Моё сокровище! главы 5, 6, 7

               
     -----Глава 5.----
             
     До самого утра Настя больше не сомкнула глаз, снова и снова перелистывая тетрадку отца. Ничего нового она, разумеется, так и не обнаружила. Листы в широкую линейку не хранили в себе никаких пометок, номеров телефонов, адресов, имен.… Только несколько страниц исписанных французскими буквами и три письма князя Константина Б* переписанных рукой её отца.
     Зачем он их переписал, было ясно. Должно быть, он искал в этих письмах подсказку, куда этот самый князь мог спрятать свои сокровища. Тем более что в последнем письме было прямо сказано что….
     Настя вновь пробежала глазами эти строки: «Все те безделицы, - писал князь - что когда-то разлучили нас, я приношу в жертву тебе моему единственному, моему бесценному сокровищу».
     Из этого следовало, что всё, чем этот Константин владел, он передал своей жене. Но если его жена согласно тем двум первым письмам находилась заграницей и все свои ценности князь переправил ей, тогда почему их с таким упорством ищут именно здесь в М*-ке?!
     А если он только собирался это сделать, но не успел?! - на Настю вдруг снизошло озарение – Если он спрятал их в месте, о котором знали только он и его жена?! Тогда в этом последнем письме действительно таится подсказка, где следует искать сокровища! 
     Но, увы, здесь нет ни единой строчки о том, где Насте следовало искать отца. Хотя конечно есть ещё французский текст… Может быть, в нём будет хотя бы намек, куда отец мог отправиться из М*-ки?!! 
     Как известно надежда умирает последней, так что Настя не спешила опускать руки. Сейчас главным было вернуться домой, в Москву, к Саньке. Уж кто-кто, а Санька с её-то светлой головой вмиг бы нашла выход из тупиковой ситуации.


     *****

     Утром Ольга Ивановна перво-наперво побежала договариваться с участковым. В том, что ей удастся уломать ленивого, но добродушного толстяка Петровича она нисколько не сомневалась, а вот его жена Тамара представляла реальную угрозу всем планам. Ибо помимо вредного, крайне стервозного характера имела склонность к деспотичности и тоталитаризму.
     Впрочем, от всего этого сегодняшним утром не было и следа.
     Тамара, обычно встречавшая проходивших мимо её дома соседей выражением лица «Не влезай! Убьёт!» сегодня просто искрилась радушием. А их вреднючая собака Динка (схожая нравом со своей хозяйкой) не только не попыталась тяпнуть незваного гостя, но и даже не облаяла. Наоборот она, играючи напрыгнула на Ольгу Ивановну и положив свои лапы ей на грудь начала радостно облизывать ей лицо.
     Когда же Петрович, услыхал, что надо куда-то ехать, вместо того чтобы посидеть спокойно дома на диване перед телевизором, тот час же начал «юлить», мол, дел много, времени совсем нет. Но услышав от Тамары: «Петрович, не жлобься, отвези девочку в город раз ей надо!» тут же переменил своё решение.
     Так что домой Ольга Ивановна вернулась с радостной (как она думала для Насти) вестью.

     Нет, ну конечно с одной стороны Настя обрадовалась, что ей не придётся идти пешком, но с другой… Петрович запланировал выехать через час, а значит, всего через шестьдесят минут она сядет в машину и навсегда покинет эту деревню и… ЕГО!
     До возвращения Ольги Ивановны Настя всею душой желала как можно скорее уехать отсюда, а сейчас…. Сейчас она вдруг ясно осознала, как мало времени у неё осталось.
     Всего шестьдесят минут! И она уже больше никогда не увидит его изумительных сапфировых глаз, его прекрасной улыбки, никогда больше не услышит его голоса, не обнимет его тонкое, но такое сильное тело. 

     Выйдя на крыльцо, Настя долго не решалась подойти к Грише. Из-за угла она, украдкой наблюдала за тем, как он возится с мотоциклом, но сделать всего несколько шагов и произнести «Прощай, я уезжаю!» не могла. Она не знала, что ответить ему на вполне естественный в данной ситуации вопрос «Почему так внезапно?» Впрочем, этот вопрос так и не прозвучал.
     Когда она, наконец, решилась подойти к нему и, потупив очи, тихо произнесла:
     - Гриша, я хотела с тобой попрощаться. Я сейчас уезжаю!
     В ответ она услышала безразличное:
     - Да я в курсе! Мать сказала!
     Он не только не задал столь очевидного, по мнению Насти вопроса, но и даже не спросил когда именно она уезжает. Да что там слова!!! Он так спокойно отреагировал на услышанное, что Насте захотелось, сею же секунду прыгнуть в машину и умчаться прочь от стыда и обиды.
     Ему было всё равно, совершенно безразлично уедет она или останется. Да и с какой стати ему было печалиться по поводу её отъезда? Это ведь Настя навсегда расставалась со своей первой любовью, а он… Кто она ему? Да никто! Приезжая, на которую он впустую убил два дня из жизни. В этот момент Настя ощутила, как её ещё секунду назад пылающее сердце сковало льдом.
 
     - Я хотела тебя поблагодарить за всё и попрощаться. 
     Гриша поднял на неё глаза и улыбнулся:
     - Пока! – сказал он так, словно Настя сообщила ему, что собирается пойти погулять и через час уже вернётся. – Давай обойдёмся без прощального рукопожатия, а то… - он указал взглядом на свои перепачканные ладони. – Счастливого пути! 
     Эти слова ударили по заледеневшему сердцу Насти тяжеленной кувалдой.
     Боже! – вскричал её разум – Когда же уже закончится этот бесконечный час? Я хочу уехать сейчас же, немедленно и больше никогда ЕГО не видеть.
 
     Но с мечтами об отъезде Настя сильно погорячилась. Так как за пятнадцать минут до означенного Ольгой Ивановной срока к их дому подбежал перепуганный толстячок в трениках, белой майке и сдвинутой на бок милицейской фуражке. Выглядел он так, словно увидел НЛО, сказать толком ничего не мог, только растерянно хлопал глазами, беззвучно точно рыбка открывал и закрывал рот и без конца махал руками куда-то в сторону.
     Гриша долго любовался на театр пантомим в исполнении участкового пока, наконец, это представление не нарушил вопрос Ольги Ивановны выбежавшей вместе с Настей на крыльцо.
     - Что случилось? – спросила она – Пожар?
     - Хуже! – внезапно выдохнул участковый и начал сбивчиво, глотая слова и звуки объяснять - Там… Он… Я как всегда.… А он…. И всё! Идём быстрей! – эту фразу он произнёс чётко и, схватив Гришу под локоть, потянул его к калитке. 
     - Петрович, Петрович! Спокойнее! Ты, что не видишь? Я занят!
     - Да какое тут! – участковый в сердцах махнул рукой на мотоцикл и опять затарахтел – У меня там ТАКОЕ! Он же совсем, абсолютно, совершенно…
     - Петрович! – прикрикнул на него Гриша. Это подействовало. Участковый остолбенел и замолчал. – Скажи мне два слова, но по делу.
    
     Петрович с трудом сглотнул и изрёк два слова, которые поняли все кроме Насти:
     - Козлик сдох!
     - Давно пора! – как-то уж слишком спокойно отреагировал Гриша.
     А вот Ольга Ивановна заметно помрачнела и грустно констатировала:
     - Всё Настя можешь распаковываться.
     - Почему? – не поняла та.
     - Ты же слышала у Петровича козлик сдох! А значит ехать в город не на чем.
     - А он что собирался ехать на козлике? – ужаснулась Настя, представив как тучный, похожий на огромного колобка участковый, усаживается верхом на маленького белого козлика. – Да он бы его раздавил в два счёта.   
     - Кто? – устало вздохнула Ольга Ивановна – Кого раздавил?
     - Ну, этот ваш участковый он бы раздавил козлика.
     - Настя… - засмеялась Ольга Ивановна – Козлик это в данном случае не животное. Это Петрович так любовно свой «газик» называет.

     - Петрович, успокойся! – пытался уговорить его Гриша – Рано или поздно это должно было случиться. Твой «козлик» по бумагам, когда был в утиль списан? - Петрович открыл рот, похоже, он хотел вступиться за свой автомобиль, но Гриша упредил эту попытку, ответив за него – Правильно четырнадцать лет назад! Так вот и отправь его на заслуженный отдых.   
     - Гриш, ну как же так?!! – продолжал причитать участковый - Он же бегал! Он ещё вчера бегал!
     - Петрович, если из твоего «козлика» вытащить все детали, которые я за последние четырнадцать лет в нём поменял, то от него останется один только ржавый остов.
     - Ну, ты можешь хотя бы посмотреть?
     - Гриш, чего ты ломаешься?! – прикрикнула на сына Ольга Ивановна – Иди, глянь, в чём там дело!

     Когда через полчаса Гриша вернулся домой, то на него уставились две пары глаз, в которых читался один и тот же вопрос: «Ну, как там?» 
     - Дело труба! – ответил он – «Козлик» приказал долго жить.
     - Я надеюсь, ты Петровичу это не такими же словами, сказал? – уточнила Ольга Ивановна.
     - Ну что ты, мам! Я пообещал поставить пациента на ноги. ( глаза Насти забрезжили надеждой, но он тут же погасил эти искорки) Через месяцок другой! Работы там много, надо всю начинку по костям перебирать. Так что новопреставившейся «козлик» Петровича у меня первый в очереди на воскрешение после Серёгиного мотто-недоразумения. 
     - Петрович там как?! – уточнила Ольга Ивановна. - Жив после таких вестей?
     - Ага! – улыбнулся Гриша - Тамарка его валокордином отпаивает.
     - Ой, Гриша, Гриша! - тяжко вздохнула Ольга Ивановна, прижимая ладонь к груди. - Креста на тебе нет!
     - Мам, не раздувай угли! – сказал он всё с той же лучезарной улыбкой и вышел из дома.


     ****

     Ольга Ивановна появилась во дворе через несколько минут и, подойдя к мотоциклу над которым корпел её сын, строго спросила:
     - Ты что с «козликом» сотворил, ирод?
     - Я?!! – удивлённо уставился на неё сын.
     - А кто?! - нервно усмехнулась Ольга Ивановна - Может быть я?! Гриша, ты хоть понимаешь, чью ты машину испортил?! Это ж участковый! Он же прознает, тебя ж идиота посадят. (Гриша отмахнулся) А ты не маши! Я сама читала. В уголовном кодексе есть такая статья - умышленное повреждение чужого имущества. Так вот по этой самой статье ты можешь получить….
     - Мам, не раздувай угли! – перебил её Гриша - С чего ты вообще взяла, что это я сделал?
     - Так на тебе ж всё сходится. Ты не хотел, чтобы Настя уезжала? Не хотел! Вот она и не уезжает. А ещё вчера исправно бегавший «козлик» как-то уж очень вовремя приказал долго жить.
     - Это совпадение!
     - Ох, Гриша, Гриша! Креста на тебе нет! Ирод, ты и есть ирод! Неужто тебе ничуть  Петровича не жалко? Человек же переживает! Вон, как убивается!
     - Мама, успокойся! Всё с его «козликом» будет хорошо! Я что себе враг? Мне же потом  его ремонтировать. Я просто кое-что отсоединил. Там работы меньше чем на минуту. А за Петровича не переживай я ему объяснил что «козлик» его ещё побегает, но не сегодня. 
     - Точно? – прищурилась Ольга Ивановна.
     - Завтра с утра первым же делом верну его «козлика» к жизни. Обещаю!
     Их разговор был прерван появлением на крыльце Насти с дорожной сумкой в руках.
 
     - Ты это куда собралась? – опередила вопрос сына Ольга Ивановна. – Машины сегодня не будет.
     - Я знаю. Я пешком дойду.
     Этот ответ вызвал у Гриши усмешку, а Ольга Ивановна опять театрально схватилась за сердце.
     - Боже, Боже! – запричитала она – Эти дети точно сведут меня в могилу. Сначала один, теперь другая! Ну, вот куда ты пойдёшь? До города и на машине путь не близкий, а ты пешком, да ещё с сумкой, да ещё до конца в себя после вчерашнего не пришла…. 
     - Я себя нормально чувствую. – соврала Настя – Не беспокойтесь. Спасибо вам за всё! И простите, что я доставила вам столько неудобств.
     Попрощавшись, она вышла за ворота и направилась вверх по улице.
 
     - Ну и чего ты застыл? – толкнула Ольга Ивановна сына в плечо. – Иди, догони её!
     - Отродясь за бабами не бегал и не собираюсь такой ерундой заниматься. – усмехнулся Гриша – Если ей охота прогуляться, пусть прогуляется.
     - Я тебя не понимаю! – возмутилась Ольга Ивановна – То ты готов под статью идти лишь бы она здесь осталась, то вот так спокойно смотришь, как она уходит.
     - Да никуда она не уйдёт. Прогуляется и вернётся.
     - А если не вернётся?
     - Вернётся! – отмахнулся Гриша - Куда она денется?
     Но время шло, а Настя всё не объявлялась.
 
     Ольга Ивановна не могла найти себе места, а вот Гриша вёл себя на удивление спокойно, будто ничего страшного не произошло.
     В конце концов, это безразличие сына к судьбе бедной девочки, по его вине обречённой скитаться под палящим солнцем по ухабистой дороге, окончательно вывело Ольгу Ивановну из себя, и она вскричала:
     - Между прочим уже час прошел. Ну и где она? Нет, я, конечно, понимаю ты у нас большой спец по бабской части. Все женщины для тебя как раскрытые книги. Но вот с Настей у тебя явно «нашла коса на камень»! Книга вроде раскрытая, а читать не получается. А знаешь, почему? Потому что эта книга на неизвестном тебе языке написана.
     - Она вернётся!
     - Гриша, она не вернётся. Она ушла! Совсем! … Ты мне прямо, ирод, скажи, ты задался целью её в могилу загнать, да?! Если так, то ждать уже недолго осталось. Бедная девочка, – запричитала Ольга Ивановна - Одна идёт по ухабистой дороге, с тяжёлой сумкой, под палящим солнцем и это всё ей устроил мой любимый сыночек! Вчерашнего видать тебе показалось мало. Решил её так добить!
 
     Гриша уже хотел в сжатой, а главное доходчивой форме объяснить матери, куда она может пойти со всеми своими поучениями, но в последний момент передумал. Во-первых, с матерью он ТАК никогда не разговаривал, а во-вторых; он совсем не хотел, чтобы она догадалась как сильно его задела этим выговором. Он и так уже вчера достаточно выставил себя на посмешище.
     Это ж надо было додуматься коротать ночь под дверью собственного дома. Он бы ещё на коврике под Настиной дверью расположился. Кретин! Утешало одно - Настя этого не видела! Мать тоже хороша! Чего она добивается, донимая его этими разговорами? Хочет, чтобы он помчался догонять эту истеричку? Тоже мне, велика беда, захотела баба норов показать! Надоест выделываться, сама вернется, и ещё будет умолять пустить её обратно.
     Впрочем, с каждой новой минутой этой уверенности в нём становилось всё меньше.
     Мать к счастью больше не зудела над ухом, хотя, от этого ничуть не полегчало, поскольку теперь на него напустился уже собственный внутренний голос. Но если причитания матери ещё удавалось пропускать мимо ушей, то заглушить свои собственные мысли возможности не представлялось. А поскольку подобные самобичевания Грише были не свойственны, то продержался он недолго и уже через полчаса был готов ни то, что ехать, а уже даже бежать на поиски Насти. 


     *****

     Так! Всё! Привал! – решила Настя и,  усевшись на обочине дороги, облегчённо вздохнула. Какое же блаженство вот так просто сидеть на травке и любоваться плывущими по лазоревому небу облаками, а не тащиться с тяжеленной сумкой по самому солнцепеку в неведомую даль. Ещё бы лёгкое дуновение ветерка в лицо и что-то что могло бы обозначить город на горизонте, и тогда счастью Насти не было бы предела. Но ветер сегодня явно взял отгул, да и до города, судя по всему, был ещё ни один километр.
     Её размышления неожиданно прервало рычание мотоцикла.
     Вначале она решила, что перегрелась на солнце и это простая слуховая галлюцинация, но когда она пригляделась хорошенько, то действительно увидела на горизонте очертание мотоцикла. Он проскочил мимо, взвизгнул шинами и резко развернувшись, остановился поперёк дороги.

     Заглушив мотор, Гриша слез с мотоцикла и направился к Насте.
     Ему хотелось многое высказать этой ненормальной идиотке, действительно решившей пешком пройти тридцать километров до города. Но едва он подошёл к Насте поближе, как всё негодование моментально с него слетело.
     Она опять начала съёживаться под его взглядом, опустила глаза и тихонько шмыгала носом.
     Да как вообще ему могло прийти в голову сердиться на неё?! Она ведь такая хрупкая, такая мягкая, такая беззащитная, такая….

     Она ещё сильнее съёжилась под его взглядом, и достаточно широкий вырез майки обнажил часть её плеча. В ту же секунду Гриша почувствовал, как его сердце ухнуло куда-то вниз и затихло там. На её плече пылала яркая широкая полоса, натёртая ремнём сумки.
     Ну, вот и от чего он хочет её уберечь?! Он же сам ей вред причиняет! Мама права, чем дальше она будет от него, тем для неё же лучше. Пусть едет со своей нежной кожей в свою Москву, а ему для развлечения сойдут и местные девицы.
 
     Он бесцеремонно выдернул из её рук сумку, и, мрачно пробурчав:
     - Поехали, я отвезу тебя в город! – направился к мотоциклу.
     На душе скреблись кошки, а в голове точно заноза прочно засела мысль: «Ей сейчас больно и это он виноват!» Да, не хотел! Да, не смог предугадать, что она надумает пешком идти! Ну и что это меняет? Да ничего! Надо было послушать мать и остановить её ещё тогда. Уговорить, удержать. Ну да, - горько усмехнулся он - уговорить, удержать! И выставить себя на посмешище перед всей деревней. Что ж! Не захотел терять лицо, изволь потерять девушку!

     Он поставил сумку на сидение и развернулся к Насте.
     - Прежде я должен тебе кое-что сказать. – произнёс он внимательно вглядываясь в её личико.
     Она по-прежнему не поднимала на него глаз, и это облегчало задачу. Пожалуй, если бы она смотрела на него, то он бы не решился признаться:
     - Это я испортил машину Петровича. 
     Странно, но ожидаемого облегчения он не почувствовал, даже наоборот стало ещё тяжелее от мысли, что сейчас она поднимет на него свои глаза и…. Если в этих серых глазах будут блестеть слёзы, он точно сам себя загрызёт. Жить с мыслью, что заставил страдать такое хрупкое и беззащитное существо он не сможет. Так что уж лучше пусть она разозлится, пусть в ярости сверкает глазами, пусть выскажет все, что накопилось у неё на душе, пусть, в конце концов, отвесит ему пощечин, сколько душа потребует… пусть!
 
     Но Настя не стала кричать, не стала, размахивать руками, не начала плакать.… Вместо этого она подняла на него изумлённый взгляд и тихо спросила:
     - Зачем ты это сделал?
     - Да какая разница «зачем»? – потупился Гриша - Сделал и сделал! – он скосил на неё виноватый взгляд - Скажи что-нибудь. 
     Ну и каких слов он от неё ждал?! Хотел услышать одобрение или нотацию или…? И только сейчас до Насти, наконец, дошло, что Гриша испортил не просто машину, он испортил чужую машину. И уже совсем не важно, зачем он это сделал. Единственное что сейчас важно это то, что теперь ему придётся за это отвечать.
 
     От лица Насти в один миг отлила кровь, и оно стало кипельно-белым, голова закружилась, руки похолодели, сердце сжалось от страха.
     - Боже! – прошептала она, чувствуя, как всё внутри каменеет. - Что же теперь будет? – и, придя в ещё больший ужас от собственной мысли, пролепетала - Это же преступление! Тебя же посадить могут! 
     Нет, нет, нельзя поддаваться панике, - попыталась она взять себя в руки - Надо искать выход из сложившейся ситуации, надо спасать его пока ещё не поздно.
     - А может, Петрович согласится на возмещение ущерба? – предположила она - Я попробую его уговорить…

     Гриша был потрясён тем, что сейчас происходило. Настя не злилась, не плакала, она была обеспокоена. Тревога читалась в её глазах, сквозила в голосе, угадывалась в движениях. Она на самом деле за него переживала! Это нежное, хрупкое существо переживало за того, по чьей вине столько времени скиталась под палящим солнцем. Неужели Настя не понимает, что если бы не его идиотская выходка, то она могла бы сейчас пусть хоть и без особых удобств, но всё же ехать в машине, а не стаптывать свои маленькие ножки на ухабистой дороге? Она должна была это понимать. Должна была рассердиться на него или обидеться, но уж точно не жалеть его.
 
     - Настенька, милая, ты это серьёзно? – на всякий случай решил уточнить он. Мало ли! Может, она его не поняла и бурная реакция еще впереди. – Ты действительно на меня не сердишься?
     - Я?!! – изумилась Настя – Сержусь на тебя?!! Господи Боже! Да что ты такое говоришь?!! Я же… Я… - но в это мгновение к счастью у неё перехватило дыхание, и следующие слова она произнесла мысленно, хотя её глаза и отразили всю глубину её чувств: «Я же люблю тебя!»
     Боже! Зачем я это сказала? – испугалась собственной горячности Настя и зажала себе рот ладонью. Она с такой страстью, с таким пылом произнесла это признание в своих мыслях, что ей показалось, будто эти слова на самом деле сорвались с её губ.
     Волна смущения и даже стыда за собственную несдержанность накрыли её с головой, и Настя уже хотела, закрыв лицо руками броситься, прочь, но Гриша перехватил её ладони и удержал рядом с собой.

     Её маленькие пальчики были холодными точно ледышки.
     Безумие какое-то! Солнце палило так, что можно было на камне яичницу зажарить, а у неё ледяные руки и может быть не только руки.
     Лишь сейчас он понял, что её дрожащие бледно-розовые губки неспроста утратили свой обычный медово-алый цвет, они тоже замёрзли.
     Боже, как же ему сейчас хотелось их согреть. Но Настя вполне ясно дала понять ещё тогда в лесу, что его поцелуи ей не желанны, а навязывать их силой было чревато совсем не желательными последствиями. В конце концов, ведь она ещё не решила остаться и вполне могла сказать «Отвези меня в город, ты же обещал!» И дёрнул же его чёрт такое пообещать!

     - Может, ты не поедешь? – осторожно спросил он, хотя уже знал ответ. Конечно же, она уедет. Зачем ей тут оставаться? 
     Этот вопрос оскорбил Настю. Да неужели он мог подумать, что она с лёгким сердцем уедет, зная в какую ситуацию он попал? Нет, ни за что! Вначале она попытается уговорить этого Петровича уладить возникшую ситуацию миром. Ведь, в конце концов, то, что Гришу привлекут к ответственности, ему машину не вернёт. А если он согласится на возмещение ущерба, то все будут довольны. У Петровича будет новая машина, Гриша останется на свободе, а она не сойдёт с ума от беспокойства.   
     - А сколько сейчас может стоить такая же машина? – спросила она. И пока Гриша пытался сообразить, с какой целью она задала этот вопрос, произнесла слова, от которых он (и без того сбитый с толку) совсем опешил - У меня конечно с собой денег не много, но я позвоню подруге, и она найдёт сколько нужно. Главное уговорить Петровича подождать пока я не соберу нужную сумму….

     Услышать это Гриша совсем не ожидал. Нет ну женщины, конечно, сами по себе существа нелогичные, ну а Настя просто нелогичная в кубе. Ну, вот и о чём она сейчас говорит? О чём думает? Что там за непонятные процессы, протекающие в её мозгу, побуждают её говорить такую ерунду? Какие-то деньги, какая-то компенсация, она о чём-то собирается упрашивать Петровича.…
     И тут, наконец, до него дошёл весь смысл того, что он только что услышал. Конечно, поверить в реальность происходящего было трудно, но это был не сон. Настя действительно собиралась отдать все деньги, что у неё были и искать недостающие, для того чтобы возместить Петровичу ущерб. И всё это ради чего? Ради того чтобы спасти Гришу от маячащего (по её мнению) на его горизонте тюремного срока.
 
     Так, стоп! – он разом пресёк столь обольстительное предположение - Она либо шутит, либо… - но она не шутила. Настя была настроена очень серьёзно. Её голос, её взгляд были пронизаны такой теплотой и искренностью, что сомнений не оставалось. Она действительно собиралась сделать то, о чём говорила.
     - Настенька, милая, успокойся! – он осторожно взял её личико в свои ладони. Его сапфировые глаза сейчас искрились как морская гладь в свете солнечных лучей, а голос звучал с такой нежностью и теплотой, что у неё защемило сердце. – Не надо ничего делать. Я починю машину, это не сложно. Ты только не уезжай от меня! Не уедешь?
     Следовало сказать «Нет, я уеду. Сегодня же! Сейчас же!» но Настя не смогла. Его изумительные сапфировые глаза смотрели прямо ей в душу, и она не могла лгать. Она хотела остаться с ним. Её ужасала уже сама мысль, что ей придётся уехать от него.
     - Ты останешься? – спросил он, вглядываясь в глаза Насти, словно пытаясь разглядеть в них ответ. Больше всего на свете он сейчас боялся услышать отказ.

     Ответить на ЕГО «останься» словами: «я уезжаю» для Насти было равносильно тому, чтобы собственноручно прокрутить своё сердце через мясорубку. Конечно же, она останется с ним, точнее рядом с ним, где-то около, но не вместе. Она будет тенью скользить где-то неподалёку и тускнеть всё сильнее всякий раз как Гриша обнимет очередную девицу. И это будет продолжаться до тех пор, пока её и без того израненное сердечко не перестанет биться. А случится это (учитывая её вчерашнюю реакцию) довольно скоро.
     Нет, она не должна оставаться, но уехать от его глаз, от его улыбки она была не в состояние, легче было умереть. Мысленно она молила небо послать ей знак. Хоть что-нибудь что убедило бы её произнести это ужасное «нет» и уехать навсегда, но небо хранило молчание, а в его сапфировых глазах читалась немая мольба: «Останься!»


     ****

     Возвращение Насти Ольгу Ивановну не особенно обрадовало.
     - Ты зачем её обратно привёз? – напустилась она на сына.
     Говорила она в полголоса, так как боялась что Настя, распаковывавшая вещи за стеной, ненароком её услышит, а прослыть негостеприимной хозяйкой пусть даже перед девушкой которую никогда в будущем не увидит, Ольга Ивановна не хотела.   
     - Интересные дела! – усмехнулся Гриша – А кто мне в голове дыру просверлил «поезжай за ней, да поезжай за ней!»?!!
     - Так я ж думала, ты её в город отвезёшь!
     - А что её надо было в город отвезти? – продолжал валять дурака Гриша. – Ну, извини! Она сказала, что хочет остаться. Не мог же я её силком в город волочь.
     - Ну, вот и что ты брешешь, глаза твои бесстыжие?! – возмутилась наглому вранью сына Ольга Ивановна – Не могла она захотеть тут остаться. Выкладывай, что ты ей напел, соловей разбойник?
     - А ты почём знаешь, что она не могла захотеть остаться? - лукаво усмехнулся Гриша и посмотрел на мать с прищуром, намекая на то, что это она склонила Настю к отъезду. – Признавайся, партизанка, что ей про меня наплела?
     - Я ей правду сказала, - гордо заявила Ольга Ивановна - глаза на тебя, ирод окаянный раскрыла! Да она и так уж всё про тебя поняла. Чай не ребёнок! Знает что мужику от бабы надо.
     - Ма-ма! – обречённо простонал Гриша – Ну и за каким лешим ты это сделала?
     - За таким! – продолжала наступать Ольга Ивановна – Я не хочу из-за твоего хвоста кобелиного в адском котле вариться. Ты с ней поиграешся и бросишь, а она девочка серьёзная ни то, что твои финтифлюшки. Что если с тоски-печали руки на себя наложит? Забыл про Таисию? До дуба-то бежать не далеко.
     - Мама, при чём тут Таисия?!
     - При том! – и она хлопнула ладонью по столу – Это тебе что Настя, что Нюрка, что Тамарка всё одно. Лишь бы баба была!
     - Ну, спасибо тебе! – горько усмехнулся Гриша – Высоко меня ценишь.
     - Скажешь не так?! Скажешь что с Настей у тебя всё серьёзно, а не пустое развлечение?!
     - Да не было у меня с ней ничего. Ты рано панику развела.
     - Не было? Так будет! Я ж тебя, ирод, знаю. Ты ж от своего не отступишься и пока цели желанной не достигнешь, Настю отсюда не выпустишь. Ты думаешь, я не понимаю, зачем ты всё это делаешь? Решил её измором взять?
     Что если и так?!! – хотел вскричать Гриша – Что такого? – но от этой мысли ему почему-то стало мерзко и противно. Мать была абсолютно права, он действительно надеялся, в конце концов, расположить Настю к себе и «добиться желанной цели». Ещё минуту назад в этом он не видел ничего дурного, но сейчас, когда его намерения были озвучены, ему вдруг стало безумно стыдно.

     - Гриша, пусть она уедет. – взмолилась Ольга Ивановна – Отпусти её. Так всем лучше будет. 
     Кому «всем»?! – хотел спросить он – Мне уж точно лучше не будет. – но сдержался и не желая дольше выслушивать слова заставляющие его ненавидеть самого себя строго сказал:
     - Она останется!
     Впрочем, это он так решил! А Настя?!! Настя в этом смысле была «пассажиром не надёжным» да и опять же мама (опытная партизанка) масла в огонь подливала. Надо было срочно придумать какую-нибудь причину, ради которой Настя сама бы захотела остаться. И Гриша её придумал!


     *****

     Настя уже почти закончила разбирать свою сумку, когда он появился на пороге комнаты и задал совсем неожиданный вопрос:
     - Слушай, а почему мы решили, что в тетради твоего отца нет никаких указателей, куда он мог податься из М*-ки?
     Настя растерянно пожала плечами.    
     - Дай-ка тетрадь. – попросил он и заполучив её начал перелистывать страницы. - А ты это перевела?
     Уткнувшись взглядом в строки, исписанные французскими словами, Настя смущённо улыбнулась:
     - Да ты что! Я же английский учила.
     - Значит не перевела. – подытожил Гриша и начал медленно расхаживать по комнате внимательно разглядывая иностранные буквы.
 
     - Ты хочешь сказать, что ты можешь перевести? – усмехнулась Настя и тут же испугалась, услышав, словно со стороны свой голос. В нём явно прозвучали нотки, которые Гриша мог расценить как издёвку и обидеться. Этого Настя ужасно боялась, но слова уже были сказаны, так что, затаив дыхание, она напряжённо уставилась на Гришу. 
     - Я – нет! А Андриан Адамович может!
     У Насти от сердца отлегло, когда она услышала эти слова. Гриша не рассердился, не обиделся и вообще похоже не обратил внимания на интонацию в её голосе.
     - Он раньше был директором в местной школе. – продолжал как ни в чём небывало Гриша – Хороший мужик! И по-французски шпрехает как мы с тобой по-русски. Так что переведёт на раз, даже не сомневайся.
     - А ты меня к нему отведёшь? – спросила Настя и её глаза забрезжили надеждой.
     - Не-а, - отрицательно мотнул головой Гриша – Не отведу.
     Лицо Насти моментально вытянулось, уголки медово-алых губ опустились вниз, а искрящиеся ещё секунду назад огромные серые глаза тут же отразили всю глубину её огорчения.
     Лучше бы этой метаморфозы Гриша не наблюдал. Так как в тот же миг острое желание как снежная лавина накрыло его с головой. Ужасно захотелось взять её расстроенное личико в свои ладони и долго с упоением целовать её пухлые губки, румяные щёчки, глаза, подбородок, шею….

     - А почему? – спросила Настя подавленно и в её глазах блеснули хрусталики слёз.
     - Потому что он живёт не здесь, а в городе. - улыбнулся Гриша - И к нему не идти, а ехать надо. Если хочешь, можем прямо сейчас поехать, или после обеда…
     Договорить он не успел, так как потухшие глаза Насти мгновенно заискрились от восторга и она, позабыв и про нотации бабушки и про предостережения Саньки, крепко обняла его тонкое, но такое сильное тело.
     На сей раз мысль о том, что Гриша может неверно расценить её «души прекрасные порывы» Настю не побеспокоила. Она почему-то была абсолютно уверена, что он воспримет их именно так как и дОлжно. Как выражение огромной благодарности!
     Боже, зачем она себя обманывает?! Ей просто безумно, до умопомрачения хотелось его обнять. Не из благодарности и не из дружеских чувств, а потому что быть рядом с ним и не обнимать его, не прикасаться к нему было настоящей пыткой. Ей хотелось его обнимать крепко-крепко крепче, чем она обнимала и, наверное, могла бы обнять, ей хотелось врасти в него, стать такой же частью его тела как рука или нога, раствориться в нём как дождевые капли растворяются в реке… 

     Когда её мягкое, трепетно нежное тело вновь прижалось к Гришиной груди все его благородные мысли о том, что надо контролировать свои инстинкты и держать себя в руках разом куда-то испарились, забрав с собой вообще все мысли и желания кроме одного острого и неумолимого. Она должна была, наконец, стать его, должна была вознаградить его за столь долгое ожидание, за его терпение, за.…
     Думать у него сейчас  решительно не получалось. Хотя к чему вообще эти раздумья? Надо действовать! И он уже хотел начать действовать, когда внезапно воцарившуюся между его телом и разумом идиллию нарушило треньканье сотового телефона.
     Какой облом!
 
     Объятья Насти разжались, и она метнулась в сторону, откуда доносилось треньканье.
     Звонила, конечно же, Санька.
     - Какого хрена?!! – грянуло в ухо Насти вместо приветствия – Ты, где пропала?! Почему не звонишь?! Ты что там, на солнышке перегрелась и забыла, как сотовым пользоваться?! 
     - Ой, извини! Я забыла…! - виновато бормотала Настя, пытаясь вклиниться в поток яростного клёкота. - Я понимаю, что ты переживаешь! Не волнуйся у меня всё хорошо. Ну, Санечка…! Ну, прости меня!
     Словно грозовой раскат, сотрясший ясное солнечное небо, одурманенное желанием сознание Гриши, пронзило и раскололо напополам это обращение к звонившему – «Санечка». Вытянувшись по струнке, он напряжённо посмотрел на Настю.
     Что это ещё за Саня ей названивает? - Самый простой и очевидный ответ на этот вопрос Гришу не порадовал. Конечно же, это её парень!

     Щёки Насти полыхали ярким пламенем. Ей было ужасно стыдно перед Гришей за свою несдержанную на язык подругу и в особенности за то, что Настя позволяла ей так с собой говорить.
     Вот теперь он решит, что я бесхарактерная тряпка о которую можно вытирать ноги. – с досадой подумала она так как была абсолютно уверена что Гриша слышит Санькины вопли разрывающие не только её барабанные перепонки но и несчастный телефон.
     Но Гриша стоял слишком далеко, чтобы разобрать, что именно кричали из трубки, а главное кто это кричал: девушка или парень?! Хотя, пожалуй, мысль о том, что имя «Саня» могло принадлежать не парню, а девушке Грише вообще в голову не приходила. Какая там ещё девушка?! Он был абсолютно уверен, что Настя говорит, вернее, извиняется перед орущим на неё парнем.
 
     Так! Всё! Хватит с меня! – наконец решил сжалиться над собой Гриша и, не произнеся ни слова, вышел из комнаты.
     Он и так достаточно себя помучил за эти несколько минут показавшихся ему вечностью. Стоять там и дальше как болван и дожидаться когда Настины взволнованные обращения «Саня, Санечка» сменятся на воркование «Ах, милый, ах любимый» он не собирался. Настроение и без того сделалось «хоть в петлю лезь».


     ****

     К счастью угомонить метавшую громы и молнии Саньку всё же удалось.
     Целых пять минут она активно прочищала мозги своей безалаберной подружке, обещая приехать «с шашкой наперевес» и устроить Насте в этой Тмутаракани «Танец с саблями». Разумеется, на самом деле никуда (ну, по крайней мере, в ближайший месяц) Санька бы не поехала. Поскольку вопрос с маячащим на её горизонте отчислением из института по-прежнему оставался не решённым. Но выказать всё своё недовольство безответственным поведением подруги всё же следовало, так что Санька решила ни в чём себе не отказывать. Орала она, так что сотовый прижатый к уху Насти раскалился до бела.

     Смиренно выслушав ещё ни одну дюжину нелицеприятных отзывов в свою сторону, Настя всё же смогла вымолить прощение, и даже напоследок удостоилась милостивого пожелания:
     - Ладно, ты только там не пропадай! – сказала Санька вместо дежурного «пока» - А то я тебя в федеральный розыск объявлю! – после чего её голос в трубке умолк.
     Ну и, слава богу! – выдохнула Настя и отправилась на поиски Гриши.
     В доме его не оказалось, он был во дворе, опять мудрил над мотоциклом и сообщение Насти, что она готова ехать не вызвало у него никакой реакции.
 
     - Гриш, так мы поедем? – осторожно спросила она, выжидающе смотря на него сверху вниз.      
     Гриша отрицательно мотнул головой и мрачно пробурчал:
     - У меня на сегодня другие планы. 
     - Другие планы?!! – машинально повторила Настя и посмотрела на мотоцикл, так как решила что под «другими планами» он подразумевает именно ремонт этого агрегата.
     Но Гриша имел в виду совсем другое, и уже в следующее мгновение до слуха Насти донеслось то, что повергло её в пучину безграничного отчаянья.
     - Свидание! – пояснил он, а про себя подумал: «Пусть знает, что на ней свет клином не сошёлся». 
     Услышав про свидание, Настя моментально сникла. Её лицо вытянулось и приобрело жалкое выражение. Холодный и безразличный тон Гриши не на шутку её перепугал. Он из-за чего-то злился на неё! Она это чувствовала. Но из-за чего? Что она сделала не так?
 
     Присев на корточки рядом с ним Настя тихо спросила, заискивающе глядя на его профиль:
     - Я тебя чем-то обидела?
     Обидела?!! – подумал Гриша, и его губы передёрнула горькая ухмылка – Нет, ты меня не обидела. Ты меня жестко обломала! А это не одно и то же. Ну, сказала бы сразу «у меня есть парень, я не хочу ему изменять, так что тебе не обломится!» Чего сложного? Нет, чёрт тебя дери, надо было дать мне надежду, надо было распалить моё любопытство, надо было азарт во мне разбудить. Обидела она меня! Сказал бы я тебе… - он перевёл на неё взгляд, который, по его мнению, должен был в полной мере передать всё его негодование, но это негодование моментально испарилось, стоило ему увидеть глаза Насти. - Ну, вот и чего он на неё взъелся? Как вообще можно злиться или в чём-то обвинять девушку с такими несчастными глазами? Ему опять захотелось взять её маленькое бледное личико в свои ладони и поцеловать её так, чтобы она позабыла и про своего идиота Саню и про то, что собиралась хранить ему верность и. … Да вообще про всё на свете.

     - Гришань, привет! – бесцеремонно вторгся в воцарившуюся идиллию голос соседа Серёги.
     Иди мимо! - мысленно прорычал Гриша, но не тут-то было.
     Скрипнула отворяющаяся калитка, и стало очевидно, что этот болван Серега не просто шествовал мимо, а пришёл именно к нему.
     - Тебе чего? – посмотрел на него исподлобья Гриша.
     - На-те вам! – усмехнулся Серёга – А чо так не ласково? Или я помешал? – он глянул на Настю, и его узкие губы растянулись в широченной улыбке - Здра-сте вам! – протянул он, обводя её фигуру блудливым взором. – Меня зовут Сергей. (Настя смущённо улыбнулась и назвала своё имя) Но ты красавица, можешь меня называть просто – Серёженька!
     - Слышь, ты, Серёженька! – прикрикнул на него Гриша – Ты чо припёрся?
     - А? – переспросил тот, словно не слышал но, уткнувшись мечтательным взглядом в потемневшие от негодования глаза соседа, быстро припомнил – Так я за мотоциклом. Ты ещё долго будешь с ним мудрить?
     - Забирай! – пробурчал Гриша – Готово всё! Сейчас только гайку затяну.
     - Можешь не торопиться. – снисходительно бросил Серега и не обращая внимания на колючий взгляд своего соседа продолжил «нарезать круги» вокруг Насти - Погода сегодня  чудненькая! – пропел он, облизывая взглядом её самые выдающиеся части тела. – Может того.… На речку прогуляемся?
 
     Услышав это предложение, Гриша с такой силой крутанул гайку, что едва не сорвал резьбу. А змеёныш Серега всё продолжал:
     - Водичка щас тёпленькая! На травке полежим, позагораем.
     - Так! – наконец не выдержал Гриша и вытянувшись во весь свой не малый рост упёрся взглядом в навязчивого соседа - Я закончил! Забирай свою бандуру.
     - А ты уже все гайки завинтил?
     - Вот в город поедешь и узнаешь. – колко улыбнулся Гриша – Всё я завинтил или чо-то забыл.   
     - Настенька, а вы в город не хотите прокатиться? Там есть что посмотреть: клуб, киношка, парочка сносных кабаков…
     Гриша уже хотел сказать, чтобы Серега катился со своими предложениями куда подальше, но Настя неожиданно резанула его слух:
     - Мне надо в город! - сказала она и её следующая фраза, словно острый нож вонзилась в спину Гриши – Если вас не затруднит, подвезите меня, пожалуйста.
     - О чём речь красавица?!! – довольно улыбнулся Серёга. – Запрыгивай!
     - Гриша, а ты мне можешь дать адрес этого Андриана Адамовича? – обратилась к нему Настя таким обычным тоном, словно и не наносила ему чертовски меткий удар под лопатку.   
     - Так тебе к Адамычу надо? – усмехнулся Серега – Кто ж его не знает? Личность известная! Запрыгивай, я тебя мигом домчу!
 
     Сказать, что эта идея Грише не понравилась, означало бы не сказать ровным счётом ничего. Он просто побагровел от злости, глаза налились кровью, а кулаки непроизвольно сжались.
     О, как же ему сейчас хотелось взять этого трепача Серегу и сбросить его с холма. И принесла же его нелёгкая! Что в деревне баб больше не осталось?!
     За те дни, что Гриша занимался окучиванием этой «грядки» Серёга мог бы уже всё поле вдоль и поперёк перепахать. Ещё бы! Такой редчайший случай! Первый парень на деревне (да что там!) первый парень на всю область временно отошёл от дел. Лови момент! Собирай сочные плоды да радуйся.

     - Слушай, я тут подумал, - начал Гриша, проходя вслед за Настей в комнату – Короче не надо тебе с Серегой ехать. Я тебя сам отвезу!
     Услышав это, Настя опешила. Ей всегда казалось, что это у женщин «семь пятниц на недели», а мужчины наоборот образчики стабильности и постоянства, но Гриша похоже был исключением из правил. За последние десять минут его настроение трижды изменилось на сто восемьдесят градусов. То он был весел и беззаботен и собирался отвезти Настю в город, то стал мрачнее тучи и внезапно вспомнил про свидание, о котором до этого не упоминал, а сейчас и вовсе требует, чтобы она отказалась от великодушного предложения Сергея и ждала, когда у него появится свободное время.
     - Я хотела сегодня съездить. - растерянно пробормотала Настя.
     - Значит сегодня и поедем!
     - Как?! – удивлённо уставилась на него Настя – У тебя же свидание!
     - Со свиданием я решу. – как-то неопределённо сказал Гриша и скосил на неё испытующий взгляд – Ну так что?
     Предложение было заманчивым, очень заманчивым, и Настя уже хотела на него согласиться, только…. Что он имел в виду, говоря, что «решит со свиданием»? Скорее всего, то, что перенесёт его на другой день! Нет! Пусть уж лучше это свидание состоится сейчас, когда её здесь не будет и когда она не сможет случайно увидеть его с «другой», так как это произошло вчера.
     - Не надо ничего решать. Я прекрасно доеду с Сергеем!

     Ну, вот и как её отговорить? Не запирать же ее, в самом деле, в комнате! Ещё чего доброго решит, что у него с головой не всё в порядке, что он тиран, самодур и собственник. Хотя возможно эти определения были не так уж не верны. По крайней мере, сейчас он вёл себя именно как самодур и собственник и сам этому был не рад. Но он ничего не мог поделать с тем, что уже одна только мысль о том, что на протяжении всей дороги до города мягкое тело Насти будет прижиматься к Серегиной спине, вызывало в его душе ураган негодования.
     Не поддаться искушению, сдёрнуть Серегу с мотоцикла и парочку раз приложить его наглой физиономией о стену дома, Грише было нелегко. В особенности тяжело стало подавлять свою агрессию, когда смертник – Серега произнес с похотливой улыбкой:
     - Ах, Настюша не обнимайте меня так нежно, а то мне будет тяжело сосредоточиться на дороге.
     Пожалуй, эти слова вполне могли стать последними словами, сказанными им при жизни, если бы сразу же после этого он не завёл мотор и не умчался вверх по дороге.
     Ах, Серёга, Серёга! – злобно скрежеща зубами, подумал Гриша – Что ж тебе неймётся?!
     Пропитанный лютой ненавистью взгляд ещё долго буравил точку горизонта, за которым скрылся мотоцикл, а разум, пылающий от негодования, активно измышлял всё новые формы экзекуций, которым Гриша собирался подвергнуть смертника-Серегу, когда тот, наконец, вернётся из города.


     -----Глава 6.----

     Андриан Адамович был не только директором местного музея, но ещё и  экскурсоводом, а заодно и техническим персоналом. Сам же музей представлял собой маленький покосившейся теремок, давно нуждавшийся не только в косметическом, но и в капитальном ремонте. Сюда редко захаживали посетители, ну разве что старинные приятели Андриана Адамовича. Но сегодня впервые за долгие годы порог ветхого здания переступила приезжая молодая особа.
     В том, что она была именно приезжей, Андриан Адамович ни сколько не сомневался, так как знал всё местное население ну если не по именам, то уж точно в лицо.
     - Вы желаете осмотреть экспозицию? – обрадовался он.
     - Нет, я хотела вас попросить. – и Настя раскрыв тетрадь отца на странице с французскими письменами протянула её старичку – Мне сказали что вы можете это перевести.
     Андриан Адамович глянул на текст, затем развернул обложку, и, взглянув с недоверием на незнакомку, спросил:
     - А как к вам попала эта тетрадь? 
     - Она принадлежала моему отцу.
     - Лёнька Зимин ваш отец?!
     Услышав это, Настя чуть не подпрыгнула от счастья:
     - Вы его знали?!!
     - Конечно, знал. Он же жил у меня пока архивы изучал. – Андриан Адамович указал Насте рукой на стул – Присядьте, я вам кое что покажу. – он вышел из комнаты, а когда спустя несколько минут вернулся в руках он нёс толстую картонную папку на тесёмочках. – Вот здесь все документы так или иначе связанные с родом князей Б*. Ваш отец помогал мне их разбирать. Его очень интересовала тайна княжеских сокровищ!
 
     - А что написано в этом письме? – спросила Настя, пододвигая к Андриану Адамовичу тетрадь отца.
     - Это самое последнее письмо полученное Константином от его жены Надежды Владимировны. – задумчиво сказал старичок и пролистав документы в папке положил на стол рядом с тетрадью оригинал этого письма – Ваш отец сказал что наткнулся на него когда разбирал чей-то семейный архив в Москве и очень им заинтересовался. В этом письме Надежда Владимировна просит мужа как можно скорее переправить в Париж её драгоценности. … Если вы имеете свободное время, то я могу вам рассказать эту историю. Поверьте мне, здесь много интересного. … 

     До тысяча девятьсот двадцатого года на месте М*-ки располагалась усадьба князей Б*. Последним её владельцем был князь Константин Павлович сын печально известного Павлуши и внучатый племянник старой княгини Катерины Николаевны. С их смертью была связана жуткая и мистическая история. Павла убило молнией! Ну а его тётка после пережитого потрясения слегла с припадком и через несколько дней отдала Богу душу! Таким образом, усадьба перешла во владение юного Константина, вернее, во владение его матери.
   
     - Странно! – задумалась Настя – А разве этот Павел был женат? По тому, что я слышала о той истории, мне показалось, что он был свободен от брачных уз.
     - Ну, разумеется, он был женат! Это было основным условием его тётки, при котором она соглашалась оплачивать его развлечения. – пояснил Андриан Адамович – …

     Своих детей у старой княгини не было, и потому она очень боялась, что их древний и знатный род прекратится на Павле. Допустить этого она не могла, так что в невесты своему беспутному племяннику она сосватала Татьяну Ивановну О* девушку из знатного, но обедневшего рода. Ну а поскольку брак этот был с обеих сторон вынужденным, то и особенных чувств оба супруга друг к другу понятное дело не питали.
     Вскоре после свадьбы Татьяна уехала в Италию, где и родила сына - Константина, ну а Павел продолжил свой разгульный образ жизни и даже не вспоминал о том, что у него где-то есть жена и маленький сын.

     После кончины супруга и его тётки молодая вдова Татьяна Ивановна с трёхлетним сыном Константином возвратилась на родину, дабы принять немалое наследство.
     Впоследствии в повторный брак она больше не вступала, полностью посвятила себя воспитанию единственного сына и так его набаловала, что Константин стал просто копией своего отца. Он проиграл и растранжирил практически всё состояние. Ну и естественно дабы «не пойти по миру» в возрасте тридцати лет был вынужден, жениться на дочери крупного промышленника Надежде Владимировне Л*.

     Союз этот оказался неудачным, так как Надежда Владимировна выходила замуж по страстной любви, ну а Константин женился по расчёту. Так что соблюдал приличия молодой князь недолго. И вскоре до новоиспечённой княгини стали доходить слухи о неверности её супруга.
     Константин изменял ей бесстыдно, даже не скрывая своих связей с девицами самого наилегчайшего поведения. Ну а Надежда Владимировна находила утешение в приобретении драгоценных камней.
     В письме к своей кузине Софье она упоминает о своих драгоценностях говоря о них буквально следующее - и Андриан Адамович прочитал с листа – «…Все слёзы что я выплакала из-за Константина обратились в бриллианты…». – он отложил в сторону письмо и пояснил – Каждый раз когда молодая княгиня узнавала об очередной измене супруга она как бы вознаграждая себя за терпение, дарила себе какую-нибудь ювелирную «безделицу» усыпанную бриллиантами. В обществе даже одно время ходили слухи, что её коллекция насчитывала более сотни экземпляров.
 
     В августе семнадцатого года после очередной измены супруга, которая к тому же стала, не просто известна, но и широко обсуждаема в высшем свете, Надежда Владимировна поспешила уехать в Париж подальше от сплетен и пересудов.
     Ну а вскоре в России грянули известные события, так что возвратиться за своими драгоценностями ей уже никто не позволил.
     Далее следы Надежды Владимировны теряются. Должно быть, она разделила судьбу белой эмиграции тех лет. Что же касается Константина то согласно его письмам (по понятным причинам, так и не дошедшим до адресата) покинуть страну он не успел. Ему пришлось вернуться в свою опустевшую усадьбу и когда представители новой власти туда добрались, то обнаружили князя повешенным на дубе, именуемом в народе «Таисиным». В кармане его жилета было обнаружено так и не отправленное письмо. Вот оно…! – Андриан Адамович достал из папки документ и положил его перед Настей. Этот текст, начинавшийся словами «Ангел мой» был ей хорошо известен.
 
     - Что же касается многочисленных драгоценностей Надежды Владимировны – продолжил свой рассказ Андриан Адамович – то их судьба по сей день остается, неизвестна. Потому как, согласно её письму, Константин переправить драгоценности в Париж не успел. Но и при обыске дома никаких следов бриллиантов не было обнаружено. Вывод напрашивается сам собой. Константин где-то спрятал драгоценности, а вот это его последнее письмо, обнаруженное в его жилете, есть не что иное, как подсказка, ключ к обнаружению места нахождения этих ценностей. Но поскольку письмо, судя по тексту, было адресовано его жене, а она его по понятным причинам не получила, то разгадать подсказку, скорее всего известную только ей одной возможности не представляется. Я говорил об этом вашему отцу, но он был уверен, что сможет разгадать загадку, о которую сломали зубы многие авантюристы. Сокровища князя никому не даются в руки.
 
     - Адэлина тоже так сказала! – улыбнулась Настя, вспомнив слова пожилой знахарки.
     Услышав это имя, Андриан Адамович переменился в лице:
     - Как?!! А вы разве знаете Адэлину?
     Настя утвердительно кивнула:
     - Интересная женщина!
     - Она не женщина! Она ведьма! – с капризной обидчивостью произнёс старичок.
     Обижаться на жестокосердную Адэлину у него были все основания (ещё бы!) ведь сорок лет назад он имел глупость посвататься к этой черноокой колдунье, а та, смеясь, отклонила его предложение, чем нанесла сокрушительный удар по его самолюбию.
 
     - А вы знаете, что она цыганка? – заговорщицки проговорил Андриан Адамович – Да, да! В её жилах течёт цыганская кровь! И мать её и бабка, все они были колдуньями. Заманивали к себе мужиков, опаивали их, околдовывали, развлекались с ними, а потом эти несчастные, лишённые разума и воли получив «отставку» шли прямиком к «Таисиному дубу». 
     - Почему «Таисиному»? Какое-то странное название!
     - А вам Адэлина эту историю не рассказывала? Странно! Она-то в подробностях поболи других, должна быть осведомлена. Что ж! Если желаете, я расскажу! …

     Примерно за год до женитьбы на Надежде Владимировне князь Константин Павлович был принуждён покинуть Петербург по причине отсутствия денег. Он вернулся в родовое гнездо, и пока его маменька Татьяна Ивановна подыскивала ему выгодную партию, он от скуки закрутил романчик с местной девчонкой Таисией. Для князя понятное дело это было пустым развлечением, а вот наивная Таисия искренне поверила в то, что молодой барчук в неё влюбился.
     Дальше история развивалась довольно банально. Таисия стала его любовницей. Вскоре об этом узнали её родители и выгнали её из дома. Константин приютить её у себя не решился, смалодушничал, побоялся гнева матушки, и несчастной ничего не оставалось, как только отправиться в лес к Адэлиненой бабке. Старая ведьма обогрела её, накормила, да чему-то такому научила, что молодой князь через некоторое время стал в этот лес ходить как на службу. И продолжались эти его визиты вплоть до самой женитьбы на Надежде Владимировне.
 
     После венчания Константин по просьбе супруги привёз её в усадьбу, дабы показать ей её будущие владения, но задержался он там ненадолго! Поскольку в одно прекрасное утро, выглянув в окошко своей опочивальни, Константин узрел страшную картину. На утёсе, высившемся по ту сторону реки, стоял огромный, корявый дуб, а на нём в петле болталось тело Таисии.
     - Видно бедняжка так и не смогла пережить предательство князя! - подытожил свой рассказ Андриан Адамович - С тех пор, этот дуб носит дурную славу. Там часто повешенных находят. Люди говорят, что от того утёса злом веет. Тот, кто вблизи дуба оказывается, помимо своей воли смерти желать начинает.

               
     -----Глава 7.----
      
     Ещё сегодня утром Ольга Ивановна и помыслить не могла, что будет так рада возвращению Насти.
     Ещё бы! Ведь с того момента как придурок Серёга увёз их жиличку в город Гриша, словно «с катушек съехал». В таком мрачном расположении духа она своего сына прежде никогда не видела. Да пожалуй, он никогда так погано себя и не чувствовал.
     Мрачный как грозовая туча он слонялся по двору, расшвыривая со своего пути всё, что попадалось под ноги. Спасая хозяйство от разрушения, Ольга Ивановна решила направить бушующую в сыне ярость в праведное русло и предложила ему нарубить на зиму дров. Хотя если бы она знала, каких масштабов достигнут эти заготовки, то предложила бы что-нибудь другое. Так как в общей сложности за то время, что отсутствовала Настя, Гриша нарубил дров на три зимы. Возможно, он нарубил бы и больше, но к счастью паленья закончились.
 
     - Может, Татьяну навестишь? – попыталась отвлечь его мать, искоса глядя на то с какой опасной сосредоточенностью Гриша разрубал топором паленье за паленьем. – Нюрка про тебя спрашивала! Соня говорят, вернулась! Светка к матери на выходные заехала. Маринка утром забегала, просила тебе привет передать. – перечислив с дюжину имён местных девиц которые им интересовались Ольга Ивановна пришла к неутешительным выводам. Вывести её сына из этого состояния сможет только возвращение Насти.
     Впрочем когда она наконец возвратилась ситуация не сильно улучшилась. Гришка по-прежнему был мрачнее тучи.

     - Ну, как съездила? – с напускным безразличием спросил он, когда Настя зашла во двор, усыпанный дровами.
     - Нормально! 
     Ну не могла же она признаться, что сотню, раз прокляла ту минуту, когда попросила этого озабоченного Сергея подвезти её в город. По дороге туда он ещё вёл себя сносно, хотя при каждом удобном случае хватал её за коленку и то и дело отпускал похабные намёки. Везти же её обратно он и вовсе согласился лишь с одним условием, что она вначале сходит с ним в бар. Естественно Настя наотрез отказалась и даже собралась возвращаться пешком. Но Серега, сообразив, что она настроена серьёзно, перетрусил и всё же повёз её обратно, хотя теперь уже с условием которое выдвинула Настя.

     - Я оплачу вам бензин и то время что вы меня прождали. – сказала она доставая из сумочки кошелёк – Сколько я должна?
     - Да, ладно! – отмахнулся Серёга – Свои люди сочтёмся!
     - Я не хочу быть вам что-то должна. Так что, либо вы берёте деньги, либо поезжайте один, а я как-нибудь доберусь.
     Деньги Серега всё же взял. Ну а что?!! Раз уж не обломилось в интимном смысле, то хоть деньжат подзаработал!

     - А как твоё свидание? – задала встречный вопрос Настя.
     Гриша обвёл тяжёлым взглядом рубленые паленья, которыми был усыпан двор и горько усмехнулся:
     - Тоже нормально.
     Больше говорить им было не о чем. Настя в глубине души злилась из-за того, что ей пришлось ехать с этим похотливым типом, а Гриша, молча, бесился оттого, что она так долго невесть, где пропадала с этим кобелём Серёгой. 


     *****

     Вечером вопреки уговорам Ольги Ивановны мол «дождик накрапывает» Настя всё же решила прогуляться на сон грядущий. И очень скоро пожалела о своём решении, так как стоя на крыльце и любуясь на заход солнца, ей вдруг пришла в голову (как потом оказалось) плохая идея помириться с Гришей. По какой причине он на неё злился, она по-прежнему не понимала, но необъяснимое чувство вины всё равно продолжало давить на неё с огромной силой. Так что, собравшись с духом, она направилась к баньке.

     Из-за неплотно прикрытой двери, Насте послышалась подозрительная возня. Сердце в груди тревожно защемило, и она уже хотела вернуться в дом, но тут какая-то неведомая сила точно толкнула её в спину и она, распахнув дверь, остолбенела на пороге.
     На рубленой скамье придавались страстным ласкам Гриша и какая-то грудастая девица.
     Выражение Настиного лица за одну секунду исказилось так, словно ей ни за что ни про что ударили ножом в грудь. Те секунды, которые она стояла как вкопанная на пороге, смотря округлившимися от ужаса глазами на растерявшегося Гришу и явно недовольную тем, что их прервали девицу, показались Насте вечностью.
 
     Из состояния столбняка её вывел голос грудастой девицы:
     - Тя в Москве стучаться не учили?
     Услышав эти слова, Настя словно очнулась от ужасного сна и, не медля ни секунды, бросилась прочь от бани, от дома, от всей этой мерзости свидетелем которой стала.
     - Вот дура малахольная! – криво ухмыльнулась грудастая красотка, обнимая Гришу за шею – На чём мы остановились?
     Но ему было уже не до любовных утех. Наспех впрыгнув в штаны, он побежал вслед за Настей сопровождаемый бодрым окликом своей неудовлетворённой партнёрши:
     - Гришка, гад, вернись!

     Минут пять в пустую, прождав беглеца на бревенчатом ложе любви, девица нехотя слезла со скамьи и, натягивая платье, вышла во двор, где её уже поджидала Ольга Ивановна с кружкой воды:
     - Охолонись, Мариша, а то от тебя аж дым валит!
     Девица смерила хозяйку ядовитым взглядом, и гордо задрав подбородок, вышла за калитку.

     Как Гриша не старался, но догнать Настю ему так и не удалось. Она, как назло, побежала в сторону леса, а налетевший ветер и мерцающая в отдалении молния упредили его от желания последовать за ней. Напрасно он топтался у пригорка, с опаской поглядывая в ночное небо, прорезаемое яркими вспышками. Ступить на поле он так и не решился. 
     - Что случилось? – недовольно посмотрела на него мать, когда он мокрый от дождя всё же вернулся в дом. – Где тебя носило? Где Настя?
     - В лес убежала! – мрачно пробурчал он и, прислонившись спиной к стене, сполз на пол.
     - Зачем? – удивилась Ольга Ивановна но, взглянув на сына, поняла, в чём дело – Ты, что с ней сотворил, ирод?!
     - Я её пальцем не тронул.
     - Не тронул, значит?! – не поверила мать – Значит, городская девка просто так на ночь глядя, в дикий лес убежала?!
     - Я мог её догнать! – пробормотал Гриша себе под нос – Должен был успеть. Надо было попробовать. 
     - Что «попробовать»?! – взвилась Ольга Ивановна – В грозу?!! Через поле?!! У тебя, что вторая жизнь в запасе есть?! Нет, ну ты точно решил меня раньше времени в могилу загнать, ирод!
     - Ой, мама! – схватился он за голову – Что же я наделал?! Она ж там пропадёт! Сгинет!


     ****

     Настя долго (как ей показалось) бежала сквозь беспросветную лесную чащобу сотрясаемую раскатами грома и озарявшуюся вспышками молний. Дождь стоял стеной, пути она совершенно не различала, впрочем, сейчас ей было всё равно куда бежать. Лишь бы подальше от той мерзости, которую она увидела. Лишь бы больше никогда его не видеть, не слышать его голоса.
     Выбившись из сил, она упала на холодную землю, размытую дождём. Сверху на неё тяжеленным прессом навалился поток небесной воды. Встать на ноги и куда-то ещё бежать или идти она уже не могла, да и не хотела. Единственным её желанием было умереть. Прямо сейчас, сию минуту, просто перестать дышать. Но воздух продолжал поступать в её лёгкие, сердце продолжало биться, а перед глазами, ослепшими от слёз всё ещё стояла та омерзительная сцена.
 
     Как долго она просидела придавленная к земле ни столько потоком ледяного дождя, сколько обрушившимся на неё горем, Настя не знала, должно быть долго, за это время она промёрзла до такой степени, что не только перестала чувствовать собственное тело, но и вообще что-либо соображать.
     Внезапно перед её глазами точно из воздуха появилась раскрытая ладонь, Настя подняла глаза выше этой ладони и увидела лицо Адэлины, она стояла над ней и протягивала руку.

     Как добрела до дома лесной колдуньи Настя уже не помнила, не помнила она и как стягивала с себя мокрую одежду, как закутывалась в плед, как укладывалась на кровать, сознание возвратилось к ней, только после того как она сделала первый глоток какой-то уж очень горькой настойки. 
     - Ну, рассказывай! – велела Адэлина, усаживаясь на табурет рядом с кроватью. - Что с тобой приключилось?
     - Ничего! – замотала головой Настя.
     - Что он сделал? – решила точнее сформулировать свою мысль Адэлина.
     Услышав этот вопрос, Настя опять разрыдалась.
     Ну, всё понятно! – тяжело вздохнула пожилая знахарка, а вслух спросила:
     - Обидел тебя?
     - Нет, нет! – затрясла головой Настя – Он ничего мне не сделал. Он не виноват. Это я… я просто дура. Это я во всём виновата. Не надо мне было убегать. Он теперь будет думать, что я истеричка. Ведь он же не знает что я…
     - Что ты…? – спросила Адэлина, хотя и так уже знала ответ, он был написан в глазах несчастной девочки. – Чего он не знает?
     - Я люблю его! – произнесла Настя и, ужаснувшись тому, что теперь кто-то кроме неё знает эту тайну, схватила Адэлину за руку и взмолилась - Только не говорите ему ничего. Если он узнает, я умру со стыда.
     - Не скажу, не скажу! – пообещала Адэлина, укладывая её обратно в кровать – Говори, что стряслось?
     - Я в баню зашла, а он там… с ней… - давясь слезами, проговорила Настя и, уткнувшись лицом в подушку, разрыдалась – Я не должна была туда заходить. И убегать не должна была. И обижаться я на него не должна. Ведь он же не виноват, что я его полюбила. Адэлина, что мне делать? Мне так больно, мне так плохо. Я жить не хочу. Спасите меня! Вылечите меня от этого безумия!   
     - От любви есть лишь одно лекарство! – мягко улыбнулась пожилая знахарка – Разлука!
     - Вы правы! – подскочила в постели Настя – Я уеду. Завтра же уеду. Не будет машины, пешком уйду. Не могу я больше здесь оставаться. Я думала что смогу, но это сильнее меня. Я умру если здесь останусь. Боже! – Настя закрыла лицо руками и опять упала на подушку – Умоляю, сделайте что-нибудь. Помогите мне! Приготовьте какое-нибудь зелье. Я знаю, вы можете!
     - Хочешь Гришку приворожить? – спросила Адэлина, хотя и так знала ответ и уже хотела сказать то, что говорила всем Гришкиным пассиям, требовавшим от неё той же услуги «Я лишний грех на душу брать не стану!», но слова Насти её удивили.
     - Я себя отворожить хочу. Дайте мне какой-нибудь настойки, чтобы я перестала его любить. Я не хочу его любить. Мне больно его любить! Я так больше не выдержу. Помогите мне, умоляю!


     *****

     Не надо было обладать магическими способностями, чтобы предугадать утреннее Гришкино вторжение.
     За окном только-только рассвело, только-только смолкли последние грозовые раскаты, а он уже появился на пороге. И, пожалуй, если бы Адэлина не запретила ему жестом говорить, то он бы прямо с порога вместо «здравствуй!» выпалил «Настя заблудилась в лесу, помоги мне её найти!»   
     Кивком пожилая знахарка указала на кровать, в которой мирным сном спала Настя и, ухватив заполошного парня за рукав, вывела его на улицу.
 
     - Давно она у тебя? – спросил он, когда Адэлина прикрыла за ними дверь.
     - С ночи!
     Услышав это, Гриша облегчённо выдохнул. Чего он только не передумал за эту мучительно долгую, страшную ночь. Как лев в клетке он метался из угла в угол, мысленно умоляя стихию прерваться хотя бы на полчаса. Да что там, на полчаса хотя бы на десять минут ему бы хватило этого времени, чтобы перебежать, это чёртово поле. Но гроза была неумолима.
     - С ней всё нормально? – спросил он и когда вместо ответа «да, конечно!» Адэлина отрицательно мотнула головой, он почувствовал, как сердце в его груди оборвалось и упало вниз. – Что с ней? – выпалил он с горячностью, схватив пожилую знахарку за руку – Не молчи! Ей плохо? Отвечай!
     - Здесь ей хорошо! – уклончиво ответила Адэлина, высвобождая своё запястье из его пальцев – Там ей будет плохо! Хочешь ей добра оставь её у меня. Оставишь? – она внимательно посмотрела в его глаза и, прочитав в них ответ, горько усмехнулась - Ладно! Будь, по-твоему! Обожди здесь!

     Целый час, а может и дольше, старая ведьма мариновала его за дверью. И Настю не выпускала и ему зайти не давала. Хотя почему собственно не давала? Приказ «подожди здесь!» ещё не означал «стой на месте как вкопанный и не вздумай переступить порог!» Так что, решив для себя, что ждал достаточно, Гриша как всегда без стука распахнул дверь ветхого жилища старой ведьмы и замер на пороге. То, что он увидел, произвело на него сильное впечатление. Ему даже показалось, что он на какое-то время перестал дышать, в горле пересохло, в лицо пахнуло жаром, а сердце в груди застучало со скоростью отбойного молотка.
     Посреди дома лесной колдуньи спиной к нему стояла обнажённая Настя, а Адэлина (судя по всему) творила над ней своё волшебство. Она зачерпывала деревянным ковшиком из маленького ведёрка душистую (пахнущую травами) воду и лила её на голову Насте. Ох, как же Гриша в этот момент завидовал тонким струйкам ароматной воды, стекавшим по гладкому телу обнажённой девушки. С жадностью он вбирал глазами каждый изгиб её фигуры. Ведь только сейчас, когда на ней не было всех этих лишних тряпок, он смог увидеть её настоящую и осознать насколько мягкой и трепетно нежной её создала природа. Словно тончайшей работы фарфоровая статуэтка она стояла без движения, вытянувшись по струночке, распрямив плечи. Совершенство! Торжество природы! Пир для глаз!
 
     Она на мгновение приподнялась на мыски, чтобы вода из ковшика попала точно ей на макушку, и сердце в груди Гриши скакнуло вверх. От мысли, что сейчас она может обернуться и.… Пусть даже она его увидит, вскрикнет и отскочит в сторону, схватив со скамьи свою рубашку. Пусть даже будет так, но он всё равно успеет увидеть то, что по его убеждению уже давно должно было принадлежать ему. К чему все эти самоистязания? Зачем он столько ждёт? А главное чего он ждёт? Что она однажды придёт и скажет «Бери меня! Я твоя!» Бред! Такого никогда не будет, и это он прекрасно понимал. Тогда в чём же дело?
     Ответ на этот вопрос был ему хорошо известен, но он всё равно боялся убедиться в своей правоте. В конце концов, догадываться это одно, а получить подтверждение это совсем другое. Вот и он больше всего боялся получить подтверждение того, что и так было очевидно. Насте он не нравился, и никаких отношений с ним иметь она не желала. Но сейчас ему было уже всё равно.
 
     Тихонько прикрыв за собой дверь, он вышел на улицу.
     Нравится он ей или нет, хочет она его или не хочет, но она всё равно станет его. Сегодня же! Как только старая ведьма закончит над ней колдовать, он возьмёт Настю за руку и уведёт её поглубже в лес. Она ему доверяет, так что пойдёт смиренно как овечка. И там, в глуши леса, где им уже никто не сможет помешать, где она уже никуда не сможет от него деться он, наконец, утолит свою жажду.

     Прошло ещё несколько минут, и вот, наконец, отворилась дверь. Но вместо Насти через порог переступила старая ведьма. Гришу аж передёрнуло от злости. Конечно же, он знал, что его самочинное вторжение, а в особенности подглядывание за Настей не осталось незамеченным для старой вороны, а стало быть, скорее всего, сейчас Адэлина заявит, что никуда с ним Настю не отпустит. И будет сотню, раз права, потому как отпустить Настю с ним сейчас было равносильно тому, чтобы собственными руками отдать маленькую, беззащитную овечку на съедение голодному волку.
     Но Адэлина ничего ему не сказала и даже не пронзила его гневным взором. Неужели её чудо локатор, улавливающий чужие мысли и желания испортился? Очень вовремя! Гриша даже воспарил духом. Старая ведьма не станет помехой.
 
     И вот, наконец, следом за знахаркой из дома вышла смущенная и бледная Настя. Грише немыслимых усилий стоило сдержаться, чтобы никак не проявить свои истинные желания. Его заколотило от мысли, что всего через пару минут он наконец-то сможет стянуть с неё всё это нагромождение одежды и всласть насладиться её мягким телом. Его дыхание стало глубоким, сердце уже не неслось галопом, а билось ровно, хотя и непривычно громко.
     Вот сейчас он возьмёт её за руку и…
     Он протянул свою раскрытую ладонь, но Настя не вложила в неё свою руку, вместо этого она сделала то, что в одно мгновение разрушило все его планы. Она подняла голову и посмотрела на него своими большими, откровенными глазами.
 
     О, это было посильнее пощёчины! На него словно ушат с ледяной водой вылили. В её припухших от пролитых слёз глазах он увидел свою искажённую желанием рожу и почувствовал омерзение к самому себе и тому, что ещё секунду назад хотел сделать с этим маленьким, хрупким, невинным существом.
     Что же я творю?!
     Настя смотрела на него с таким доверием, с такой теплотой, с таким внутренним волнением словно боялась сделать что-то, что ему бы не понравилось, а он… Он хотел  затащить её поглубже в лес и надругаться над её мягким, нежным телом. И ведь она пойдёт. Обязательно пойдёт с ним, куда бы он её не повел. Потому что доверяет ему, потому что думает, что он ей зла не причинит. И что же теперь получается? Он негодяй? Нет! Он нормальный полноценный мужик и его желание естественно, а потому не преступно. И то, что Настя до сих пор не даётся ему в руки это её вина! Это она своим глупым упрямством превращает его в дикое животное! Это она его провоцирует! Это она вынуждает его идти на крайние меры!
 
     Ему бы очень хотелось, чтобы всё это было истиной, а не спасительной отговоркой, которой он трусливо пытался прикрыть омерзительную и постыдную правду. Как там говорилось? «Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать!» Вот и Настя была  виновата лишь в том, что его с неудержимой силой тянуло к её недоступному телу.
     Недоступному?! Нет! Уже сегодня, через несколько минут он сделает его доступным для себя и уже не будет больше изнывать от желания. Она станет его!
     А что потом? - Этого вопроса от своего обуреваемого жаждой подсознания он никак не ожидал. - Что будет потом?
     Ответ его ужаснул.
     Потом уже ничего не будет! Настя его не простит. Да что там Настя?! Он сам себя не простит!
 
     - Я завтра за ней зайду! – мрачно бросил он Адэлине и быстро зашагал прочь, словно боясь, что Настя его догонит, и ещё раз заглянув в его искаженное похотью лицо, всё поймёт.
     Нет! Всё! Хватит! Больше он в эти игры не играет. Пусть Настя как можно быстрее заканчивает все свои дела здесь и навсегда уезжает в свою Москву. Не было ее, и он прекрасно жил. Был счастлив, весел, бодро смотрел в будущее. А теперь?!! Сказать кому - засмеют! Уже два дня места себе найти не может. И всё из-за чего? Из-за какой-то заезжей куклы. Чего он так терзается? На его век баб хватит. Нюрка, Танька, Светка, Алла, Соня опять же приехала, да и перед Маринкой не плохо бы реабилитироваться за вчерашнее. Дел непочатый край, а он расклеился из-за какой-то московской фифы. 

     Настя хотела побежать за ним, но Адэлина удержала её:
     - Пусть идёт.
     - Он обиделся на меня? Он разозлился да? – испуганно спросила у неё Настя и тут же сама себе ответила - Конечно же, обиделся! Конечно же, злится! Боже! Какая же я дура! Он меня теперь не простит.
     Адэлина мягко улыбнулась и приобняв разволновавшуюся девушку за плечо завела её обратно в дом.
     - Успокойся, - сказала она – Он не на тебя сердится.
     - Вы ведь не говорили ему…?! – испуганно уставилась на неё Настя – Вы ведь не сказали что я…. – произнести вслух два последних слова «его люблю» она не смогла, побоялась, что он каким-то чудом сможет это услышать.
     - Нет, нет, - закачала головой Адэлина – Не сказала.


     ****

     Домой в этот день Гриша вернулся поздно. Пока реабилитировался перед Маринкой, пока проведал Соню, пока навестил Татьяну и сам не заметил, как солнце зашло за горизонт. Мать встретила его на крыльце метким как прицельный выстрел вопросом:
     - Куда Настю девал, ирод?
     Да уж! Кто-кто, а мать всегда знала, как испортить ему настроение. Нет, чтобы спросить «Где ты шлялся до заката?» или «Всех баб в деревне удовлетворил или какую на завтра оставил?» Нет! Ей надо было спросить именно о Насте. Напомнить ему о той, которую он пытался забыть в чужих объятьях, и ведь ему это удалось. По крайней мере, он думал, что ему это удалось до того мгновения, пока мать опять о ней не напомнила.
 
     - Всё нормально с твоей Настей. – мрачно пробурчал он.
     - Тогда где она? – не отставала Ольга Ивановна.
     - У Адэлины осталась!
     - С чего это вдруг?
     - Вот завтра за ней пойдёшь и сама спросишь.
     - Чего? Чего? – переспросила Ольга Ивановна – Я часом не ослышалась? Я за ней пойду? А у самого, что ножки отказали? Нет уж Гришенька. Ты её сюда привёз, ты её здесь силком удерживаешь, так что тебе за ней и идти. Ишь ты что удумал, ирод окаянный…

     - Мам! – резко оборвал её возмущения Гриша, и когда она удивлённо уставилась на него тихо, но как-то уж очень проникновенно сказал – Пожалуйста! Завтра сходи за Настей сама!   
     - Гриш, что случилось? – испуганно пролепетала Ольга Ивановна, хватаясь за сердце – Что промеж вас вышло? Скажи маме!
     - Ничего! – всё так же мрачно пробурчал он - Я завтра уеду.
     - Далёко ли?!
     - В город! Вернусь, после того как она уедет.
     - И на чём же мне очень интересно знать она уедет?!
     - На Петровиче! Я заходил к нему сегодня и реанимировал его «козлика»! А он на радостях пообещал, что в любой день Настю до города подбросит.
     - Что-то, сыночка, твой отъезд уж больно на бегство похож. – прищурилась Ольга Ивановна – А ну-ка рассказывай! Что ты ей сделал? Почему уезжаешь?
     - Вот чтоб я ей ничего не сделал я и уезжаю. Всё мам, не раздувай угли, у меня и так голова чумная. Завтра поговорим.
 
     Впрочем, он уже знал, что никаких разговоров завтра не будет. С утра пораньше он уедет в город к Лариске или к Любке или…. Да мало ли у него баб в городе? Ни одна не откажет ему в приюте. Пару-тройку дней перекантуется у них, а там глядишь и Настя, наконец, свалит в свою Москву. Главное было дождаться её отъезда, а там всё само собой вернётся в прежнее русло. Он опять станет собой. Исчезнут волнения, переживания, страхи. Он больше не будет чувствовать себя подонком, негодяем. Нужно только немного подождать. Настя уедет и всё опять будет хорошо.








                Продолжение следует………