Зеркало

 Зеркало в очередной раз показало, что лицо Нины изменилось. Потухли глаза, в которых совсем недавно плясали веселые огоньки, заряжавшие оптимизмом всех, да уголки рта опустились печально, как у известного героя сказки Пьеро. "Нужно зеркало перевесить",-подумала Нина и вышла на кухню поставить чайник. Она села полубоком у крошечного столика на небольшой кухне и, стараясь ни о чем не думать, ждала бодрого свистка-сигнала :"Я вскипел!" Ни о чем не думать в эту минуту мог только кот Фрикаделя, развалившийся на лоскутном коврике, который Нина сшила еще до замужества. Нина собралась ровно за пятнадцать минут и вышла на улицу. Сев в пустой троллейбус, машинально расплатилась с кондуктором ,повернулась к темному еще окну. Как  в зеркале, отразились уголки опущенных губ, погасшие глаза...Она вспомнила родителей, ушедших из жизни один за другим, когда Нина еще училась в вузе.
    Когда-то Нина была веселой хохотушкой, бойко отплясывавшей на деревенских дискотеках под залихватские песни группы "Самоцветы". Весь мир был у нее на ладошке :Антон, одноклассник, влюбленный в нее без памяти, почти законченная школа. А город манил таинственным названием вуза: " Политехнический институт". Она легко отучилась в этом вузе и по распределению попала в маленький уютный городок на берегу Клязьмы, который утопал в сиреневых садах, завораживал соловьиным пением.
  Там она вышла замуж за коллегу, Андрея Семеновича, старше ее лет на восемь. "Завидный жених",-одобряли коллеги по конструкторскому бюро, в которое Нина пришла работать. " Да и жилплощадь имеется",-додумывала Нина, уставшая от холодной воды в ржавых батареях и детского истошного плача по ночам в общежитии. Нина выскочила замуж, так и не поняв, какая  она, настоящая любовь...Через два года семейной жизни Нина узнала, что такое страх...Тихоня на работе, Андрей Семенович оказался деспотичным и придирчивым. Гости исчезли из дома после пары скандалов, а не по его вкусу сваренные щи выливались на пол без предупреждения. Раздражение, которое накапливалось в течение недели, выливались в грубую брань, а если Андрей Семенович выпивал, то со стола исчезали ножи, вилки были спрятаны в старый тулуп, а сама Нина уходила "куда глаза глядят".
 Детей в этом браке не было, Нина часто ходила в церковь, вымаливала дитя, но, видимо, Господь распорядился по-своему.
 В это раннее утро Нина вышла из троллейбуса и впервые ощутила на своей щеке горячую слезинку. Она удивилась : столько лет сердце молчало, а тут вдруг слеза пробилась сквозь толщу проблем и стрессов, запечатавших душу. Нина привыкла приходить на работу, надев перед входом улыбку, похожую на настоящую. Ей никому ничего не нужно было объяснять, так как у сотрудниц в отделе была своя нелегкая жизнь.
  В этот вечер Нина не пошла домой, а свернула по  проулку на набережную, по которой гуляли редкие парочки, да мамочки с колясками.
На одной из скамеек сидел старик с белой бородой. В руках у него была тяжелая суковатая палка, а к лацкану пиджака прикреплен орден.
"Что, дочка, погулять вышла?"-спросил он. От неожиданности Нина вздрогнула и подошла к скамейке ."Да ты садись, отдохни",-сказал незнакомец. Неизвестно почему, но Нина не только присела, но и рассказала всю свою жизнь, назвав себя "глупой неудачницей"
  "Вот что я тебе скажу, дочка", выслушав Нину произнес старик. "Не  раз я был под пулями, всякое в войну было. За таких, как вы, кровь проливали. Да, видно, не всех рассмотрели, раз такие фашисты  не перевелись. Собирай-ка ты вещи, да переезжай к нам! Мы со старухой бездетные, будешь нам за дочку!" Нина привстала со скамейки, стала быстро бормотать что-то оправдательное, но потом села и расплакалась. Впервые за долгие годы, она почувствовала, что по щекам, как в детстве, катятся горячие слезы очищения и надежды.
  Когда Нина вернулась домой, Андрей Семенович спал, разметавшись на кровати. Тихо, чтобы не разбудить,, Нина стала собираться: вытащила из комода несколько стареньких блузок и единственную парадную юбчонку, подштопанную у замка. Затем бережно сняла с полки шкафа теплую материнскую шаль, доставшуюся в наследство -ее спасение в холода, связала все в узел и, вздохнув, вышла из дома. Подойдя к высокому бревенчатому дому на берегу Клязьмы , Нина остановилась в нерешительности. " Заходи, заходи, дочка, здесь тебя не обидят,-услышала она голос из-за калитки. Нина зашла во двор, оглянувшись на знакомое мяуканье. Фрикаделя, как будто понял все, и пошел следом за хозяйкой. И, действительно, в доме Вороновых, Егора Ивановича и Зои Матвеевны Нину и Фрикаделю  не обижали.
Семнадцать лет, что прожила Нина с ними, пролетели, как один день. Ее бывший муж сделал всего одну попытку вернуть бывшую молчаливую жертву. Да Егор Иванович взглянул на него так, что бывший муж Нины вылетел из дома, низко опустив голову.
"Зеркало нужно перевесить",-подумала Нина, натирая его по старинке зубным порошком. Из зеркала на нее смотрела симпатичная, молодая еще женщина  с веселыми глазами. В соседней комнате агукал маленький Егорка, сидя на  коленях у отца. Нина встретила свою нечаянную любовь в доме у Вороновых. Семен по-соседски пришел спилить старую грушу, да так и стал заходить то на чай, то за книгой, то с просьбой к Нине помочь с чертежами. Под старинной лампой и состоялось сватовство. Семен попросил у Егора Ивановича руки его приемной дочери.
Нина вышла замуж и ни дня не почувствовала себя униженной и виноватой. Все "солнышко" , да "радость моя".

Как-то возвращаясь с прогулкой с маленьким Егоркой, Нина вдруг явственно поняла,
что зеркала, которые она дважды собиралась перевешивать в разных домах, не лгали ей. " Какая вышивка внутри, то  и снаружи",-частенько повторяла ей Зоя Матвеевна. Нина убедилась в этом, сравнивая свою прежнюю жизнь с нынешней. В ее внутренней вышивке были светлые и теплые тона, счастье волнами, с головой, накрывало Нину, когда она смотрела на подросшего Егорку, совсем стареньких, но таких родных Егора Ивановича и Зою Матвеевну, мужа, возившегося с раритетной "Победой", которая к лету была снова на ходу..
Что такое счастье, спросите вы...У кого-то это новый поворот судьбы, у кого-то признание, у кого-то путешествия...
Для моей героини счастье-это та "вышивка внутри", ради которой не хочется перевешивать зеркало.