Моё сокровище! главы 8, 9

     -----Глава 8.----

     День пролетел как один миг. В объятьях страстной Любани Гриша мгновенно позабыл все свои печали и даже уверовал в своё исцеление от поразившего его мучительного недуга, пока не произошло то, что в один миг вернуло его с небес на землю.
     Выскочившая в магазин Любаня вернулась с пакетом продуктов и новостью, которая, судя по выражению её лица, очень её обрадовала.
     - А ты чего мне сразу-то не сказал, что та моль московская с Серегой мутит? – спросила Любаня как бы между делом, даже не подозревая о том, как в один миг этим вопросом сшибла своего любовника с вершин блаженства на дно преисподней. – Я-то дура тебя к ней приревновала. А оно вон как!
     - Ты это сейчас о чём?
     - Ой, да ладно! – продолжала хихикать Любаня – Я сейчас в магазине Ларку встретила. К ней утром заезжал твой Серёга и порассказал кое-что интересненькое о вашей москвичке. Весёлая она девица, если Серега не врет, конечно! Хотя я бы на её месте с ним мутить не стала.

     Путь до М*-ки Гриша помнил смутно, из состояния близкого к помутнению рассудка он вынырнул лишь на несколько минут для того чтобы прижать вконец обнаглевшего Серёгу к стенке и задать всего один вопрос:
     - Ты чо там про Настю наплёл, убогий?!
     - А чо я наплёл? – перепугался Серега – Я не наплёл. Я правду рассказал. Как было, так и рассказал.
     - И как было?
     - Так ты же знаешь. Повёз я её в город, а на обратном пути я ей так шуткой говорю мол «и не пообщались мы совсем» мол «мало времени было». Она так смехом мне мол «ещё не вечер пообщаемся». Я ей тоже смехом мол «может сейчас?», а она вдруг говорит по серьёзному «останавливай мотоцикл пообщаемся». Ну и пообщались! Шустрая такая бабёнка оказалась, а по виду и не скажешь. Я ведь главное и не хотел-то особо, а она сама как давай с меня штаны стягивать. Ну, я думаю, разобрало бабу. Оголодала, небось, в своей Москве без настоящего мужика.
 
     - Ты чо чешешь?! Нужен ты ей!
     - Видать нужен! А ты чо так взбесился? Или чо? Неужто она тебе не дала? – по выражению лица приятеля Серега понял, что попал в точку и не смог сдержать ликования – Выходит, я тебя на сей раз, обскакал?
     Такой мощный прилив злости накатил на Гришу впервые в жизни. Конечно, остатки разума, барахтавшиеся в океане ярости, ещё посылали сигналы «Всё это брехня!», «Настя на такого хмыря и не посмотрела бы!», но это продолжалось недолго.
   
     - Я тебя сейчас морским узлом завяжу, ни один травматолог не развяжет. - ещё раз хорошенько встряхнул он Серёгу – Правду мне говори. Что у тебя с Настей было?
     - Да всё блин было!
     Это были последние слова, которые услыхал Гриша, так как уже в следующую секунду у него почему-то отключился слух, а заодно и координация.
     От Сереги до своего дома он добрёл на автопилоте. Дороги он не различал, посторонних звуков не слышал, в голове крутилось одно и то же: «Какой же я идиот! Значит, со мной она в недотрогу играет, а с Серегой запросто! Я тут с ума схожу, а она под первого кто предложит ложится!»
     Из бушующего океана обиды и злости его на мгновение выдернул голос матери.

     Услышав скрипнувшую калитку, Ольга Ивановна выглянула в окно и, увидев сына, удивлённо спросила:
     - Ты чего это так рано вернулся? Сказал же что…
     - Настя где?
     - На реку пошла. Утром уезжать собирается.
     Значит, уезжает! – заскрежетал зубами Гриша. Мать ещё что-то говорила, но он лишь молча, кивал, не слушая её лепета. - Значит, нарезвилась, наиздевалась над ним вдоволь, а теперь домой под крылышко к своему Санечке. Врёшь! Не уйдёшь!


     *****

     Насте хотелось хотя бы напоследок искупаться в чистой неиспорченной химикатами речке, но, к сожалению, купальник в походную сумку она не положила, а плавать голышом пусть даже в столь поздний час было как-то боязно. Вдруг кому-нибудь захочется прогуляться на реку.
     Пришлось ограничиться созерцанием прекрасной природы на фоне медленно скатывавшегося за горизонт солнца.
     Пресловутый «Таисин дуб», про который Настя так много слышала, отсюда был хорошо виден. Могучий и корявый – он стоял на другом берегу реки, на самом краешке утёса и в свете уходящего солнца издали производил впечатление какого-то громадного косматого чудовища.

     - Я слышал ты утром уезжаешь! – откуда не возьмись, раздался голос Гриши. Настя вздрогнула от неожиданности и, обернувшись назад, уставилась на него своими огромными (как ему показалось) испуганными глазищами.
     Эх, - с горечью вздохнул он и подумал - и как только такое возможно, чтобы за столь невинным, ну просто ангельским личиком скрывалась такая оторва?!
 
     Сердце в груди Насти на мгновение замерло, но когда он приблизился на расстояние вытянутой руки, вдруг сорвалось с привязи и понеслось галопом.
     Идиотские вопросы «Откуда ты здесь? Почему вернулся?» уже хотели вырваться из её истерзанного сердца, но были остановлены немым воплем сознания «Не мучь ты меня хотя бы напоследок! Скройся куда-нибудь до утра, дай мне уехать». Разумеется, она так не сказала, но эта мольба была, написана в её взгляде и, пожалуй, Гриша мог бы её угадать, если бы решился заглянуть в «зеркало Настиной души». Но он не поднял на неё взора, боялся, что её притворная невинность, сбивавшая его с толку всё это время опять обезоружит его и заставит отказаться от своих намерений.
 
     - Иди-ка сюда! – сказал он, и грубо схватив Настю за руку, потащил её в сторону. Она не упиралась, не вырывалась, шла спокойно, безропотно как ягненок на закланье.
     Смутная тревога закралась в её душу лишь, когда он остановился, и Настя попыталась заглянуть ему в глаза.
     - Гриш, ты чего?
     Но вместо ответа он внезапно толкнул её в грудь, и Настя грохнулась на землю. Такого она совсем не ожидала.
     Она попыталась подняться, но не тут-то было, Гриша навалился на неё и вдавил спиной в землю. Она отчаянно вырывалась, кричала, звала на помощь, но всё было без толку. Какая помощь?!! Он не зря утащил её подальше. Отсюда кричи-кричи, не докричишься. На смену отчаянному, но совершенно бессмысленному сопротивлению пришли мольбы и слёзные уговоры, но они лишь подлили масла в огонь ещё больше распалив и без того решившего идти до конца негодяя. Как там говорила Санька: «Если тебя уже насилуют, то просто расслабься и попытайся получить удовольствие!» Но Настя твёрдо знала, что последовать этому совету не сможет. Она не сможет расслабиться и никакого удовольствия уж точно не получит. Единственное что ей оставалось это молить бога, чтобы всё закончилось как можно быстрее.

     Теперь, когда Настя, наконец, перестала сопротивляться, он мог беспрепятственно стянуть с неё одежду. Но довести задуманное до конца ему помешало странное видение.
     Ему вдруг начало казаться, что его широкие ладони оставляют на её бархатной коже следы. И не просто покраснения от его крепких рук, а какие-то странные чёрные отпечатки.
     На игру теней это похоже не было. Скорее уж это его собственный разум начал издеваться над ним и зачем-то подсунул совершенно ненужное в данных обстоятельствах  воспоминание. О том, как он, будучи дошколёнком прибежав с гулянья, где выпачкался, как чертёнок схватился за только что расстеленную на обеденном столе чистую, белую скатерть. Ох, как же потом мать лупила его, приговаривая: «Не лапай чистого грязными ручищами!»

     Вот и сейчас касаясь мягкого, но абсолютно безучастного тела Насти ему начало казаться, что на нём остаются такие же следы что и на той скатерти. В душу змеёй заползло ощущение, что он своими грязными ручищами сейчас оскверняет что-то чистое и непорочное.
     Безумие! Безумие! Такого просто не могло быть! Она молода, красива, у неё есть парень (этот Санечка), к тому же Серёга.… Но тогда почему ему кажется, что этой мягкой, нежной, словно взбитые сливки груди ещё никогда не касалась рука мужчины?!
 
     - Настя! – тихо позвал он, заглядывая ей в лицо. Но она не отозвалась. Не разомкнула с силой зажмуренных век. – Настя, прости меня! – он крепко-крепко обнял её бесчувственное тело и, уткнувшись лицом в её тёплую мягкую грудь, пробормотал – Прости меня, Настя, прости! Я люблю тебя, люблю, люблю! Ну почему ты не хочешь любить меня?
     Его слова Настя не слышала, ей было уже всё равно, что он говорил. Главным сейчас было дождаться, когда весь этот ужас закончится и суметь найти дорогу до «Таисиного дуба», а там уж и конец её мучениям придёт. Скорей бы всё закончилось!

     Над её телом больше не производилось никаких омерзительных действий, по крайней мере, она ничего не чувствовала, да и тяжесть, вдавившая её в землю, куда-то исчезла.
     Неужели всё закончилось?! Боли, о которой её предупреждала Санька, она почему-то не почувствовала. Должно быть, бог всё же услышал её мольбы и послал ей временное беспамятство, благодаря которому она ничего не почувствовала.
 
     С трудом, оторвав спину от земли, Настя села, согнув ноги в коленях. Странно! Бриджи на месте! Майка валялась разорванная на траве, а бриджи целехонькие. Он их, что обратно на неё надел? Зачем?!
     И только в этот момент в её помутившееся от пережитого кошмара сознание скользнуло ощущение, что она не одна на берегу, что рядом кто-то есть. Холодея от страха, она повернула голову и увидела ЕГО. Он сидел на земле метрах в трёх и молча, смотрел на неё. Волна дикого ужаса подхлестнула Настю, посильнее нагайки и она, прижав к груди остатки своей разорванной одежды, вскочила на ноги и понеслась прочь. Куда она бежала она не видела, да это было и не важно. Главным сейчас было убежать от него, не позволить ему опять над собой надругаться.
    
     Догонять ее, а уж тем паче удерживать Гриша не стал. Он не знал, что ещё можно было сказать, кроме того, что он уже сказал. Оставалась надежда, что утром, когда Настя немного успокоится, она согласится его выслушать и возможно даже простит.

     О том, что той злосчастной ночью Настя так и не вернулась домой, он узнал лишь на утро когда возвратился от Маринки. Но её отсутствие его не обеспокоило, поскольку он уже знал, у кого её следовало искать.
     Если не вернулась домой, значит, к Адэлине подалась! Других вариантов (по его мнению) быть не могло.


     ****

     Пожилая знахарка встретила его в лесу и уже по тому, как прозвучал её первый вопрос, стало понятно, что Настя действительно у неё.
     - Зачем явился? – гневно сверкнула глазами Адэлина.
     - С Настей поговорить хочу. 
     - Ты-то может, и хочешь, да вот она не хочет. Так что разворачивай оглобли и шагай подобру-поздорову.
     - Я кажется твоего разрешения не спрашивал. – напомнил Гриша и зашагал дальше, но старая колдунья мигом встала у него на пути.
     - Не вводи меня во грех! – зло сказала она – Уходи, не то прокляну!
     Но эта угроза не подействовала.
     - Зачем тебе к ней? – вновь преградила ему путь Адэлина – Опять насильничать станешь?
     Это слово «насильничать» словно острый нож угодило ему прямо под лопатку. Чертовски больно! Но ведь Адэлина просто называла вещи своими именами.
     - Извиниться хочу!

     - Эх, Гриша, Гриша! Зачем спрашивается хорошую девку спортил? Тебе твоих веселушек, что ли мало было? Зачем к дитю полез?
     - Да со злости! – упрямо пробормотал он и ударил кулаком по стволу берёзки.
     - И на кого ж ты так осерчал?
     - На себя! За то, что дураком был! За то, что позволил ей над собой поиздеваться вдоволь! Строила тут из себя недотрогу, ангела воплоти! Так мне мозги закрутила, под кожу влезла, что я покой потерял. … Адэлин, я же на неё молиться был готов, а она… с Серёгой…!  - он уткнулся пылающим лбом в корявый ствол берёзы. Мысли опять начали путаться, волна жгучей обиды налегла на сердце.
   
     - Ну, понятно! – разочарованно вздохнула Адэлина – Века меняются, а девки на Руси как страдали от наветов, так и страдают. Значит один дурак сбрехал, другой дурак поверил, а Настя теперь дорогу к «Таисиному дубу» ищет.
     - Чего она ищет?! – разом вынырнул из океана собственных страданий Гриша.
     - Эх, Гриша, Гриша! Что ж ты натворил-то! 
     - Погоди ты причитать! Скажи, ты  ведь сейчас соврала насчёт «Таисиного дуба»?
     - Чистую правду сказала. Кабы я её вчера ночью в лесу не встретила, она бы будь спокоен, дорожку отыскала. 

     О том, что той ночью должна была разыграться трагедия Адэлина (впрочем, как и всегда) знала загодя. Ещё вечером, когда ни с того ни с сего разбилась банка с рябиновой настойкой и красная как кровь жидкость растеклась по полу, Адэлина поняла «Быть беде!» так что по лесу поздней ночью она блуждала не просто так. Она искала Настю и нашла её.

     - Да зачем ей?! – искренне не понимал Гриша. Что такого вообще случилось? Ну, полез он к ней, ну полапал малость и что? От неё же ничего не убыло. При чём тут «Таисин дуб»?!
     - Снасильничал девку и ещё спрашивает! – возмутилась Адэлина.
     - Да не было ничего! Я ей только рубашку разорвал! Спроси у неё, если мне не веришь!
     - А она не знает, было чего, или не было. Сравнивать-то ей не с чем!
     - Вот сейчас не понял. – насторожился Гриша. Внутри у него всё похолодело и даже кончики пальцев онемели – Что значит «сравнивать не с чем»? 
     - Эх, Гриша, Гриша! Где ж твои глаза-то были? Стольких девок перепробовал, а девчонки не целованной, от бабы отличить не сумел!!!
     - Адэлина! – вскричал он, хватая пожилую знахарку за руки – Умоляю! Всё что угодно, только не это! Скажи, что ты соврала!
     - Девчонка она! Не целованная! Мужиком не залапанная! Ну, разве что ты вчера отметился.
 
     Эти слова ударили по нему посильнее, чем могло бы ударить стенобитное ядро. Земля под ногами закачалась, перед глазами на минуту всё помутилось, но когда ясность взора, наконец, вернулась и земля перестала крениться то в одну, то в другую сторону он ясно почувствовал, как внутри у него всё сковало льдом.
     Настя не притворялась, не играла, она была настоящей. Маленькая, хрупкая, беззащитная как та собачка из рассказа. Что он там хотел? Заботиться о ней, оберегать её, защищать?! Как он там собирался поступить с тем, кто захочет причинить ей вред? Перегрызть горло? Ну, так что же не перегрыз самому себе прошлой ночью?! Уж лучше бы перегрыз! А теперь! Как смотреть Насте в глаза? Как вымаливать прощение?
 
     Нет ну конечно можно было свалить всё на Серёгу, мол, он оклеветал, но самое поганое заключалось в том, что Серёга лишь спровоцировал то, что и без того назревало. Он просто отключил Гришкину совесть, которая всё это время не подпускала его к Настиному телу. После его слов вдруг стало можно то, что до этого было нельзя. Ведь если Настя действительно, такая как говорил Серега, то можно было и не миндальничать, не водить вокруг неё хороводы. Можно было прекратить издеваться над собой и, наконец, сделать то чего хотел с самого первого дня.
     Серега своей брехнёй, словно милостивый господин дозволил измученному жаждой холопу припасть к роднику: «Пей, теперь можно!» но это было всего лишь дозволение. Решение пить из этого родника или и дальше сходить с ума от жажды принимал он сам. Никто его не принуждал, никто не подначивал, никто в спину не толкал.

     - Я должен её увидеть!
     - Нет! – строго сказала Адэлина, но Гриша всё равно направился к дому. - Ну, иди! - яростно вскричала пожилая знахарка - Повидайся. Только тогда сам её в больничку и свезёшь.
     Услышав про «больничку» Гриша замер как вкопанный и настороженно спросил:
     - Чего?!!
     - Того! Или ты думаешь мне заняться нечем, и я тут просто так тебя с самого утра поджидаю?! Нельзя ей тебя видеть. Увидит тебя, совсем умом тронется. Блаженной станет! Она и так всю ночь как одержимая по дому металась, всё к «Таисиному дубу» бежать хотела. Я её еле угомонила. Так она пол ночи уснуть боялась, ей всё чудилось, что ты вот-вот в дом ворвёшься и опять насильничать её станешь.
     - Да не было ничего, Адэлина, я тебе жизнью своей клянусь. Не смог я её… - договорить ему помешало, будто лезвием полоснувшее по сердцу воспоминание о том, что он хотел сделать прошлой ночью.
     - Не сделал и то хорошо! – кивнула Адэлина - Плохо, что Настя думает, что сделал. И я не знаю, как ей втемяшить, что она после тебя целая осталась.
     - И что же теперь делать?
     - По домам идти! Тебе в свой дом! Мне в свой! Я боюсь её теперь одну надолго оставлять. Путь-то от моего крыльца до «Таисиного дуба» недолог! Сыскать его не мудрено! Так что ступай подобру-поздорову! И наперёд себе в памяти заруби. Чтобы духу твоего покуда тут не было! 


     *****

     Как добрёл до дома Гриша не помнил. Впрочем, домой он зашёл лишь на пару минут. Отыскал в сарае топор и отправился к Серёге.
     Он уже точно знал, что сделает всего через пять минут когда, наконец, доберётся до этого мелкого гадёныша.
     - Ты куда это намылился?! – выскочила следом за ним Ольга Ивановна, увидев в открытое окно, как сын, прихватив топор, вышел со двора. Ответа не последовало.
     Гриша вообще не обратил внимания на то, что его кто-то окликнул. И даже не заметил, что мать всю дорогу семенила за ним, выспрашивая «Что случилось?» и «Зачем тебе топор?» Впрочем, ответ на один из своих вопросов она получила уже через несколько минут, когда Гриша выковырнул перетрухнувшего Серёгу из дома и, поднеся к его шее лезвие топора, задал всего один вопрос:
     - Что у тебя было с Настей? Соврёшь – убью!
     Серега поначалу пытался вырываться, звать на помощь, но когда остро заточенное лезвие взмыло над его головой, принялся каяться:
     - Прости, Гриша! Бес попутал! Не губи! Не было ничего у меня с ней. Я хотел, да она ни в какую. Я её до города довёз, потом обратно привёз. Она мне за бензин заплатила и всё! Богом клянусь, не было ничего!

     Ну, вот и всё! Слабая надежда, что Адэлина соврала, чтобы сделать ему побольнее развеялась как дым. Адэлина сказала правду. Он действительно загубил невинную душу.
     Лезвие топора уже готово было обрушиться на гадкую головёнку этого прыща, но как-то совсем некстати вмешалась мать. Она грудью загородила приговорённого к смерти крича:
     - Сыночка, не убивай маму!
     Да и Серёгины родители налетели как коршуны, защищая, своё дитятко.
     - Сыночка, - продолжала голосить Ольга Ивановна, отнимая орудие не состоявшегося убийства – Отдай маме топорик. Топорик острый! Мама может пораниться. – насилу вырвав топор из не разгибавшихся пальцев сына она отшвырнула его подальше в огород и приговаривая – Пойдём домой! – начала выталкивать его с территории Серёгиного участка.

     Лишь затолкав его в дом, Ольга Ивановна, наконец, смогла перевести дух и дать волю эмоциям:
     - Ты что такое сотворить хотел, ирод?! Ты зачем…?!
     Но Гриша её не слушал. Он, молча, прошёл в свою комнату. Все Настины вещи были уложены в сумку, разве что на столе осталась её заколка для волос. 
     - Гриша, милый, что с тобой? – испуганно уставилась на сына Ольга Ивановна. Таким убитым она его ещё никогда не видела. – Ты понимаешь что творишь? Ты чуть Серёгу на тот свет не оформил.
     - Я его всё равно убью! 
     Этот ответ ударил по Ольге Ивановне как молоток по шляпке гвоздя.
     - Так ведь тебя ж посадят! – немея от ужаса, пролепетала она.
     - Пусть посадят! – кивнул Гриша.
     - Как это «пусть»?! – ужаснулась Ольга Ивановна, прекрасно понимая, что сын не шутит – Ты даже не вздумай!
     Он горько усмехнулся, и в его сапфировых глазах блеснули слёзы:
     - Мам, она меня не простит! Никогда не простит! И я себя никогда не прощу! Всё мама! Загубил я свою жизнь!


     ****

     Той же ночью Ольга Ивановна побежала к дому лесной колдуньи. Адэлина уже поджидала её на крыльце, но в дом не пустила.
     - Настя, спит, не надо её тревожить. – пояснила она – Говори зачем прибежала?
     - Беда у меня в доме. – взволнованно затараторила Ольга Ивановна – Гришка умом тронулся. Утром Серёгу убить пытался. Я ему говорю «посадят», а он мне «пусть сажают».
     - И что Серёга?
     - Да с Серегой-то всё хорошо. – отмахнулась Ольга Ивановна - Он в город от греха подальше сбежал. А вот я теперь боюсь. Вдруг Гришка его и вправду того… Я ж за ним не услежу, а ты его характер знаешь. Если что втемяшил себе в голову, то всё.
     - Не сделает он ничего Серёге. За это не беспокойся.
 
     - Так что случилось-то промеж них?!
     - Здесь обожди! – велела Адэлина и, зайдя в дом через минуту, вернулась, держа в руке Настину майку. – Гришкина работа!
     Развернув разорванную майку, Ольга Ивановна побелела и, прижав её к груди, испуганно произнесла:
     - Быть того не может! Неужто сотворил, бесноватый?!
     - Говорит что нет.
     - А Настя?
     - А Настя не знает. Испугалась! Память помутилась!
     - Но ты-то! Ты-то знаешь! Ты же можешь поворожить! Я должна наверняка знать. Скажи мне! Было или нет?
     - Да не было ничего. – смилостивилась Адэлина - Не врёт он. Только вот Насте от этого не легче.
     - Ой, ёй, ёй! И что же теперь будет?
     - Будет то, что должно быть. Теперь уж от тебя ничего не зависит. Ты вот что. Вещи её собери и поутру сюда принеси.

     Но утром Настины вещи принесла не Ольга Ивановна, а Гриша.
     Адэлина, почувствовав его приближение, сама вышла к нему навстречу, опасаясь, что он забудет её наказ и всё же заявится в дом. Но Гриша отлично помнил слова старой колдуньи, так что к дому не приблизился.
     - Чего ж не зашёл? – язвительно поинтересовалась Адэлина, забирая у него походную сумку Насти.
     - Сама же запретила.
     - Так я и являться тебе сюда запретила. Однако ж ты здесь. Зачем пришёл?
     - Увидеть её хочу. Ей меня видеть нельзя, но мне-то её видеть можно. Я ближе не подойду, а она меня из-за деревьев не увидит.
     - Ну и на что тебе это?
     - Сам не знаю. Может, увижу, что жива, здорова и на сердце легче станет.
 
     Но Настя в тот день так из домика лесной колдуньи и не вышла, не появилась она и на следующий день. И только тогда ему в душу закралось страшное подозрение: «Что, если Насти и вовсе нет у Адэлины?! Может быть, она давным-давно лежит в сырой земле?! Адэлина могла и не найти её живой в ту страшную ночь, а могла наткнуться на её бездыханное тело!» Если всё было действительно так, тогда становилось понятно, почему Адэлина не пускала его в дом, ведь Насти там не было. Настя была мертва! – эта мысль, словно огромная каменная глыба обрушилась на него и придавила к земле. - Это он её убил! А значит, у него теперь была лишь одна дорога - к «Таисиному дубу»!
   
     Но небо сжалилось над ним. И этим утром Настя всё же вышла из дома.
     Она была бледной и осунувшейся. Двигалась она медленно, словно в полудрёме. Далеко от дома не отходила. Посидела минут пять на лавочке, погрелась на солнышке и вернулась обратно в дом.
     Ему хотелось последовать за ней, и он уже сделал шаг, но строгий голос выросшей, словно из-под земли Адэлины упредил это намерение:
     - Стой где стоишь. – велела она и подойдя ближе добавила – Увидел? Убедился что живая? Теперь уходи. И дорогу сюда покуда забудь!
 
     Но на следующее утро Гриша опять появился у домика лесной колдуньи.
     - Я скоро у этого деревца табличку с твоим именем приколочу. – усмехнулась Адэлина –  Не надоело тебе ещё?
     Гриша перевёл на старую колдунью тяжёлый взгляд.
     - Не ходил бы ты сюда больше. – сказала она - Ни к чему всё это. Возвращайся домой, живи как жил.
     - А если я не могу жить как жил? Адэлина, мне без неё плохо. Я её люблю!
     - Ну это ты сам себе выдумал. – отмахнулась старая колдунья – Не любовь это.
     - Тогда что?
     - Вину за собой чувствуешь. Совесть тебя грызёт.
     - Если так, тогда свари мне какое-нибудь зелье. – он постучал пальцами в области сердца – Тут ноет всё время, давит, аж дышать трудно.
     - Твоё лекарство вон там! – и Адэлина указала в сторону деревни – Таня, Нюра, Соня, любая твою грусть-печаль развеет. Иди, утешься! Здесь тебе делать нечего! Хотя! – вспомнила она - Это хорошо, что я тебя встретила. Настя тут письмо подруге написала, съезди в город, брось в почтовый ящик. – Адэлина вытащила из кармана сложенный в несколько раз тетрадный лист – Это письмо, а на обратной стороне адрес. Купишь конверт, надпишешь. Вот! – и она достала из кармана деньги, что дала ей Настя – Это на конверт и на марку. 
     Денег он, конечно, не взял, а на Адэлину, решившую таким образом ещё больше его унизить, глянул как на врага. Впрочем, под тяжестью осуждающего взгляда старой колдуньи его спесь быстро слетела.

     - Она когда-нибудь сможет меня простить? – спросил он потупившись.
     - Тебе сейчас не о собственном прощении думать надо, а небеса молить, чтобы она после тебя жить смогла. Это она сейчас такая смирная, покуда я её отварами отпаиваю. А как перестану? Она либо со случившимся примирится, и жить дальше будет, либо снимай её потом с «Таисиного дуба».
     - Да не с чем ей примирятся. Не было ничего! 
     - А Настя втемяшила себе в голову, что было. Так что не ходил бы ты сюда покуда. Она хоть тебя глазами и не видит, но всё одно чувствует. Дай ей успокоиться иначе от моего лечения проку не будет. Придётся тебе её до больнички везти.
     - Я больше не приду!
     - Ну вот и славно. – улыбнулась Адэлина проводив его взглядом.
 
     Вернувшись в дом, она сообщила:
     - Передала я твоё письмо с надёжным человеком. Не беспокойся!
     - А этот человек его не прочитает? – опасливо спросила Настя.
     Конечно, прочитает. На то ему и передано! – улыбнулась про себя Адэлина, но вслух естественно сказала другое:
     - Не прочитает. Это надёжный человек. Я ему как себе доверяю.


     *****

     Как Адэлина и предполагала письмо Гриша, конечно же, прочитал. Да и как он мог его не прочитать, если начиналось оно словами «Милая Саня!» Не милый, а милая! Значит, этот Саня тот самый столичный парень Насти, к которому Гриша так её ревновал и которого так ненавидел на самом деле вовсе не парень! Да и нет у неё вообще никакого парня. А есть её подруга Александра Бахметьева, которую Настя называет Саней.
     Боже, какой же он идиот! Как тот вор, который сам себя обокрал. Столько времени злился на неё ни за что ни про что, сам выдумал этого несуществующего Настиного парня, сам себя накрутил. Сам своими же руками выкопал себе могилу. И теперь оставалось просто улечься на дно этой ямы и попросить кого-нибудь закидать себя землёй.
     Впрочем, Настино письмо справилось с этой задачей не хуже пары крепких мужиков с лопатами.
 
      «Милая Саня! – было написано в этом письме - Пишу тебе, потому что никакой другой способ дать о себе весточку не нашла. Телефон здесь не ловит, а возвращаться в деревню я боюсь. Хотя обо всём по порядку. Начну с того, что ты как всегда была права. Мне не следовало ехать сюда одной. Если бы ты была рядом, ты бы не позволила мне наделать столько страшных ошибок. Моя первая и основная ошибка заключалась в том, что я влюбилась. Влюбилась в того, в кого ни в коем случае не стоило влюбляться.
     Ох, Санечка, если бы ты только знала, сколько слёз я выплакала! Он обнимал других, а у меня внутри всё переворачивалось. Клянусь, я в эти минуты жить не хотела. Но ему было всё равно. Ему не была нужна моя любовь, ему было нужно моё тело. Теперь я это точно знаю. Я сходила с ума от любви, а он придумывал, как уложить меня в постель.
     Только умоляю тебя не надо приезжать в М*-ку с «шашкой наперевес» и устраивать суд Линча. Кто ОН я тебе всё равно не скажу. Я сама во всём виновата. Не надо было в него влюбляться, не надо было ему доверять. К тому же мне кажется, я сама его спровоцировала. Однажды я почти его поцеловала, не надо было этого делать, но мне этого очень хотелось. И не только этого.
     Теперь-то я, конечно, понимаю, какой дурой я была. Если бы ты только знала, как я страшно расплатилась за свою наивность. Адэлина (это та женщина, у которой я сейчас живу) говорит, что для того чтобы жить дальше мне необходимо его простить. Если я смогу это сделать, то мне станет легче. Не знаю. Мне кажется, я не смогу этого сделать. Мне так больно, обидно и стыдно из-за того, что произошло.
     Я знаю, что ты скажешь. «Всем мужикам только одно от нас надо!» Я это знаю, и я это всегда знала, но мне так хотелось верить, что он другой.… И вот он результат!
     Ладно! Что случилось, уже случилось! И этого не изменить!
     Остаётся надеяться, что в ближайшее время здоровье мне позволит вернуться домой.
     Целую тебя крепко-крепко твоя «тургеневская девушка» Настя Зимина».


     ****

     То, что услуги Адэлины пользовались большим спросом у местного, да и не только местного населения Настя поняла с первого же дня. Страждущие шли к её порогу нескончаемым потоком. Но самое интересное заключалось в том, что Адэлина всякий раз за несколько минут до появления очередного гостя знала, что явится именно он и даже знала зачем.
      «Опять Полина головой мается!» - тяжко вздыхая, произносила Адэлина и словно по мановению волшебной палочки меньше чем через минуту на пороге появлялась женщина, которую действительно звали Полиной, и которая действительно страдала от жуткой мигрени.
     Это всякий раз производило на Настю сильное впечатление в особенности, когда на её  вопрос: «Как вы узнали, кто должен прийти?» знахарка отвечала: «Я это чувствую!»

     - А то, что со мной произошло….– однажды спросила Настя - Вы тоже заранее чувствовали?
     - Не произошло с тобой ничего. – уверенно сказала Адэлина сопроводив эти слова твёрдым, прямым взглядом. 
     - Вас там не было! – голос Насти надломился, а на глаза навернулись слёзы.
     - Он там был! – многозначительно сказала Адэлина, подняв указательный палец к потолку, хотя, конечно же, имела в виду небо.
     - А вы разве верующая? – усомнилась Настя, поскольку на шее у знахарки крестика не замечала, да и в доме не было ни одной даже самой маленькой иконки.
     - Все в этом мире верующие. – уклончиво ответила Адэлина и её губы растянулись в мягкой улыбке – Только вот каждый во что-то своё верит.
     - А во что верите вы?
     - В то что там. – и она опять кивнула головой в сторону неба – Есть высшая сила которая решает как всему тут дОлжно быть!
     - Значит, со мной должно было произойти то, что произошло? – в голосе Насти слышалась обида и даже злость. – Почему? Что я плохого сделала высшим силам? За что меня так наказали?
 
     Губы Адэлины растянулись в загадочной улыбке, и она неопределённо ответила:
     - Это не наказание!
     - Тогда что?
     Пожилая знахарка глубокомысленно вздохнула и задумчиво произнесла:
     - Всё в этой жизни идёт по кругу! Всё повторяется сызнова! И будет повторяться покуда….   
     - Пока, что? 
     Но Адэлина не стала развивать свою мысль и, смерив Настю лукавым взглядом, задала встречный вопрос:
     - Ты в М*-ку зачем приехала?
     - Отца искала.
     - Нашла?
     Настя разом сникла и отрицательно покачала головой.
     - А меня спросить не хочешь? – губы Адэлины вновь растянулись в лукавой усмешке, когда Настя вскинула на неё изумлённый взгляд. 
     - Как вы узнали….?
     - Я не знаю. – опять поправила её пожилая знахарка – Я только чувствую! Ну-у? Хотела спросить? Спрашивай!

     Настя покопалась в своей сумке и, отыскав фотографию отца, протянула её старой колдунье. Адэлина внимательно посмотрела на снимок и, встав из-за стола, подошла к полке со снадобьями. Через минуту в её морщинистых руках появилась фотокарточка, которую она протянула Насте. На выцветшем снимке была запечатлена совсем маленькая Настя на руках у своей матери.
     От страшного предчувствия у Насти тревожно защемило сердце, потому как попасть этот снимок к Адэлине мог только в одном случае.
     - Он умер? – догадалась Настя. Адэлина утвердительно кивнула. – Когда?
     - Давно! … Я его в лесу нашла! Видать оступился, упал неудачно, да шею свернул. При нём кроме этого снимка ничего не было.
     - Почему же вы никому об этом не сказали?
     Скажи я об этом кому-нибудь и ты бы здесь не очутилась. – мысленно ответила ей Адэлина – Приехала бы ты в М*-ку узнала бы о смерти отца, да домой бы уехала. И не было бы ничего.
     А должно было быть!
     С той самой секунды как Адэлина нашла в одежде полуистлевшего трупа эту фотографию… с той самой секунды как взглянула на личико маленькой Насти, она знала, как всё должно было сложиться. И пока всё развивалось точно по сценарию, написанному высшими силами.


     *****

     В глубине леса, на небольшой поляне со всех сторон окружённой огромными, вековыми дубами разместилось небольшое кладбище. Три могилки стояли рядом, и лишь четвёртая безымянная находилась поодаль. Здесь и был похоронен Леонид Константинович Зимин.
     Вот и всё! Конец исканий! И куда теперь? Домой! Куда же ещё? Больше Настю здесь ничто не держало, разве что…. Как уехать из М*-ки?
     Подумав немного, Настя обратилась к Адэлине:
     - Вы проводите меня в деревню? Я хочу договориться с местным участковым, чтобы он меня в город отвёз.
     - Не смогу. – печально улыбнулась знахарка - Мне через поле дороги нет.
     - Почему? – не поняла Настя.
     - Проклятие на нашем роду лежит. Из леса не выпускает.
     - Ещё одно проклятие?! – удивилась Настя. – Сколько же их здесь?
     - Когда моя прабабка – и Адэлина кивнула на крест, на котором было написано имя «Рада». – князя проклинала, в большом волнении была. А творить заклинания в спокойствие надобно иначе они по тебе же и ударят. Вот и Рада в князя метила, а удар не только по всему полю пришелся, но и по ней самой.
 
     - Так вы что же правнучка Рады?! – изумилась Настя.
     Адэлина утвердительно кивнула.
     - Ничего себе! Раз так, то почему же вы не снимите это проклятье? Вы же наверняка должны знать, как это сделать!
     Адэлина вновь утвердительно кивнула и тяжело вздохнув, сказала:
     - Я пыталась! Много раз пыталась! Но для того, чтобы карающую молнию от поля отворотить одних заклинаний мало. Нужно чтобы небо услышало, а оно меня не слышит. Видать за грехи наказывает. 
     - И как же быть?
     Адэлина пожала плечами. Конечно же, ответ на этот вопрос она знала, а вот Насте пока об уготованной ей судьбе знать не следовало.
     - А что случится, если вы покинете лес? - продолжала выпытывать Настя.
     - Умру!
     - Но такого же не бывает. – усомнилась Настя.
     Впрочем, за то время что Настя прожила в М*-ке она уже привыкла к тому, что здесь бывает, то чего в принципе быть не может!
 
     - Выходит и я теперь с вами заперта в этом лесу. – горько улыбнулась она. От обиды на жизнь-злодейку хотелось расплакаться – Вам отсюда не выбраться, а я одна в М*-ку не пойду.
     - Гришку боишься? – спросила Адэлина, внимательно вглядываясь в лицо Насти. Та утвердительно кивнула и шмыгнула носом. – Ну, так напиши своей подруге, пусть приедет, да заберёт тебя. 
     - Да вы что! – это предложение так напугало Настю, что она выпалила, не задумываясь – Она ж его убьёт!
     Её обдало мертвенным хладом от одной только мысли о том, что Санька примчится в М*-ку с бейсбольной битой и...
     - Пусть бы и так! - лукаво улыбнулась Адэлина – Или тебе Гришку жалко?
     Ну и вопрос! Не вопрос, а просто выстрел, попавший точно в цель. Насте было безумно стыдно в этом признаваться даже самой себе, но она действительно не испытывала к Грише той ненависти, которую по идеи должна была бы испытывать к человеку в одно мгновение стащившему её с розовых облаков в горнило ада. Она должна была его ненавидеть, призирать, проклинать, желать ему самых страшных мучений, но ничего подобного не было. Пожалуй, единственными чувствами, прочно поселившимися в ней с той кошмарной ночи, были страх и стыд. Она боялась вновь встретиться с ним, боялась вновь оказаться в его руках, боялась, что он опять сделает с ней то, что сделал, и что Господь на сей раз не подарит ей спасительного беспамятства и ей придётся пережить весь ужас от начала и до конца. Как бы там Адэлина не уверяла её в том, что насилия не было, Настя не могла позволить себе в это поверить. Ведь Адэлины в тот вечер там не было, и всё что произошло, она знала лишь с его слов.

     - Я не хочу чтобы из-за меня кто-то пострадал. – уклончиво ответила Настя рассчитывая, что на сём этот разговор будет окончен, но Адэлина была настроена на продолжение.
     - Хочешь одна страдать? – губы пожилой знахарки передёрнула лукавая усмешка.
     - Хочу забыть всё это!
     - А счастья хочешь?
     Настя горько усмехнулась:
     - Кому же его не хочется?
     - Так ведь каждый по-своему счастье понимает. Кому-то для счастья нужно крепкое здоровье, кому-то много друзей, кому-то много золота. Со здоровьем у тебя всё хорошо будет, друзья твои в Москве остались, а золото… Золото я тебе могу дать. Я ведь одна знаю, где княжеские сокровища спрятаны. Хочешь, место укажу?
     - Нет!
     - Почему? – удивилась Адэлина.
     - Зачем они мне?
     - Смешная ты! – улыбнулась её наивности пожилая знахарка – Золото и драгоценные камни во все века высоко ценились. Много денег - много счастья!
     - Не в золоте счастье! – печально вздохнула Настя, бросив взгляд на безымянную  могилу отца – Жаль только, что папа этого так и не понял.
     - А в чём же счастье? – всё продолжала кружить вокруг неё Адэлина.
     - Быть с тем кого любишь и чтобы он любил тебя так же сильно как ты его. – задумчиво произнесла Настя – А всё остальное мишура. Даже ваш князь это понял.
     - А он разве это понял? – губы Адэлины вновь передёрнула лукавая усмешка, а глаза полыхнули огнём.
     - Конечно! – кивнула Настя, не замечая, какое оживление, вызвало в собеседнице её предположение – Он написал об этом жене в своём прощальном письме.

     - Жене?!! – уточнила Адэлина, но не стала выдерживать необходимой для разжигания любопытства паузы и тут же спросила – И что ж такого он написал в том письме?! 
     - У меня есть текст. – решила закончить разговор Настя чувствуя что пожилая знахарка в душе посмеивается над её романтичной наивностью и неопытностью – Если хотите, можете прочитать сами.
     - Да что ты! – отмахнулась с усмешкой Адэлина – Я грамотой не владею. На что она мне здесь? Ты лучше сама мне почитай.
     - Тетрадь с текстом у меня в сумке.
     - На что тебе тетрадь? – искренне удивилась Адэлина – Ты ж и так его пересказать можешь!
     Лицо Насти вытянулось от удивления, глаза округлились:
     - Откуда вы знаете, что я его помню наизусть?
     Губы Адэлины растянулись в усмешке:
     - Оттуда же откуда знаю, что место, где сокровища княжеские схоронены, только тебе известно станет! И не я тебе то место укажу! Ты сама его отыщешь, когда уразумеешь, что между прошлым и настоящим разницы нет! Меняются века, но не люди! И вот здесь, - она постучала указательным пальцем по груди Насти в районе сердца – Всё остаётся неизменно!
     - Даже если и так я всё равно не стану искать эти сокровища. Добра от них не будет!
     - Почём знаешь? – насторожилась Адэлина.
     - Я знаю, что каждое украшение в коллекции княгини было связано с изменой её мужа. Разве могут такие украшения принести их обладателю счастье?!
     Адэлина довольно улыбнулась.
     - Твоя правда! Эти сокровища действительно никому добра не принесут. Потому-то и не даются они никому в руки. Хотя и лежат на самом виду. 


     ****

     Заходя в комнату сына, Ольга Ивановна теперь всякий раз заставала одну и ту же картину. Гриша либо сидел за столом и в мрачной задумчивости крутил в руках Настину заколку, либо лежал на кровати и в той же задумчивости вертел меж пальцев всё ту же заколку. Неделю Ольга Ивановна молча, терпела это тихое помешательство, пока, наконец, не сдали нервы.
     - Сколько это ещё будет продолжаться?! – вскричала она – Ну одну неделю ты себя грыз, я понимаю, тебя совесть мучила, но сейчас-то уже вторая неделя пошла. Ну, хочешь, я к ней схожу? Хочешь, я её упрошу, чтобы она тебя простила? Она простит. Она хорошая, добрая девочка, она…
     - Она меня ненавидит. А я её люблю!

     Чудны дела твои, Господи! Услышать из уст сына слово «люблю» да ещё произнесённое с такой искренностью Ольга Ивановна и не надеялась. Нет ну она, конечно, мечтала, что когда-нибудь закончатся эти его бабские карусели, что он встретит девушку, полюбит её, женится и будет у него наконец-то всё как у людей. Но, сейчас изо дня в день, глядя на мрачную физиономию сына, она уже начала сожалеть о столь опрометчивых мечтах.
     Пусть уж лучше опять кружат бесконечные бабские карусели. Пусть неудовлетворённые бабы со всей округи едут к их дому. Пусть ей по-прежнему будет стыдно смотреть соседям в глаза, лишь бы только вернулся прежний счастливый, беззаботный, жизнерадостный Гриша.

     - Сыночка, - попыталась «закинуть удочку» Ольга Ивановна - Там Нюрка к тебе пришла! Вышел бы к ней, а то не хорошо. Она уже в седьмой раз заходит. Ну, ради меня! Выйди к ней!
     Да уж! Чудны дела твои, Господи! Не думала Ольга Ивановна, что когда-нибудь чуть ли не на коленях будет умолять сына пойти к бабе.
     К Нюрке он всё же вышел, правда если бы тогда Ольга Ивановна знала, чем всё закончится, то сама бы его не пустила. 
   
     - Гришанечка! – тут же налетела на него с объятьями и поцелуями разгорячённая  разлукой Нюра. – Пойдём, пойдём! – и потащила его в баню. Обычно активные действия первым начинал он, но в этот раз инициативу пришлось взять в руки представительнице прекрасного пола. – Гришанечка, ну ты чего такой оловянный?
     Он уже хотел сказать «Давай в другой раз». Но, глянув в изумленное лицо Нюры, вдруг увидел Настю. И на секунду не задумавшись «откуда здесь могла взяться Настя?» он впился страстным поцелуем в её медово-алые губки.
     - Настенька, милая, прости меня! – зашептал он, покрывая поцелуями её лилейную шейку.
     - Какая нафиг «Настя»?!! – яростно вскричала Нюра, вырываясь из крепких объятий  любовника – Ты совсем, что ли сбрендил?! Дурак! Идиот ненормальный!
 
     Она поспешно поправила свою приведённую в беспорядок одежду, и гордо задрав подбородок, вышла из бани. Таких обломов в её жизни ещё не было. ТАК её (Нюру!) ещё никто не унижал.
     Увидев шествующую по дороге к ней навстречу Татьяну, она со злостью прокричала:
     - Если ты к нему, то Настенькой назваться не забудь, а то у него ничего не получится.
     - То есть?! – обомлела Татьяна.
     - То и есть! – злобно бросила Нюра и пошла себе дальше возмущаясь – Говорила ж мне мама, езжай в город мужиков там пруд пруди. Что мне на этом кобеле окаянном свет, что ли клином сошёлся?! Я молодая, красивая! Что я мужика себе не найду?!
     - Ай, яй, яй, яй, яй, яй, яй! – покачала головой Татьяна, и побежала следом за подругой, выспрашивая – И что?! Совсем, что ли никак…?!

     Не успела Нюрка отойти от их дома, как из бани выскочил злой как тысяча чертей Гриша и, не сказав изумлённой матери ни слова, убежал в сторону злополучного леса.
     Адэлина как всегда вышла к нему навстречу, но остановить его на сей раз, ей не удалось.
     - Делай что хочешь, говори что хочешь, но я всё равно её сегодня увижу. – твёрдо сказал он – Если она меня хоть в половину любит так же сильно как я её, она меня простит. Она должна меня простить, не может не простить. – он распахнул дверь, но в доме никого не оказалось – Где она?!!
     - Ну ты бы хоть мне слово молвить дал прежде чем дверь с петель снимать. – усмехнулась Адэлина – Нету Насти! Уехала! Ещё вчера! Слыхал ко мне ночью человек приезжал, так вот с ним и уехала. Хороший человек, надёжный, довезёт её до дома как самую ценную посылку.
 
     - Человек ночью приезжал. – согласился Гриша – Но Настя с ним не уехала.
     - Тебе-то почём знать?
     - Я чувствую, что она здесь. Зачем ты её от меня прячешь? Ты же знаешь, что я её люблю!
     - Хватит! – гневно вскричала Адэлина – Ты слова говоришь, а смысла их не ведаешь. Нет у тебя любви к Насте, и не было никогда. Кабы ты её любил ты бы сразу понял, что девчонка по тебе сохнет. Она всю душу себе изорвала, у ней всё сердце кровью изошло, она слезами горючими все глаза себе выжгла, пока ты со своими веселушками развлекался. Нет у тебя к ней любви! Ты тела её хотел! Ты и сейчас его хочешь! И не смей свою похоть красивыми словами прикрывать! Я тебя насквозь вижу!
 
     - Раз насквозь видишь, тогда смотри, - он схватил знахарку за руки, силой развернул к себе и, смотря прямо ей в глаза, произнёс – Я люблю Настю! Я не смогу без неё жить! Забери все что хочешь, только верни мне её!
     - Зачем? Чтобы ты её на цепь посадил да насильничал в своё удовольствие?
     - Жизнью своей клянусь, не будет этого. Я её пальцем не трону, ближе, чем позволит, не подойду.
     - Ну и на что она тебе в таком разе нужна? В постель она с тобой по своей воле теперь уж наверняка не ляжет. Сам виноват! Напугал девчонку! Так на кой же она тебе нужна?!
     - Я не могу без неё! Она должна быть со мной! Я должен её видеть, её глаза, её улыбку, я должен слышать её голос. Я всё время о ней думаю. Только о ней! Я с ума без неё схожу!
     - Она раньше с ума сойдёт, если к тебе вернётся. Тебе баба в койке нужна, а Насте этого сейчас не надо. Насильничать её станешь – удавится! По другим бабам шастать начнёшь – тоже не вытерпит! Так что, с какого края не глянь Насте без тебя – жизнь, а с тобой смерть!
     - Других баб больше не будет. Я тебе клянусь! Мне только Настя нужна!
     - Это ты сейчас так говоришь.
     - Дай мне с ней увидеться. Я должен ей сказать, как сильно я её люблю. Пусть она сама судьбу мою решит.
     - Она уж всё решила! И решение это верное. Она домой уехала!
     - Зачем ты меня обманываешь? Я же чувствую что она здесь.
     - Глупости говоришь. – отмахнулась колдунья – Не можешь ты того чувствовать.
     - Адэлина, - он бухнулся перед ней на колени – Прошу тебя! Дай мне с ней увидеться.
     - Нету её здесь! – упрямо продолжала повторять знахарка. – Уехала она!


     *****

     Несколько дней в разное время Гриша приходил в дом лесной колдуньи в надежде всё же застать Настю, но всё было тщетно. В доме её не было!
     - Гриш, я тебе уже говорила и сызнова повторяю, - устало вздохнула Адэлина, когда он в очередной раз появился на пороге – Уехала Настя домой! Нету её тут! Перестань себя терзать! Не вернётся она!
     - Я не за тем. – мрачно сказал Гриша проходя в дом – Я понял что она уехала, я знаю что не вернётся. – он уселся на скамью напротив Адэлины и собравшись с силами сказал то ради чего пришёл – Меня скоро здесь не будет. Ты за матерью пригляди, чтоб всё хорошо было.
     - Далёко ли собрался? – лукаво улыбнулась Адэлина, пытаясь заглянуть ему в глаза, но головы он так и не поднял.
     - Далеко!
     - И то верно! – согласилась пожилая знахарка – В городе-то девок ладных поболе, чем тут. Найдёшь с кем свою печаль развеять.
 
     Его губы передёрнула горькая ухмылка. На его памяти Адэлина никогда не ошибалась, она всегда точно знала, что и с кем должно произойти, но на этот раз её ведьмино чутьё дало сбой. Потому как он твёрдо знал, что никаких девок в его жизни больше не будет. Да и самой жизни очень скоро не станет. Теперь, когда слабая, призрачная надежда когда-нибудь вновь заключить Настю в объятья развеялась как дым, он уже не сомневался в правильности принятого решения. Эту мучительную пытку, которой отныне стала для него жизнь, надо было прекратить. И он знал, как это лучше всего сделать.         
     - О матери не забудь! – сказал он, уходя – Зла на меня не держи. Я за то, что сделал, уже расплатился. Прощай!
     - Прощай, Гриш, прощай! – улыбнулась Адэлина, провожая его взглядом.

     Не прошло и пяти минут, как в дом лесной колдуньи с ведром полным ключевой воды вернулась Настя. Едва переступив порог, она напряжённо спросила:
     - Он приходил?
     - Не было тут никого. – не моргнув и глазом соврала Адэлина. За эти дни она так приноровилась врать, что даже сама удивлялась, как это ловко у неё выходило. Сия наука  давалась ей легко, а вот спроваживать Настю под разными предлогами из дома всякий раз как Гришкина нога ступала в лес, было куда сложнее.
     - Он был здесь, я знаю! – упрямо повторила Настя и, усевшись на скамью точно там, где сидел он, и даже положив на стол запястья в том же самом месте, где лежали его руки, спросила – Зачем он приходил?
     - Не было тут никого. Придумываешь всё! А может, ты хочешь, чтобы он пришёл? Так я его позову!
     - Нет! – выпалила Настя испуганно – Не надо! Не надо чтобы он приходил. Я не могу его видеть.
     - Но ты хочешь его увидеть! – предположила Адэлина.
     Настя утвердительно кивнула.
 
     - Ну так я его позову. – опять предложила Адэлина и даже в подтверждение серьёзности своих намерений привстала из-за стола, но Настя опять вскрикнула «Нет!» и ухватила её за руку чтобы удержать.
     - Не надо, пожалуйста! – взмолилась она и в её глазах заблестели хрусталики слёз.
     - Да ты не бойся, - попыталась утихомирить встревожившуюся девушку старая колдунья – Он тебе ничего при мне не сделает. Он теперь знаешь, какой смирный стал!
     - Я не хочу ничего о нём знать. – Настя зажала уши ладонями, чтобы не слышать слов Адэлины – Мне это не интересно! Мне всё равно! Я просто хочу уехать домой и никогда больше не вспоминать о том, что здесь произошло.
     Адэлина лукаво улыбнулась и, отодвинув одну ладонь от её уха, напомнила:
     - Но ведь ты же хочешь его увидеть.

     Настя обречённо опустила голову на ладони. От противоречий в собственных желаниях у неё самой ум за разум заходил. Как она могла объяснить Адэлине то, что сама себе не могла растолковать? Хотела ли она вновь увидеть Гришу? Да и Нет! С одной стороны она безумно боялась повторения того, что произошло на реке, но с другой она отчаянно хотела оказаться в его крепких объятьях, прижаться крепко-крепко к его тонкому, но такому сильному телу, заглянуть в его прекрасные сапфировые глаза, увидеть его изумительную улыбку, услышать его голос… Она хотела увидеть того прежнего Гришу, которого полюбила, с которым ей было так хорошо, так спокойно, но она знала, что всё это была лишь маска, притворство и настоящим Гриша был лишь в тот кошмарный вечер на реке. Его настоящего она боялась! Того, кем он притворялся, она любила! И эти противоречия сводили её с ума. 
     - За что мне всё это? – всхлипывая, спросила Настя.
     Адэлина лукаво улыбнулась, но вместо ответа заметила:
     - Гроза сегодня будет!


     ****

     Сон, который приснился Насте в эту ночь, стал самым страшным кошмаром из тех, которые ей доводилось видеть прежде. Хотя начинался он достаточно безобидно. Ей снился лес! Она шла сквозь чащобу, до слуха доносился хруст веток, пение птиц, лёгкий ветерок обдувал её лицо, шею, руки, над головой простиралось чистое голубое небо, по которому плыли словно куски ваты белые облака. Ей было хорошо, спокойно, она чувствовала себя абсолютно счастливой, но в одно мгновение всё изменилось.
     Солнечный свет померк, невесть откуда налетел не по-летнему холодный ветер, макушки деревьев начали покачиваться, пение птиц больше не было слышно, всё заглушило завывание ветра, а над головой.… Огромная свинцовая туча расползлась по небосводу. Светлый день стал глубокой тёмной ночью.
 
     Сердце в груди Насти замерло от ужаса. Никого вокруг! Куда бежать? Холодный ветер начал клонить деревья из одной стороны в другую. Из нависших над головой туч в одно мгновение обрушился поток ледяной воды. А свинцовое небо прорезала яркая вспышка - изогнутая белая линия. Молния! Прошла секунда, и земля под ногами содрогнулась от грохота, как выстрел он раздался в её ушах и Настя, не помня себя от страха, бросилась прочь.
     Она бежала неведомо куда, бежала прочь от грохота, от ярких вспышек небесного электричества, бежала,… но почему-то не в сторону домика Адэлины, а в сторону деревни. Она бежала быстро, очень быстро и вот уже лес начал редеть и она смогла отчётливо разглядеть пригорок, и поле, и…ЕГО!
     Гриша стоял на сотрясаемом грохотом поле, под проливным дождём. Настя хотела закричать ему, чтобы он уходил, но было уже поздно. Затянутое свинцовыми тучами небо точно острым изогнутым кинжалом прорезала молния, и в следующую секунду Гриша как подкошенный рухнул навзничь.
 
     Завопив от ужаса, Настя подскочила с кровати. Такого дикого страха она ещё никогда не испытывала.
     - Адэлина, Адэлина! – закричала она, но той в доме не оказалось. – Это просто кошмарный сон! Просто сон! – попыталась уговорить себя Настя, но не тут-то было, сердце в груди уже стучало со скоростью отбойного молотка. – Что делать? Что делать? – заметалась она по дому, но сверкнувшая за окошком молния и сотрясший воздух гром моментально избавил её от лишних размышлений. Распахнув дверь, она бросилась в сторону деревни, мысленно повторяя одно и то же, как заклинание - Пусть это будет только сон!

     Куда бежать она не различала, дождь стоял стеной, темнота вокруг. Но она чувствовала, что бежит в правильном направлении. Наконец лес начал редеть. Она отчётливо увидела пригорок, и с него действительно спускался длинный, тёмный силуэт.
     Гриша!
     В один миг, словно какая-то неведомая сила выдернула её из забытья, в котором она прибывала всё это время. Притупившиеся благодаря снадобьям Адэлины чувства  внезапно обострились, с глаз словно спала дремотная пелена. 
     Не медля, ни секунды она бросилась вперёд. Но было уже поздно! Гриша ступил на поле и изогнутая белая линия, разрубившая пополам свинцовую тучу, словно лезвие гильотины сверкнула над его головой.

     - Не смей!!!! – закричала Настя с такой силой, что ей показалось, будто вместе с этим воплем из её горла вылетела и её душа. Такого дикого страха она ещё никогда не испытывала. В ушах зазвенело, перед глазами на мгновение всё померкло, земля под ногами зашаталась.
     Молния сверкнула и исчезла, но Настя знала - это лишь секундная передышка, она ещё может ударить. И сейчас главным было успеть к нему, успеть закрыть его своим телом, а там уж пусть бьёт. Если Адэлина права и женщину молния не тронет, значит, они оба останутся, живы, если Адэлина ошибалась, значит, умрут вместе. Сейчас для Насти было всё едино «жизнь или смерть» не важно! Главное, чтобы с ним!
     Она бросилась вперёд, и лишь оказавшись в его крепких объятьях, почувствовала, что страх сковавший её сердце и разум стальными цепями развеялся, словно дым.


     *****

     Когда Гриша проснулся, за окном ещё не светало, дождь стих, гроза прошла стороной. В домике лесной колдуньи было темно и тихо, лишь слышалось слабое потрескивание догорающих сучков в печке.
     Что это было? Сон или явь? Или он уже умер и попал в рай? В том, что он оказался именно в раю, сомневаться не приходилось, ведь здесь была Настя! Она спала в его объятьях, он чувствовал её дыхание, тепло её тела. И это не было иллюзией. Она была реальной, настолько реальной, что он мог провести ладонью по её бедру и почувствовать под своими пальцами её бархатную кожу. А значит всё, что происходило этой ночью, не было чудесным сном или игрой помутившегося разума. Настя была с ним наяву и по собственной воле, он ни к чему её не принуждал, она сама так захотела. Инициатива исходила от неё! Она сама привела его в дом Адэлины, сама начала стягивать с него мокрую одежду…

     Вот и сейчас едва вынырнув из царства сновидений, Настя сама потянулась к нему за поцелуем. Это было добрым знаком! Значит, ей всё понравилось!
     - У тебя всё хорошо? – спросил он, после того как, наконец, нашёл в себе силы оторваться от её сладостных губ.
     Настя утвердительно кивнула. Всё действительно было очень хорошо! И зачем только Санька её пугала? Вовсе не больно! Ну, разве что чуть-чуть и то в самом начале, зато потом….!!! Потом всё было изумительно! Она даже не представляла себе, что способна испытывать такие ощущения. А ведь всего этого могло и не быть. – эта мысль  мелькнувшая словно грозовой раскат среди пушистых облаков, где сейчас парило её сознание, ужасно её перепугала. И от страха, что Гриша может сейчас исчезнуть, как мираж она изо всех сил прижалась к его тонкому, но такому сильному телу.
 
     - Что с тобой? – насторожился он, почувствовав под своей ладонью как её гладкая, словно шёлк кожа в один миг покрылась мурашками.
     - Ты мог умереть! – холодея от страха, прошептала Настя, боясь разжать свои объятья.
     - Я и хотел умереть!
     Услышав это, Настя вздрогнула:
     - Почему?
     Говорить об этом Грише сейчас совсем не хотелось, он был слишком счастлив, чтобы рассказывать о том, что собирался сделать прошлой ночью, но Настя ждала ответа, и он признался:
     - Я думал, что ты меня ненавидишь, что никогда не простишь. Ты не представляешь, как мне было плохо все эти недели. А когда Адэлина сказала что ты уехала, и я больше никогда тебя не увижу, я понял, что не хочу без тебя жить!
 
     Настя поднялась с его груди и, посмотрев в его прекрасные сапфировые глаза, сказала:
     - Я люблю тебя! И если бы ты сделал то, что задумал, клянусь, я бы отыскала «Таисин дуб» и…
     Договорить Гриша ей не позволил, зажав рот поцелуем. Думать о смерти сейчас было проявлением высшей степени неблагодарности по отношению к тем силам, которые позволили им остаться жить. 


     ****

     Только утром Настя вынырнула из объятий любимого и то лишь за тем, чтобы проверить высохла ли их одежда. Вещи, развешанные на верёвке, были ещё влажными, а значит, до вечера покидать этот гостеприимный дом им было не в чем. От этой прекрасной новости  её глаза загорелись лихорадочным блеском возбуждения.
     Возвращаясь обратно в кровать, она скользнула взглядом в сторону окошка и в тот же миг все сладострастные желания испарились из её головы. На скамейке рядом с домом сидела Адэлина! От мысли, что она могла случайно увидеть всё, что здесь происходило, Настя покраснела до кончиков волос. Боже, какой стыд! И поспешно закутавшись в плед, тихонько, чтобы не разбудить Гришу вышла на улицу.
 
     - Вы давно здесь?
     - Нет. – отрицательно покачала головой Адэлина.
     - А где вы были?
     - В деревню ходила. Ольгу проведала!
     - Как «в деревню»?! – опешила Настя – Вы же говорили, что на вашем роду лежит проклятие и вам нельзя покидать лес.
     - Проклятия больше нет. – улыбнулась Адэлина.
     - То есть, как нет?! Я же видела своими глазами этой ночью, как молния сверкнула прямо над головой Гриши. Ещё секунда и она бы ударила. Она бы убила его!
     - Убила бы! – подтвердила Адэлина и, скосив лукавый взгляд на Настю, заметила – Только ты её отворотила! Ты ей приказала, и она тебя услышала.
 
     - Это как?! Я же обыкновенный человек и не обладаю магическими способностями.
     - А снять проклятие одними заклинаниями и невозможно. – напомнила Адэлина - Надобно чтобы небеса тебя услышали. Вот они тебя и услышали.
     - А если бы не услышали? – холодея от ужаса, произнесла Настя.
     - Должны были услышать. Любовь и ненависть два самых сильных чувства! Сильнее них нет ничего. Они две стороны одной медали. Ненависть несёт смерть! Любовь – жизнь! И ежели Рада эту молнию силой своей ненависти к полю привлекла, то ты её силой своей любви отворотила. – увидев недовольный взгляд Насти Адэлина мягко улыбнулась - Зла на меня не держи, другого пути не было. Ты должна была отвести молнию, а этого можно было добиться, только если бы она сверкнула над Гришкиной головой. В тебе я была уверена, ты его действительно любишь, а вот Гришка…. До последней минуты я сомневалась, достанет ли в нём любви к тебе, чтобы с жизнью расстаться.
 
     - Так вы всё это спланировали заранее?! – ужаснулась Настя. 
     - Не я! – и Адэлина кивнула на небеса. - Они! Это они так распорядились.
     - Но это же вы сказали Грише, что я уехала.
     - Да, но на поле он вышел сам! – напомнила Адэлина.
     - Ничего себе! – полученная информация ошарашила Настю настолько, что она как подкошенная опустилась на скамейку рядом с колдуньей – То есть мы с Гришей стали разменной монетой в ваших играх? А если бы мы погибли?
     Адэлина перевела на Настю лукавый взгляд, словно говоря этим «не драматизируй!»
     - Зато теперь ты знаешь, что он тебя любит так же сильно, как и ты его.
 
     Настя смущённо улыбнулась и задумчиво заметила:
     - Теперь я знаю не только это. После того, что я пережила этой ночью, я точно знаю, где князь спрятал драгоценности своей жены.   
     Услышав это, Адэлина лукаво улыбнулась и посмотрела на неё с прищуром.
     - Он их под «Таисиным дубом» закопал. – предположила Настя и судя по реакции старой колдуньи не ошиблась – Как показало время это было самое надёжное место. Ведь там никто и никогда не искал. Все это место стороной обходят. И то письмо что нашли в жилете князя, вовсе не к жене было обращено. Он написал его той единственной, которую любил в этой жизни. Он написал его Таисии! Именно к ней он обращался перед смертью и именно ей принёс в жертву драгоценности как символ того, что их разлучило, как символ того ради чего её предал и погубил. Он хотел с ней воссоединиться хотя бы после смерти. Я права?
     Адэлина кивнула в знак согласья. 
     - Это ему помогло? – спросила Настя - Он воссоединился с Таисией?
     Адэлина внимательно посмотрела в глаза Насти и, вздохнув, произнесла:
     - Теперь они вместе!


     -----Глава 9.----

     Получив письмо от своей безалаберной подружки, Санька Бахметьева, наплевав на угрозу отчисления из института начала собираться в дорогу. Разумеется «шашку» она с собой не прихватила, да и устраивать «суд Линча» в этой глухомани в принципе не собиралась. Зачем?! Она хотела тихо, спокойно приехать, культурно осведомиться «какой гад додумался обидеть ребёнка?». Ну, а потом.… Потом она намеревалась переломать этому уроду все кости его ничтожного скелета.
     Но неожиданный звонок Насти спутал все её планы.
     - Что там у тебя произошло? – проорала Санька вместо приветствия. – Я уже собиралась ехать к тебе восстанавливать справедливость. – ответ полученный от подруги поразил её настолько что Санька едва не грохнулась на пол – Что значит приезжай на свадьбу?! На какую свадьбу?! Зимина, ты чо там за кого-то замуж выходишь?! Ты на солнышке что ли перегрелась?! Живо ноги в руки и домой! – наивность этой «тургеневской девушки» поразила многоопытную Саньку – Дурында, ты чо не понимаешь что он не на тебе, а на твоей прописке и квартире женится?! Видала я таких альфонсов провинциальных! – ответ подруги ещё больше изумил Саньку - Что значит ты в М*-ке остаёшься?! Ты чо там жить собралась?! Та-ак, старуха, не части. Когда говоришь у вас свадьба? Ну конечно я приеду! Должна же я увидеть ради кого коренная москвичка готова променять мегаполис на глухую деревню.

 
                Эпилог.   


     Вскоре после свадьбы Настя всё же призналась мужу, что ей известна тайна княжеских сокровищ, и предложила:
     - Хочешь, я назову тебе место, где князь закопал сундук с драгоценностями?
     Гриша усмехнулся:
     - Нет, не хочу.
     - Почему? – удивилась Настя – Ты же раньше хотел их найти.
     - А я уже нашёл своё сокровище. – и он внимательно посмотрев в её сияющие счастьем глаза произнёс – Ты моё сокровище! И другие сокровища мне не нужны.