Дегустатор ядов. Пролог. Удильщики

Пролог:

Удильщики.

"Шаги без дороги под. Бурных вод, горных пород, прочих природ - нет. Чернота условна как то, что не есть свет. Лишь иного названия нет, способного отражать то, что не отражает ничего. И нечего отражать, если в достаточной степени позволить этому чуду быть честным. В полной мере чудесным. Равновесным. Но не в рамках свобод. Как явление - не существующих там, где нет и запретов. Это можно было бы назвать космосом, если видеть в этом красоту. Не твори себе путеводных звезд. Смотри!"
Так говорит себе в сердце своем, точно в тюрьме о двух камерах, Другая Рыба, плывущая в нем самом.


Вокруг нее Не Другие, но не недруги. Удильщики с огнями яркими, блеснами солнц из них же самих распускающихся, влекомые плывут. Вперед? В Неограниченном Ничем Нигде - нет и направления, равно как и движения. Нет. Лишь условно. По взмахам плавников, открывающимся мерно ртам, предположить примерно - не точно, но, наверное. Удят себя лишь самих красками миров и мотивами песней жизней, точно лампы пред их полостями пастей. Будто гвоздями, усеянных тем, что могло бы пережевать нечто, будь на то необходимость, и это самое некоторое переживание. Они - человеки внутри своих ламп, равно аки рыбы, эти лампы несущие. Однако там, где границ нельзя себе позволить, нет и "снаружи" как нет "внутри" - все одно.


- Почему у меня нет фонаря пузырящегося? Человеческая душа ли мне не по душе? - думает теперь Другая Рыба от первого лица, не имея представления о лице, как и лица того постигая лишь отсутствие.
- Вы друг друга настоящих как друзей не ведаете, - говорит Джинн человеку, заточенному в одну лампу, стоя за углом лабиринта его кошмара. - Лишь представлениями о другах своими собственными чините представления театральные, чтобы каждую секунду иметь вескую необходимость - жить. Для того лишь смерть придумали себе, точно контуром обвели пустоту вокруг, выделив себя в меловой отпечаток периода. Я же - отражение вашего бессмертия. - Тень, что проникает в самые ярко полыхающие лампы забвений. Здесь, где вы - не удящие демиурги, но человеки, а я все та же - Другая Рыба. Но нестерпим вакуум смысла для вашей мечтательной смертности во имя жизни. Так и вы устремитесь ко мне, выбегающие каждый раз из-за углов, и бросаясь в сердце кошмарной грозы вашего сновидения во сне, чтобы погрузиться в не менее вашу - явь во сне. Храбростью своею объяснив отрицание мнимых неопределенностей, которые определяют ваши ограниченности как вам принадлежащие. Жертвою облагородив простой природы благое беззаконие, заполнив любым представлением всякое отсутствие - яко тает вакуум от лица всего, что не есть он. Но если и есть чему таять, то вовсе не тому, чего и без того НЕТ.
В ответ на слова Джинна человек кричит истошными спазмами горла и бросается из-за угла ему навстречу, в следующий миг распускаясь утренним бутоном в холодных каплях росы своего страха - ровно так далеко от, чтобы страх имел достаточно прав, дабы считаться объектом искусства абстракций.
Нектаром целует пчелу.


- Буду путешествовать с мечтателями, позволяющими себе заблуждаться о путешествиях, - заключает мысль как сокамерника в сердце свое Другая Рыба.
Так плывет в созвездии Удильщиков, разрешающих себе иллюзию движения.