Марта

 

I

 Дочь позвонила из колледжа. Она исправная студентка, хорошие отметки, одаренная во всех отношениях.
 "Который час?" спросила.
Я ответил, "Сейчас два часа."
 "Хорошо," сказала она. "Сейчас два. Я приеду в четыре - в четыре по тем часам, на которых сейчас два."
 "Это мои наручные," я сказал.
 "Ладно," сказала она.
Расстояние  150 км, дорога хорошая.
Без четверти четыре я спустился на улицу.
Я хотел занять место на стоянке, встретить ее машину, помахать, когда покажется на нашей улице.
В четверть пятого я вновь поднялся в квартиру.
Сменил рубашку. Смахнул пыль с башмаков. Посмотрел в зеркало, проверить, похож ли я на чьего-то отца.



II

 Она появилась в начале седьмого.
 "Сильное движение?" спросил.
 "Нет," сказала она, и ничего больше.
После ужина она пожаловалась на невыносимую боль и легла, согнувшись пополам, на пол в столовой.
 "Живот," она сказала.
 "Что?" я сказал.
Она сказала, "Живот болит. Невыносимо. Мне нужен доктор."
Неподалеку от моей квартиры большая и очень известная больница. Там лечатся знаменитости, политики, люди, которые знают, что делают.
С помощью швейцара и лифтера я доставил дочь в больницу. Через пару минут два врача и стайка медсестер занялись ей всерьез.
Я стоял рядом и смотрел.
Они смогли разогнуть ее только через несколько часов, затем сообщили результат обследования.
Ничего страшного, судороги, случайное резкое сокращение брюшины, пустяки - загадка, на решение которой не стоит тратить силы.



III

 Мы покинули больницу без посторонней помощи, прошли по системе подземных переходов чтобы сократить расстояние до дома. То есть расстояние по улицe, было четыре утра, и каждый квартал таил опасность. Так вот мы шли по подземным переходам под больницей, пока они не кончились и нам пришлось подняться на поверхность. Мы пошли по улице, вокруг не было ни души - пока мы не увидели его, молодого человека, идущего от машины к машине.  У него что-то было под рукой. Похоже на сложенный зонт - черная материя, блестящая ручка. Но это было не то, чем казалось - не зонт, а ломик.

Он взглянул на нас, когда мы проходили мимо, а затем возобновил свою работу - он шел от машины к машине, пробуя ручки, иногда тыкал в окно ломиком.
 "Не смотри," я сказал.
Дочь спросила, "Что?"
Я сказал, "На той стороне улицы кто-то есть. Он грабит машины. Просто иди как будто ничего не замечаешь."
Дочь сказала, "Где? Я его не вижу."



IV

 Я уложил дочь в постель, счет из больницы на стол, затем опустил голову на подушку и прислушался.
Ничего не было слышно.
Пока я не уснул, на уме было только одно - мальчик в боксе приемного покоя напротив  того, где была моя дочь, как я хотел кричать вместе с ним, он кричал каждый раз, когда хирург делал очередной стежок, зашивая его распоротую руку.
 "Выньте это! Выньте это!"
Вот что выкрикивал мальчик, пока врач зашивал ему рану.
Мальчик хотел, чтобы иглу вынули из руки. Наверное, игла доставляла больше боли чем то, что поранило его.

Затем я подумал о счете за неотложную помощь, пересчитывая сумму  сначала в авиабилеты, потом  в вычищенные  вручную салоны машин.