Повесть российская. Нева1702

Господин государь Великий Новгород 1702год

После Нарвского поражения 1700 года Государь Петр Первый Алексеевич обрел новые силы. Закипела работа над стоительством укреплений. Непосредственно на переднем рубеже руководил генерал князь Никита Иванович Репнин. В Новгороде, Пскове, Печерском монастыре. На наших древних рубежах. Царь осуровел. По своему обычаю кое-кого вешал. Репнин знал свое дело. Тогда после разгрома собралось более половины первоначального состава, которых привели в порядок, хорошо вооружили. Не так плохо. Получилась некоторая передышка.
Князь Федор вернулся в свой дом в Новгороде. Там можно было было отдохнуть после пережитого. Новгород был, несмотря на название, городом весьма старым. Впрочем, князя капитана инфантерии, главного писаря Новгородского полка, древнего человека средних лет на вид, как-то дожившего до нового времени, это не смущало. Князь был строен, усат, с сединой. Его красивую, живую, вечно молодую княгиню Елену это не смущало тоже. Дети давно жили своими жизнями, остальные потомки тоже. Куда-то, где-то разбрелись, затерялись в годах и веках.
У них был свой дом почти на берегу Волхова на улице Розважа, хороший сад с яблоками, вишнями, смородина, крыжовник, чудо. Отличный огород со сладкой замечательной репой, горохом, редисом, капустой, многое другое. Знатные соседи иногда приходили сюда просто полюбоваться, как в ботанический сад. Спасибо любимой Елене.

В семьсот первом году усиленная дивизия Репнина (восемнадцать солдатских и один стрелецкий полк) двинулась на запад на соединение с польскими и саксонскими союзниками. Федору Репниным было велено остаться в Новгороде в расположении части и заниматься своими штабными делами. Знали его прыткий нрав. Приказ есть приказ. Дел было много.
Зато в отсутствие начальства можно было немного расслабиться, чего давно не удавалось.

Какие пиры и праздники могла устраивать Елена, собирались все, а остальные завидовали! Особенно ей удавались рыбные блюда. Осетры, белуги, стерляди, форели, судаки запеченные, налимы, да уха двойная-тройная. Не блюда, а сплошное наслаждение. Уха бывала настолько плотная, что, остыв, превращалась в заливное и подавалось как отдельное блюдо с зеленью. Икра горками.
Чудеса с огорода.

Про рыбу северный муксун или нельму, чир! Это совсем отдельный разговор. Они были настолько нежны, что готовить их было невозможно. В мороженном виде нарезали на струганину, ели сырую, наслаждаясь. Макали в черную соль, струганина таяла во рту, а гости таяли сами от удовольствия.

Какие наливки, настойки, водки и хмельные меды подавались!

Также была охотничьея птица с приправами, кабанчики с гречой, лосики, оленинка.

Затем медовые сладости, знатный самовар, сыры, пышные горячие пироги, открытые, закрытые, любые, со всякой великолепной начинкой, варенье, печенье. Федора и Елену любили за доброту и гостеприимство.

Впрочем, тот поход 1701 года в Польшу окончился быстро и без особой славы. Шведы громили всех на своем пути. Группировка Репнина, услышав артиллеристкую канонаду, получив кое-какие тяжелые известия от союзников-саксонцев, остановилась. Затем разумный и осторожный генерал Репнин решил повернуть обратно через Друю и Опочку к Пскову (впоследствии ему были благодарны фельдмаршал Шереметев, да и сам Государь). Псков всегда был сильнейшей крепостью, отличавшейся упрямым характером, было решено сделать его главным опорным пунктом обороны, усилить, подготовить другие древние крепости (Остров, Ладога, Порхов, Ям, другие), снабдить подкреплением и артиллерией для современной обороны. Шведы на наступление не решились.

Карл двенадцатый повернул на запад, в Польшу. Бросился на Августа второго Сильного, которого сам сильно не любил. Неуемный девятнадцатилетный дерзкий скандинавский бесстрашный король. Последний викинг. Шпагу на поясе носил отнюдь не для украшения. И его армия была такая же отчаянная и бесстрашная. Со времен Карла-Густава непобедимая. Пока.

А мы готовились к будущим боям. У Федора штабной работы было много, уже не до пиров и праздников. Подготовленные новые войсковые группировки двигались в распоряжение фельдмаршала графа Шереметева в Прибалтику, где шли довольно успешные боевые действия. Сам Государь активно строил флот, пропадал на олонецкой верфи. Появлялось больше новой артиллерии. Чувствовалось, что готовятся события.

Так прошло два года. Федор неоднократно бывал в расположении действующих частей, на в активных боевых действиях пока участия не принимал. В Прибалтике командовал Шереметев. Побеждал.

Федор прибыл в июле 1702 года расположение его армии с огромным количеством документов, безотлагательно нуждающимися в подписи главнокомандуюего под Мариенбург, крепость, которая уже была прилично обстреляна, разгромлена и взята нашей пехотой. Когда Федор прибыл, стрельба стихала, поднимался дым, все уже не сражались. Передал документы. Все как обычно после штурма. Тащили какие-то шмотки, вели пленных, разных баб. Федору всегда на войне это претило. Когда мимо него драгуны тащили черноглазую смазливую девку, которая жалостливо на него глядела, он не выдержал. Скомандовал:
- Стой, смирно!
Солдат замер.
- Оставь девку. Видишь, что не простая? Не для тебя.
Драгун, видя, что Федор вооружен (и настроен) серьезно, оставил ему эту черноглазую, присвистнул и беззаботно поскакал за другой, благо их имелось в большом количестве. Федор сказал той чернявой:
- Иди, подруга, к мужу или куда хочешь.
Повернулся и пошел. Подруга кинулась за ним.
- Стой, я с тобой!
Федор, устало:
- Ладно, пошли. Ты, вроде симпатичная.
Она действительно была недурна, привлекательный добрый взгляд, невысокая полноватая приятная фигура. Зашептала:
- Не покидай меня. Буду с тобой.
- Ну пошли, пошли. Как звать-то?
Пока шли, представились. Ее звали Марта, в девичестве Скавронская, по мужу Крузе. Шестнадцати лет. Муж был Иоганн Крузе, служил трубачем в кавалерии. Прожили с ним чуток. Вовремя драпанул из крепости, бросив молодую жену.
- А раньше я жила в семье пастора Эрнста Глюка, служанка. Очень ученый человек. Служит людям. Перевел Библию на латышский язык! Что-то по-русски знает. Уважает русских, говорил, что хочет в Москве быть учителем! Дай Бог ему здоровья. И тебе. Он сегодня с семьей выходил ваших приветствовать.

Она была очень приятна и мила. Красива, молода, свежа. С ней было как-то комфортно, уютно. Был добрый, понимающий взгляд.

Они нашли телегу в обозе, Федор набросал сена под нее, забрались туда, предались любви. Федор задрал на ней подолы, вошел внутрь, ощутил всю. А в любви Марта была хороша. Молодая, горячая. До самого утра.

Утром случилось вот что. Федор повел Марту определять в маркитантки, но раздался стук копыт и грозный голос:
- Эй, капитан, что за девка?
Это был суровый кавалеристский генерал Бауэр (Боур).

Федор вытянулся по стойке смирно, отдал честь, но девушка среагировала раньше. Она бросилась к генералу, вцепилась ему в стремя и уставилась преданными глазами. Боур ласково взглянул на нее. Потом на Федора:
- Не обижайся, капитан, найдешь еще себе девок. Пусть эта пойдет со мной.
Марта тоже посмотрела на Федора извиняющимся добрым ласковым возглядом, не отпуская стремени генерала. Так они и удалились.


Историческая справка.
Марта Скавронская пробыв немного в замужестве под фамилий Крузе, попала в плен после взятия Мариенбурга. Она, после ряда перемещений, перешла в распоряжение фельдмаршала Шереметева, затем ее приглядел Александр Данилович Меньшиков. Он познакомил ее с Петром Первым, уступил. Она стала многолетней любовницей царя, крестилась, впоследствии известна как императрица Екатерина Первая.
А лютеранский пастор, ее хозяин Иоганн Эрнст Глюк стал впоследствии в Москве весьма уважаемым человеком. К моменту пленения он уже был известен в России и к нему отнеслись с должным почетом. Он стал автором учебников на русском языке, открыл гимназию на Маросейке. Скончался в 1705 году. Недооцененный потомками деятель просветитель.


А Петр в Архангельске и Олонце строил корабли. Согнали туда массу народу. Для Федора, как писаря было видно, что снабжение недостаточно. Народ откровенно голодал, что, впрочем при Петре было нормальным явлением. Все лето 1702 Петр был там. Петр был профессионалным корабельным плотником, наверное лучшим в России, но как всегда, торопился. Древесина для постройки была не просушена, не подготовлена, никакая. Петр знал, но спешил. Корабли построены по голландскому и английскому образцу, но подготовка древесины негодна! Петр прекрасно знал, что корабли мореходных наций должны плавать лет пятьдесят, а его корабли десять-пятнадцать. Но всегда спешил, хотел сразу все успеть.

Капитан Новгородского пехотного полка князь Федор получил приказ прибыть в распоряжение полковника Переславцева на Ладогу, в Повенец. Легко сказать и приказать! Когда Федор туда с оказией и трудом добрался, увидел, что цар зря времени не терял. Была целая флотилия, но Федор все равно придерживался своего взгляда на петровские корабли.

Прибыв, доложился полковнику князю Алексею Федоровичу Переславцеву. Своему дальнему потомку, которого считал сыном. Встали, вгляделись друг в друга, каждый узнал себя, как в зеркале. Обнялись, взялись за руки, помолчали. Наконец, сын сказал:
- Отец, как хорошо, что ты наконец здесь. Мне так нужна помощь, да и просто скучал долгое время.

Принесли кипящий самовар, был замечательный свежий, пахнущий дымком чай, да не простой, а заваренный на каких-то северных травах, с ягодами, ох, сын, ты кое-чему научился. Появились кое-какие закуски, далее Алексей разъяснял проблемы.
У Государя были великие планы. Главной проблемой была переброска построенного флота в Неву. Для этого стали строить сухопутный путь по топям, болотам, речкам, просто по-суху. Ставить суда на импровизированные ролики и тащить. Рубили просеку. Путь уже назвали Государева дорога. (Проходила по трассе примерно современного Беломоро-Балтийского канала, что может быть и не вполне случайным совпадением)..
- Отец, прошу сделать расчет нужных сил и средств, особо продовольствия. Подготовить доклад для Государя. Это важно, поскольку без снабжения ничего не получится.
- Хорошо, сын, не в первой. Где расположиться?
А располагаться штабом было негде. Все двигалось. Корабли уже втаскивались на берег по принципу раз-два, ухнем. Впряглись все, кони, люди. Канаты напряглись, поскрипывали. Корабли вылезали на берег. На эти деревянные ролики, на государеву дорогу. Полковник махнул туда рукой.
- Господин капитан, залезайте на этот фрегат, его лично царь строил в качестве плотника. Больше никакого места обеспечить не могу. А тащить нам все равно придется, какая разница в Вашем весе.

Больше веса, кажется было в подготовленных бумагах, их было много. Федор забрался на фрегат, пахнувший свежим деревом, расположился, но рабтать оказалось непросто. Когда корабль тащили, его дергало и качало. Чернила проливлись, перо в строку не попадало, на счетах все съезжало туда-сюда. Но ничего, на войне, как на войне. Писарское дело, оно такое, непростое.

Потом беготня с докладами, одписанием, приказами по подчиненности. Нормальная штабная работа и суета. Люди готовились к боям. Поскольку Федор был в курсе подготовленных событий, то знал, что стратегической задачей было взятие всей Невы с вызодом к Балтике, к чему наши люди стремились еще издавна. Иван Васильевич Грозный удивленно говаривал, как это так, верховья рек у нас, а низовья и впадения в моря и побережия у чужих? Но всегда, когда Русь пыталась восстановить справедливость и некий баланс, вся Европа объединялась против нее, загоняя нашего медведя обратно в берлогу. У каждого противника Руси в союзниках всегда будет весь мир.

Государева дорога.
Сказать легко, да все из сил выбивались. Расчеты продовольствия и фуража Федор делал, но с реальным снабжением было хуже. Кони дохли, народ голодал, как всегда. На Федора очень недобро поглядывали, подозревая, что это он, писарюка, виновен.
На привалах уходил погулять от этих глаз. А в Карелии красиво. Вокруг прорубленной дороги, где стояли наши корабли, высился девственный лес. Множество кустов, ягод, уже виднелись грибы, особенно лисички, да опенки, громадными колониями. Остальные потом подойдут. Природа здесь своеобразна. То болото, то скала. Вокруг рек, водоемов, скалы были красивы, живописны. Ручьи, водопадики. А в воде плескались рыбы, сильно, хорошо. Оттуда поднимался таинственный пар.

Федор на отдыхе, гуляя после работы, зашел на болото. Там, сквозь туман, увидел женскую фигурку в легком платье. Что-то подсказало, что я ее видел. Меся болото сапогами, прошел к девушке. Та стояла неподвижно, кажется ждала. Федор подошел, в упор вгляделся в эту болотную девушку. Та была спокойна, ясно, искренне глядела в глаза. Я же ее знаю!
- Хильга, неужто ты?
Та звонко рассмеялась.
- Мне Хильга про тебя много говорила, я не думала, что ты тут объявишься. Я ее старшая сестра. Такая же лапландка. Волховица, мертвая. Только Хильга померла на юге в ваших краях, а я здесь. Моя могила давно в местном болоте потонула. А мы все наружу выходим, шаманки древние, не лежится нам. Имя мое Хельда.
Она была очень похожа на Хильгу, такая же белобрысая, курносая, серо-голубоглазая. Тоже красивая. Смешливая.
- Сестренка младшая часто баловалась, мужиков под землю таскала, а мне что, куда тащить, в мое болото? Возможности другие. Да и мужики лесные не так интересны. Сейчас ваших мужиков много через лес идет, все красивые, сильные, нарядные. Большие корабли посуху тащат, телеги да пушки эти. Даже ты пришел, никак бы не подумала. Эх, жаль, что давно померла.

Она подошла, обняла. Была очень похожа на Хильгу. Фея болотная. Туман поднимался, обнимал и колдовал. Ее глаза засветились голубым светом. Стала необыкновенно красива. Сказала:
- Не бойся ничего. Я буду тебя хранить. И ты храни себя.
Хельда отпустила, ушла в болото. Федор пошел обратно в лагерь. Над болотом поднялся непроницаемый плотный туман. Все исчезло.

А корабли, лодки, шлюпки уже подтаскивали к Неве и спускали на воду. Дивизия Репнина была в Ладоге. Затем, после прибытия Государя, двинулась вперед. Федор к ним, наконец,  присоединился. В соединении войск получалась в результате серьезная, грозная сила.

Впереди была островная шведская крепость на впадении Невы в Ладогу. Когда-то ее основали новгородцы, за неприступность назвали Орешек. Теперь ее устроили и перестроили шведы и она называлась Нотебург. Нет, шведы, наша будет.

Наши войска расположились по обеим сторонам Невы. Главнокомандующий (Шереметев) отправил к коменданту трубача с парламентером с предложением сдачи. Комендант, подполковник Густав Вильгельм фон Шлиппенбах, родной брат генерала Шлиппенбаха, неоднократно битого Шереметевым, отклонил его.

Историческая справка.
Потом эти гордые два братца в полном составе окажутся в русском плену.

Царь Петр обстоятельно запасся артилерией. Батареи грамотно расположились через реку напротив крепости и открыли внушительный огонь. Тяжелые стенобитные пушки, крупнокалиберные мортиры, стреляющие мощными ядрами навесным огнем через все стены. Все это загремело. В крепости стали рушиться стены, начались пожары. Артиллерия грохотала. Артиллеристы свое дело знали. Упрямые шведы не сдавались.
Сдадутся. Огонь продолжался. На шлюпки, лодки грузилась наша пехота. Усатые, суровые, страшные. Федора схватили за руки.
- Господин капитан, не ходите туда, не велено. Вам в штабе нужно быть. А то дела брошены, поражение будет, похуже Нарвы.

Лодки дружно поплыли, махая веслами к полуразрушенной, горящей крепости, но с несломленным шведским гарнизоном, которые готовили пушки и мушкеты. Начался грохот стрельбы, вокруг поднялся пороховой дым. Лодки причаливали, чаще солдаты бросались в Неву, по пояс в воде, держа вверху ружье и припасы, вброд добирались. И в атаку. Бой был страшен. Подполковник Михаил Голицын, бесстрашный командующий десантом, шел и гнал их вперед.  Затем подплыли шлюпки с подкреплением во главе с Александром  Меньшиковым. Был долгий бой. Немногочисленные шведы засели в сильных укреплениях, мощно стреляли, но их сломили.

Потом выяснились некоторые приватные подробности. Оказывается, когда еще была массированная бомбардировка крепости, пришло послание от супруги коменданта от имени всех офицерских жен. Принес его шведский барабанщик. Там было написана просьба выпустить женщин из крепости из-за великого огня и дыма. На что все посмеялись, но потом посерьезнели. Петр просил передать, что такими делами не шутят, он выпустит их только с мужьями. Так и вышло. Остатки шведского гарнизон сдались и ушли. Сперва к городу Ниеншанц, потом к Нарве. Им даже оставили оружие, разрешили барабанный бой, что являлось признаком почета и уважения. А в Нарве комендант, бывший полковник, а теперь генерал Горн обвинил Шлиппенбаха во всех грехах и заключил его в камеру подвала башни крепости.

А Петр переименовал Нотебург в Шлиссельбург, под каким названием он состоит и сегодня. Там царь сосредоточил войска для дальнейшего наступления. Были награды, в частности медаль (которую и Федор получил) с надписью "Был у неприятиля 90 лет". Была масса наград участникам штурма. Медалями и деньгами, званиями. Хоть Федор непосредственно и не участвовал, но и ему тоже кое-что перепало.

Сам Государь отбыл в Москву 4 декабря 1702 года, там построили по случаю несколько триумфальных ворот, через которые царь с удовольствием проехал под дружное ура войск и приветственные крики толпы. Затем был банкет.

А Федор был в расположении армии в Шлиссельбурге. Дел было много, работа в штабе, разрабатывали план военной кампании на следующий, 1703 год. По вечерам всоминал  Елену, думал о детях, где они? Писал письма к себе в Новгород, когда была оказия, посылал. Редко приходили ответы. Все нормально. Ждем. Любим. От каждого такого редкого письма становилось тепло и спокойно. Меня любят и ждут. Тепло и спокойно.

Но в порядке профессиональной штабной работы постепенно у Федора зрело понимание успеха. Царь Петр не скрывал направление главного удара. То же самое, что и при старых царях, Иване великом, Михаиле и Алексее Михайловиче. К Балтике. Нельзя больше терпеть ту морскую изоляцию. Чтобы не превращали нас европейцы в самоедов изолированных, ограниченных, подчиненных. Тут дракон Петр Первый московский был прав.

Главное, вовремя остановиться. Дать своей стране отдохнуть, собраться, а страна его отблагодарит. Но дракон наращивал темп. Сам покоя не знал, никому не давал. Готовились.

Загорянка апрель 2016 года.