Дегустатор ядов. Глава XIII. Супермаркет бактерий

XIII. Супермаркет бактерий.

Вслед за лицом исчезает и личность, уже не знающая, впрочем, зачем могло быть лицо и что оно есть такое. Так не достигает и не постигает паломник второго Бардо, ибо не может там быть ни достижений, ни постижений, ни паломничества. Однако Стомы, не ведающие себя и о себе ничего более простого, или более сложного, нежели вся вселенная вместе взятая, не способны и сообщить ничто, кроме оной всей.
***
- В этом и есть цель суицидального таинства, которое - суть тоника разрешения парадокса личностности, - говорит сонным бархатным своим баритоном Парацельс, стоя в подтопленном супермаркете бактерий. Говорит истину непринужденно, точно сплевывает, отрывая костяную трубку от своих потрескавшихся губ и отмечает, что собеседник его не случаен, как любой незнакомец, которому ты вдруг сообщаешь однажды истину. Но что за непростая улыбка расползается по этому простому лицу?
***
Тем временем, давным-давно и в далекой-далекой реальности, ноги Верховного Жреца гулким топотом пачкают тишину дворцовых покоев. - Как убить Ангела, если его смерть есть залог жизни системы, которую он же и оберегает? - запрашивает Жрец, тыкая пальцем в амулет, свисающий на шнурке с его жилистой шеи, при этом не замедляя бега.
***
Пузырчатый купол органической башни в утробах Стомов теперь сжался плотным гандоном вокруг подковообразной статуи и инородного агента, растворяя на элементарные составляющие его внешние покровы, усиленно пытающиеся, в свою очередь, лгать памяти Т-клеток безжалостно атакующего их, иммунитета.
***
Незнакомец, не меняя своей улыбки, пронзает тело Парацельса заостренным гусиным пером, сознавая, что атакует уже иллюзию, в то время, как алхимик, проглотивший целую упаковку соответствующих бактерий, разрастается под стеллажами супермаркета узорчатым мицелием в своем отчаянном побеге.
***
Верховный Жрец распахивает створчатые двери тронной залы и громогласно призывает своего сюзерена. Однако трон пуст, лишь придворный Бару замер в оцепенении неподалеку от своего жертвенного зайца. Но оцепенение прорицателя длится недолго. - Владыка! - Вновь надсадно орет Верховный Жрец в тишину тронной залы, не обращая особого внимания на оракула. И невнимание его оказывается подобно смерти его.
***
Черное стремительно пожирает мицелий, прорастающий то там, то здесь грибными телами. Пестрые банки бубонной чумы, броские упаковки филовирусов и белесые коробочки бренда "каждый день" разлетаются в стороны. Катятся по полу тележки на колесиках. По громкой связи к кассам просят пройти главного управляющего.
***
Жертвенный нож входит в бок Верховного Жреца, и тот изгибается, оседая на пол, слушая собственный хрип. Однако в момент, когда его мозг перестает мыслить и, как следствие, существовать, он переносится в альтернативную сценарную ветку бытия, (ибо где еще ему остается мыслить и существовать?) и там получает не столь смертельное ранение. Так замирает он на зеркальном полу, притворяясь мертвым, что выходит у него - по старой памяти - весьма правдоподобно.
***
Черное успевает пожрать весь мицелий прежде, чем грибница расползется к выходу. Лишь последний гриб прорастает совсем близко к кассам и оказывается тотчас в руках главного управляющего. Но, ни мгновением позже, чем тот же самый "тот час," оказывается главный управляющий обернут и расплющен Черным. Однако, при повторном и крайне замедленном просмотре записи с камер наблюдения супермаркета, можно заметить, что еще за долю секунды до этого, управляющий охвачен вихрем кислотного пламени и рассыпается в прах, таким образом, что Черное пожирает собою пустоту. И имея пустоту своею природою, не сразу обнаруживает подвох.
***
В ту же самую долю секунды, до условно обозначенного "тот час", Парацельс вываливается из камина собственной лаборатории, охваченный пламенем, гаснущим, впрочем, почти сразу в холодных слезах Стомов. Укутанный серым дымом и перепачканный черной жижей мокрой сажи, устремляется он к выходу на улицу.
***
Верховный Жрец истекает кровью, не шелохнувшись, и смотрит сквозь притворно-стеклянные глаза за пронырливым Бару, который опасливо покидает тронную залу.
***
Охранники в супермаркете принимаются за свою работу: они прижимают ладони к щекам и пронзительно визжат.