Последнее лето детства

                Здесь все, как и прежде
                Бульвары с черешней
                И лестница ввысь к небесам…
***
Стояла очень душная ночь. Двери и окна в мою хибарку настежь. Сначала долго ворочался и никак ни мог заснуть. Под окном радостно стрекотал сверчок. В еще не остывшем воздухе висел приторно-сладкий аромат переспелых абрикос. Где-то на улице лаяли собаки, и все никак не могли угомониться, вроде как уже все замолчат, и тут снова какая-нибудь бедолага забрешет, а ее потом, как нахлынувшей новой волной, поддержит дружный и бесконечный хор дворняг по всей округе. Значит опять кто-то шарахается по нашему околотку. Тоже наверно не спится или быть может возвращается с дружеской попойки. Последние выходные лета. Как быстро оно пролетело…
Прозвенел будильник, напоминая, что пора вставать.
Сегодня очень волнительный день. Я иду в неизведанное. Начинается новая веха в моей жизни. Что меня ждет впереди? Посмотрим!

Мечты и грезы

Юность — это замечательная пора, ведь перед тобой открыты все дороги: можно пойти учиться, а можно уже работать. О чем мог мечтать мальчишка, живя в СССР? Ну конечно же о море и о дальних странах, начитавшихся с детства таинственных приключений Жюля Верна и Стивенсона. Это теперь, живя в XXI веке,  можно колесить по всему Миру, лишь бы были на это средства и время. А тогда, в конце XX-го, живя за «железным занавесом», попасть за кордон могли не многие: это были комсомольские турпутевки в социалистический лагерь и, в общем то все. Не будем трогать артистов, спортсменов, ученых, дипломатов, партийных лидеров. Остались еще профессии, связанные с загранкомандировками, и самая лучшая, и доступная как казалась советским мальчишкам, это быть моряком, можно военным, а можно и гражданским.
Стоит капитан на мостике и в бинокль вглядывается вдаль. И вот уже в лазоревом небе виднеются пальмы, и темнокожие туземки…

Юность

Мы жили в Уфе вдвоем с мамой. Еще были бабушка с тетушкой и дядька. С малых лет я рос без отца. Как говаривала моя бабушка, что у меня нет стержня. И я в свою очередь, хочу спросить, а откуда ему было взяться? Вокруг одни няньки: бабушка, тетушка, мама, учителя, и никакой самостоятельности. Учась в восьмом классе средней школы, уже тогда подумывал куда бы мне слинять из дома. А бабуля все подтрунивала: «Надо было тебя отдать в Суворовское училище. Был бы сейчас человеком.»
С горем-пополам закончил десятилетку, тяга к знаниям у меня пропала уже с пятого класса, думаю, что связано это было с переездом на новое место жительства, и сменой школы. Из класса «А» где я был, как и многие другие однокашники круглым отличником, и где учиться плохо было большим позором, то в новой школе я злополучно попал в «болото» - класс с литерой «Г», где не было никакой возможности учиться чему-то хорошему и полезному, где была «вечная борьба» учителя с классом на предмет посещаемости уроков и приемлемого поведения. Мы уже с мамой жили в новой квартире, отдельно от бабушки с тетушкой, мама допоздна работала, и поэтому контроля за мной как раньше, не было. Приходя домой я вытряхивал свой портфель, раскладывал раскрытыми на столе учебники и тетрадки, будто бы занимался, а сам мчался на улицу, «гонять собак».
Вечерами напролет мы слонялись по улицам нашего района Черниковки, задирали прохожих, могли пристать к пацанам младше нас и вытрясти у них мелочь. Затем накупивши пива в полиэтиленовые мешки по три литра на брата, могли за полчаса опорожнить содержимое в подъезде ближайшего дома, попросив без зазрения совести в какой-нибудь квартире пол-литровую баночку. Пиво, в наше время, было двух сортов, жигулевское и бархатное, а нет, было еще третье – ячменный колос. Обычно первые два круга давались легко, а вот на третьем и четвертом, «машина» давала сбой, но зато потом, было все как в тумане. Хмельные рожи дружков, облако табачного дыма. Бр-р-р. Как вспомню, так вздрогну. Сомнительное удовольствие, а тогда нам было хорошо. Одуревши от выпитого, валили бродить по улицам, ища себе приключения. Запросто могли пойти в общежитие к глухонемым и затеять с ними драку. В лучшем случае, могли запереться куда-нибудь в кино или на дискотеку (танцы 80-х), а если никаких идей не было или шел индийский фильм, то могли в холодную пору времени года слоняться по подъездам, сидя на подоконниках лузгая там семечками и мусоря оными вперемежку с окурками. Где-то нас прогонят, пойдем в другой, не было еще тогда кодовых замков на дверях подъездов. Дни летели, недели, …
Но вот однажды, к нам домой пришел мамин знакомый. Это был рослый молодой человек лет на десять меня старше и звали его Сергей. Он раньше жил с нами по соседству в старом дворе. Встреча была явно знаковая, думаю, что мама запланировала ее заранее. Дело в том, что как я уже говорил, последнее время я забросил учебу в школе и в музыкальной студии по классу баян, и связался с дурной компанией.
Мы пили чай. О чем-то разговаривали, и Сергей, как бы издалека, спросил, чем я собираюсь заняться после школы. Этот вопрос застал меня врасплох, и я не мог ничего толково ответить. Я как-то даже и не задумывался о будущем. Тогда он поведал свою историю о том, как учился в мореходке, о море и о дальних странах. Как здорово посмотреть Мир, и что можно привезти из-за границы. Последний аргумент для нас, «совковых» людей, действовал как магнит на металлическую стружку. (Помните опыты на уроках физики, когда сыпали на бумагу металлическую стружку, запасенную на уроках труда, а под бумагу клали магнит, получались разные красивые узоры.) Так и советские люди, как маленькие частицы, тянуло их за кордон, но стояла не только бумажно-визовая, а крепкая преграда как броня, и вырваться за «картон-кордон» не у всех получалось. И вот, на тЕбе, зародилась тогда в моем мозгу эта идея. А ведь это хорошая мысль. Быть моряком – это здорово! (слово круто мы тогда еще не употребляли).
А потом, спустя некоторое время, как-то уже мы с мамой были у Сергея в гостях. Он вернулся как раз из рейса и приехал к своим родителям, которые жили тоже в Уфе. Сергей хвастался японской аудиотехникой и другими заграничными диковинками. Например, электронные наручные часы с 12-ью мелодиями, джинсами и красивыми свитерами. Тряпки и мебель меня не интересовали, а вот двух кассетный японский стереомагнитофон с отстегивающими колонками, видео магнитофон – это было выше предела моих мечтаний и миллионов наших сограждан.
И стал я тогда вынашивать и лелеять свою мечту - стать моряком, и никому про нее до нужного времени не рассказывал.