Почему я не стал Генералом! - 6 глава - 3

            
        Глава - 3
 
      Ярко  светит солнце над головой,   дует легкий ветерок,  но он не охлаждает разгоряченное тело от ходьбы.
     А  идешь ты без остановки раз -  два,  раз -  два,   мимо пшеничных полей, поднимаясь с одного бугра на другой.
    Останавливаясь только где  - либо у колодца,  вне больших селений,  чтобы выпить глоток,  два холодной,  колодезной воды и опять раз – два…..
      Вот где – то высоко, высоко в небе между большими кучевыми облаками, раздался  прерывисто - ноющий звук самолета по звуку ясно, что это немецкий самолет,  вот к его звуку прибавляется еще и еще.
   «Вот гады, -  подумал я, -  как они свободно чувствуют себя в нашем небе, как хозяева, а где – же наши - о хваленые по радио, по песням, которые летают все выше и выше?»
   Горько, досадно на душе и обидно за нас,  за так легко поверившим, этим руководящим болтунам в правительстве и их окружению:
  - «Мы будем  бить врага на его территории,  ни пяди земли не отдадим, не гулять по республикам нашим».
    Так нам пели и говорили,  «золотоголосые»,  «вышепоставленные», «вождевые» голоса.
    Им то что,   они сейчас разбежались по разным городам  и весям и оттуда кричат усь его  усь!
   Плакаты вешают - «Папа убей немца»,  а почему немца, а  не фашиста?
  А  нас и наших – Ивановых, Ахметовых, Ибрагимовых  гонят на убой, без оружия,  без самолетов, танков и пушек, а там или смерть сразу или десятки тысяч в лагеря,  а потом через печи крематория в воздух.

    Вот звук самолетов  как - бы приблизил ко мне,  а я слыхал,  что бывает и так,  что их истребители гоняются и расстреливают из пулеметов даже одиноких идущих по дорогам людей. 
   Я   им был хорошо заметен в своем синем, флотском кителе,  а поэтому остановился и сел на обочину дороги ближе к кромке колосившейся пшенице.
    Черт знает,  а вдруг  и  в правду какой - либо дурак запустит очередь по моим грешным костям.
     Я  не трусил,   а все же как говорится «береженного и Бог бережет».
    Но нет,  никто не пролетел, от меня близко,  они постепенно удалились на  восток,  как видно были более заманчивые,  чем мое бренное тело. 
     Вот дошел я до какой - то не большой речки,  а вернее дорога вывела меня к этой речке,  иду по ней,  а она вьется по берегу реки и так это манит к себе, эта речушка, посидеть на ее бережку, разуться, да опустить свои ноги в  прохладную водичку.
     Но  вот на одном из поворотов дороги,  на берегу речки,  я увидел троих солдат. 
      Они сидели полуголые у кромки воды и выискивали,  в своем давно не стиранном нижнем белье - «автоматчиков»,  а их у нас, у всех в то время было вдоволь.   
   
      Подошел,  присел к ним,  правда своих «автоматчиков» я не стал искать, они меня особо не беспокоили - разве, что зачешется где здорово,  то  посмотришь там, найдешь в швах рубашки через чур «активную» пару, ну и  пришлепнешь их между ногтями.
    Вижу в речке,  а вода там была светлая, светлая,  плавают довольно приличные рыбешки, ну с ладонь, а есть и побольше.
      Я  достаю из кармана свой кошелек,  где у меня всегда лежала леска с грузилом и крючками, т.к.  была такая, раньше у меня привычка, всегда ее таскать с собой, на всякий случай, а вдруг пригодиться.
     Срезал тут же на берегу от тальника удилище,  привязал к ней леску,  на крючок кусочек мякиша хлеба и в воду.
    Тут как тут,  сразу же заклевало,  как видно и рыбешки – то были полуголодные,  как и мы грешные.
    Солдатики мои,  а среди них был один сержант с карабином,  сразу же заинтересовался этим делом и подсел ближе ко мне.
    Так,  следя за поплавком удочки моей,   мы и разговорились:
   - Драпаем мы,  аж из под Калача.  Сегодня уже четвертые сутки,  как идем,  а куда толком и сами не знаем,  говорят, идите в Камышин там будет формировка.
       Вот  не торопясь и идем туда,  а ты откуда и куда?
   – Да, вот надо было к Сталинграду,  да ничего не получается, - сказал я.
   - А, откуда?
   -  Да из Сибири.
   - Ну и драпай себе обратно в свою Сибирь,  коль не получается, -  сказал сержант, -  а нам подари свою леску с крючком,  а то голодновато идти.
     Так за скупыми вопросами и ответами мы больше следили за поплавком.
     Наловил я уже штук десяток рыбешки и вот один из солдатиков,  а они мне  были ровесники -  уже потрошил рыбешек, а второй собирал разные сучья, ветки для костра.
   Котелка, или какой другой посуды у нас не было,  а поэтому,  проткнув за жабры рыбешки,  поджаривались в собственном соку,  а у нас уже и слюнки текли от запаха их.
 
    Через некоторое время,  мы снова все  вчетвером, идем по пыльной дороге,  перебрасываемся словами и идем, идем.
    Перед нами по дороге не большая гора,  только мы стали подниматься на нее,  как под нами на бреющем полете, не выше 25 - 30 метров от земли с воем приближались два самолета ястребка.
     Один  из солдат успел крикнуть воздух и все трое,  они немедленно упали на землю, а я стою как осталоп, и гляжу на самолеты, вот они быстро промелькнули над головой и я заметил, что над крыльями у них наши красные звезды.
  – Да, это наши, вы чего упали? – сказал громко я.
   – Наши? Да, ты не знаешь , что и немцы летают на наших самолетах, для маскировки.
    Ложись скорей в кустарник,  ты в своем синем кителе им хорошо заметен, они сейчас могут вернуться и прошить нас очередью.
    – Да  бросьте вы, это верняком наши,  – сказал я,  но все же на всякий случай завалился под кустарник, росший у дороги.
   Прошло минут 10 - 15, все было кругом тихо, мы поднялись, и переговариваясь,  о том, что это точно были наши,  а может быть и немцы, но нас из - за горки не видели вначале,  а потом не стали возвращаться.
     Вдруг со стороны, где находилась станция Алексиково раздались несколько сильных взрывов, а мы в это время,  как раз поднялись на вершину горы, через которую переваливала дорога.
    Обернулись в сторону взрывов,  и увидели,  что где станция к небу поднялся большой столб черного дыма и огня. 
    Даже днем видны были кроваво - черно - белые языки пламени,  горели и взрывались резервуары  Алексинской нефтебазы.
    - Вот тебе и наши - ястребки, -  обращаясь ко мне, сказал старший сержант.
     Видно торопились они туда, а потому и нас не обстреляли,  а до станции было, ну 12 - 14 километров по прямой.
   Гляди, не гляди на пожар, а идти дальше надо и вот мы периодически поглядывая на небо,  двигаемся дальше, и дальше  на восток.

   Дорога петляла среди полей,  балок и холмов,  то приближаясь,  то удаляясь от реки,  как, я потом узнал название реки,  была река Елань.
     На одном из поворотов ее,  где было довольно много кустарника,  а недалеко в 300 метрах виднелись дома какого –т о села, мои попутчики сказали:
   -  Все,  мы здесь будем сегодня  дневать и ночевать - торопиться некуда,  а ты Сережа подари мне удочку, а?
    Ты себе достанешь на гражданке, а нам где взять?  Да, и выручит она нас в питании, сам знаешь.
     Мне было жаль, конечно,  леску и крючки, но ребят этих,  которые с таким как- бы просящим ожиданием моего решения, было больше жаль.
  Мне - то,  что я не в армии и волен идти,  ехать куда угодно, а им?  Одна – дорога на фронт, в пекло.
     И подарил  я,  конечно,  им леску и крючки.  Вот я снова иду дальше и дальше в сторону Балашова, уже один.
     Вижу, как по берегам реки тут и там по двое,  трое таких же ребят,  как я, но только в солдатской одежде.
   Они сидят,  лежат,  выжаривают вшей из своих рубах,  над кострами,  все это делается ими не спеша, спокойно.
    Вижу и чувствую, что они не горят тем патриотизмом,  который показывается в кино, на плакатах и в книгах,  так как каждый знал, что там только «показуха»,  а в жизни все ой, как все сложно и вместе с тем просто.
     Жить хочет каждый из нас,  и не один день.

 Часа в четыре дня,  когда уже спала полуденная жара и идти стало немного прохладней,  на дороге я увидел стоящую автомашину ГАЗ АА - полуторку, у которой на буксире был зацеплен мотоцикл типа М-72.
     Слева, по ходу автомобиля, на обочине дороги  у росшего рядом кустарника,  в тени его сидел старший лейтенант. 
     А в передке,  под машиной и рядом с лежащим под ней, занимался ремонтом передней рессоры еще трое солдат, да один старшина.
     Судя по их значкам на петлицах,  они были из какого - то танкового подразделения.   Я  подошел к старшему лейтенанту,  тоже сел на обочину, закурил,  угостил его, спросив:
   -  Что, не повезло - поломались?
    – Да  вот,  все время рессора подводит,  надо бы ее заменить,  да пока нечем,  так и едим с остановками.
    – Может быть, подвезете немного, -  спросил я?
   – Нет, не можем  сами на честном слове еле, еле едим
 . – Ну, на нет, и суда нет.
    Я, докурил цигарку, поднялся и сказав пока,  счастливо, опять зашагал по дороге. Было немного досадно, что мне отказал,  ну, да  что поделаешь, кто я для них? Так случайный прохожий.

 Я уже отмахал своими ногами километров 5 - 6 и вдруг услыхал, что меня догоняет автомобиль,  сошел с дороги, пропустив его, я увидел, что это та полуторка с мотоциклом на буксире.
   Чуть  подождав, когда осядет, поднятая им дорожная пыль,  я зашагал дальше.  Прошел еще 5  -6 километров и вот вновь на дороге  увидел опять их, и снова они ремонтировали свою  поперечную под двигателем рессору.
     Снова подошел, опять подсел к старшему и спросил:
   - Опять сломались?
  - Как видишь.
  - Да! Что такое не везет и как с ним бороться,  - сказал я.
   Снова мы закурили, попыхтели,  раскуривая свои самокрутки и тут я чтобы не затягивать паузу долгого молчания,  а я не люблю этих пауз.
 Спросил:  - А, сам - то ты откуда?
 -  Из Сибири, а откуда из Сибири-то?
  – Из Красноярска.
    - Из Красноярска? Так я там жил и учился когда – то.
   Старший лейтенант заинтересовался и уже по - другому,  взглянув на меня, как  на возможного земляка, спросил:
   -  А, где ты там жил?
    -  Вначале в центре,  знаешь где была городская касса железной дороги,  так вот в этом доме на третьем этаже.
     А потом переехали в  Крестьянский переулок, рядом с базой, где принимали кости,  все бы там ничего да только ежедневно по нашей улице , покойников носили на кладбище.
  - А, учился где?
   -  Во второй опытно – показательной  школе, сзади драм театра, он тогда еще горел, может быть помнишь?
  -  А, друзья там у тебя были и кто?
   -  Как, как - же; Женька Крашенильников, Витька Шаболин, Вовка Головин.
 Может быть, кого их и знал?
    - Нет,  не знал, я жил на Каче,  там, в школе и учился,  а  потом ушел в военное училище.
  Но все же я рад,  что тебя земляка встретил,  как - то на душе от волнений стало легче.
  А, сейчас куда путь держишь?
    – Да, вот надо бы в Сталинград,   опять завел я эту песню,  да никак туда не могу попасть.
  - А, зачем, туда тебе попасть?
   – А, как же командировка туда,  вот и добираюсь на своих полусогнутых.
    В это время из под машины вылез сержант шофер и отряхнувшись от пыли руками, сказал, глядя на старлея.
 -  Все,  теперь должна,  стерва держаться.
 Вот тут – то мне он сказал:
   -  Ну  давай,  садись в кузов,  поехали.
     Я  не заставил себя ждать,  одна нога на баллоне колеса,  а вторая уже в кузове. 
 
  И так едим, а не идем пешком.  Сижу к самой кабины на низенькой лавочке, со мной в кузове два солдата,  также как и я трясутся на кочках дороги,   из  колес автомашины, вылетает туча мягкой пыли и вся она на старшину, сидящего за рулем мотоцикла, волочащего на буксире.
    Закурив кое - как на тряской дороге уже не самокрутку,  а козью ножку, это когда бумага для курения свертывается фунтиком, а  табак их ладони насыпаешь в него, а только так можно свернуть себе цигарку при тряске или на ходу.
   Я  спросил своих соседей,  по лавке в кузове:
   -  А, вы куда едите?  Как тот, так и другой пожали плечами в ответ на мои слова, сделали довольно глупо - хитрое выражение лица и один из них сказал: 
  -  Да, вот куда везут, туда и едим. 
  Тут я, конечно понял,  что спрашивать бесполезно,  везде и всюду долбят по радио, плакатами - молчи, враг подслушивает!
     В общем, все были охвачено военной шпиономанией,  которая иногда доходила и до откровенной глупости.
    Но, все же эта военная шпиономания была тогда нужна,  так как действительно их у нас в прифронтовой полосе было достаточно.
   Да  верняком они и остались,  и глубоко ушли как - бы в  подполье,  во всяком случае  я лично так думаю, что это так. 
     Так со скоростью не более 15 - 18 километров в час,  с длительными остановками для разминки мы едем.
 
     Вот подъезжаем к какому - то большому селу - станции.   
    Время было уже к вечеру,  переговорив между собой,  решили в этой станице переночевать.
    Подъехали к более крупному дому с хорошей оградой,  остановились и старший лейтенант,  как старший по званию обратился к вышедшей хозяйке дома,  можно, нет, у них переночевать.
    – Да оставайтесь, ночуйте,  хиба я против,  вот тильки хлеба нема,  угощать вас нечем, отвечала она.
   - А, нам ничего и не надо, - ответил старшина,  - у нас в кузове и масло постное есть и мыло.
  –  Мыло? Якое мыло?
   - Да, обыкновенное- хозяйственное.
   - Ой! Боженьки ты мой, Так вы может быть сменяете мне его,  хотя  кусок на картошку, чи нет?
    - Конечно, конечно сменяем, и он полез в кузов,  достал из деревянного ящика два куска мыла и передал их хозяйки дома.
    А, тут она как - бы сразу перемешалась говоря:
   - Ой! Лишеньки,  да як много,  я уж и не бачу,  як вам за него, чем уплатить.
     Тут она развила бурную деятельность - притащила здоровую чугунную сковороду,  диаметров более чем полметра,  водрузила ее на кирпичный тачанок - печь открытую,  позвала с собой одного из солдат, за картошкой и вручила нам два ведра отличной картошки.
    Тут  и занялись двое чисткой картошки и поджаривании ее на этой огромной сковороде,  масла – то было целая молочная фляга.
   А  старшина с благословлении старшего лейтенанта,   спросив у хозяйке,  где у кого можно достать выпить,  отправился за самогонкой,  прихватив с собой  пару кусков мыла, так как мыло тогда было дороже денег.
     Люди стирались щелоком - золой,  терли вещи с песком и примесью даже извести,  для отбеливания.
   А  иначе вши заедали всех:   и военных,  и гражданских………

Продолжение следует - http://www.proza.ru/2016/04/20/1781