Бесплатное Карачарово

Сначала схватило горло. Точнее – основание шеи. Потом насквозь пронзило сердце, левую руку. Ледяной пот. Не шелохнуться… Носилки, «скорая помощь» с воем и мигалкой, кардиология. Меня настиг трансмуральный, обширный то есть, инфаркт. Интенсивное лечение, колют, вливают… ну, про это рассказывать скучно.
 
Врачи ведут себя подобно небожителям. Что называется, изнемогают от собственной значимости. Слова не произносят – цедят через губу. Пациенту непременно укажут на его место. Все, что он ни скажет, сопровождается презрительным врачебным фырканьем.

«Бедные» врачи заставили иномарками весь больничный двор. Ходят разговоры: чтобы меня отправили в бесплатный санаторий – надо дать. Дать известно что. Моя врачиха с блескучими тенями на веках вся в сомнениях: состояние слишком острое, едва ли я гожусь для санатория. Сын передает блескучей известный конверт, и сомнения сразу отпадают.

…У меня бюст стареющей женщины. Типология такого бюста (я об этом читала) – «пирожное». Поскольку в больнице я обхожусь без бюстгальтера, то стараюсь предельно расправлять плечи. Это чтобы хоть чуточку приподнять сникшее «пирожное». Внезапно в коридоре меня останавливает седенькая больная, восклицает с неподдельным восторгом:
- Знаете, как я вас про себя называю? Мисс Грация!..
Все, что угодно, хоть английская королева, но «мисс Грация»… это уж слишком, тут она хватила через край! Рассказываю об этом в палате: одна соседка в досаде отворачивается, другая, крутнув головой, сплевывает. Коридорная льстица не подозревает, как свирепо она оскандалилась.

Второй раз голова у меня идет кругом уже в санатории. Стою в дубленке на заснеженном крыльце своего корпуса. Неожиданно подбегает какая-то женщина и, запыхавшись, спрашивает:
- Скажите, как называется ваш смех?- Господи, да я сейчас упаду. То Грация, то смех… просто хроники Нарнии какие-то.
- Простите?..
- Я говорю: как называется ваш мех?
- Ах, мех! – С трудом возвращаюсь к реальности. – Это американский опоссум, - трогаю я опушку дубленки.
- Вот как! У меня такой же, только я название забыла…

Санаторий «Карачарово» находится близ города Конаково в Тверской губернии. Это обширный комплекс зданий на 65 гектарах, раскинувшийся по берегу Волги. Чего-чего в санатории только нет! Описывать, однако, не буду: всяк может посмотреть в Сети. Скажу лишь, что повсюду хрущевский модерн: стекло и бетон, лампы дневного света, псевдовитражи, чеканка, бодрая советская мозаика, столики на тонких ножках. Куда деваться – на всем патина времени…

У меня – о чудо! – бесплатный одноместный номер с туалетом, душем, телевизором и холодильником. Пока что врач мне запрещает почти все. Разрешено ходить только на сто метров от корпуса, подниматься по лестнице всего на один пролет. Поначалу я и питаюсь тут же, в крошечной столовой на первом этаже. Однажды, зачитавшись в номере, сильно опаздываю на ужин. Медсестры набрасываются на меня:
- Где вы были? Все уже остыло!
Продолжая оставаться в ирреальных пределах Нарнии, тихо бубню:
- Я все время была в своем номере, и мне было очень грустно…
Сестрички испуганно переглядываются, пропуская меня к остывшему ужину.

Санаторий утоплен в древнем сосновом бору. Длинные, длинные заснеженные аллеи. Фонари. Редкие фигуры вдали. Вечером плетусь до ближайшей от корпуса скамьи. Рядом возникает согбенная старушка в черном балахоне с капюшоном. Обычный зачин санаторного разговора – о недугах.
- У меня рука раньше сильно болела, - глухо шамкает старушка, пряча лицо в капюшон.
Причем тут рука, удивляюсь я про себя.
- Я москвичка, - столь же невпопад добавляет капюшон, а потом беззубо оживляется:
- Не знаю, как вы, а я вообще-то на танцы иду! – И тут же исчезает в снежной мгле.

Санаторий когда-то был поместьем князя Григория Григорьевича Гагарина, а до него принадлежал татарским братьям Карачарам. Сохранился подлинный княжеский дом на манер итальянской виллы. Сосновый бор вокруг вовсе не бор, а регулярный английский парк. Почему-то большинство сосен имеют по нескольку стволов, поэтому повсюду словно бы сплошь исполинские шершавые лиры. Напротив гагаринской виллы красивый храм Петра и Павла, но это новодел. Ставлю свечку перед иконой Пантелеймона-целителя. Надо же, в храме имеются скамьи: РПЦ пошла тут на послабление недужным людям.

Позже в санаторной библиотеке рассматриваю роскошный альбом с биографией и репродукциями с картин Григория Гагарина. М-да, живописцем он был весьма скромным – скромнее даже своего доброго приятеля Лермонтова. Это, впрочем, не помешало князю возглавить тогдашнюю Академию художеств. А может быть, и помогло…

Моей маленькой, очень хрупкой и бледной докторице совершенно не подходит ее фамилия – Быкова. Фамилия, должно быть, мужняя. Нежная Быкова, в отличие от спесивых больничных кардиологов,  «по-старорежимному» добросердечна, внимательна и разговорчива. Несколькими месяцами позже в городских платных клиниках встречаю такой же стиль общения с пациентами. Возникает догадка: может, деньги теперь берут именно за человечьи разговоры с больными? Но тогда почему  Быкова… она же бесплатная!

Субтильная Быкова, впрочем, однажды взрывается:
- Сколько я говорю этим поварам: неправильно кормите, просто на убой. Так нельзя! – Успокоившись, просит:
- Вы хотя бы забирайте в номер все эти йогурты-кефиры с булочками, питайтесь дробно…
Кормят действительно на убой – обильно, вкусно, разнообразно. Но я при этом не поправляюсь, даже немного худею. Кормят все-таки правильно: ничего жареного, острого, соленого.

Я уже легко хожу в огромную столовую напротив. Обширный светлый зал  не на одну сотню мест. Чистые скатерти, вежливые официантки с тележками. Можно выбирать разные блюда.
Дружу с неулыбчивой Ниной из Калязина. Забавно окая, Нина долго рассказывает, как ее прихватило на даче. А они с мужем как раз закрывали дачный сезон… Личный инфаркт либо инсульт – тут это всегда непростывшая новость.

Вот красивая, точеная Лена. Три года назад от сердца умер ее отец, год назад – совсем еще молодой брат, причем прямо на приеме у врача. Теперь вот инфаркт у самой Лены.

Высокий симпатичный Саша хвастает: после инфаркта потихоньку от жены переколол две машины дров. В санатории бегает в бассейн, рубится в биллиард. Кажется, втюрился в рослую молодайку…

Длинная очередь в лабораторию.
- Слушайте, а что – сюда посылают прямо семьями? – обращаюсь с вопросом к соседям. – Я тут вижу столько парочек…
В очереди громовой хохот.
- Нет, правда, это все – супруги? – тупо допытываюсь я.
Смех еще сильнее. Догадываюсь, что речь – о летучих парах, на санаторный трехнедельный сезон, и краснею.


Стараниями миниатюрной Быковой становлюсь все здоровее и здоровее. Прохожу в день уже километра два, если не больше.
В пышном сосняке возле корпуса отчаянно гомонят птицы. То ли ссорятся, то ли, как говорят орнитологи, криком помечают свою территорию. Близ столовой обретается множество толстых надменных кошек. По сосновым веткам скачут белки – играют, издавая веселое бульканье. Синички беспечно садятся прямо на мою ладонь, думая только о семечках. Не то – поползень: обязательно хмуро глянет на тебя исподлобья, словно говоря, что вообще-то хозяин здесь он, а синицы лишь презренные приживалки.

Вдали на волжском льду разноцветные палатки. Вечерами в них теплятся огни. Мимо по дорожкам тяжело топают карачаровские рыболовы со своими сундуками и коловоротами. Не люди, а целые сооружения, похожи на каких-нибудь иноземных легионеров.

Я уже хожу на вечерние дискотеки - и даже имею там успех; как говорится, кому и кобыла невеста. Вот ко мне просовывается плотный коротышка с седым ежиком на голове. Первым делом объявляет:
- У меня – натоптыши! Знаете, что это такое?
Худенький вихрастый мужичок говорит, что он сам как таковой – «лучший подарок к Новому году».
- В качестве Чебурашки, что ли? – интересуюсь я.
- Ну уж нет! – возмущается мужичонка. – Сроду не был и не буду Чебурашкой!
- Хорошо, - решаю я смягчить вердикт. – Вы – чижик.
Вихрастый идет красными пятнами:
- Кто-кто, только не чижик!
- Тогда, выходит, орел?
- Нет, не орел, - и вдруг тощий человечек, приосанившись, гордо выпаливает:
- Я – налим!..
Боже, гротески, похоже, преследуют меня.

На прощание горячо благодарю свою лилейную докторицу. Быкова, как я понимаю позже, уже в Твери, практически реликт. Реликт бесплатного советского здравоохранения. Правда, в его лучших проявлениях. Это когда у врачей было призвание, и они хранили бескорыстное сострадание к пациентам. Такие есть и сейчас, но это явно вымирающий вид. Притом они, как правило, в возрасте, их время уходит. На смену заступают молодые, у кого вместо глазного зрачка – знак доллара. Если ты не «коммерческий» больной, интерес к тебе сразу же на нуле. Тебя не встречают участливым: «На что жалуемся?». Под предлогом сугубой «объективности данных» моя выхоленная городская кардиологичка имеет дело только с ноутбуком и бумажками анализов. Я специально следила по часам: весь прием укладывается в три с половиной минуты. Меж тем запись к кардиологичке – за неделю, и надо для этого отстоять большущую очередь.
 
- Неправильно вы все делаете! – пищит знакомая армянка Гаяне. Оказывается, у армян свое ноу-хау. Идешь не в поликлинику, а в стационар, пальчиком выманиваешь из ординаторской нужного доктора, и за 500-600 рублей вот тебе и прием, и анализы без проблем.
Кстати, в кардиоцентре на бесплатное «эхо сердца» запись за полтора месяца. В платной клинике тебе тот же анализ сделают в один день… И еще: в государственном кардиоцентре огромный, во всю стену стенд с перечнем платных услуг. А ведь, кажется, в госмедучреждениях такое сколько уж раз грозно и недвусмысленно запрещали.
 
Но ведь и хваленое «Карачарово» на поверку не такое уж бесплатное. Есть сюда и недешевые путевки, есть тут и платные услуги. Но в «Карачарове» все смикшировано. Коммерческая сторона не выпирает, не кричит. Сделано по-людски. И, видимо, у карачаровских медиков достает интеллекта понять, что ведь и за нас, бесплатных, все-таки платят – те же страховые компании.

Все смешалось в российской медицине. Она давно уже беременна коммерцией, мается, прячет ее под бандажем страховки, но беременность упрямо растет, предательски вылезает там и сям. Как и коррупция, и взятки.
Стою в очереди в поликлинике.
- На Западе говорят, - замечает одна дама, - что Путин так и не определился с тем, какое здравоохранение нужно России…
- А с чем он вообще определился, этот Путин? – кипятится пожилой мужчина. – Может, с якобы бесплатным образованием, где только знай деньги выкладывай?..

… В последнее время врачи поговаривают, что надо бы мне снова лечь в больницу. А там, глядишь, опять «Карачарово». Этот обетованный островок-фри, свободный то есть от оплаты медуслуг. Но будет ли он таким же, каким был минувшей зимой?

2011г.