Сказки для вампира. Глава 18

Иероним Фарго фон Эшвард

Я не слишком хотел ехать на этот бал. Каждый год одно и то же. Гости не меняются, равно как и цели – выразить свое почтение Ольге.
Скука.
Даже так называемая «охота» – единственное от ныне мертвого графа, что Ольга не смогла упразднить (хотя и очень сильно хотела), уже давно не смешно. Я всегда предпочитал более изощренные игры. Что веселого в том, чтобы показывать свою силу, если она и так видна невооруженным глазом?
Плебейство.
Но ехать было надо. Ольга обратила меня лично, и отсутствие на празднике было бы прямым неуважением. И пусть я и не уважал ее на самом деле, но все же, предпочитал действовать скрытно. А значит, мне пришлось нацепить на себя вежливую улыбку пополам с классическим костюмом и прибыть в студенческий городок, который отчего-то выбрала Ольга.
Однако этот бал сумел выделиться на фоне предыдущих. Веселье уже подошло к концу, когда на пороге появилась свежая кровь.
Люди редко бывают интересными, а уж когда видят перед собой вампиров, то и вовсе способны только на крики и потерю сознания (или на униженные просьбы подарить им вечность и я даже не знаю, что из этого хуже).
Скука.
Но эта девчонка заехала по носу одному из нас.
Я не испытывал негодования, или злости. Рамона мало того, что не соответствовала по внешности, так еще и была целиком предана Ольге. И ненавидела меня. Я бы сказал «так же сильно, как я ее», но это не так. Она недостойна даже ненависти. Только презрение. Жалкое существо, обращенное по ошибке, та, которую игнорируют многие нормальные вампиры.
Поэтому я, не задумываясь, вступился за эту девчонку. Ее жизнь меня мало волновала, но вот лицо Рамоны было бесценно.
А Ольга встала на мою сторону. Как всегда слишком слабая (она называет это «добротой»), чтобы выступить против открыто. Сколько бы я не ждал. А может действительно смогла набраться ума, хотя верить в это и не хочется.
Если бы не ее прямой запрет я бы уже разобрался с Рамоной, а так приходится терпеть это слишком наглое лицо и ждать подходящего случая, который никак не подвернется вот уже пару десятков лет.
А девчонка кажется не такая скучная.
Она смогла удивить меня снова, когда я прочел ее мысли. Она подслушала разговор Ольги и теперь переживала за меня, намереваясь рассказать о ее замыслах. Не то, чтобы я о них не знал. Я уже давно действовал исподтишка, вынуждая ее выступить против меня. Тогда не все сторонники поддержат ее. Ведь для остальных вампиров ее мотивы не столь очевидны, и будут смотреться лишь личной неприязнью, чего я и добиваюсь.
Глава клана не должен руководствоваться эмоциями, ведь от него зависят более молодые вампиры. И ее, необоснованный для других, открытый выпад в мою сторону вызовет негодование среди немертвых.
Дискредитировать Ольгу, выставить в самом невыгодном свете, оставив ее без поддержки других вампиров собственного клана... вот что действительно нельзя назвать скучным.
Но она не действует открыто и наше противостояние уже долгое время не выходит за рамки подковерной борьбы. Видимо, она все же смогла чему-то научиться у покойного графа, мастера, как интриг, так и явного применения силы.
Когда же я увидел, как девчонка всерьез волнуется о планах Ольги, я лишь посмеялся над ее глупостью. Всем известно, что я гораздо старше Рудольфа, а значит и сильнее.
Но потом мне пришла одна забавная идея. Оставалось только надеяться, что он не струсит и действительно придет.
Когда мы оказались в комнате, я связал девчонку, наблюдая за ее реакцией. Она оказалась не из тех, кто сдается и меня это позабавило. Сильных всегда трудней ломать, а это вызывает азарт. Хотя эта девчонка и уйдет уже сегодня на ужин, я хотел немного позабавиться.
И как же смешно она спала, прижавшись ко мне всем телом, точно я ее бойфренд. А потом брыкалась, словно и не она во сне закинула на меня руки.
Что ж, это заставило меня улыбнуться.
Я даже предложил ей стать одним из нас, приготовившись разочароваться. Люди одинаково отвечают на этот вопрос.
Но девчонка снова меня удивила, отказавшись так решительно, как никто прежде.
Тогда я дал ей немного своей крови. Веревки натерли ее кожу, оставив следы, а я не хотел, чтобы графиня читала мне нотации при всем клане (это было бы вполне в ее духе).
Результат превзошел все мои ожидания.
Не все одинаково реагируют на кровь вампира. Есть люди более расположенные к превращению, а есть, наоборот, неподходящие (хотя раны заживают и у тех и у других, просто с разной скоростью). Эта предрасположенность организма зависит от множества факторов и иногда просто удивительно, как же из такого невзрачного человека вышел такой могущественный вампир.
Девчонка же относилась к категории «подходящих». Она словно была рождена стать вампиром. Ее сила была почти сопоставима с силой Рамоны, что обратилась несколько десятков лет назад. И это весьма впечатляло.
Что-то новое.
Когда этот щенок Рудольф, что хоть и выглядел старше, но по сравнению со мной был сущим ребенком, напал, я специально поддался. Не то, чтобы хотел проверить девчонку. Нет, тогда я хотел, чтобы Рудольф расслабился, убедившись в своем превосходстве.
Конечно, я бы победил его «случайно» и это бы вселило в него мысль о своей силе (а точнее, о моей слабости). И тогда Ольга, возможно, рискнула бы выступить открыто. Но моей случайностью стала девчонка, что изо всех своих шарахнула его по голове, доставив мне этим определенное эстетическое удовольствие.
Что ж, ее поведение натолкнуло меня на мысль, как же навредить этой никчемной Рамоне. Кажется, ее несчастный случай пришел к ней на двух хрупких человеческих ногах.
Вообще-то я не ожидал, что девчонка сможет победить.
Все же Рамона вампир, а она всего лишь смертная, пусть и с большим потенциалом. Я думал, что она умрет, став вампиром.
И тогда будут возможны два варианта: либо Ольга стерпит это, оставив девчонку среди немертвых, но потеряет доверие союзника, а я наоборот приобрету. Ведь даже не достигнув возраста, девчонка обещает быть очень сильной.
И судя по ее нежеланию стать вампиром, она возненавидит Рамону, а вместе с ней и Ольгу, еще больше меня.
Либо Ольга в порыве гнева за покушение на Рамону, убьет девчонку. Тогда против нее взбунтуются многие, и я в первую очередь, ведь нельзя убивать несовершеннолетнего вампира, тем более главе клана. И не важно, при каких обстоятельствах произошло обращение.
Рамона лучший тому пример. Ольга обратила ее по ошибке. У нее вышла потасовка с членами клана. Они нарушили ее запрет на убийство случайных людей, и Ольга была вынуждена показать им характер.
Вампиры не пожелали принимать наказание смиренно (еще бы, ведь они уважали меня больше, чем Ольгу, потому что я даровал им вечность) и завязалась борьба. Ольга была сильнее каждого из них, но вместе они смогли нанести ей вред, пусть и несущественный. Раненая после драки (конечно раны затянулись на ней мгновенно, но капли крови остались на коже и одежде), она схватила одну из своих служанок, чтобы выпить ее до дна, даже не заметив, что эти капли попали служанке на губы, которые она тут же облизала.
В результате досадной случайности Рамона умерла с кровью Ольги внутри, а клан пополнился на одного немертвого, совершенно несоответствующего дару вечности и высокому званию вампира.
Но с девчонкой все вышло совершенно неожиданно. Видимо смерть той второй, с которой она заявилась на бал, придала ей дополнительных сил и позволила одержать победу, печальную для этой презренной толстухи. Девчонка убила Рамону, но растратила всю силу крови, которую я ей дал.
Пришлось срочно внушить ей свою версию произошедшего, ведь если б вампиры узнали, что смерть Рамоны моя вина, то были бы на стороне Ольги, а меня бы ждало наказание, которое поддержал бы весь клан. Все-таки это никчемное убожество было одной из нас.
К тому же, я не мог допустить смерть девчонки сейчас. Она была слишком перспективной как вампир, а в качестве гостьи замка могла бы развеять эту вечную скуку. По крайней мере, я надеялся на это, иначе не самые приятные минуты под солнцем были проведены зря.
Собирая свои вещи девчонка, наконец, нашла мой сюрприз – зарядку телефона. И подумать только, она так неуклюже скрывала ее от меня, что мне с трудом удалось сдержать вырывающийся наружу хохот. Но за почти тысячу прожитых лет я привык держать лицо.
Умение хранить свои эмоции при себе – этому учили всех аристократов, особенно обладающих звонкими титулами. Мне, младшему сыну, на титул, или земли рассчитывать было нечего, но получить достойное образование и вести себя соответствующе я был обязан.
Не то, что эта невоспитанная крестьянка Рамона.
Я позволил девчонке верить в свою хитрость и возможность спастись. Мне всегда было это забавным. Это разгоняет скуку.
Мы прибыли в мой замок. Подумать только, для этого пришлось купить автомобиль. Одно дело нести саму девчонку, но еще и ее чемодан… нет уж, лучше на машине. Да я пока и не хотел показывать ей свои силы. Возможно, мне стоило оставить ее без вещей, но среди прочего в чемодане была и зарядка, а я уже настроился на эту веселую игру.
Если бы она не стеснялась меня так забавно, то я бы не положил ее к себе в постель. Вообще люди редко интересовали меня в этом плане. С вампиршами можно не сдерживать свои силы, а при человеке надо следить за собой.
С другой стороны, пить кровь во время секса чертовски приятно, ведь и сама кровь, приправленная возбуждением, становится вкуснее. Правда легко увлечься, забрав вместе с кровью и жизнь, а это несколько портит кайф, потому что начинается превращение в упыря, а эти создания такие же мерзкие, как Рамона.
В принципе девчонка была довольно симпатичной. Из нее бы вышел безупречно красивый вампир, поэтому, возможно, я и подумаю на счет того, чего она сейчас так боится.
Ночь, проведенная вместе, позволила мне немного подшутить и над слугами. Стоило им узнать о появлении человека в моей постели, как все мгновенно воспылали завистью.
Вообще обычно с ними скучно играть.
Они приходят в замок всегда добровольно. Жалкие существа, жаждущие бессмертия, которое, разумеется, ни один из них не получит. Они стремятся исполнить все мои указания, сделать это как можно лучше. И поэтому пригодны разве что для крови и убийства в конце договора.
Но зависть к этой девчонке меня смешила. Тем более, в этом была доля иронии, ведь они погибнут, не получив дар вечности, а она станет вампиром, хотя хочет этого меньше всех.
 Впрочем, моего интереса хватило ненадолго.
Скука.
Я решил дать девчонке еще немного надежды, оставив ее одну на пару часов. Я думал, что стоит мне покинуть замок, как она тут же попытается вырваться, но она не торопилась. Она походила по этажам, пообедала и только после этого вышла за ворота. Я смотрел, как она давится горьким чесноком, искренне веря, что он ей поможет и смеялся над этим.
Глупая.
Меня немного удивила ее настойчивость. Она действительно зашла очень далеко. Гораздо дальше, чем прежние «гости» моего замка.
Когда я вышел из-за деревьев, вдоволь насмотревшись над ее попытками порвать силу внушения, она разозлилась.
Наверно, если бы наше знакомство началось с истерики, то я бы никогда не обратил на нее внимания, но сейчас она продержалась довольно долго, прежде чем так отчаянно разреветься.
Обычно в таком случае я приказывал людям замолчать. Эти всхлипы меня раздражают. Неужели они сами не понимают, насколько нелепо и жалко выглядят при этом?
Но девчонка уже показала, что может быть необычной и я поступил по-другому. Я прочитал ее мысли. Те, о которых она и сама не знала, или же прятала от себя как можно глубже. Мысли о том, что бы ей действительно хотелось почувствовать с моей стороны. Какое поведение она бы хотела видеть.
Они меня не разочаровали.
Девчонка хотела, чтобы я ее обнял и утешил.
Черт, из всех возможных вариантов, она хотела оказаться рядом со мной… пожалуй я все-таки всерьез подумаю о близости с ней.
Никто из моих гостей раньше не хотел обнимашек с вампиром. Конечно, я старался подбирать смелых и отчаянных, чтобы растянуть игру и свое удовольствие, но чтоб вот так желать, чтобы я был рядом… или это теперь у всех девчонок, пересмотревших современных фильмов, что делают вампиров слабаками?
Но заинтересованный, я исполнил ее желание, и она затихла в моих объятиях, крепко прижимаясь и ища защиты.
Ха, защиты у вампира от него же самого.
Впрочем, эта ее реакция натолкнула меня на мысль. Если она так хочет видеть меня хорошим в душе, то почему бы и нет?
Думаю, из меня вышел бы великолепный актер, если бы только это было интересно. Я вполне умею играть на публику.
Но в тот вечер мне помешало неожиданное письмо.
Подумать только, Ольга запретила мне создавать вампиров без ее вельможного разрешения!
Это так рассердило меня, что на некоторое время я вышел из себя и едва не убил эту девчонку. Но смог остановиться в последний момент.
Если Ольга пошла на это, значит, она всерьез меня боится.
И правильно делает.
Графиня всегда была слабой.
Сейчас она вводит свои правила (по крайней мере, те, что находят минимальную поддержку у клана), пытаясь утвердиться. Она строит из себя королеву, властную и надменную, а остальные вампиры ей верят. Еще бы, ведь многих она обратила уже после смерти графа.
Мало кто знает, как она страдает от той же самой «охоты» и каких трудов дается ей держать лицо, каждый раз глядя на это. Как она жалеет людей, попавших нам в лапы (особенно мне), и как разрывается ее сердце, когда она сама убивает кого-нибудь, чтобы поддержать свой статус и выглядеть властной непреклонной стервой перед остальными вампирами.
Наверно она все же находит изощренное удовольствие в собственных страданиях, ведь ей ничто не мешает оставить клан и удалиться в горы, или же ввести еще более жесткие правила.
Хотя нет. Все же мешает.
Я знаю, что она была и остается той жалкой бесправной женой графа, которую он сломал, и которая безропотно подчинялась его воле. Той, которая зависима от чужого мнения, которая уже не может существовать, не испытывая унижения со стороны других, пусть даже про эти унижения никто не догадывается, кроме нее и меня.
Той, у которой хватило смелости только на два самостоятельных поступка: сделать меня вампиром и убить графа. И то, первое произошло лишь потому, что после ее обращения граф потерял к ней интерес, и почти на сотню лет она оказалась предоставлена сама себе.
А ведь прежде я жалел ее.
Слабак.
Я ненавидел графа за то, что он сделал с ней и за его философию. Граф учил меня, да и весь свой клан, что люди лишь игрушки и скот, предназначенный нам для еды и развлечения. Что доброты нет, есть лишь слабость.
Что можно делать все, если тебе скучно.
Слишком жалок, чтобы признать это, я искренне верил, что не буду так поступать. Что он зло, а Ольга – бедная жертва, сломленная его гнетом. Что все его слова ложь и не коснутся меня.
Но века подтвердили истинность его учения.
Действительно, единственное чего стоит бояться – это скука.
Вечность – это дар, которому  неизменно сопутствует проклятие скуки. И чтоб она не касалась меня, я придумывал все новые и новые развлечения, каждый раз убеждаясь, что и этого мало для меня.
Ольга никогда не поддерживала их, пыталась переубедить меня, не понимая, почему же я так изменился, даже плакала (что я говорил про слезы?). Зато граф и клан, воспитанный им, были на моей стороне.
А потом она убила графа.
Когда она только обратила меня, я обещал ей помочь в этом. И я помог тем, что не стал ей мешать.
Зря.
Первое время я был рад его смерти. Несмотря на его правоту, я никогда не любил его. Он был слишком властен и желал от вампиров подчинения, а я не любил подчиняться. Он же недолюбливал меня за своеволие, хотя Ольга и была покорна за нас обоих. А может он просто ревновал меня к ней.
Я думал, что после смерти графа смогу спокойно делать все, что захочу. Но Ольга вдруг решила обрести волю, пусть даже в мелочах. Она взяла власть в свои руки, обращала себе новых союзников и ввела эти мягкие правила.
Постепенно, но она сделала все, чтобы я возненавидел ее правление, хотя прежде я лишь презирал ее за слабость («доброту», мне даже противно говорить это слово) к людям и жалкую покорность графу.
Если с запретом на убийства я еще мог, хоть и с трудом, смириться (в конце концов, это означало просто увеличение частоты смены слуг, ведь на них запрет не распространялся), то Рамона стала последней каплей.
А теперь еще и это!
Сначала я решил сделать это достоянием других вампиров. Возможно, они взбунтуются против таких ограничений, ведь никто еще не смел запрещать обращать людей.
Но Ольга не поставила запрет ультиматумом, она лишь говорила, что я должен согласовывать кандидатов. И пусть я был уверен, что теперь ни один мой претендент не придется ей по вкусу, ведь она прекрасно понимала, чем грозит усиление моей власти. Но другие немертвые (особенно ее сторонники, вмешательства которых я хотел бы в худшем случае избежать, а в лучшем переманить к себе) могут счесть эту меру вполне целесообразной. Ведь у меня больше потомков, чем у остальных вампиров клана. Я выбираю сильных и привязываю их к себе, и Ольгу всерьез это беспокоит (и действительно не зря).
Что ж, это всего лишь означает, что я должен хорошенько подумать над этой проблемой и тогда смогу найти выход.
Думалось мне обычно лучше всего в расслабленном состоянии, и я решил вернуться к своей игре. Я отнес девчонку отдыхать и даже заботливо (еще одно ненужное в этом мире слово) поцеловал ее на ночь, если уж она так хотела верить в что-то хорошее, скрытое в глубине меня.
Впрочем, не уверен, что она осознала этот жест нежности, потому что я выпил слишком много.
Теперь во мне включился интерес. Смогу ли я заставить эту девчонку, люто ненавидящую вампиров, стать одной из нас? Смогу ли убедить ее в том, что в душе я добрый, пусть это даже откровенно глупая чушь?
Конечно, я мог внушить ей все это, но внушения развеиваются после обращения, а я не хотел, чтобы она возненавидела меня сильнее, чем Ольгу. Она должна стать моим союзником, а не наоборот.
Значит, мне нужен кто-то из людей, кто будет убеждать ее в этом.
Кто-то из слуг.
Выбор пал на одну из горничных. Не потому, что она как-то выделялась, или отличалась от остальных. Просто она первой попалась мне на глаза.
Для начала я придумал ей убедительную причину для работы у вампира – больную сестру. Я привык к людям, жадным до вечности, но девчонка от них отличается. А значит, охотнее поверит бескорыстному человеку. Что я и внушил этой горничной.
А потом послал ее, всю такую чистую и милую (ха, на самом деле, она завидовала девчонке, пожалуй, больше остальных, но мое внушение не знает промахов) ухаживать за больной.
Горничная, я даже запомнил ее простое имя Джесс, успешно справилась с заданием. Мне даже не пришлось читать мысли этой девчонки – она тут же налетела на меня, обозлившись за будущее Джесс.
И конечно я сказал ей то, что она хотела бы услышать. Что я отпущу горничную и даже дам ей свою кровь. Разумеется, я никогда бы так не сделал.
Это же слишком скучно.
Но девчонка не узнает об этом до тех пор, пока не поможет мне справиться с Ольгой.
Моя вспышка гнева и потеря контроля, обернулась даже на пользу. Кроме вопиющей новости, касательно моих возможностей обращения, в письме предупреждалось и о визите Рудольфа. Он должен был проконтролировать исполнение наказания девчонки за смерть никчемной Рамоны.
Ха, так я и думал, он возомнил о себе слишком много, а значит это лишь повод расправиться со мной. Любое наказание покажется ему недостаточным, и он попытается перевести все в узаконенный конфликт.
Что ж, он свое получит.