зачатия. 

Только так каждая душа сможет наиболее благоприятным для неё образом обрести свой истинный Путь и достичь главной цели рождения в этом мире, просветления, чтобы затем стать источником Света, что и означает на самом деле – Святость. Другими словами, научиться безусловно Любить.

         *        *        *
Она пьёт из реки этой древней,
И поёт, только странно.
И падают лепестки её, без конца, без начала.
Нету тайны глубже и выше, чем невинная вся вина её.
И не выйти и не войти в неё.
Нету дальше её, нет и ближе.
 
Лишь в луне узнаёт себя, словно в зеркале,
В ожидании, чтобы солнцем быть.
Но опять в суетливых словах сомнения,
Утопает как в омуте,
Чтобы снова пешком идти,
Тосковать и надеяться на пробуждение.
 
Как тоскует, утративший память по прошлому,
Как тоскуют по будущему, заключённые,
Так она, по настоящему, мается.
Так она и боится и жаждет – Сущего.
              *        *        *

Где мой истинный дом? Говорят, дом это место где нам хорошо. Но вряд ли найдётся хоть кто то, кто мог бы с уверенностью сказать что нашёл место, где было бы всегда хорошо, так, чтобы ему самому не пришлось прилагать для этого ни малейших усилий. 

Даже если он будет там совершенно один, ему придётся проделать огромную работу над самим собой, ибо тогда он вынужден будет встретиться со всеми своими несовершенствами в самом себе, напрямую, и это окажется отнюдь не проще, чем познавать себя через общение с другими. 
Кроме того, окончательно убедиться в том, что удалось одолеть их, можно будет лишь через общение с другими, иначе пропадает весь смысл, и можно просто впасть в самообман, успокоив себя мнимым умиротворением, просто приняв желаемое за действительное. 

Стоит лишь начать снова общаться с другими, как тот час может обнаружится весь набор примитивных эгоцентрических эмоций и реакций на самые банальные противоречия свойственные любому вербальному контакту. Ведь именно для этого и устроен весь этот мир таким образом, чтобы мы могли наилучшим образом раскрыться и усовершенствоваться, практикуясь через самые разнообразные взаимоотношения друг с другом.

        *        *         *
Душа, как шар хрустальный,
На тонкой ниточке висит,
Дрожа и колыхаясь.
Невидима, как будто невесома.
Так, словно вовсе нет её.
Но если свет коснётся граней,
Переливаться радугами станет,
Жива!
И тесно в мире без души.;
          *        *        *

Светает. За окном воркуют голуби. Я приладил к своей трубке длинный забавный мундштук синего цвета, и встречаю рассвет на лестнице продолжая работать над девятой главой. Дождя сегодня с утра нет, но погода сейчас непредсказуема и он может прийти в любой момент, поэтому я таскаю с собой днём зелёный, английский зонт трость огромного размера, вдруг кому то тоже понадобится укрыться от ливня, места под ним хватит и для троих.

В утренней тишине хорошо слышно, как перелетают с карниза на карниз ранние птицы. Весна близка, скоро можно будет строить гнёзда и выводить птенцов. Голубям проще, они устраивают свой дом на бесчисленных городских чердаках. А вот многим птицам, в том числе и перелётным, придётся потрудиться. 

Даже вороны, и те уже присматривают себе укромные местечки на деревьях, верно прикидывая, как будет их будущий дом защищён когда ветви покроются сочной молодой листвой. А некоторые уже застолбили прежние, обветшавшие за зиму гнёзда, и неторопливо, со вкусом, начинают готовить дом для своих будущих птенцов. 

Им дождь нипочём, они принимают его так же просто, как и всё что посылает им их пернатая судьба. Дождь для них это естественная, самой природой данная благость, он приносит свежесть и чистоту. Они принимают его так же, как мы принимаем душ. Их дом, это вся природа, и они с ней одно целое.
 
 
       *      *      *
Виноват ли дождь, что мы продрогли?
Виноват ли ветер, сдувший крышу?
Или звери, что живут в берлоге?
Или рыбы, что иначе дышат?
 
Может, виноваты тучи в небе,
Заслоняя то луну то солнце?
Тундра, не рождающая хлеба?
Или высохшие в зной колодцы?
 
Почему мы ищем виноватых,
Иль себя упрямо обвиняем?
Потому, что души были святы,
Но всю жизнь мы это забываем.
 
Только потому, что мы тоскуем
И не помним истинной причины.
Ведаем лишь то, что знаем всуе,
Бремя женщин и юдоль мужчины.
 
В наших радостях и наших бедах,
Нам проклятья и благословенья.
Мы спасаем на пастбищах бреда.
Наши жизни, лживые как тени.
      *      *      *