Мастер слова

                Из серии БАМ Северомуйск
               
                "Невозможно злиться на того,
                кто заставляет вас смеяться".
   
     В любом коллективе выделяются неординарные люди, которых не заметить невозможно. Отношение к таким людям прежде всего зависит не только от самого  человека, но и от общества,окружающего его. Чаще всего складывается поверхностное мнение окружающих без глубокого анализа поступков этого неординарного человека, причин  манеры его поведения.  Над некоторыми такими личностями смеются, а некоторых превозносят незаслуженно. Одних презирают, другими восторгаются. Не суди, да не судим будешь, как в народе говорится.   
    Но проходит время. Оно выкристаллизовывает всё, включая образ любого из нас. В воспоминаниях остаётся только то мнение, которое человек на самом деле заслуживает.
    Муж мой Фёдор, живя в Северомуйске, в свои редкие выходные  обязательно уезжал на рыбалку. Были исключения, когда неотложные дела не позволяли ему рвануть на любимую рыбалку. Собирается аж бегом, глаза так и полыхают синевой в предвкушении того мгновения, когда он возьмёт в руки удочку и будет терпеливо ждать поклёва. А возвращался чаще с уловом: довольный, уставший, пропахший дымом. Количество улова зависело от многих причин, как от погоды, клёва и ещё Бог знает от чего. Рассказывал мне, как рыбачилось, в какие передряги попали, какие приключения выпадали на их долю.
    И сейчас, уже давно выехав из Северомуйска, нет-нет, да и вспоминает про те рыбалки. И очень часто, наряду с другими именами и фамилиями друзей, в его воспоминаниях мелькает фамилия нашего коллеги Кустова Виктора Алексеевича, тоже заядлого рыбака. Что меня ещё больше удивляло, это то, что Виктор Алексеевич часто брал с собой на рыбалку дочек, сыновей у него не было.
    Неординарность Виктора Алексеевича, бросалась в глаза издалека. Как-то я, тогда ещё живя возле ДК Багульник, иду в магазин. Было тёплое время года. Только завернула от наших домов на дорогу, смотрю, в районе прорабки  идёт мне навстречу необычно одетый человек. Поближе подойдя, вижу импозантного высокого, красивого, статного мужчину с аккуратной бородкой. По его виду можно догадаться о его принадлежности к экзотической национальности. Одет в китель, на голове пилотка,  необычный шейный платок, в ухе серьга, что вообще не принято было  у нас. Всем своим видом он мне напомнил образ испанского или кубинского революционера. Пройдя мимо, оглядываюсь: этот красавец поднялся на крыльцо Багульника. Я решила, что приехал какой-то артист.
    «Вроде афиши не было» - подумалось мне.
    Прошло некоторое время, я у кого-то по случаю спросила, не видели ли такого-то мужчину, описала его. Мне ответили, что он приехал работать у нас в СМП-597. Через некоторое время я стала чаще о нём слышать, люди с улыбкой или со смехом пересказывали его байки. Он устроился работать у нас на втором участке плотником. Но с ним я тесно не работала, только слышала его густой бас, а вслед взрывы смеха. И как-то мне не посчастливилось послушать его рассказы.
     В ДК Багульник состоялся концерт художественной самодеятельности, посвященный 7 ноября. В это время у меня на руках был новорождённый ребёнок. Но моя подруга Зухра рассказала, что на концерте коронным номером было выступление Кустова Виктора. Он оказался прекрасным декламатором, был принят публикой на бис. Я даже пожалела, что не смогла сходить на этот концерт.
     Из одного очередного отпуска Виктор привёз красавицу жену Галину. Она мне сильно напомнила всем известную певицу Анну Герман.
     Вышла я с декретного отпуска, предложили мне работать мастером погрузки-выгрузки вагонов. Дали мне в подчинение двух стропальщиков: Сплавского Бориса и Гордея Валеру. Ребята с совершенно разными характерами, интересами, отнюдь не покладистые. Но как-то мы сработались, вагоны выгружались, простоев особых не было. Да и ребята механизаторы, водители, которые поступали в моё распоряжение, не подводили.
     Но при массовых поступлениях вагонов присылали рабочих с участков. Как бы негласно, для таких случаев дополнительно прикрепили на мой участок Бочкарёва Григория и Кустова Виктора. Были моменты, когда сидим в вагончике, ждём вагоны или технику, тогда, конечно, слушали вместо радио Виктора Алексеевича. Он умел рассказывать с совершенно серьёзным лицом анекдотические случаи, ребята готовы были кататься от смеха. А я как-то особенно не вслушивалась, часто уходила в свои размышления, только когда ребята расшумятся нешуточно, понимала, что их в очередной раз рассмешил Виктор Алексеевич. Но такие случаи были редки. Обычно вагоны ставили под разгрузку ночью. Утром приезжали, сразу принимались за работу. По окончании выгрузки вагонов Бочкарёв и Кустов уезжали на своё постоянное рабочее место.
     А теперь, слушая рассказы мужа про анекдотические случаи, которые происходили у них на рыбалке, хочется написать о них.
     Виктор Алексеевич не был балагуром, но имел огромный талант рассказчика, публика любила его слушать. А анекдотов сколько знал, и умел артистично преподнести! При этом никогда не допускал скабрёзностей, оскорбительных высказываний в адрес кого-либо от него никогда не слышали. И что характерно, никогда не повторялся.
    Заядлый рыбак, а на рыбалке хороший рассказчик на вес золота.   
    Однажды весной на озере не было клёва, лёд уже не такой толстый, как зимой, меньше пришлось бурить. Все сидят над лунками, расстроенные, ждут, надеются. Мне эти мучения не ведомы, увы, я не рыбачка. Опишу как смогу.
    Так вот, сидят рыбаки, уже сами поклёвывают носом. Лёгкий ветерок носит по льду то конфетную бумажку, то ещё-какой редкий, не тяжелый мусор. Тут к Виктору принесло ветерком красную бумажку. Он её поднимает незаметно, что-то заворачивает в неё. Сумел, как бы между прочим, одному ему ведомым способом, привлечь внимание остальных рыбаков. При этом как будто ничего не происходит. Но он, не показывая свою демонстрацию, кидает на виду у всех в лунку что-то красное.   Озеро в мгновение ока ожило. Все, кто вокруг Виктора успел заметить его движение, и что что-то красное летит в лунку, не успели заметить, как сами оказались на порядочном расстоянии от Виктора. А перед этим кто лежал, кто сидел, кто просто полулёжа облокотился о горбовик. Это единое движение называется инстинкт самосохранения. Все подумали, что Виктор решил от отчаяния рыбу оглушить, а лёд-то тонкий. И вот представьте, как с положения лёжа можно оказаться, даже не опомнившись путём, на большом расстоянии от места нахождения. А он, как будто недоумённо, оглядывается, поднимается, и кричит бывшему своему окружению:
    - Что случилось, мужики?
    А те ещё не успели до конца в себя прийти. Но кто-то более реактивный кричит в ответ с русскими смачными оборотами:
    - Ты что, сдурел, кинул бомбочку в лунку? Могли же все под лёд уйти!
    - Какую бомбочку? – как будто удивляется Виктор.
    - Какую, какую? Красную!
    - Да вы что, мужики! Это я конфетную бумажку кинул, всё равно нет клёва.
    Тут мужики готовы были прибить его. Но его невинный вид и невозмутимость их разоружила. Потом долго смеялись, вспоминая, кто с какого положения и как стартанул. У кого-то калоши, обутые на валенки, были скользкими. Рассказывал мужик, захлебываясь от смеха, как пытается быстро подняться, а сам на месте буксует, скользко.
    - Так на четвереньках мчался быстрее собаки, - со смехом рассказывает рыбак, делясь со своими друзьями впечатлениями.
    Другой говорит, что ничего не успел понять, все бегут, и он побежал.
    Я спрашиваю мужа:
    - Он что, глушил всегда рыбу?
    - Да ты что! – возмущается муж, - Даже сетей не признавал, всегда только на удочку ловил. И при этом всегда полный рюкзак. А рюкзак неподъёмный, он-то мужик был здоровый. Ни у кого такого рюкзака не было, приспособленного к рыбалке. А горбовиков Виктор не признавал.
    В другой раз возвращались домой без настроения, погода подвела, не было клёва. Но Виктор как-то умудрялся даже на безрыбье наловить рыбу, мушки, наверное, особые вязал. Как всегда, все слушали Виктора затаив дыхание. Но в один из пауз, примкнувший со стороны к их компании, рыбак возьми и сделай замечание рассказчику: «Да что ты, Виктор, брешешь больше меня…». А мужики знали, что Виктор все рассказы черпал из жизни, отличная память его не подводила, и талант рассказчика правду так преподносил, что люди, зная даже подоплеку истории, заслушивались. А тут Виктор замолчал, видимо не на шутку оскорбился не заслуженным замечанием. Фёдор рассказывал, что после этого дорога домой показалась раза в три длинней. И больше неудачно пошутившего рыбака мужики с собой не брали.
    Можно бесконечную книгу писать про случаи, происходившие за всю его жизнь. Алексеевич умел их преподнести каждый раз по разному, никогда не повторяясь.
    В ходе повествования я обратилась к его дочери Анастасии. И вот что она рассказала про своего отца.
    
    Сам папа родом из села  Усть-Лабинск Краснодарского края. Родился в 1940 году, перед войной. Он был шестым ребенком в семье, последним сыном, о чём серьга в ухе и свидетельствовала.
    - Так принято у казаков, - объяснял он своим дочерям.
    Так как очень горжусь своими бабушкой и дедушкой расскажу вначале о них.
    Деда звали Алексей, а бабушку Анастасия, меня в честь её назвали.
    Так вот, мой дед выкрал молодую красавицу турчанку. Увёз её далеко-далеко, где они и поженились. У них родилось шестеро детей. Время тогда было тяжёлое, военное. Папина мама была беременна двойней, но поскользнулась на льду и неудачно упала. Потеряла детишек, потом сильно болела и вскоре умерла. Папе тогда было 6 лет. Он и не понимал тогда, что мама умерла. Ему сказали, что мама уснула и её повезут в больницу, а сами увезли её на кладбище.
    Дед долго горевал, но расклеиваться тогда было роскошью. Нужно было трудиться, кормить семью, а за детьми нужен был присмотр. Так в их доме появилась мачеха с двумя своими детьми. Своих детей она жалела, а папу и его братьев и сестёр было не жалко. Поднимала в 6 утра и выгоняла пасти коров, таскать воду и делать прочую работу. А моему папе тогда было 6-7 лет. Что может наработать голодный ребенок?! Женщиной она была суровой, жестокой, но через несколько десятков лет папа её поминал только добрым словом. Говорил: "Если бы не она, то неизвестно, что бы с ними было. И к труду она приучила их на всю жизнь".
    Труд для моего отца был святым делом! У него была поговорка: "Если ты прожил день и ничего не сделал, то прожил день зря!”
    В 13 лет папе пришлось идти работать на кирпичный завод. Таскал тяжёлые кирпичи в невообразимую жару.
    Пришла к нему первая любовь, он без ума влюбился в свою одноклассницу. Пришёл к отцу и сказал, что хочет жениться. На что отец сказал:
    - Ну что-же, сын. Тебе всего 13, денег у меня на вас нет. Могу тебе только свою саблю подарить. Давай бросай школу и продолжай работать на кирпичном заводе. Строй себе дом. Больше ничем не могу помочь, извини!
    Мой отец посидел, подумал и сделал вывод: «Ну и правда, чего-то я погорячился!»
    Потом была армия. Тогда служили по три года. Папа дослужился до командира взвода. Во время прохождения службы участвовал в съёмках фильма "Гусарская баллада”. Пусть даже и в массовке, но все равно круто! Есть фото, где он при полном параде, в мундире.
    После армии трудился на шахте в Донбассе.
    Был такой случай, когда папу и еще человек десять завалило в шахте. Просидели они там неделю. Спасало их то, что были подземные ручьи, и какая то кора, которую приходилось есть, чтобы хоть чем-то наполнить желудок.
    Одного шахтёра придавило так, что высвободить его ни как не получалось. Но он был ещё живой. В их бригаде трудился бывший зэк, он, с голодухи, предложил съесть этого бедолагу. Мужики обалдели от такого предложения, и им пришлось охранять раненого. Люди совсем стали отчаиваться, прощаться с жизнью, ссориться друг с другом. Тогда отец понял, что нужно как-то продержаться до прихода спасателей. Он начал травить анекдоты, рассказывать бесконечные истории. В общем, поддерживал мужиков как мог.
    Наконец, до них добрались спасатели, завязали всем глаза и стали по одному на носилках поднимать на поверхность. На земле спасённых ждали журналисты, родные и множество других людей. У каждого спасённого шахтёра журналисты спрашивали, чего бы они хотели именно сейчас? Кто хотел поесть, кто увидеть родных и семью. Настала очередь моего отца. Он сказал, что хочет рыжую-прерыжую бабу с кривыми ногами и железными зубами. Все по-разному отреагировали на такое желание, но в основном смеялись и поражались, что человек после всего не сломался и не потерял чувство юмора.
    Был еще один случай на шахте. Старожилы-шахтёры рассказывали байки про духа шахты. Отец не верил в мистику, смеялся над мужиками и предлагал им закусывать, в смысле, что совсем допились, уже чудится всякое.
    Как-то раз отец вышел в ночную смену. Он работал машинистом, перегонял вагонетки. Была глубокая ночь, и стало клонить в сон от усталости и монотонности.
    Папа видимо задремал, и вдруг услышал старческий голос:
    - Остановись! Остановись!
    Отец вздрогнул, сон как рукой сняло. Остановил состав, оглянулся: ни одной живой души. От страха внутри всё сжалось. Потом собрался с духом, и решил, что ему всё приснилось. И только хотел двинуться вперёд, как в полуметре от него сверху откололась приличная глыба и рухнула на пути.
    Он просто опешил: «Неужели и правда существует некий дух шахты, который охраняет её и следит за шахтёрами???!!!» После этого отец так скептически уже не относился к байкам и подобным мистическим рассказам. Мы же не можем утверждать, что параллельный мир не существует или наоборот, что он есть. Простому человеку не дано это знать.
     Прошло какое-то время, и отец решил попытать счастья на стройке века. Отправился на БАМ за романтикой, ну и подзаработать денег. Планировал поработать год-два и вернуться на родину. Но не всё в жизни складывается так, как задумывается.
    Свой БАМ он начал с Усть-Илимска, потом жил и работал в Северобайкальске и на Витиме. Валил лес, строил дома.
    Недавно нашла письма, которые он писал моей матери Галине Николаевне, датированные концом 70-х и серединой 80-х годов.
    Он описывал быт и труд в тайге. Как жили в палатках, как раз в неделю их вывозили в посёлок, чтобы получить зарплату, попариться в бане и «затариться» провиантом.
    Очень интересно их было перечитывать. Рубили просеки до самого Таксимо. В посёлке работал плотником, строили бараки, клуб, бассейн, администрацию и ещё много других объектов.
    Возглавлял в Северомуйске охотобщество. У нас дома часто собирались охотники и рыболовы, обсуждали свои дела.
    Папа активно участвовал в жизни посёлка. Был депутатом поселкового совета, ходил на все демонстрации. А на Новый год из него выходил отличный дед Мороз.
    Он очень любил женщин, очаровывал комплиментами, и мог их так заговорить, что покорял их души, а может быть и сердца. А они цвели и пахли, и забывали обо всем на свете.
    Так, однажды, мы с ним возвращались из Уояна домой на электричке. Срок действия моего детского проездного закончился, ну а папа не стал покупать билет и решил уболтать проводницу. Но когда та узнала, что я еду „зайцем”, ей стало плохо. Оказалось, в вагоне ехали ревизоры. Проводница сказала отцу, что подставляться не будет, и пусть он сам идёт разбираться и платить штраф.
    Папа ушёл в соседнее купе к ревизорам, мы с проводницей сидим, не дышим. Не прошло и 5 минут, как из купе раздался женский хохот, возгласы восхищения. Папа вернулся и сказал, что всё хорошо, можем ехать дальше спокойно.
    Зато в Таксимо было мне совсем не смешно. Нужно было попасть в старую часть посёлка на автобусе. Мы с ним втиснулись в переполненный автобус, стоим. Подходит кондуктор и требует билет. Папа опять, видимо, решил прокатиться на халяву, но меня не предупредил о своей затее. Мне тогда лет десять было. Так вот, папа мне говорит:
    - Ну, где билет, который нам бабушка дала?
    В тот момент бабушка у нас уже давно не гостила.
    - Пап, какой билет? Какая бабушка? – не понимаю я его.
    - Да ты что?! Давай ищи! По карманам, в сумке…
    Оказывается, у папы была такая идея: пока будем искать билеты, мы доедем благополучно до нашей остановки. Да только мне-то откуда об этом знать?! Тут  автобус остановился, мы пошли к выходу. По папиной задумке нужно было замешкаться и не выходить. Но ведь я же не знаю про затеянную папой интригу. Я выпрыгнула из автобуса одна, перед моим носом двери автобуса закрылись. Папа уехал дальше, а я осталась одна на пустынной дороге, в совершенно чужом городе. Кошмар! Сразу началась истерика, паника, слёзы. Иду, реву и не знаю, что делать дальше. Такой потерянной себя почувствовала.  Смотрю, вдалеке папа идёт ко мне навстречу, подходит и говорит:
    - Ну, ты что доча, до сих пор так совсем и не поняла мои выкрутасы?
    Вообще-то мы могли бы и заплатить за билеты, но папе же без приключений никуда!
    Мой папа для меня был всем! Это был мой самый лучший друг и больше чем отец. С ним я могла обсудить буквально всё, даже то, о чём с мамой не смогла бы поделиться. Папа никогда нас не наказывал, но у него был талант объяснить один раз, но так, что запомнишь на всю жизнь. Как говорится, умел донести свою мысль и подобрать подход к любому человеку. По сравнению с мамой, он старался спокойно реагировать на любые мои "косяки”, и мы вмести искали выход из создавшейся на тот момент ситуации.
    В начале 90-х годов папа устроился на железную дорогу путейцем. И всегда говорил: "Буду работать до последнего и умру только на работе”.
    Как будто напророчил себе свою судьбу...
    Знаете, это правильно, что пенсионерам запрещают работать на железной дороге. Папу держали до последнего. Он панически боялся, что его уволят. Он не хотел мириться со статусом - пенсионер! Пенсионер, в его понимании, от кого-то зависящий, бедный немощный старик.
    Хотя и говорил:
    - Вот уйду на пенсию, смогу с головой окунуться в любимое хобби - рыбалку. Поселюсь в тайге, – мечтал он.
     Последнюю мед.комиссию он не прошёл, и его с почестями проводили все-таки на отдых.
     И тут на него напала глубокая депрессия. Он чувствовал себя ненужным, брошенным. С утра не нужно подниматься на работу, нет никакой пятидневки. А дальше то что? Как приспособиться к этому новому состоянию?
     Ну,как говорится: «Кто ищет, тот обрящет». Откуда ни возьмись, нарисовалась частная компания по вырубке кустарника вдоль железной дороги. Отец с радостью побежал туда устраиваться.
     Там не требовали прохождения мед.комиссии, не требовались и другие документы. Там вообще начальству было плевать на твоё самочувствие. Работа очень тяжёлая, без выходных, с 6 утра до 10-11 вечера. Молодые парни сбегали, не выдерживали. А отцу тогда было уже 62. Видимо, надорвал на этой работе сердце.
     В тот последний вечер мы с папой много общались и пили чай из одной огромной кружки (это было нашей с ним традицией: пить чай из одной кружки). Смотрели телек. Потом папа пожелал мне спокойной ночи и пошел спать.
     Господи, ну кто бы знал, что это были его последние для меня слова, последний вечер, последний наш чай!
     21 августа 2002 года на работе он умер от сердечного приступа.
    - Смерть была лёгкая и не мучительная, всем бы такой смерти, - я услышала эти слова от патологоанатома.
    Я его очень люблю, и буду любить всегда. Папа остаётся для меня человеком номер один, больше ни кому не сравниться с ним по силе духа. До сих пор переживаю его гибель, мне его очень не хватает. Первое время было трудно без его любви и поддержки. Папа меня многому научил. Его жизненные принципы, которые он мне внушил, были просты:
    Нужно работать и трудиться, не покладая рук.
    Не воровать и не врать.
    Не таких слов: не хочу и не умею. Есть такие слова: надо и всему научусь.
Я стараюсь жить по этим принципам.
    Про папу могу говорить долго и много. Он для меня всё!
    
    Заканчивая рассказ про простого человека, жившего, трудившегося среди нас, скажу, что не каждый человек заслуживает эпитета: неординарный человек.
Нас, незаметных, миллионы, но каждый ярок своей индивидуальностью. Сила яркости по свечению зависит от личных качеств каждого человека. В любом обществе всегда кто-то ярче светит на определённом поприще. Пусть не каждый из нас становится героем войны или труда. Часто талантливым людям бывает скучно заниматься монотонным физическим трудом. Им, как воздух, нужна аудитория, им надо сверкать!
    Виктор Алексеевич представлялся при знакомстве: «Сын турецко-поданного»,- без юмора и тут не обходился. Он жил просто, но при этом своим талантом устного творчества грел души слушателей. Кто слышал и слушал его, получали немалый заряд позитива, наслаждаясь его неспешными рассказами, забывая на это время о своих передрягах, неустроенности, да и вообще мало ли каких проблем не бывает у человека. 
    Виктору Алексеевичу не удалось попасть на сцену, а так бы приезжал к нам в Северомуйск с концертами. Жаль, это был бы великий артист, мастер слова, каковым на самом деле он и был. Он всю жизнь искал себя, при этом не изменил своему таланту. Благодаря таким сказителям, в старину передавались из уст в уста наши предания.
     Как говорит мой муж Фёдор: «Виктор был прирожденным оратором с неисчерпаемым словарным запасом. Гомерический смех, который умел вызывать Виктор, ещё долго звучал в ушах. Даже по прошествии многих лет, воспоминание об этом человеке вызывает улыбку в душе.»