Рожденный стать грузчиком. Часть 1 - 3

0. Небольшое предисловие.


Доброго времени суток, уважаемый читатель! Полагаю, что если ты читаешь эти слова, образующие предложения, которые накапливаются в абзацы и прочее и прочее, в конце концов доходя по формату и объему до той консистенции, что присуща подавляющему большинству произведений человеческого творчества, что зовутся ими же, - «рассказами», «романами», «итакдалее…», то, очевидно произошло то, что сей труд, являющийся следствием посредственной интеллектуальной активности отдельно взятого индивида, относящегося к семейству гоминидов, успешно преодолевает путь через тернии к звездам (правда, в данном случае уместнее было бы сказать – через клавиатуру к экрану монитора). Сие "творение", которое ты можешь посчитать пошлым и пустым панибратством (пожалуй, не без причины), является лишь пробой пера автора - то есть меня.
Хотелось бы тебе пожелать приятного чтения, если, конечно же, чтение подобного текста вообще может быть приятным. И да, к сожалению, это только начало.


П.С. Осторожно! Имеет место быть огромное количество завуалированной абы как ненормативной лексики.


0.5. Пролог, однако.


Однако, все было не столь ужасно, как предполагалось. Потерянные файлы не представляли собою особой ценности. В целом, разумеется. Любой здоровый человек в здравом уме не будет радоваться тому обстоятельству, что бесследно исчезли вещи, над которыми было потрачено столько времени и усилий. Однако же, ничто не вечно, в особенности - сам человек. И будучи опять же в здравом уме, ни один индивид не станет впадать из-за подобной неурядицы в депрессию и апатию, а кто-то возможно и в ярость. К счастью, Стольникова вполне можно было отнести к подобного рода индивидам.
Но увы, к таковым никоим местом не относился его начальник - Маркус Викторович. И для него факт непреднамеренной, но все равно неожиданной и уж точно нежелательной потери данных, пусть даже и не особо важных, был, мягко говоря, неприятным. А если говорить не мягко, а, как и было на самом деле, то, фактически, в первые секунды, после того, как дошло до него данное известие, его будто бы с головы до пят облили ведром ледяной водки, причем - паленой. Потом, разумеется, согласно личным ощущениям Маркуса Викторовича, его запихали в недоеденный после новогодних праздников известнейший салат, который уже изрядно начал попахивать, после чего эту смесь скормили свиньям, а следствие процесса их жизнедеятельности запихнули полностью, «до глубины души», ему в рот. Вот что, в общем то, он и чувствовал.
Любой мало-мальски хороший руководитель не стал бы сильно сердиться на своего подопечного, по косвенной вине которого были потеряны данные, не то что бы сильно важные. Такой начальник постарался бы без лишних эмоций разъяснить подчиненному, в чем была его оплошность и как в следующий раз поступить таким образом, чтобы таковой избежать. Приблизительно так бы и поступил любой мало-мальски хороший руководитель в подобном случае.
Но Маркус Викторович так же и под подобные критерии не подпадал, ну абсолютно. Он настолько ошалел от ярости, что все сотрудники компании, включая даже его заместителей, испытывали такой страх, какой не испытывает даже восемнадцатилетний ребенок, отлученный от маменькиных молочных желез, будучи в первый день в армии.
Посему участь и дальнейшая карьера Стольникова в «Маркус Индастрис» была предрешена и тот отправился на рынок свободного труда.
Он полагал, что найдет новую работу чуть ли не по щелчку пальцев, работу его мечты, ту, которая будет устраивать его по всем критериям, главным из которых будет отсутствие Маркуса Викторовича как такового.
И тут уж нельзя его винить: это то, что ему твердили все без умолку, пока он получал полтора «высших образования».
Однако.
Впереди Стольникова поджидало сильнейшее в его жизни разочарование, ибо он и представить себе не мог, как рьяно ошибался и сколь многого не знал. По сути, он не знал вообще ничего из того, что действительно стоило бы знать.
И сей факт замечательнейшим образом положил начало череде событий, которые легли в основу данного рассказа.



1. Основа данного рассказа.


Не знаю, как тебе, дорогой читатель, а мне бы хотелось подойти к повествованию методологически, начав сперва с описания нашего героя.
Фердинанду Стольникову было в районе двадцати трех лет. Как уже можно было понять, родители его были людьми довольно странными, однако сам он являл собой личность абсолютно заурядную, посредственную и, без лишнего преувеличения его можно было назвать типичным представителем своего поколения.
Он имел все, что было у каждого его среднестатистического ровесника (конечно же, не беря в расчет столь очевидные вещи, как две пары рук, ног, глаз, ушей и т.п.). А именно: компьютер; смартфон; аккаунты во всевозможных социальных сетях; модная одежда от известных компаний (в основном - китайского пошиву); высокомерие; недовольство своей жизнью как таковой; как минимум один сертификат (диплом) о высшем образовании; бескрайний, словно вселенная, эгоизм и, конечно же - непоколебимая уверенность в своей индивидуальности.
Словом, в дипломе, подтверждающем у него факт наличия так называемого «высшего образования», под словосочетанием «ПРИСУЖДЕНА КВАЛИФИКАЦИЯ» значилось другое словосочетание – «СПЕЦИАЛИСТ ПО СЕРВИСУ».
Примечательно, что само слово «сервис» произошло от латинского «servus», что в переводе значит – «раб, невольник» (кстати, автор практически не обладает познаниями в латыни, так что, будет нелишним указать, что данный материал взят из всем известного места).
И вот, исключительно неказистым образом складывая одно с другим, можно прийти к не менее простому, но несколько странному выводу, что, в сущности, Стольников не кто иной, как «СПЕЦИАЛИСТ ПО РАБСТВУ».
Естественно, он то об этом и думать не знал. Мысли в голове его были забиты:
А. Думами о способах и вариантах быстрого и легкого обогащения на n-ное количество миллионов (из всех существующих в мире валют, сам он больше всего склонялся к самой известной и, не побоюсь этого слова, распиаренной).
Б. Идеализированными иллюзиями о прекрасной половине человечества.
В. Попытками внести объективность в данные иллюзии, дабы реализовать их если уж и не полностью, то хотя бы частично.
Г. Мечтами о том, как он будет распоряжаться своим временем после неизбежного воплощения в жизнь пункта А.
Но сам Стольников считал себя Лчиностью, причем - с большой буквы. И винить его за это трудно (хотя и можно, и нужно), поскольку, отчасти то была вина его родителей, которые в этом плане ничем не отличались от других людей, случайным и непреднамеренным образом заимевших потомство и решительно недоумевавших, как с ЭТИМ поступать.
Однако, частично же, проблема эта была так же следствием того, что определенные и немногочисленные особи, составляющие основной костяк человеческой элиты, понимали и использовали в целях собственной выгоды известные аспекты жизни, о которых превалирующее большинство людей и думать не догадывалось, а если и догадывалось – то все равно не думало.
Впрочем, ничего нового.
Ну а я, то есть - автор, - еще раз повторюсь, что Стольников являлся типичным представителем своего поколения.
Типичным представителем и, по сути дела, - лишь песчинкой бытия на берегу океана вселенной, причем, берег этот был до чрезвычайности загрязнен отходами сущего, оставшегося после большого взрыва (появления, возникновения, а также - сотворения, либо - сна собаки) в некоторых, неблагоприятных для жизни районах вселенной, и не был никоим образом похож на те сказочные и благоухающие райские лагуны в мечтах таких же песчинок бытия.
И все же, ты, дорогой читатель, внезапно можешь задаться вопросом, мол:
- «Какого черта мне читать книжку про какую-то там посредственную личность, что в этом может быть интересного?».
Вдруг, тут, автор, - то есть я, - приму довольно задумчивый вид и с поучительной ноткой в голосе, аки учитель труда перед первоклассником, напечатаю следующие строки:
- «В определенном продукте, претендующем на художественную ценность, первостепенную роль играют не столько необычность характеров действующих лиц и ситуаций, в которые они попадают, сколько процесс и следствие изменения и раскрытия данных персонажей в течении всего повествования. И вот тут-то нельзя не согласиться, что заурядный и просто обычный герой является отличным материалом для его последующей обработки напильником автора. В особенности, если автор сей не претендует на чрезвычайную опытность в писательском ремесле, а скорее так, – просто любитель пописать (решительная просьба ударение ставить на третью гласную букву)».
К сожалению, согласно статистике, школьные учители труда обладают достаточно заурядным умом, достаточным, разве что, для выполнения их функциональных обязанностей. Хоть и стоит все же признать, что определенным индивидам из их числа присущи развитая фантазия и склонность к абстрактному мышлению. Но в любом случае, человек, находящийся в здравом уме, при очной встрече с одним из представителей данной конфессии, не будет намекать на заурядность ума последнего, как минимум из соображений о собственной целости и сохранности.

1.9. Что же дальше?

Итак, мы с тобой, дорогой сердцу моему читатель, имеем следующее: протагониста, о котором хоть что-то да знаем.
Не густо, не так ли? Вот и я о том же. И тут же может воспрянуть вопрос: почему бы не пойти дальше тем же путем методологии и не описать других персонажей, принимающих свое участие то тут, то там?
Ответ на данный вопрос достаточно прост - потому что подобный продукт может стать чересчур однообразным, как следствие - скучным, и перестать претендовать на художественную ценность.
И как же теперь быть?
Ну, в любом случае, кое кому не следует вешать нос, падать духом и опускать руки.
Ведь, вне зависимости от обстоятельств, можно прийти к тем, либо иным последствиям, желательным или нежелательным (что по сути одно и то же), главное - уразуметь для себя причины, к ним приводящие и, - научиться их контролировать.
Ко всему прочему - незнание того, как следует поступить в тот, либо иной момент времени своей жизни, не освобождает от принятия того, либо иного решения, которое должно быть принято тем, либо иным способом.
Поэтому, выход из сложившейся, не совсем простой ситуации, мне, то есть - автору, - видится лишь один единственный - продолжить повествование.


2. Продолжение повествования.


Работа в "Маркус Индастрис" была не сахаром. Стольникова постоянно, как бы он сам выразился, - "дергали", "напрягали", "и вообще...", заставляя его выполнять собственные обязанности, на которые был подписан, согласно документу, имеющему немалую ценность и значимость в объективном мире современной человеческой цивилизации, документу, относящемуся к так называемому классу "трудовых договоров". А в соответствии с мандатом, под которым стояла его подпись, Фердинанд обязан был выполнять всю деятельность, входящую в полномочия "Помощника системного администратора". Правда, стоит отметить, что забавным тут был тот факт, что в компании никакого вышестоящего над ним системного администратора в иерархии системных администраторов попросту не имелось. И не числилось. Забавным, конечно же, не для Стольникова, но в воображении автора. То есть - меня.
Сказать, что Фердинанд ненавидел свою работу - значит заклеить рот известным суперклеем и записаться в ряды добровольных глухонемых.
Конечно же, на самом деле, вся трудность заключалась в том, что Стольников, как, собственно и подавляющее большинство людского населения, выдумывали и рьяно внушали себе факты, обстоятельства и теории, к сущей действительности имевшие отношения архи косвенные.
Тут, любой человек, хоть мало-мальски сведущий в областях сознательного и бессознательного, мог бы добавить так же, обращая внимание заинтересованного читателя на то, что индивид, выполняющий определенную деятельность, к которой его именно что принуждают (обязательства, обстоятельства, начальник, злая жена…), хоть и будет осуществлять порученную работу, возможно даже и на совесть, однако, в глубине души он станет ненавидеть ее так же сильно, как, скажем, - лошадь - известное всем вещество.
В случае же с Фердиком (сам Стольников терпеть не мог, когда его так называли), ненависть его проецировалась не столько на выполняемых им обязанностях, сколько на остальных сотрудников компании. И тут уж вовсе не секрет, что весь рабочий коллектив чуть ли не гопака танцевал, когда дошла до них весть о его увольнении. Но, ясное дело, только лишь в отсутствие присутствия Маркуса Викторовича, на которого до трепету страшились посмотреть в лишний раз.
Знаменательно, что спустя месяц после этой даты, ставшей неофициальным праздником для сотрудников «Маркус Индастрис», имело место небольшая, но очень примечательная дискуссия, состоявшаяся между Вениамином Маркусовичем – заместителем генерального директора компании, и Антоном Белым – новым помощником системного администратора, имевший десятилетний опыт работы в соответствующей должности и, к прочему, на беду свою, - непоколебимую склонность высказывать вслух все, что было на уме.
Начался сей разговор с простой констатации фактов.
- Как руководитель, вы овладели искусством некомпетентности в совершенстве, Вениамин Маркусович. Все. Вот вам мое заявление и давайте, до свидания, – вяло и неторопливо протараторил Антон, который за сотню шагов выдавал в себе флегматика до мозга костей, и протянул сидящему напротив «заму» листок бумаги самого актуального формата.
– И какого *часть тела, присущая мужскому полу; грубое; родительный падеж* я, спрашивается, должен в свое рабочее время заниматься деятельностью, которая, по функциональным, *самка семейства псовых*, обязанностям, больше подходит дворнику?
- Ты что тут умничаешь сильно? - внимание Вениамина было поглощено монитором, на котором только что закончился тридцатисекундный отсчет перед началом боя в популярной компьютерной игре про военно-гусеничный транспорт. – Ты на работе, а не дома, и надо делать все что тебе…
Возникла двухминутная пауза, сопровождавшаяся лишь звуками рева двигателей и оглушительными взрывами выстрелов, доносящихся из звуковых колонок. Конец ей ознаменовал громкий и четкий голос, продекламировавший довольно ожидаемое, учитывая склонность текущего игрока к принятию необдуманных решений и наследственному нежеланию внимать и вникать во что-либо в своей жизни, известное последствие.
После чего, Вениамин Маркусович выругался, яростно проклиная создателей данной игры, и обратил все же свое внимание к новому сисадмину, все это время молча стоявшему с протянутой к нему рукой с зажатым в пальцах листком бумаги упомянутого выше формата.
Поддаваясь воле ярости, словно волна нахлынувшей на него от поражения в компьютерной игре, заместитель директора подсознательно решил всенепременно обвинить первого попавшегося человека во всех насущных бедах рода людского.
- Ты знаешь, Вадик, - начал он, уставившись полуоткрытыми глазами на Антона с таким взглядом, будто бы тот был опухшим от гноя прыщем на лице обнаженной восемнадцатилетней модели из известного всем журнала, - Что ты мне *совершать половой акт; грубое; повелительное наклонение* мозги, а? Не видишь, из-за тебя все по *женский половой орган; грубое; дательный падеж* пошло…
«Который бой подряд» - не в слух, но про себя, добавил Вениамин Маркусович.
- Из-за меня? – удивился Антон, не выказывая при этом ни капельки эмоциональной вовлеченности.
- Да, из-за тебя! Из-за тебя и таких же умников, как ты все и движется по *женский половой орган; грубое; дательный падеж* потому что… потому что… - Вениамин прикрыл глаза и приставил к вискам по два пальца, циклично, по часовой стрелке, массируя их, и с облегчением отметил, что на шее у него по-прежнему голова, а вовсе не вскипающий чайник. – Потому что вы, умники, - чересчур умничаете!
Антон же, который стоял все это время в одной, застывшей позе, с протянутой рукой, сжимающей известное заявление, начал чувствовать в себе очаги ярости и злобы, давно забытые и утерянные. По силе своего проявления, их можно было бы сравнить с еле горящей спичкой, зажженной на южном полюсе.
Однако, обладая уже известными внимательному читателю, качествами характера, будущий экс-помощник системного администратора не собирался молча стоять, зарясь на полупомешанного заместителя директора.
- Нет. Все идет в *неприятная ситуация, то же, что зад; грубое; дательный падеж*, потому что вы, глупцы и некомпетентные идиоты, не можете ничего понять!
И, то ли положив на стол, то ли швырнув туда же листок с заявлением, он повернулся, зашагал к двери кабинета. Трижды безуспешно попытавшись ее захлопнуть со всей силы (то была ее конструктивная особенность, доставившая разочарование немалому количеству народа), он покинул офис заместителя директора компании «Маркус Индастрис», а вместе с тем – и саму компанию.
Примечательно же то, что секретарша Вениамина Маркусовича (и по совместительству – женщина, принимавшая непосредственное участие в его появлении на свет сущий), - шестидесяти четырехлетняя Вандалия Самсоновна, которая, за свои годы была свидетелем множества подобных сцен, внезапно – даже для самой себя, - сформулировала в сознании свое видение того, почему все идет по известному уже месту. Звучало оно приблизительно так.
«А ведь ни первым, ни вторым невдомек, что это их так называемое «все» идет туда, куда оно идет, лишь потому, что одни вынуждены сосуществовать с другими».
Подозрительный читатель к этому моменту может внезапным образом задаться вопросом: «А к чему вообще эта история, с главным героем никак фактически не связанная? К чему и почему?».
Вопрос этот, однако, практически вездесущ и актуален на протяжении всей человеческой жизни. А пути, коими можно прийти к ответу – воистину неисповедимы.
К примеру, задать его какому ни будь среднестатистическому профессору, читающему лекции по философии в университете, либо – в этот самый момент совершающему открытие нейтринных осцилляций, показывающих наличие у них массы, - то можно ненароком ввести данные личности в состояние глубокой задумчивости, а ответа так и не дождаться. Даже через десять лет.
Однако спросите вы среднестатистического грузчика Витька, так он и не преминет сказать сразу и по делу, а ответ его будет звучать следующим образом:
- По кочану.


3. Про то, как Стольников работу искал.


При взгляде с определенной точки зрения, процесс поиска работы может поразительно напоминать собою процесс поиска туалетной бумаги – непосредственно после исполненной нужды. Почему и следует ею запасаться заранее.
Но увы, она так же имеет пренеприятнейшее свойство заканчиваться.
И в этих, казалось бы совершенно несовместимых предметах (или идеях), можно уловить ниточки, показывающие полную неотличимость одного от другого. А можно, в принципе, и не уловить. Тут уж с какой стороны смотреть.
Стольникова, ясное дело, никакие ниточки не интересовали, в особенности те, которые сначала необходимо было поймать, а уже потом думать, что делать с подобным уловом.
Он был абсолютным материалистом. По крайней мере, сам так считал, хотя, будет не лишним заметить, что, будучи истинным последователем данного направления в философии (как ему мнилось), он не был знаком ни с трудами Демокрита или Тита Лукреция, ни с произведениями более поздних представителей данной школы, а назови его в шутку, - Эпикуром, - так сразу бы и узнали, куда вам идти и чем заниматься.
Итак, как указывалось, выше, Стольников полагал, что сможет найти устраивающего его по всем параметрам работу, словно по дуновению волшебной палочки не менее нереальной феи-крестной, ну, или кого-либо, с помощью одной крайне неординарной рыбки, либо - при помощи известного предмета из числа морально и физически устаревшего столового сервиза. Одним словом, (формально выражаясь), он, как и подавляющее большинство людей, физически и астрально пребывал в месте, имеющем черты, мало схожие с тем, какие свойственны миру реальному. Но, давайте обо всем по порядку.
В первый месяц поиска, Стольников, как он активно себе внушал, проявил немалую расторопность, заключавшуюся в:
А. Просмотре пяти сезонов наипопулярнейшей современной мыльной оперы, которую некоторые личности, из числа одарённых особым чувством юмора, сравнивали с самой продаваемой книгой в истории;
Б. Преимущественном нахождении своего тела в преобладающем горизонтальном положении, отсутствии всякой физической активности;
В. Одном единственном, за весь оный период времени, посещении мероприятия, являющимся самым первым и, безусловно, ключевым этапом для всех находящихся в активном поиске возможности получения материальных благ, но не знающих (или нежелающих знать), что для этого следует предпринимать. Речь, как можно было догадаться, идет о процедуре, именуемой в народе "собеседованием".
Ах да, конечно же, следует-таки упомянуть и тот факт, что Стольников и думать не знал, чтобы подписываться на деятельность, аналогичную его предыдущей.
Именно так сменялись недели за неделями и пара месяцев подобной его безалаберностью оказались безбожно смыты в клоаку времен. Впрочем, многие умудрялись сливать в данные каналы вечности аж целые года, десятилетия и даже жизни.
Но, как известно, ничего нет под солнцем постоянного (кроме лишь постоянности непостоянства) и тут уж самым внезапным образом и самому Стольникову довелось в этом убедиться.
Было это одним весенним утром, стояла чудесная, практически летняя погода и, в целом, можно было бы с уверенностью назвать этот день прекрасным, отличным, ну или как минимум хорошим, если бы не одно «НО», которое, словно хук известнейшего боксера, выпорхнуло из ниоткуда и ужалило, будто пчела, причем, пчела не обычная, а тяжело мутировавшая и в размерах достигавшая масштабов трицератопса.
В случае же со Стольниковым это самое «ниоткуда» можно было смело заменить словами «холодильник» и «кошелек», - фактичекски, самыми важными словами в жизни современного человека, словами, одно упоминание которых заставляет человеческие сердца биться чаще, - кто бы там что не говорил про так называемую «любовь».
Поэтому, волей-неволей, Фердинанд всецело включился в процесс поиска деятельности, которая бы занимала большую часть его времени и, соответственно, - сил, вознаграждая столь незначительные потери непосредственной возможностью набить до отказа как кошелек, так и холодильник.
И вот, пару часов перебирая объявления работодателей, он таки записался на собеседование, намеченное на вечер следующего дня. В сознании Стольникова что-то перевернулось, и он пребывал на полпути к эйфории, думая, что работа у него уже в кармане. Длилось это состояние непосредственно до того мгновения, когда он вечером следующего дня вошел в аудиторию, где и проводилось это собеседование.
Достаточно было лишь бросить взгляд на три ряда по семь столбцов столов и стульев, (аналогичных тем, что обычно видят дети в течении десяти или одиннадцати лет взросления в специально отведенных на то учреждениях), которые были практически все укомплектованы такими же искателями приключений работы, и в тот же самый миг глаза открылись, а чувство неполной эйфории уступило место всеобъемлющему и неотвратимому разочарованию, с щепоткой грусти, - тому самому ощущению, что одолевает человека в те немногочисленные периоды жизни, когда ему приходится сталкиваться с объективной реальностью.
Мероприятие такого рода Стольников посетил впервые в жизни. Уже задолго после окончания интервью, он натужено, насучив брови на глаза, размышлял (занятие это для него было тоже внове) над одним крайне незатейливым, но безусловно объективным и справедливым вопросом. В сознании своем, Стольников сформулировал его следующим образом:
«Что, *женщина легкого поведения; грубое, разговорное*, это только что было?».
Всю дорогу домой и дома, весь вечер и половину ночи, он ломал над этим голову свою. Перед глазами то и дело оживали картины из недалекого прошлого, в ушах то и дело звучали странные и, на первый взгляд, нелепые вопросы. Он был расстроен, опечален и удручен, хоть и мог казаться сторонним наблюдателям, если бы таковые были, спокойным и уравновешенным человеком.
Впервые в жизни Фердинанда одолевало чувство, доселе неизвестное, незнакомое. Поскольку он был всегда самоуверенным, зачастую излишне, и склонен был смотреть на всех свысока, ощущение это пронзило его как раскаленная докрасна кочерга пронзает тюк сена. Но в себе Фердинанд разбирался достаточно плохо (хорошо он разбирался в том человеке, которого принимал за себя, в человеке, обладающими чертами, которые не были типичны не только ему самому, но и любому другому ныне живущему, либо ранее жившему) для того, чтобы уразуметь ту самую дрель, неистово сверлящую прорубь в бассейне его души.
Ему было стыдно.
Стыдно за свое поведение на собеседовании, за то, что он, во время расспросов – обязательной и основной части любого собеседования, - вел себя как первоклассник, боящийся за любое неверное движение получить указкой по рукам (либо другим частям тела), но из-за этого то и дело совершающий эти самые движения. Было стыдно за то, что на такие тривиальные вопросы интервьюера, как - «Какими своими достижениями гордитесь?», «Кем вы хотите себя увидеть через пять лет», или мое любимое (мое – автора): «Почему вы хотите работать у нас?» - ему было просто нечего ответить. В университете его учили всякому, давали возможность дотронуться и постичь знания, накопленные человеческой расой за все свое существование, но никто, никто не учил его как себя вести на собеседованиях для приема на работу. Никто его к этому не готовил. И тут, вдруг, на тебе – одного единственного мгновения хватило, чтобы упразднить весь маскарад и вернуть летающего в открытом космосе человека на землю.
Стольников впервые в жизни посмотрел и увидел себя. Не глазами – отражение в зеркале, но умом – то, что он из себя представлял на самом деле.
И уже после, каждое следующее собеседование открывало ему все новые и новые неизведанные просторы своей личности.
Однако, как и любой человек, начинающий усердно заниматься той либо иной деятельностью, Стольников мало по малу начал накапливать определенный опыт – знания, необходимые к применению в разных, возникающих на интервью, ситуациях, которых, к слову, было не так то уж и много. Ибо от одного собеседования к другому менялись как место потенциальной работы, так и непосредственно сами интервьюеры, но вот вопросы оставались теми же самыми. И тут уж поднаторел бы любой дурак, не то что Стольников – человек бескрайней фантазии и обширных умственных способностей, которые, однако, находились на стадии неоплодотворенного эмбриона и ждали своего часа.
Таким образом, прошло три месяца. Стольников ходил на собеседования как в школу.
У него развилась довольно необычная и безусловно редкая по своему существу перверсия.
Он начал получать удовольствие от этого процесса.
Но все же, все превалирующее убывание материальных средств, ставящее под вопрос возможность физического и физиологического поддержания организма и пребывания его в мире живых, заставило Стольникова подойти к данному процессу с полной серьезностью и пересмотреть свои гедонистические взгляды на жизнь.
После чего, он и дальше ходил на интервью, но теперь уже преследуя непосредственную и до боли определенную цель.
Прошло еще два месяца безуспешных посещений и, таким образом, Стольников, учитывая пассивный период в самом начале оного акта, уже потратил пять месяцев своей жизни на поиски работы.
Но как человек, бьющийся лбом об стену, рано или поздно ее сломает, либо травмирует голову, так и человек, находящийся в поисках работы рано или поздно ее найдет, либо – умрет с голоду.

Продолжение, быть может, следует.