Козьи морды советской власти

                Необычная командировка в Новосибирск
                (или «козьи морды» советской власти).


          
           А суть дела в следующем. Очередная плановая демобилизация, отслуживших свой срок военнослужащих срочной службы, должна была произойти в октябре месяце 1957 года. Только из двух подмосковных дивизий: Гв. Кантемировской Краснознаменной танковой и московской 2-й Гв. Таманской Краснознамённой, нужно было уволить 600 человек, в основном сержантский состав. Оба командира дивизии схватились за голову, а кто же будет участвовать в ноябрьском Параде на Красной площади? Как назло, из Кантемировки увольнялись 60% механиков-водителей танков, участников парадного расчёта, а из Тамани, почти столько же водителей БТР, и тоже из состава парадного расчёта. В обеих дивизиях срочно были собраны собрания личного состава. Командиры дивизий и начальники политотделов заливались соловьями на этих собраниях, обещая увольняяемым, за отсрочку увольнения и участие в Параде, «манну небесную» и «золотые горы». Всё это сводилось к клятвенному заверению, что после Парада на Красной площади все они будут отправлены классными вагонами пассажирских поездов организованно и с полным комфортом.
           В нашем полку бала сформирована команда сопровождения воинского эшелона. В состав команды вошли: Начальник команды подполковник, он же, в последствие, начальник эшелона; 6-ть командиров рот, от ст. лейтенанта до капитана, из расчёта 100 человек в роте; замполит начальника команды (эшелона), подполковник; начальник пищеблока, майор, с походными кухнями, поварами и подсобными рабочими из солдат. Получив «фундаментальный» инструктаж-накачку от руководства дивизии мы отправились в Москву. Прибыли мы на Сборный призывной пункт московского гарнизона на Окружной московской железной дороге в районе Пресни. Это был настоящий военный городок, с казармами, столовой, складскими помещениями, автопарком и даже собственной гауптвахтой. Начальник Сборного пункта проинформировал нас о предстоящих мероприятиях. С первых же его слов нам стало ясно, что командованием Округа готовится крупная беспрецедентная авантюра:
                - Товарищи офицеры, в связи с задержкой сроков демобилизации контингента военнослужащих, принимавших участие в юбилейном Параде на Красной площади, в честь 40-летия Великой Октябрьской социалистической революции, командование Округа решило, весь демобилизованный контингент отправить в Восточную часть страны, централизованным порядком. Для этой цели в городе Муроме будет сформирован воинский эшелон их классных пассажирских вагонов.
                - А почему в Муроме, а не в Москве?
                - Потому, что Муром выбран центром сбора демобилизованного контингента: 400 человек из московских дивизий и 200 человек их горьковских дивизий, которые пребывают в Муром из Арзамаса.
                - А почему нельзя было сформировать эшелон из классных вагонов, здесь, в Москве, посадить в него москвичей, а горьковских забрать по дороге?
                - Товарищи офицеры, на этот вопрос я не могу Вам ответить, так распорядилось окружное управление ВОСО (военных сообщений). Мотивация вроде бы такая. Из-за интенсивного пассажирского движения на Московском ж.д. узле, не хватает классных пассажирских вагонов(!?).
                - Что-то это напоминает отъявленный не прикрытый обман!?
                - Ещё раз повторяю, это приказ, и наша с Вами задача его выполнить!
                - А на чём же их повезут до Мурома!?
                - До Мурома в «теплушках», я уже дал указание оборудовать их соответствующим образом.
                - А кто их будет сажать в «теплушки», после данных им обещаний!?
                - Команда сопровождения, прибывшая из Калинина.
                - Нет товарищ полковник, мы их сажать в «телятники» не будем, я (говорит наш старший), как старший команды, сейчас свяжусь со своим командиром дивизии, и доложу ему всю обстановку, и попрошу, чтобы он не принуждал нас участвовать в обмане, а отозвал  нас обратно и доложил бы Командующему округом.
                - Это Ваше право, но мы можем посадить их и сами, объяснив им всё по-человечески.
           На этом импровизированная дискуссия закончилась. Обе стороны остались при своём мнении. Демобилизованные должны были прибывать на следующий день, и наш старший разрешил нам разъехаться по домам, у кого были родственники или знакомые в Москве. Я ещё в части познакомился с одним капитаном, командиром не существующей роты, Сашей Кузнецовым, чем-то сильно напоминавшим мне моего товарища по училищу, Юрку Воеводского, такого же высокого и тощего. Он оказался тоже москвичом, и мы вместе направились на метро и разъехались по домам. На Каляевской уже знали о моём прибытии в Москву и о предстоящей командировке в Сибирь. За ужином я, к своему удовольствию, узнал, что НикМак наконец-то связался со своим приятелем в Калинине и тот обещал помочь в трудоустройстве Аиды. На семейном совете решили, что, как только я вернусь из командировки, то сразу начну поиски квартиры с целью переезда Аиды в Калинин. Забыл упомянуть, что из Кинешмы в Калинин я прибыл уже ст. лейтенантом
            На следующий день, по приезде на Сборный пункт, мы увидели то, что и предполагали увидеть. Из Кантемировки и Тамани демобилизованных доставляли «своим ходом». Москвичей привезли на автотранспорте, а нарофоминцев доставляли на пригородных поездах небольшими командами в сопровождении дивизионных офицеров. Те передавали их коменданту Сборного пункта и «сматывались». Комендант Сборного пункта начал со своими офицерами и нашей командой формировать «маршевые» роты, под командованием уже наших офицеров. Во второй половине дня роты были сформированы и назначены командиры. Одна из рот «таманцев» досталась мне. Узнав, что я начинал свою службу в «тамани», ребята приняли меня, как родного. Увидев на путях эшелон из «теплушек» и никаких классных вагонов, посыпались вопросы. Я, всю «лапшу», навешанную мне и моим товарищам, на уши, начальником Сборного пункта добросовестно перевесил на уши своих подопечных. То же, видимо сделали и мои коллеги по команде. К вечеру прибыли все 400 человек подмосковных дивизий. Многие были уже навеселе. В этой, практически неуправляемой толпе военнослужащих, являвшихся таковыми только по форме одежды, началось бурное брожение, они категорически отказывались садиться в товарные вагоны. Начались бесконечные совещания у начальника Сборного пункта, звонки по телефону и в округ и в дивизии, т.е., началась классическая армейская дурь. Никто никаких решений не принимал, а всё спустили на «стрелочников», Сборный пункт и нашу команду сопровождения. Вся эта канитель продолжалась до ужина. С приготовлением ужина опоздали на час. После ужина солдаты потребовали, чтобы их устроили на ночлег в казармах Сборного пункта. Опять начались бесконечные и безрезультатные переговоры. К этому времени на сборный пункт были присланы политработники из округа, Солдаты к этому времени были уже наполовину очень здорово навеселе. Из толпы в адрес уговаривающих, посыпались брань и угрозы, послать телеграммы в адрес Правительства. Наш начальник заявил начальнику Сборного пункта, что личный состав его команды примет только в вагонах для отправки, таково указание его командира дивизии. Вместо погрузки в вагоны, солдат отправили в казармы спать, от греха, в надежде, что к утру проспятся и всё встанет на свои места.               
          На следующее утро, вся эта протрезвевшая толпа была кое-как построена, и в течение длительного времени им объясняли, что ехать им в этих вагонах только до Мурома, а там их ждёт эшелон из классных пассажирских вагонов, в которых они поедут до своих мест назначения. Вся хитрость, а вернее, дурость, заключалась в том, что все увольнительные документы находились у нашего старшего команды сопровождения. Если бы, солдаты вздумали уехать самостоятельно, на свой счёт, а они об это заявляли неоднократно, без этих документов, они бы считались дезертирами!? В чью дубовую армейскую голову взбрела мысль отправлять демобилизованных солдат, участников юбилейного Парада на Красной площади, в подавляющем большинстве своём, «Отличников боевой и политической подготовки», вот таким скотским образом! Никто из нас понять этого не мог.
           Наконец, к средине следующего дня, совместными усилиями нашей команды и командования Сборного пункта, удалось уговорить и усадить в эшелон всех 400 человек. У нас, сопровождающей команды был свой отдельный вагон, в нём помимо команды сопровождения, начпрод хранил и часть продовольствия. Под кухню был выделен 4-хосный «пульман». Обедали мы ещё в Москве, а завтракали уже в Муроме. Вот тут-то и разыгрались главные, могущие закончиться трагически, события. Наш эшелон прибыл на полдня раньше арзамасского. Даже на согласование времени прибытия таких проблемных, как теперь уже всем стало ясно, эшелонов, у руководителей ВОСО мозгов не хватило.
           После завтрака, все 400 человек высыпали на ж.д. пути, вокзал и привокзальную площадь и начали проводить опрос железнодорожных работников, от начальника станции до дежурного по перрону, где тут для них формируется пассажирский литерный состав. Все опрашиваемые отвечали удивлёнными взглядами и пожатием плеч. Тогда они принялись за нас. Пока мы им объясняли, что начальник станции ждёт распоряжения сверху, подошёл арзамасский эшелон и из него вышли ещё 200 человек с таким же настроем, как и у наших. Начался обмен впечатлениями, проклятия в адрес своих «отцов-командиров». Арзамасские прибыли тоже в подогретом состоянии. По случаю встречи двух эшелонов началась повальная пьянка. Остановить этот хаос не было никакой возможности. Вокзал был полностью занят демобилизованными. Всё это было занято почти 2-я батальонами пьяных солдат. Гражданские пассажиры были полностью вытеснены из здания вокзала. Откуда-то появились местные гармонисты, начались песни и пляски. Было полное впечатление, что мы перенеслись во времена революции и Гражданской войны. Местная милиция и начальник станции сбежали, найти их не было никакой возможности. Наконец наш старший команды, приказав нам ни во что не вмешиваться, из комнаты дежурного дозвонился до начальника гарнизона, начальника Муромского училища связи и доложил ему обстановку. Тот пообещал прислать вооружённых курсантов. А в это время солдаты штурмовали вокзальный телеграф, отправляя телеграммы в Москву, в Правительство, в Верховный Совет, Министру обороны и в ЦК КПСС. Я в это время ходил по вокзалу и смотрел, что там творится. Поскольку моя рота меня знала в лицо и знала, что я служил во 2-й гв. Таманской , а теперь служу в 23-й Таманской дивизии, взяла меня под защиту и не разрешала никому задавать мне провокационных вопросов. Когда я проходил мимо вокзального телеграфа, оттуда вышла взволнованная женщина с пачкой телеграмм и, обратившись ко мне, спросила, что с ними делать. Я провёл ёе в комнату дежурного по станции, где находилась вся наша команда, и представил её нашему начальнику. Тот попросил её, телеграммы эти не отправлять адресатам, а сделать вид, что всё отправлено. Пока мы совещались в комнате дежурного по станции, на привокзальную площадь подъехала машина с курсантами Муромского училища связи. Начальник училища выполнил своё обещание. К нам прибежал капитан, сопровождавший машину, и доложил о прибытии и о том, что машина полностью блокирована «дембелями», которые кричат, что если хоть один курсант вылезет из машины, то они их всех перебьют, а автоматы отберут. Ситуация складывалась прямо-таки неприятная. Было принято решение машину с курсантами отправить обратно в училище. Мы с Сашкой Кузнецовым вызвались сообщить «дембелям» эту новость.
           Когда мы выходили из вокзала, ко мне подошёл здоровенный сержант-таманец, уже знавший меня, и сказал:
                - Слушай, земляк, какого чёрта, вы этих сопляков сюда пригнали, мы их как котят всех передушим, и на автоматы не посмотрим!
                - Не горячись земляк, это не мы, а начальник станции,  сперепугу, а сам смылся. Сейчас мы дадим команду, и курсанты уедут обратно в училище. Иди, передай своим, и арзамасских успокойте заодно. Обманули ваши командиры нас всех и выхода ни у Вас, ни у нас нет. Ехать нам вместе в теплушках, ничего не поделаешь! Вот такие брат пироги.
                - А вы бы отдали нам увольнительные документы для военкомата, мы бы своим ходом уехали бы!
                - Вот, вот, вы бы уехали, а нашему старшему, как минимум, увольнение без пенсии, а у него трое детей, ну и прикинь, как это здорово получится?
                - Да, хреновина получается, куда ни кинь, кругом клин! Ладно не впервой нам по телятникам мотаться, доедем! А своим передай, сейчас братва пропьётся в дым, побузит, и к рассвету сами по вагонам спать пойдут, не валяться же на вокзале. Вы только не зевайте, как только все залягут дрыхнуть, двери на засовы и вперёд!
            Мы с Кузнецовым вернулись в комнату дежурного и доложили обстановку. Я передал свой разговор с сержантом. У нас не было иного выхода,  как ждать. Розыскали-таки начальника станции и приказали подать эшелон на 1-й путь. Не позже 4-х часов утра чтобы был прицеплен паровоз и стоял на полных парах. Весь наш маршрутный расчёт ломался, решили каждому командиру роты командовать двумя вагонами, как раз, в каждом помещалось по 50 человек. Перебор или недостачу решили устранять на маршруте. Как ни странно, но всё произошло, как предсказал сержант из таманцев.
           Начиная с 4.00 и до 5.00, почти все забрались в вагоны и улеглись спать. Тех, кто ещё колобродил, уговорили последовать примеру их товарищей. Минут за 40 проверили все вагоны, пересчитали всех буквально по головам. В 6.30 эшелон тронулся.
           Когда прощались с начальником станции, он нам сказал:
                - За всю мою службу на дороге, такое видел впервые! Не приведи Господи увидеть ещё раз! Маршрутный лист у машиниста до Новосибирска. Я прозвонил до Новосибирска всю линию, поедите по «зелёной улице», вся дорога до конца маршрута знает о вашем эшелоне. В больших городах останавливать вас не будут. Смена паровозных бригад и заправка водой и топливом только на небольших станциях. Для приёма пищи дайте график машинисту поезда, он будет делать остановки на полустанках, вдали от населённых пунктов.               
                - Наш вагон сразу за паровозом, мы протянули машинисту полевую телефонную связь, в этом смысле всё в порядке. Будем вместе выбирать места остановок для раздачи пищи и для других нужд. Главное, чтобы нас без задержки пропускали через большие города. У нас есть связь и с нашим пищеблоком, так что, все остановки будем согласовывать и с машинистом и с пищеблоком.
                - Счастливого Вам пути и чтобы всё обошлось благополучно!
           Итак, даёшь Новосибирск. Военные без карты никуда не ездят. Мы просмотрели весь наш маршрут движения: Муром, Арзамас, Казань, Сарапул, Камбарка, Екатеринбург, Тюмень, Омск, Калачинск, Татарск, Барабинск, Новосибирск. Это только крупные города, а небольших городков и посёлков не менее сотни. На ровных участках машинист гнал наш состав со скоростью не менее 100 км/час, даже жутко становилось от раскачки вагонов.
          В больших городах нас пропускали по первому пути, машинист снижал скорость до 30 км/час и жезлами они с дежурным по станции обменивались на ходу. Маршрутный железнодорожный жезл представляет собой кольцо из проволоки диаметром около 30 см., с прикреплённым к нему цилиндром, в котором помещается маршрутный лист. Эту операцию они оттренеровали до автоматизма, поскольку такие передачи происходят и при движении товарных поездов. По маршруту следования мы выдавали документы нашим подопечным по мере прибытия их в район юрисдикции их военкоматов. Так что, в Новосибирск, мы привезли не больше 50 человек. Довольные тем, что наконец-то оказались дома, прощались они с нами вполне дружелюбно и просили извинения за муромскую «бузу».
          Но «Одиссея» наша ещё не закончилась. Нашему начальнику эшелона предстояло передать все имущество и оставшиеся продукты местным военным и железнодорожным властям. На эту процедуру требовалось не менее 2-х суток. Поселились мы в привокзальной гостинице, нам, командирам рот делать было нечего, и мы использовали это время для знакомства с городом. Город произвёл на нас хорошее впечатление. Прошлись по главному проспекту, по набережной Оби и, конечно же, посмотрели Новосибирский театр оперы и балета, открытый в 1945 году, один из лучших оперных театров страны.               
            Поскольку во время Муромской заварухи у нашего хозяйственника скопились некоторые излишки продовольствия. А скопились они потому, что после одного выброса на рельсы приготовленной пищи и невостребованной нашим пьяным контингентом, начпрод перестал готовить,  пока они не протрезвели и не запросили есть. В Новосибирске он передал на склад все продукты, но оставил тушёнку, из расчёта одна коробка на двоих(50 банок) на обратную дорогу. Ходить в ресторан поезда у офицеров не было денег, а по пути следования, как нам сказали, до самой Москвы ничего не купить, кроме спиртного. Удивительный факт, от Новосибирска и до самой Москвы, во всех пристанционных магазинах и вокзальных буфетах, кроме «Рябины на коньяке», никаких других напитков не было. Мы пришли к заключению, что начальник этого участка Транссибирской магистрали, ничего больше не употреблял. Мы оценили его вкус, нам тоже понравилось, тем более, тот напиток ничего общего с теперешней дрянью не имел.
           От Новосибирска до Москвы мы уже ехали, как «белые» люди, в купейных вагонах и развлекали себя воспоминаниями  о Мумомском кошмаре, «Рябиновкой» под свиную тушёнку и преферансом. Четверо суток обратной дороги прошли не заметно. В Москву мы, практически, вернулись уже зимой. Прибыли мы часов в 9 утра. С вокзала я позвонил на Каляевкую и доложил о своём благополучном прибытии. А за обедом, плавно перешедшим в ужин, я без устали рассказывал о наших приключениях и «мудрости» воинских начальников, ну, наверное и и всей власти в целом!
           Так что , в России дерьма и дуболобых идиотов хватало во все времена, ну уж а теперешние побили все рекорды идиотизма.
               
                19 апреля 2016 года