Я буду ждать отрывок из 1 книги романа София

Полный текст романа:
Вдруг рядом с ней остановилась машина. Дверца открылась, а мужской голос проговорил:
— София Андреевна, позвольте вас подвезти!
Она уже приготовилась было отказаться, но... Белая "Лада"... Его голос... Арсений?
Она не села – прыгнула на переднее сиденье, и машина, сорвавшись с места, рванула по улице вверх. Арсений схватил ее руку, прижал к лицу и не выпускал, умело управляя левой.
— Больницей пахнет... — оторвал он от лица ее руку, в самом деле пахнущую йодом, спиртом и еще каким-то специфическим запахом лекарств. Наверное, и волосы, с утра тщательно надушенные "Turbulences", теперь тоже пахнут больницей. Арсений и не думал ее упрекать. — Много было работы?
— Было, — она кратко пересказала историю о молодой паре.
Арсений от души хохотал:
- И горазды же вы врать, уважаемая София Андреевна!
— Приходится иногда, — оправдывалась София. Вот теперь он будет считать ее лгуньей, способной на авантюрные выдумки.
Тем временем машина поднялась на Яну. Арсений остановил автомобиль. Они пошли по стежке вдоль развалин замка и остановились почти на том же месте, где она так испугалась. При свете луны волосы Софии были уже не золотыми, а скорее темными. Арсений обнял ее и прошептал:
— Я уже думал, что ты не придешь... Не знаю, решился бы я позвонить во второй раз.
Он был так близко, руки его были такими родными.
— Я больше не буду, Арсений Арсениевич, — словно непослушный ребенок извинилась София.
Арсений улыбнулся и снова обнял ее:
— Учись называть меня по имени. Давай-ка попробуем: Арсений... Арсений...
— Я не могу. Можно немного позже?
— Можно. Тебе теперь все можно.
Он взял ее лицо в ладони. Месяц осветил полураскрытые губы и закрытые почему-то глаза. Арсений склонился над ее личиком. София ощутила его дыхание. "Сейчас он меня поцелует!" — мелькнуло в мыслях.
— Не надо! — вырвалось у Софии. Она отвернулась и спрятала лицо. "Если он меня поцелует, — суеверно подумала она, — я не смогу больше сопротивляться, он будет делать со мной, что захочет. Что он тогда подумает? Что я легкодоступная женщина?"
Арсений не настаивал. "Очень нужно кому-то целовать мое лицо!" — горько подумалось ему. — Она же не пришла на свидание, я просто подстерег ее по дороге домой. Что же, придется примириться." Он взял Софию за руку и повел к машине.
— София, я не хочу быть навязчивым. Если мое общество вам неприятно, извините.
Вставил ключ в замок зажигания, готовый по первому ее слову включить двигатель.
София взяла его большую тяжелую руку, подержала ее в своих ладошках. Почему-то повернула ладонью вверх и провела пальцем по линии судьбы, как гадалка. Линия жизни обрывалась посередине. София поискала продолжение – и не нашла. Прижала эту сильную и теплую, такую несмелую руку к щеке и тихо сказала:
— Мне хорошо с вами. Я не хочу домой.
И снова, как тогда, в кабинете, все произошло мгновенно: какой вулкан скрывался под стандартной внешностью и сдержанным поведением этого человека! Он пулей вылетел из машины. София и опомниться не успела, как оказалась в его руках. Он почти до боли сжимал ее тело, спрятав лицо куда-то в волосы. Она чувствовала на шее его горячее дыхание и слышала отрывистый шепот:
— Не оставляй, не убегай, будь со мной... У меня нет никого, только ты...
Софии не оставалось ничего другого, как обхватить руками его шею и тихонько просить:
— Отпустите меня, пожалуйста, Арсений Арсениевич, я тяжелая... Поставьте, где взяли...
А он только смеялся и еще сильнее прижимал ее к груди. В последний раз Софийку еще маленькой брал на руки отец. Она и не представляла себе этого ощущения, когда тебя убаюкивают, как ребенка, сильные влюбленные руки. Наконец София пошла на хитрость:
— Отпустите меня, Арсений Арсениевич, если отпустите, я вас поцелую!
Он опустил ее на землю и послушно подставил лицо, немного наклонившись. София встала на цыпочки и коснулась губами его гладкой щеки, тонко пахнувшей тем самым одеколоном, так взволновавшим ее сердце.
— Софийка, мы должны отметить нашу первую встречу.
В его руках появилась бутылка какого-то заморского вина в фигурной бутылке и... конфеты. Да, ее любимые, львовский шоколад! О, это начинало Софии нравиться! Она схватила коробку, ловко — видно было большой опыт — открыла ее и вдохнула запах свежего шоколада. Арсений взял из коробки конфету и поднес к ее губам:
— Открой ротик!
О таком Софию не надо было просить — она не только открыла ротик, но и схватила конфету едва ли не с пальцами Арсения.
— О нет, мы так не договаривались, не кусайся, малыш.
Вино было прекрасное. Не кислое и не сладкое, оно заставляло губы улыбаться, голову кружиться, а всякие разные нехорошие мысли прогоняло прочь. Они устроились на заднем сидении автомобиля и лакомились попеременно то конфетами, то душистым напитком. Арсений боялся прикоснуться к этой желанной женщине. Он не знал, где тот предел, который ею на сегодня установлен, боялся перешагнуть через него, потому что тогда она снова выскользнет из его рук, и все придется начинать сначала. Он и думать не смел о том, что между ними в этот вечер случиться что-либо большее, чем поцелуй. Это была не та женщина, которых его коллеги и знакомые просто так, походя, брали на заднем сидении своих машин, утоляя голод плоти. Его плоть не мучила. Его мучила неутоленная страсть именно к этой женщине, которая в его объятиях все больше становилась похожей на девочку. Это волновало сердце и запирало на замок темные силы, бурлившие в его теле.
Нахваливая вино, виноград для которого созрел, как было написано на этикетке, на солнечных горных склонах в далекой Португалии, София, вопреки ожиданиям, не опьянела. Она смеялась в ответ на его шутки, но четко контролировала и себя, и его. Это была черта, свойственная только ей: она наслаждалась вкусом вина, но, сколько бы ни выпила, всегда помнила, что с ней происходит, что можно, чего нельзя, и допиться до того, чтобы потерять контроль над собой, просто органично не могла. Она чувствовала руку Арсения у себя на плече, он тихо проводил по нему пальцами и все. Ничего запретного в этом не было, и ничто не препятствовало весело смеяться и есть эти вкуснющие конфеты. Конечно же, она испачкала шоколадом пальцы, и, конечно же, Арсений слизывал с них шоколад с ворчаньем "Не пропадать же добру, София Андреевна!". Конечно же, чувствовать его губы — это роскошно, но ведь в этом нет ничего запретного, правда?
А голова так приятно кружилась, ей так хотелось оказаться на плече Арсения! А может, пьяной женщине и это можно? Она замурлыкала, изображая пьяную, и положила голову ему на грудь. Арсений немного поправил ее — он переложил эту захмелевшую головушку на изгиб правой руки так, как берут младенцев, слегка покачивая, приговаривая какие-то нежные слова, а левой легко ласкал ее плечо. София закрыла глаза и поплыла в сладком опьянении то ли от вина, то ли от этих нежных прикосновений. Его пальцы постепенно становились все смелее, проникали ниже, и вот уже вовсе не плечо было под этими дерзкими мужскими руками. Время было прекращать это безобразие, но ведь София изображала спящую красавицу и просыпаться вовсе не хотела. Нежные ласки сквозь тонкий свитер были такими роскошными, такими желанными! А пальцы Арсения завоевывали все новые и новые территории, они победоносно овладели уже и тем, что не было позволено. Но вдруг София почувствовала, что уже не безобидные прикосновения будоражат ее кровь. Теплая мужская ладонь касается ее грудей. Ее словно током ударило — вот сейчас он почувствует, какие они огромные, сейчас он почувствует к ней отвращение, и все закончится! Она проснулась, резким движением отбросила его руки и поднялась.
— Ой, уже так поздно! Поехали домой!
Поняв установленный на сегодня предел и мысленно согласившись с ним, Арсений, который тоже не мог долго задерживаться, включил двигатель машины.
— Сонечка, в ближайшие дни мы не сможем встретиться, я еду в командировку.
— Далеко?
— За границу. В Прагу.
— Ой, как это интересно! Когда вернетесь, вы мне все расскажете, правда?
— Сразу же после возвращения я позвоню. Хорошо?
— Я буду ждать.