Спаситель

 Утро расползалось по комнате вялыми, неслышными шагами, задевая полупьяную мебель пасмурным, дождливым светом, от чего ее «недержание», «рыхлость» и «старость», вызывало у него, скорее смех, чем слезы. Нереальность продолжительности жизни мебели, выглядела анекдотично.   
 Цепляясь, из последних сил, за немытые окна, стены и двери, утро, еле сдерживаясь от, разрывающего его, хохота, вскарабкалось на кровать и с любопытством заглянуло в храпящую глотку, спящего дворника Агафона.
 Не найдя в зловонном болоте слюны отрыжки и перегара, сочного языка дворника Агафона, утро сморщилось, икнуло, передернулось, плюнуло внутрь глотки свежим ветерком, и брезгливо попятилось прочь, скованное мерзкой, застывшей улыбкой.  Утро в недоумении направилось к выходу, то есть, к окну, в которое влетело, не по собственной воле, а по приказу, дабы, оповестить хозяина двора о приближении…
-  Не может быть, что именно, этой отрыжке человеческого разума,
суждено будет изменить… – Недоумевало утро, яростно разбрасывая по округе солнечные лучи восходящего солнца, стыдливо прикрытые туманом, набежавшими тучами и дождем…. -  Не может быть,…..
-  Каков мир, таков и Спаситель…
Утро вздрогнуло, обмякло и смешалось с взорвавшим землю, внезапно налетевшим, ураганом, Он крепко обнял утро и задушил в своих объятиях, нежно прошептав на ухо ответ на вопрос, который оно, - утро, и не задавало вовсе…      
    Что пыталось найти  утро, в глотке Агафона, сказать было сложно, но увиденное, явно не оставило его в равнодушии.
  Язык дворника Агафона и сам, дворник Агафон, по какой-то, нелепой случайности, жившие в одном организме, пошатнувшем свое здоровье беспорядочными половыми связями, паленым алкоголем и неуемной тоской по деревне, в коей н разу не жили и не имели даже малейшего представления о жизни на земле, спали сном праведника.