Дегустатор ядов. Глава III. Поле ночного времени

III. Поле ночного времени.

Так шел он три ночи и три дня по горам и пустынным хайвеям, пока не сморил его глубокий сон. Тогда уснул он прямо у дороги и было ему видение. Видение же сие изложено здесь быть не может, ибо ложью великою пропитано оно, а кто умеет ложь твою видеть изнутри - не отберет ли у тебя завтра и истину твою, и тело твое?
Однако посреди ночи встрепенулся он, пораженный виденным, и стал совершать служение. Так пел он новую молитву свою, не зная что поет, и кто поет, ибо уши его в этот момент были глухи, глаза слепы и ум его глубоко спал в объятиях духа его. Лишь только пчела в его волосах могла слышать слова этой молитвы:

Склони главу свою и воздуха потоки пей,
Чарующие тени созерцай в светящемся безвременьем мгновенья,
И едкий дым семи пожаров в коме о семи мирах - морей,
Дурманящий приют благоговения.
Ногтями соскреби с себя пески,
Семи святых обветренных пустынь,
Обрезки ногти - внуки бабушки тоски,
Смешай их всех с мышиной паутинной плотью,
И локоном своих седин,
И с пеплом соглашательств середин.
Стремись отважный и неистовый мой зверь,
Мой мертвый фамильяр, носитель лихорадки.
Возьми ж её ты от меня и унести с собой успей!
Мне принеси взамен ответы и разгадки.
Мечись, мечись распутный мотылек,
Сгорай и гибни пламенем объятый,
Молись, молись сынок на огонек,
Я все равно вернусь на день девятый.
Плыви, плыви по озеру ладья,
Семь отражений между снами, явью, навью...
Кончайся, чахни, досочка-тоска,
Бычок идет по твой живот, рыдает.

Склони главу свою и позабудь себя,
Стань миром меж стрелою и мишенью,
Стань мыслью, улизнувшей от стрелка,
Пока он убивал твое творение.
Такое отразится только раз,
В глубинной бомбе твоего кошмара,
Стань паузами между этих фраз,
Вращатель колеса Сансары,
Ты воплощен в звериных ликах мифа,
Медведей, вертящих земную ось.
И вкривь, и вкось.

Склони главу свою и позабудь себя,
Стань миром меж стрелою и мишенью,
Свистят они как пули у виска,
Мгновения мгновения мгновений.

Последние слова его однако стали совсем невнятны, а голос потерял былую живость, и продолжил он спать как ни в чем не бывало. А пчелка все думала - она ли фамильяр, и что все это могло бы значить? Какие разгадки она должна ему принести и какую лихорадку ей выпала честь носить на своем жале?