Кн. 1 Том 1 Детство Ираиды Часть 10 Дневник бабуси

КНИГА  1  ЭНЦИКЛОПЕДИЯ  НАШИХ  ЖИЗНЕЙ

ТОМ 1  ДЕТСТВО ИРАИДЫ

ЧАСТЬ 10  ДНЕВНИК БАБУСИ.  1946 год.

На фотографии –  Руины Успенского собора в Киево–Печерской лавре в 1942 году.


                1 9 4 6    год

После окончания войны, перед страной встал целый ряд проблем: восстановление с/х и промышленности, разрушенных городов и сёл, а главное – начался длительный период «холодной войны».

В марте 1946-го года, бывший премьер-министр Великобретании У. Черчилль сформулировал две стратегические цели Запада:
-  не допустить дальнейшего расширения сферы влияния СССР и его коммунистической идеологии, и - оттеснить социалистическую систему к довоенным границам, а затем добиться её ослабления и ликвидации в самой России.
И.В. Сталин  в 1946-ом году принимает решение за опережающий рост тяжёлой промышленности.

В марте 1946 г. Верховный Совет СССР одобрил план пятилетки.

К концу 1946 года была завершена демилитаризация экономики При сокращении удельного веса выпускаемой боевой техники, огромные средства вкладывались в модернизацию военно-промышленного комплекса, в разработку новых видов оружия.
Лёгкая и пищевая промышленности финансировались «по остаточному принципу». Не удовлетворялись даже самые минимальные потребности населения.
Правда,  положительными сдвигами стали  выпуск ряда сложных товаров, таких, как автомобили – «Победа» и «Москвич, мотоциклы, телевизоры и т.д.
В сельском хозяйстве остро не хватало техники. Во многих колхозах землю пахали на коровах, или люди впрягались сами.

В 1946-ом году, как нарочно, случилась большая засуха. Почти ничего не получая из колхозной кассы, колхозники могли жить только за счёт личных хозяйств. Но власти, изыскивая «скрытые резервы», урезали приусадебные участки….

Для нас этот год тоже был судьбоносным, и как всегда – переполненным проблемами и стрессами.


     В этой – 10-ой части моих воспоминаний о далёком детстве, к сожалению публикация бабусиных дневников  обрываются.

 Переписывая их, я  как будто пережила второй раз свое детство.  Лучше и подробнее,  чем описывала бабуся события тех далёких дней,  я бы не рассказала, да и не вспомнила бы.  Поэтому могу добавить к  написанному ею  только  то, что бабуся могла не знать или то,  что в моей памяти сохранилось  немного в другом видении...

    Мы прожили в Киеве 1946 и 1947 - самые голодные годы.  Мне сейчас  трудно разделить - что происходило в 46-ом или в 47-ом годах, поэтому я запишу то,  что помню,  а ошибка событий с разницей в один год, наверное, сегодня не имеет большого значения.

Учиться не хотелось. Часто обсуждают вопрос – нужно ли давать детям раннее образование? Я считаю, что – не обязательно. Могу судить только по собственному примеру. С ранних лет бабуся занималась со мной ежедневно, как в школе. Это были обязательные уроки по расписанию. В три года я умела читать и писать,  немного владела немецким. В 7 лет меня приняли сразу во второй класс. Я была начитанной и эрудированной девочкой, но ленивой. Наступил момент, когда бабуся в силу разных жизненных обстоятельств уже не могла быть ежедневной наставницей в моих занятиях. И… - всё. На этом развитие моего образования закончилось. Но бабуся вложила до этого в меня столько, что этой базы хватило на всю дальнейшую жизнь. Но…
И в школе и в институте в изучении немецкого языка я не только не продвинулась дальше, а получала тройки за те знания, которыми меня напичкала бабуся в детстве.

В детстве я запоем читала не только детские книги. Я проглатывала всё, что попадало в руки, или хранилось в домашней библиотеке. Но, когда я выросла, детальное содержание повестей и романов не то, чтобы забылось, а как-то стало   расплывчатым и отодвинутым на задние ячейки памяти. А читать я стала меньше.
География и история, которыми бабуся меня не насиловала, для меня остались изученными в рамках школьной программы.

То есть, получилось так, что с детства был сделан рывок в области моего развития, а потом наступило нежелание тратить время на учёбу. Появились другие интересы, бесконтрольность поведения…

Ну, а если на эту же ситуацию посмотреть с другой стороны?
Предположим, мне не повезло бы в том смысле, что у меня не было бы такой бабуси. И никто не заложил бы в мои знания всего того, чему она меня обучила. Но момент бесконтрольности всё равно наступил бы в том же десятилетнем возрасте. И тогда я наверняка была бы по интеллекту на уровень ниже.
Видимо, эти вопросы нужно решать применительно к каждому индивидуальному случаю отдельно.

Но я беспредельно благодарна бабусе, за то, что она привила мне любовь к русскому языку и литературе, заложила в меня базовые знания по многим предметам, что позволило мне быть в меру развитым и интеллектуальным человеком.

 Своим поведением и поступками она научила меня понимать – что такое хорошо и что такое плохо. Это не значит, что я в дальнейшей жизни никогда не поступала безнравственно. Но я понимала, что- поступаю плохо, и меня потом мучила совесть, но это уже из другой темы.

На память пришел один из таких случаев. В Киеве я училась в пятом классе, в котором осталась на второй год из-за двойки по украинскому языку. Но случай – не об этом. Год был голодный. То, что дома есть было просто нечего, это понятно. Но зато в школе ежедневно давали на большой перемене «завтраки». Это была или миниатюрная булочка или маленький кусочек хлеба, на который могли положить такой же маленький кусочек сахара, или чайную ложечку повидлы.
Все ждали большой перемены всегда с нетерпением. Дежурный уходил в столовую в сопровождении учителя. Потом они приносили поднос с разложенными на нём кусочками еды. Поднос ставили на подоконник и ждали, когда всем разнесут и положат на парты причитающуюся тебе порцию.

В этот раз неожиданно на подносе принесли пряники. Причём, они почему-то не были разложены по отдельности, а лежали горкой. Учительница куда-то вышла, перемена шла, а пряники не раздавались. Ученики занимались кто чем. Но взгляды всех, как магнитом, были прикованы к подносу с пряниками.

Вот - что произошло в моём мозгу?

 Я встала и стала вприпрыжку дефилировать мимо этого подноса взад и вперёд по проходу. Потом, в какоё-то момент мне показалось, что на меня никто не смотрит, и, прыгая в очередной раз и размахивая руками, я буквально на лету схватила верхний пряник.

Я уже не помню, что конкретно происходило дальше, и как меня «задержали» с поличным. Помню только, как потом, после уроков, оставили весь класс. Пришла пионервожатая. Меня поставили перед классом, обсуждали, выступали, говорили правильные слова, в общем – учили…
Я в своё оправдание один только раз сказала, что взяла свой пряник, а потом просто молчала…

Я до сих пор не пойму – зачем? Ведь, я же понимала, что все смотрят, и все хотят и ждут… Я надеялась, что делаю это незаметно. Получается, я шла на это сознательно? Помню только, что во время обсуждения я вошла в ступор. Спокойно слушала и ждала момент, когда всё это кончиться и можно будет съесть тот самый пряник, который лежал в кармане школьного фартука и пойти домой…
Значит, мне не было стыдно?

Я была доброй девочкой. Хотя можно сказать, что моя доброта граничила с воровством. Не знаю, почему, но я из дома тащила многое, что можно было раздать или подарить кому-либо.

Больше всего именно сейчас я жалею о том, что утащила в школу и раздала девчёнкам, а, может быть, на что-то выменила все хранившиеся у бабуси старинные открытки. Я уже об этом писала. Сейчас только ещё начали выпускать что-то подобное. А те открытки дышали стариной. Рисунки на них были с выпуклым теснением, расписанные золотыми и яркими красками, часто как бы покрытые лаком.
А главное – все открытки были почтовыми. На них остались послания тех родственников, которых мы перечисляли в главе -«Родословная…».
Ах, как бы сейчас пригодились те весточки, написанные разными почерками…
Я помню, что уносила их не все сразу, а небольшими пачечками, чтобы не было заметно. Но, в результате, перетаскала и раздала их все…

    Лето 1946,  а потом и 47-го года было трудным, а для меня - безпризорным.  Отец уехал в Москву. Получил разрешение на прописку и теперь дожидался выделения квартиры…. Хотя он уже получил в связи с переводом в Москву новую работу, денег у него почему-то не хватало не только для семьи, но и для  себя.
Поэтому, как всегда, наша семья жила – без отца: мы продолжали жить в Киеве, а отец – в Москве.

    Маму из  столовой перевели на дальнюю точку - официанткой в буфет при аэродроме. Поскольку это было далеко, она редко стала бывать дома. Приезжая домой, она привозила гостинцы. В первую очередь это были засохшие остатки недоеденных пончиков, которые оставались на столах завтракавших лётчиков. И ещё она привозила бидончик с суфле. Это напоминало растаявшее, перемешанное то ли с мукой, то ли с крахмалом  - мороженое.  Это было, конечно, большим подспорьем, но съедалось моментально. Помогло то,  что Боричка находился в санатории, а Милочка - в круглосуточном детском саду. Её домой брали только на выходные.

    Периодически оставались дома только я и  бабуся.
 Я  пользовалась  неограниченной свободой.  Однажды я наврала бабусе, что с подружками  идём в ботанический сад,  где работал фонтан. И мы, якобы, будем купаться в этом фонтане...

    На самом деле я и ещё две девочки поехали   на пляж. В Киеве славился своими песками  - Золотой пляж.  Но, чтобы попасть на него, надо было купить билет и  переправиться через Днепр на речном трамвайчике,  который  постоянно обслуживал желающих.  Детей без взрослых - не обилечивали. Я с   подружками, выбрав молодого парня, попросили его купить нам билеты и  сказать, что мы едем с ним.  Так всё и произошло...

  Песок был горячий, рассыпчатый, по цвету - желтый, не даром пляж прозвали золотым.
 Девчонки сразу  же  залезли  в  воду.  Я плавать не умела,  но потом всё -таки решилась.  Сделав в воде два - три шага,  я  почувствовала,  что дна  под  ногами нет.  Течением меня подхватило и понесло.  Я  - то  скрывалась под водой, то моя голова выныривала на мгновенье и т.д.

    Так меня  протащило почти до причала.  Причал был сделан из длинных, уходящих далеко от берега мостков,  т.к.  трамвайчик не смог бы подойти вплотную  к берегу. Как раз в это время по причалу шла толпа  вновь приехавших отдыхающих. На моё счастье, один из идущих по мосткам парень  обратил внимание на появляющуюся из воды мою голову.  Он не задумываясь нырнул в воду, перехватил меня у течения и вытащил на берег.

 Вокруг  нас сразу же собралась толпа.  Стали спрашивать,  где мои родители,  я махнула в сторону нашего "лежбища".  Девчонки, увидев, что  меня ведут взрослые,  схватили свои платьишки и кинулись к  кустам, которые обрамляли пляж.

 На пустом песке одиноко лежало только моё платье. Я заплакала. Меня хотели сдать в милицию, но плыть со мной назад или искать милиционера здесь,  приехавшим загорать, видимо, не захотелось. Меня посадили на отплывающий трамвайчик... Девчонок в этот день я уже не увидела,  а бабусе сказала,  что мы искупались в фонтане, в ботаническом саду.
   
 Из других моих путешествий по большому городу в эти беспризорные дни мне запомнилась экскурсия в Киево-Печёрскую лавру.  Про неё рассказывали много всякого страшного. Во время войны там, якобы, прятались партизаны. Потом - не успевшие сбежать немцы и бендеровцы.  А в настоящее время - просто бандиты.

  Лавра была не восстановлена.  Для экскурсий была открыта только часть пещер.  Перед экскурсией всех предупреждали, чтобы никто не отходил от общей группы.  Во - первых  можно  было легко потеряться и заблудиться, т.к. ходы и пещеры тянулись под всем  Днепром. А во-вторых можно было легко стать добычей бандитов. Уже не раз отставшие  или  зазевавшиеся  выбирались из лавры самостоятельно  голыми в полном смысле этого слова. Хорошо ещё, что живыми.

    Экскурсоводами были монахи.  Группы набирались человек по десять. В одной из таких групп оказалась и я...

    Коридоры, по которым мы шли,  были темными - электричество тогда не работало.  У монаха был летучий фонарь,  а желающие  купили  свечи. Своды  сырые.  Во  многих  местах капала сверху через трещинки - Днепровская вода. От основного коридора в стороны то и дело отходили боковые  ходы.  По  некоторым  нас проводили.

  На нашем пути,  вдоль каменных стен стояли на невысоких подставках гробы, скорее похожие на ящики со стеклянным верхом. Под стеклом почти ничего нельзя было рассмотреть - все было тёмным,  непонятным.  Чаще всего разглядеть можно было только высохшие, сложенные вместе руки мощей.

    Монах рассказывал нам истории святых мучеников,  чьи  останки  мы разглядывали. Показывал нам небольшие лазы в стенах,  скорее напоминавшие чьи-то норы.  Оказалось,  эти лазы в каменных стенах вырубали себе монахи, которые уходили навсегда от людей и вели жизнь отшельников. Они жили в тесных пещерах, где впоследствии и умирали.

    Я, конечно, боялась, поэтому не отходила далеко от монаха, а частенько даже вцеплялась рукой в его черную рясу...

    Мне пришлось побывать не раз ещё на экскурсии в лавре, но это было уже в 80-ые годы,  когда я ездила в Киев в командировку. Ничего  общего с той послевоенной лаврой не было:  электрический свет,  зашпаклёванные и побелённые своды,  везде указатели,  таблички и другие  признаки современной цивилизации.

Существует то ли – МИФ, то ли правда –  о том что в подземелье Киево-Печерской лавры спрятана книга – «НЕКРОМИКОН».

Я приведу здесь сообщение Владимира Гринчува о событиях, связанных с этой историей, опубликованное в 2012 году. Это сообщение правильнее было бы назвать - статьёй. А в общем-то какая разница, как это "сообщение" будет названо, я бы его назвала - НЕКРОНОМИКОН В ЛАБИРИНТАХ КИЕВО-ПЕЧЕРСОЙ ЛАВРЫ.


«Древние были, есть и будут. До рождения человека пришли Они с темных звезд, незримые и внушающие отвращение, спустились они на первоозданную землю.»
Аль Азиф


Весенний оползень открыл путь в замурованные ходы подземного лабиринта Киево-Печерской лавры, в котором замурована «Книга мертвых» – пергамент с самыми страшными сатанинскими заклинаниями, дающими власть над силами зла. Ею жаждали обладать правители и политики, ученые и оккультисты всех мастей, но она сама выбирала себе хозяев.

Людям эта книга, в основном, известна по американским фильмам типа "Колдун" или "Возвращение живых мертвецов". Первоначально эта книга называлась "Аль Азиф" (что можно вольно перевести, как "Вой ночных демонов"). Ее написал Абдул Альхазред, безумный поэт Санаа, провинции Йемена.

В поисках истин и просветлений он обошел весь Ближний Восток: два года жил у развалин Вавилона, пять лет изучал подземные и тайные пещеры Мемфиса, десять лет скитался по южной пустыне Аравии, которая в ту пору называлась Руб аль Кхалии ("Пустая четверть"), а ныне зовется Дахна ("Темно-красная пустыня").

 По народным поверьям, это место населено злыми духами и всякой нечистью, которая служит шайтану и ангелу смерти. И нет другой такой территории на Земле, где происходили бы столь странные и невероятные чудеса, о которых люди рассказывают только боязливым шепотом. В этой пустыне Альхазред провел десять лет. Свои последние годы он прожил в Дамаске, где около 700 года нашей эры написал свою знаменитую книгу - Аль Азиф.

Но монахи категорически против попыток поисков «дьвольского клада». Как будто чувствуя приближение глобального кризиса, главная сатанинская книга, спрятанная монахами еще в средние века, стала распространять свою черную силу, разрушая пещеры лавры изнутри.

Выкопанные вручную катакомбы Киево-Печерской обители сейчас буквально трещат – одно обрушение следует за другим. В «костнице», где покоятся мощи монахов, обвалились глыбы песчаника. Рассыпаются западные въездные ворота. Даже по прочной кирпичной кладке церквей змейками поползли трещины. В апреле обвалилась часть подпорной стены на Ближнепещерной улице лавры.

– Не к добру это, – говорят старые иноки. – Вокруг стало больше зла…

Наместник Свято-Успенской Киево-Печерской лавры архиепископ Вышгородский Павел озабочен – разрушения принимают все большие масштабы.
– Все эти провалы, обвалы, оползни в последнее время участились на территории обители и музея-заповедника, – говорит он. – Мы молимся о том, чтобы власти помогли сберечь памятники истории, сохранившиеся еще с одиннадцатого века.

Существует предание:

Подземные пещеры Киево-Печерской лавры скрывают множество сокровищ. И среди них есть листы пергамента, за которые сатанисты готовы отдать все золото мира. По преданию, это одна из самых страшных колдовских книг – сборник заклинаний, способных распахнуть двери ада. У нее много имен, но чаще всего ее называют «Книгой мертвых», «Книгой зла». По сути, это тот самый легендарный «Некрономикон», за которым по заданию Гитлера охотился Гиммлер.

Ведь предание гласит, что эта книга заклинаний дает ее обладателю абсолютную власть над силами тьмы. Есть древние свидетельства, что монахи лавры спрятали в подземелье славянский перевод дьявольской книги. Именно те главы, которые рассказывают о магических ритуалах. Замуровали, чтобы она никогда не попала в злые руки. Катакомбы лавры до сих пор полностью не изучены, и нынешний оползень дал шанс исследователям попасть в самые сокровенные лабиринты – туда, где закопан ключ к аду...

– В средние века комплекс подземных ходов уходил далеко за Днепр, – говорит кандидат географических наук Сергей Хведченя. – Вероятно, магические тексты и сокровища спрятаны где-то там, в недоступном месте.

         Вот уже двенадцать веков о «Некрономиконе» ходят жуткие легенды. Первоначально эта книга называлась «Аль Азиф», или «Вой ночных демонов». Ее якобы написал безумный поэт Абдул Альхазред. В поисках истины он обошел весь Ближний Восток: жил у развалин Вавилона, изучал подземные пещеры Мемфиса, скитался по пустыне Аравии. В десятом веке «Аль Азиф» была переведена на греческий и получила новое название – «Некрономикон» («некро» означает «мертвый», а «номос» – «опыт»).

По преданию, примерно треть легендарной книги посвящена управлению шогготами – на вид они похожи на бесформенные полупрозрачные «угри» или «пузыри». Маги старались научиться управлять этими дьявольскими созданиями. Удивительно, но на стенах подземного монастыря на Вольном Хуторе близ лавры сохранились остатки фресок, которые изображали таких же существ. Вряд ли это случайность!

О мистических сокровищах Киево-Печерской лавры было известно и Гитлеру – большому поклоннику оккультных наук. 19 сентября 1941 года в верхней части лавры разместили отряд СС и отдел полиции «Россия-Юг».

 Они тоже искали сокровища – их действия курировал рейхсфюрер Генрих Гиммлер, он прилетал в Киев 2 октября и побывал в лавре.
Поиски прекратились только после того, как 3 ноября 1941 был взорван Успенский собор. Там рванул управляемый по радио фугас, заложенный при отступлении советскими войсками.

 Полковник КГБ Илья Старинов, руководивший минированием Киева, умер в возрасте ста лет в 2000 году, так и не сказав, кто отдал приказ взорвать лавру.
Две трети заваленных ходов подземного Киева до сих пор остаются неисследованными. Многие входы специально замурованы монахами от «черных» кладоискателей, часть их еще при советской власти завалили бетонными плитами и спрятали за железные решетки. Но мощи почивших и молитвы живых монахов лучше всяких замков охраняют тайну спрятанного еще в древности ключа к аду.

В 10 веке "Аль Азиф" была переведена на греческий язык и получила новое называние - Некрономикон. "Некро", по-гречески, означает "мертвый", а "номос" - "опыт", "обычаи", "правила" (как в словах "астрономия" или "экономика").

Около 1230 года книгу перевели на латинский язык, но она сохранила свое греческое название. В 16 веке рукопись попала в руки доктора Джона Ди, который перевел ее на английский язык.

Джон Ди - это человек-легенда. Фаворит королевы Елизаветы Английской, один из величайших ученых 16 века, алхимик, маг, чародей. Самые блистательные дворы Европы оспаривали честь принять его у себя. Однажды по приглашению императора Рудольфа он прибыл в Прагу и там, по свидетельству исторических хроник, в высочайшем присутствии превращал куски свинца в высокопробное золото. При желании вы можете обратиться к замечательной книге Густава Майринка "Ангел западного окна" и ознакомиться с биографией этого удивительного человека - Джона Ди, избранника Древних, одного из трех переводчиков книги Некрономикон.
    
         Говорят, что с 17 века в мире всегда остается одно и то же количество копий этой загадочной книги. Как бы ни старались последователи традиционных религиозных организаций уничтожить Некрономикон, в мире постоянно вращаются 96 рукописных копий. Однако лишь семь из них имеют реальную ценность, то есть могут служить вратами в другие измерения - три на арабском языке, одна на греческом, две на латыни и одна на английском (та, что вышла из-под пера Джона Ди). Остальные копии несут в себе какие-то дефекты. Тем не менее они наделены огромной силой, которая отличает Некрономикон от всех других обычных книг.

Арабская традиция располагает Ирем в пустыне Руб аль Кхали. Это место считается тайной дверью в Великую Пустоту (то есть точный эквивалент каббалистического DAATH). Магррибские волшебники входили туда в измененных состояниях сознания. Для этого они использовали три метода: употребляли особые наркотические вещества, овладевали осознанными сновидениями и практиковали полное отсутствие мыслей. Там, в этом мистическом пространстве, они общались с обитателями Пустоты и постигали искусство аннигиляции.

         Фана (аннигиляция) - это высшее достижение в суфийском и магррибском мистицизме. Во время аннигиляции маг сбрасывал с себя оковы материи и поглощался Пустотой. Далее, с помощью определенных тайных техник он выходил за пределы Пустоты и обретал невероятную власть над существами обеих реальностей - над людьми и над джиннами.

         Согласно арабским мифам, джинны некогда предшествовали людям на Земле. По каким-то причинам, они перешли в другую реальность и теперь "заморожены" в ней, то есть находятся в латентном ("спящем") состоянии. Маг, коснувшийся Пустоты, может ввести одного или нескольких джиннов в земную реальность. Есть множество легенд, указывающих на пристрастие джиннов к женской половине человечества. Для мужчин - в основном, магов и волшебников - джинны становились верными союзниками.

        В 8 веке тех людей, которые имели контакты с джиннами, называли "маджнун" - одержимыми силой. Все суфийские герои были "маджнун". Однако в наше время это слово переводится как "безумный человек". Вот почему Альхазреда считали безумным поэтом.
 В старину все арабские книги писались стихами, включая даже такие ортодоксальные труды, как Коран. Но арабская культура утверждала, что поэтов на творчество вдохновляют джинны. Именно поэтому пророк Мухаммад настойчиво отрицал, что он был поэтом. Ему хотелось показать всем людям, что его вдохновил Аллах, а не какой-то там джинн.

В книге указаны некоторые божества, котором поклонялись Древние. Особо важными считались Йог-Сототх и Азатотх. Йог-Сототх - это прошлое, настоящее и будущее. Это протяженность бесконечности. Это вездесущее и всеобъемлющее существо. В центре него обитает брат-близнец - Азатотх. Этот маленький карлик является опорой всего мироздания и владыкой миров. Азатотх излучает в бесконечность волны вероятностей, из которых создаются наборы возможностей для каждого космоса и каждого существа во вселенной. Ученые утверждают, что идея Азатотха тесно связана с самыми последними моделями квантовой физики. Мне даже трудно представить, что в начале веков обитатели аравийских пустынь разбирались в математике хаоса, в законах параллельных пространств и тому подобных темах, о которых наша современная наука лишь начинает догадываться.      
          Йог-Сототх и Азатотх - это бесконечное расширение и бесконечное сжатие. Между прочим, "Азатотх" переводится с египетского, как "разум Тота", а Йог-Сототх может считаться производной от Yak Set Thoth ("Сет и Тот - единое целое"). Согласно египетской мифологии, Сет и Тот - темный и светлый аспекты мира. Исследователи Некрономикона считают, что греческий переводчик "Аль Азиф" заменил имена арабских божеств на египетские, поскольку в ту пору Египет считался колыбелью человеческой цивилизации.

         Далее Некрономикон сообщает о таинственной силе, присущей Земле. Она персонифицируется драконом Ктулху - божеством, круглый лик которого изображался с десятком протуберанцев или щупалец. Некоторые востоковеды причисляют Ктулху к Древним. Они считают, что он был их верховным жрецом. И есть такая легенда, что если маг или волшебник вызовет его в неправильное время, Ктулху поднимется из бездны Тихого океана и поразит человечество невиданной болезнью - приступами безумия, от которых не спасется ни стар и ни млад. Легенда говорит, что сны людей - это мысли Ктулху, а наша жизнь - есть его сон. Когда божество проснется, мы исчезнем. Так что лучше не будите Ктулху.

        Еще в книге отмечаются Иные боги. Именно они привлекают к Некрономикону людей, жаждущих непомерной власти. Объем статьи не позволит мне рассказать вам о многочисленных экспедициях, предпринятых в разное время к сердцу аравийских пустынь. Наполеон, Ричард Фрэнсис Б„ртон, Гурджиев, Гитлер, сотни представителей всевозможных разведуправлений... Всех их объединяла единственная цель -- найти Город Древних и заручиться поддержкой жутких, но могущественных сил.

Душой и посредником Иных являлся Ньярлатотеп - Могущественный вестник. Через него магррибские волшебники вступали в контакты с Азатотхом. Ньярлатотепа часто называли Ползучим хаосом. Он мог принимать любую форму, но знающие люди всегда узнавали его по запаху. В Некрономиконе указаны символы и заклятия для призывов Иных богов. Один из них, Шуб-Ниггуратх, появлялся в образе Черного козла. Кстати, ему поклонялись не только арабы, греки и египтяне, но и шумеры - самая древняя цивилизация человечества.

       Многих магов интересовали другие существа, описанные в Некрономиконе. Примерно треть книги посвящена управлению шогготами - бесформенными "угрями" из пузырей протоплазмы. Древние создали их в качестве слуг, но шогготы, обладая разумом, быстро вышли из подчинения и с тех пор действуют по собственной воле и ради своих странных непонятных целей. Говорят, что эти существа часто возникают в наркотических видениях, но там они не поддаются контролю человека.
      Другой интересной расой являются "глубокие". Они обитают в глубинах вод, пещер и подземных полостей. Их вид напоминает смесь рыбы, лягушки и человека, а управляет ими божество Дагон, союзник Ктулху. Дагон упоминался в филистинской традиции, позже он стал вавилонским Оаннесом, а затем превратился в греческого Посейдона и римского Нептуна. "Глубокие" легко поддаются контролю, но власть над ними так очаровывает мага, что он постепенно сам становится их рабом.

      Пожалуй, самыми отвратительными существами, описанными в Некрономиконе, являются гули или упыри. Они во многом похожи на людей, но их породу обычно выдают клыки и чудовищные черты лица. Гули могут входить в половые сношения с людьми. Кроме того, при определенных обстоятельствах человек без труда превращается в упыря. Однако обратная трансформация уже невозможна. 

       Прежде гули обитали в уединенных местах, питаясь трупами и одинокими бродягами. Теперь они вознесены на ведущие позиции нашего мира. В современной массовой культуре их причисляют к вампирам, однако это не совсем верно. Нынешние вампиры являются представителями духовного Ордена Трапеций. Это маги так называемого пути левой руки. Упыри же являются их божественными лидерами (вернее, энергетическими шаблонами). Маги Ордена Трапеций одержимы идеей бессмертия. Их опыты и деяния внушают отвращение и страх. Власть вампиров в современном мире потрясающе велика. Но как бы они ни превозносили упырей, те были и остаются безмозглыми пожирателями трупов, у которых одно на уме - укусить и попить человеческой кровушки.

   Магические символы и заклинания Некрономикона позволяют людям выходить за пределы физической реальности. Но беда в том, что книгой обычно пользуются не лучшие представители человечества. Как правило, это жуткие эгоисты, которые способны пойти на любые злодеяния ради богатства и власти. Некрономикон - это проход в обе стороны. Вместо того чтобы осваивать иные миры, современные маги ведут нечестную торговлю: в обмен на могущество они пропускают в наш мир ужасные и разрушительные силы. Радиация, СПИД, неизлечимые болезни - все это лишь научные названия для Иных богов, вызванных с помощью магических действий.

          Многие воспринимают магию по сказкам и мультфильмам. Вот смешной человечек взмахнул палочкой и появилось крем-брюле. На деле все гораздо хуже. В древних трактатах приведены химические формулы, строение аппаратов для генетических опытов, концепции клонирования и расщепления атома. Там можно найти чертежи психотронного оружия и основы тренинга для порабощения человеческих душ. Сила Некрономикона ориентирована на то, чтобы книга попадала в руки только эгоцентричных и властолюбивых людей. Из всех темных таинств вселенной они обычно выбирают худшие, и плоды их трудов ложатся на человечество тяжелым грузом.

         Но "Сет и Тот - единое целое". У Некрономикона имеется "светлый" аспект. Это врата в непостижимые миры, где мы могли бы быть равноправными партнерами. Это дверь в другие измерения! Это чудо, которое создал человек - Абдул Альхазред, безумный поэт Санаа, провинции Йемена...


Миф ли это, сказка или фантастическая быль – мы когда-нибудь узнаем.
Но пора вспомнить о том, что в 1946 году мы всё ещё продолжали жить в Кмеве. И я рассказываю – о том, что мне хорошо помнится до сих пор.

    Помню ещё такую ситуацию.  Напротив нашего дома, через дорогу, до самого угла  улицы  и дальше на площадке, появившейся после взорванного во время войны дома - всегда был базарчик.

 Если  днем на нём продавались кое-какие продукты,  то вечером здесь, в основном, "работали" спекулянты.  Купить можно было всё,  но, в основном,  это были папиросы и спички.  Дети подрабатывали на этом. Решили подработать и мы с Борькой.

Нас подвели к какой-то молодой женщине, она дала нам по два или три (не помню точно) коробка  спичек  и  назвала цену.

Мы,  как и все другие ребятишки стали бегать и предлагать прохожим купить спички.  Вдруг смотрим, все куда-то врассыпную разбежались - появились то ли дружинники, то ли переодетая милиция. И только мы,  новички, остались на опустевшей улице.  Борьку кто-то из  них схватил за воротник.  Он с испугу заорал,  как резаный. Я кинулась к  нему, пробуя оттащить от дядьки.  А дядька устроил допрос с пристрастием - откуда спички?  Мы по наивности сказали,  что дала тётя...  В конце концов нас отпустили и мы спрятались в подворотне. Когда милиционеры ушли,  постепенно  "продавцы" вернулись на улицу. Причём, все они не стояли на одном месте, а изображали из себя прохожих.

    Не сразу,  но через некоторое время мы нашли "свою" женщину, всучили ей назад спички и сказали, что больше торговать не будем. Дома,  конечно, мы  ни о чём не рассказали.

    А с Милочкой был такой случай. Её строго предупреждали, чтобы она ни у кого ничего не брала и ни с кем никуда не ходила, так как детей воровали на мясо. Действительно, нам пришлось быть очевидцами пирожков с человеческим мясом. Однажды, когда родители повезли нас на Золотой пляж,  они купили у тётки,  которая ходила по пляжу с корзиной домашних пирожков - пирожки. Мама разломила пирожок, а там был человеческий ноготь... Я не вру...

    Так вот,  без спроса, конечно, Милочка -  пошла гулять не во двор, а на улицу.  Особенно интересно всегда было отираться на  углу,  около входа в магазин. Всегда можно было увидеть что-нибудь любопытное.

    К Милочке подошла какая-то тётя,  сказала,  что Милочка ей  очень понравилась: - "Ах,  какая красивая девочка!  Пойдём со мной, я тебе конфетку дам"...  Но родители,  видно, хорошо поработали с Милочкой, потому что,  после этих слов тётки,  Милочка устроила такую истерику, что тётка смылась,  а Милочку привели домой какие-то чужие добрые люди. Они думали, что девочка потерялась.
    Потом, спасаясь от голода, удалось Милочку устроить на пятидневку в детский сад, а Боричка уехал в санаторий.

    Когда мы с бабусей оставались вдвоём, а дома не было никаких продуктов,  нашей пищей был только хлеб. Его давали по карточкам по 250 грамм на человека. Остальных продуктов даже по карточкам не выдавали -  магазины  были пустые.  Я приносила половинку буханки или буханку хлеба, если его выдавали на два дня. Мы договаривались, что хлеб делим  на двенадцать частей - по кусочку на утро,  день и вечер.  Свою порцию я съедала сразу.  Через некоторое время бабуся  отдавала  мне свою маленькую порцию и говорила, что у неё нет аппетита. Верила я в это или нет,  не помню,  но её кусочек хлеба я брала.  Это был кусок  чёрного хлеба,  шириной в большой палец руки, отрезанный целым куском  от кирпичика. Я его брала и бежала на базарчик, который всегда тусовался  на  противоположном  углу улицы.  Я вставала в ряд торговок и протягивала кусок прохожим. Совсем скоро находились желающие и покупали  у меня этот драгоценный кусок хлеба.

 На эти деньги я покупала здесь же на базарчике две конфеты - они были длинные, в виде цветной закрученной трубочки,  завёрнутые в прозрачную бумажку. Вся прелесть  заключалась в том,  что хлеб съелся бы сразу,  а конфеты можно  было сосать долго.

    Потом я бежала на вокзал.  Если подниматься по лестнице, расположенной где-то сбоку вокзального здания,  а не по центру,  можно было попасть в зал ожидания для транзитных офицеров. В зале был экран и им часто показывали кино. Я, как и многие другие дети, предоставленные сами себе,  пробирались в этот зал,  садились вдоль темных стен  на пол и смотрели фильмы.
    На вокзальной лестнице,  пролетом ниже этого зала, всегда стояла женщина  с аптечным товаром,  разложенным в ящике под стеклом.  Ящик висел на ремне через плечо и ещё у него были откидные ножки, которые можно  было  легко разложить или -  сложить.  Я  у этой женщины всегда на оставшиеся деньги покупала таблетки пертусина.  Он был дешёвый и сладкий - десять  таблеток, завернутые столбиком в бумажку.

    А бабуся в это время таяла с каждым днём.  Она  никогда  не  была полной, а теперь стала совсем похожа на скелет, обтянутый кожей. А в один из этих голодных дней она просто перестала вставать  с кровати. Где-то в это время приехала мама.  Вызвали врача. Он сказал, что помочь уже ничем не может,  т.к.  у бабуси - дистрофия и жить ей осталось недолго. Бабусе сказали, что врач поставил диагноз - атеросклероз.

    Вернулись домой Боричка и Мила. Папе удалось прислать  из  Москвы  посылку. В  ней оказалась, кроме каких-то продуктов, большая буханка белого хлеба.  Она мне запомнилась большой - большой, белой - белой, с коричневой сверху корочкой и, наверное, очень вкусной.

    А ещё один раз нам дали американскую посылку.  В ней была длинная  железная банка  с  беконом.  Это  были узкие кусочки шпика,  который просто таял во рту.  В посылке было много чего вкусного и  в  первый раз мы попробовали жвачку.  Она была в виде белых подушечек, похожих на конфеты.  Были в посылке пакетики: с яичным желтком в виде порошка, с сухим молоком и что-то ещё...

    Всем на удивление бабуся не умерла.  И, по обыкновению, через силу стала потихоньку вставать...

    Недалеко от нашего дома,  в конце улицы Саксаганского был "Евбаз" - большой базар - привоз. Перед базаром была большая площадь, на которой всегда стояло много машин и лошадей  с  подводами.  Теперь  на этом месте - метро...

    Но мы любили ходить не на этот базар, а на базар, располагавшийся на Вокзальной улице.  Ниже улицы Саксаганского,  начинаясь от моста, вдоль  железнодорожных  путей протянулась улица Гайдара.  Чтобы попасть на неё, мы пробегали квартал по своей улице, затем сворачивали за  угол,  сбегали  под горку и, уже пройдя немного по улице Гайдара, попадали на небольшой,  но очень уютный рынок. Там, в основном, торговали приезжающие с пригородными поездами крестьянки. Здесь много было всего вкусного. Помню, как подойдя к ряду, на котором горками были  насыпаны  на  столах  семечки,  я  двумя  пальчиками  брала одну  семечку,  а ладошкой зачерпывала горсточку  и  с  невинными  глазами спрашивала - "А почём семечки?"... Горсточка из кулачка высыпалась в кармашек платья. Пробежишься так вдоль всего ряда, смотришь - в кармане семечек прибавилось. Наверное, таких как я, было много. Мы были похожи на воробьев,  которые стайками налетали на те же семечки.  Но от  воробьев  торговки  отмахивались,  а нас они не замечали.  Может  быть, просто жалели?

    У  нас  дома редко водилась картошка.  Но, если она бывала,  чистили её тоненькими полосками.  Шкурки не выбрасывали,  а копили. Они высыхали и поэтому накопить их -  было трудно и долго.  Но, когда набиралось маленькое ведёрочко таких очисток,  то или я или Боря  бежали на этот рынок. Не в рядах, а прямо на земле располагался ряд продавцов жмыхом. Они же покупали картофельные очистки для скота. Взяв наше ведёрочко, такая торговка долго перебирала наши очистки, уж больно они были тощими.  Потом долго рассматривала нас, а потом высыпала  очистки в свой мешок, а нам давала кусок жмыха. Мы не уходили, молча смотря на неё. Она начинала ворчать, потом что-то шептать, но в итоге добавляла  нам  ещё  кусочек.  Жмых  был желто-коричневого цвета,  жёсткий. В нём было больше шелухи от семечек, чем чего-то съестного. Но это было так вкусно.  Разделив жмых поровну, мы долго его грызли, сосали, мусолили,  остатки прятали в карманы,  а потом, не выдержав, опять грызли. Ведь это было не просто лакомство, но и еда...

    Помню, когда Боричка находился в санатории, в Боярах, я решила к нему съездить. Гостинцев я ему не могла привести, а мне в дорогу бабуся дала кусочек чёрного хлеба, смазанный капелькой подсолнечного масла.

До Боярок я доехала электричкой. Санаторий был окружен высокой металлической изгородью. Перелезть через неё я не могла. Увидев кого-то из ребятишек, я попросила позвать Бориса. Мы так и разговаривали, стоя по разные стороны забора. Когда я вернулась на ж/д станцию, чтобы ехать назад, обнаружила, что потеряла билет, который был куплен – туда и обратно. Денег не было. На перроне сидело несколько торговок с семечками и ещё чем-то. Я прошлась по ряду, предлагая купить мой кусочек хлеба. Я его не съела, заранее решив, что постараюсь привезти его назад для бабуси. Торговка дала мне деньги. Я купила билет. Через некоторое время пришел поезд. Стоянка была короткой. День клонился к вечеру. Многие, приехавшие утром, возвращались назад, в Киев. И – о, ужас! Я увидела, как все двери в вагоны, итак уже забитые людьми, осаждаются желающими уехать. Билеты никто и не спрашивал. А поезд уже трогался. Люди цеплялись за поручни ступенек. Уцепилась и я. Когда поезд набрал ход, часть людей со ступенек утрамбовались в вагон. А я так и ехала, пристроившись на нижней ступеньке вагона, и крепко уцепившись за поручни. Страх от опасности такой езды ушел куда-то далеко внутрь. Мной овладело другое ощущение – ветра, бьющего в лицо и какой-то новой неизведанной свободы, связанной с риском…

    В 1947 году голод был ещё хлеще. Но мы в это время уже переезжали в Москву.  Киев  на всю жизнь остался в моей памяти одним из любимых городов.

Работая в НПО "Химавтоматика" с 1980 по 1990 год,  я  очень часто бывала  в  Киеве в командировках.  Поскольку я была не простым исполнителем, а относилась к числу руководителей,  нас  встречали  с уважением и почётом. Нас поселяли всегда в гостинице - "Славутич", которая располагалась на бывшей окраине Киева, а теперь - в одном из самых фешенебельных районов города. Добираться в гостиницу нужно было на метро.  Метропоезд проезжал по мосту  через  Днепр.  Я  всегда  смотрела на проносившийся мимо берег золотого пляжа и вспоминала...

    Практически в каждую из моих командировок,  нас возили на экскурсии  по городу.  Тогда я и побывала ещё раз в лавре.  Многое во время  таких экскурсий я увидела впервые - то,  чего в послевоенные годы  в разрушенном городе ещё не было.

    Но больше всего мне в душу с детства запали Киевские каштаны. Они растут везде - вдоль всех  тротуаров.  Огромные,  с широкими резными листьями, а весной с душистыми свечками - цветами.  А осенью под ногами везде  валяются  каштаны  -  в зелёных колючих скорлупках,  как грецкие орехи. Мы их набирали, чистили, сушили, а потом играли с ними. Всю  жизнь я мечтала вырастить каштан на даче или около дома,  в Москве. Мне лично это сделать не удалось, но мечта моя исполнилась.

    Однажды весной,  в школьном дворе, который находится около нашего дома на улице Бестужевых, и где мы каждый день гуляли с собаками, проходил субботник. Школьники под руководством взрослых  посадили  по  всему периметру школы каштаны.  Они прижились. Сейчас это уже огромные деревья и на них, также  как и  в  Киеве, каждую весну в небо глядятся белые свечки душистых цветов...


                БАБУСИН  ДНЕВНИК

                1946 год

   08.01.46. Рождество. Дети никак не могли дождаться праздника. Ходили и просили: - "Когда ты, бабуся, будешь вешать коврики?" А когда  всё было приведено в порядок, не могли налюбоваться и подтвердили: -  "Как уютно,  как красиво, как чисто!" С самой Пасхи у нас вид комнат  был казарменный.

    В сочельник ребятки ставили "башмачок".  Утром с восторгом доставали гостинцы,  но,  видимо, все ожидали подарков, которых не оказалось...
Бедные ребятки!" Воля и я рассказывали о праздниках из своих  воспоминаний.     В самый разгар уборки и печения булок пришла  классная  руководительница Иды с табелем.

 Двойки по русскому и арифметике.  Остальные  тройки. Я рада,  что выяснила все наболевшие вопросы. Удастся ли мне  наладить её учёбу?  Но как мне жаль Иду, мою дорогую и любимую внучку...

    На дворе + 2,  но сыро. Сегодня приглашаем пятерых ребят на ёлочку. Булок, рулетов,  пирогов напекли как будто вдоволь. Хватит дня на  три, главное как съедается всё быстро.  Закуски чуть-чуть.  Получила  на карточку только селёдку и всё!!!  Хорошо, что я ещё летом сделала  яблочное повидло. Ну и это хорошо!
    Воля и Нина в отпуску, и поэтому у нас настоящий праздник -  невиданный и неслыханный.

    Целый месяц у нас не было электричества.  Намучились  и  вдруг...  Нина закричала  таким диким голосом,  что мы подумали о нападении на  неё какого-нибудь разбойника.  Оказалось:  свет!  Все закричали. Как  раз нужно было зажигать ёлку. Вот бывают такие удачи!

    Ёлка вышла удачная. Дети напрыгались вволю.


    20.01.46. Воскресенье.  День рождения Иды. Снова "собрали" подарки. Я - цветы и стакан сахару,  обещанного ещё в Казани. Мать и отец  - краски,  орехи, яблоки, конфеты, 30 руб. на кино. Боря - собственный пенал с цветными карандашами.

    В два часа пригласили тех же детей,  что и были на елке.  Ида так  была довольна, что сказала вечером: - "Ах, зачем сейчас не утро!"

    Вечером, отпустив гостей, мы с ней отправились в церковь, где был  устроен духовой концерт на тему  "Рождественские  колядки".  На  Иду  произвело замечательное впечатление и она всё твердила, пойдём ли мы  с ней в следующее воскресенье опять.

    Мила продолжает  все следить за всеми.  Кричит строго играющей на  рояле Иде: - "Играй хорошо! Смотри в ноты!"

    Отец взялся  за новый приёмник.  Вытащил все части и разобрал их.  Боря спрашивает : - "Что папа делает?" - "Замыкание!" - отвечает Мила. Какая чёрная ирония...


    27.01.46. - "Боря, реши задачу: на полке лежит 10 книг. На 1-ой -  три. Сколько  лежит  на  второй?"  -  "А я почём знаю!" - совершенно  серьёзно отвечает Боря.  В такой формулировке ему задачи  непонятны.  Как он радуется, когда поймёт и как "замыкается", когда для него что-нибудь непонятно.

    Воля сравнил Иду с положением русских,  когда мы отступали, а потом не успевали сообщать о  победах.  Первое  полугодие  закончилось  двойками и сплошными тройками, а теперь? Каждый день почти является с радостной рожицей: - "А я получила пять!"  Такая "победа" достаётся мне дорого:  я  "высиживаю" с ней каждый урок.  Но на всё пойду,  лишь бы наладить мою девчурку.  Со своим временем не считаюсь,  а  у  неё его совсем нет.


    04.02.46. Сегодня утром отправили Боричку в санаторий.  Никто  из родителей не провожал.  Просили сторожиху из столовой поехать вместе  с ним до Боярок...
Грустно, ах как грустно! Милушке не дали путевку. Как она, бедная, плакала!  Навзрыд! Она так любит играть с Борей и  теперь совсем одна. Что я буду делать с ней, если её не удастся определить?
 Боря ни Иду,  ни Милу не поцеловал на прощание. Целоваться  с девчонками он считает позором. Укажу кратко два случая.

    Боря уже засыпал.  Чтобы подразнить его, Ида тихо поцеловала его. Что тут началось! Целая драма! Мать приняла всю вину на себя, а я на  следующий день убедила его, что это был сон.

    В час дня отец провожал Иду в школу, а Борю в столовую за обедом.  В передней  -  мрак.  -"Вот,  Боря,  пожелай Иде получить пятёрку за контрольную". - "Желаю тебе пять пятёрок получить!" - отвечает Боря.  А Ида его - "чмок!" Боря впал в бешенство:  - "Ох,  Идка, вот я тебе дам!!" - с непередаваемой интонацией. 

Боясь развернуться при  отце,  он надавал  ей  на лестнице.  Ида стала часто жаловаться на головные  боли. Трудно сказать, что это - симуляция или правда. Но видимо: отсутствие хорошего  питания при скверном аппетите приводит к малокровию - отсюда головные боли.

 Я занимаюсь с ней уже как  следует.  За  первое полугодие - никаких знаний.  Заниматься с ней - целый подвиг!  Канючит, ноет,  капризничает, дуется, дерзит или "упрётся", не желая  отвечать на самые пустяковые вопросы.  Опускаются руки,  но любовь к ней, жалость снова поднимают во мне  энергию,  снова  принимаюсь  за  неё, зная,  что  больше  за  неё никто не возьмётся... Но если она в  настроении - она горы сворачивает, как соломинки.


    17.02.46. Нина ездила в Боярки.  Видела Борю. На её вопрос, хочет  ли он домой, он ответил отрицательно. Как обрадовал меня этот ответ!  Доктора сказали, что не отпустят его до полного выздоровления. У нас морозы. Снег.  Следовательно,  Боря будет кататься на санках, на лыжах, на горке, если позволят.

    С Идой снова терплю муки:  все дело в её медлительности, она  не  успевает с уроками.  Учительница музыки, вызвав отца, прямо сказала,  что не знает,  что с ней делать:  совершенно разучилась читать ноты.  Всё закатывает  наизусть.  А  такая способная!

  Их звено ставило какую-то глупую миниатюру к 23 февраля.  Иде дали роль какой-то Машки.  Она увлеклась  пока.  Я  допустила  это только потому,  что эта игра сближает её с классом.  Возможно, и выдвигает.

Лгать не устаёт: сделает что-либо на глазах и сейчас же уверяет,  что она права. Уронила  и разбила картину. - "Сама упала". Мила сейчас же уличила: - "Бросила клубок  шерсти  и попала!"

К учительнице музыки идёт к 8 утра,  а приходит к 11-30.  Пришлось справиться.  Учительница тут же  уличила  (при отце).  Ида  пропускала  перед  собой  двух учеников,  сама шла  третьей. Результат очевиден.


    24.02.46. Вчера Ида выступала в трёх пьесках. Танцевала акробатический танец и участвовала в  пирамиде.  Вернулась  очень  веселой,  почти счастливой.  Я  так рада за неё,  что она начинает вливаться в семью класса и делается "своей". Но сегодня даже и не упоминает. Интересно бы знать, как она играла.


    27.02.46. Мороз - градусов 5. Характерный случай для Иды.

    В воскресенье  с  Идой  проштудировала  всю  карту (моря,  горы и т.д.). Повторила карту истории.  Сделала громко разбор. Почти ничего  не осталось до понедельника.  - "Всё?" - "Всё". В это время приходит  её подруга по классу. - "Дай мне  книгу  списать  немецкий".  Ида:  -  "Дай, я тебе спишу сама".  Я спрашиваю, а для чего - немецкий? Разве  он сегодня есть?" Фрида отвечает: - "Есть". Ида: - "С чего ты взяла?  По понедельникам нет".  Я говорю: - "Ида, дай дневник!" Даёт. - "Вот  смотри, немецкий и география!" Ида:  - "У нас расписание  всё  время  меняется, пишется на клочках".  Фрида входит в азарт: - "Я учусь уже  здесь полгода (она из Костромы) и ни разу не менялось  расписание".  Ида, пунцовая,  как пион,  но не сдающаяся:  - "Ну, значит я списала  расписание не того класса!...  А у неё это другое расписание было "в  голове", а не в дневнике". Вот падите и предусмотрите все трюки моей ученицы. Трудно, ох трудно!  Труднее, чем стирка белья на всю семью и  мытьё таких полов, каких, может быть, теперь и в казармах нет.

    О Боричке не забываю ни на минуту,  а он,  плутишка,  вероятно, и  забыл о существовании бабуси.

    Пикантный диалог.  Мать и Мила,  проснувшись в 8 утра не решаются  встать. Мила:  - "Мама, а я нашла пупок у тебя!" Нина: - "Где? В голове?" Мила:  - "Нет,  пониже." Нина:  - "Где же?"  Мила:  -  "...Ну  ра-зве ты не по-ни-ма-ешь!?"

    Если Ида и Мила начинают играть,  то сейчас же  раздерутся.  Ида  начинает "шутить" (дразнить). Мила обижается и орёт благим матом.


    13.03.46. В субботу во время генеральной уборки,  сметая паутину,  я упала и расшиблась: ссадина во всю правую щёку, лоб и висок у глаза, коленку и голень правой ноги. Теперь нянчусь с ногой, а вид лица прямо невозможный. Когда-то поправлюсь!...

    Воля уже третий день лежит в гриппе. 2-го была именинница. Все на работе, так  что праздничного настроения не создавалось.  Но Ида мне  принесла пятёрку и была счастливее меня,  чем угодила мне.

 На другой  день мы с Идой были в церкви. Служил митрополит. Было прощённое воскресенье. Митрополит сказал слово. В конце службы он поклонился народу и попросил прощения.  Ида слушала внимательно. Я боялась, что она  меня спросит обязательно по поводу темы проповеди.  Так и есть. Тема очень скользкая:  прощение обид.  Что-то ей ответила...

 Ну что сказать?... Ида не перестаёт бузить:  тут же на глазах отказывается  от своих слов и наговаривает на других.  Поднять её утром с постели нелегко. Одежда по-прежнему наспех снимается и комком бросается куда ни попало. Рейтузы, штанишки и чулки сразу сдёргиваются с талии и в таком виде - до утра. Не услежу, уйдёт не умывшись в школу. Причёсываю  и умываю сплошь и рядом сама.


    24. 03. 46. Учительница музыки пишет в дневнике у Иды: - "На концерте сыграла,  как всегда, хорошо, 5..." Ну а на уроках всё тоже и  тоже: не знает нот, не считает, не читает и т.д.

    О её  поведении  развернулся целый клубок всяких историй,  напишу только конспект.

 Началось с того, что она заявила, что у неё своих -  50 рублей,  но она их хранит не дома.  Почему? Она копит, чтобы сделать подарки и, чтобы никто не узнал. На все допросы потребовались с моей стороны часы,  но правды я не добилась.  Деньги, якобы у Фриды.  Отец пошёл вместе с ней к Фриде.  Последняя возмущена  и  отреклась.

 Исчезла книга  Диккенса из библиотеки,  а появились три какие-то другие, якобы из библиотеки.  Воля случайно пошёл сам. Там чужих книг не  приняли.
На другой день Ида пошла вместе с отцом. Сказала на заведующую библиотеки.  Та отреклась.  Оказалось:  Диккенс у Фриды, которая  дала Иде свои книги,  чтобы скрыть обман Иды,  которая просидела всё  время у неё, а не была в библиотеке.

    Открываю: исчезло большое количество открыток для альбома,  дорогих мне по памяти тех лиц,  которые мне их присылали и  по  ценности  их, в смысле красоты редкостной.

 Попутно открывается какая-то тёмная  история покупки нот (Чайковского) у какой-то девочки за  50  рублей,  которая тайно  от  матери продала, и, дав Иде листа два нотной бумаги,  потребовала компенсацию в виде открыток.  При выспрашивании сказала,  что у неё денег совсем нет. Самое главное заключается в том,  что с  неё всё сейчас же, как с гуся вода: весела, как птичка.

    Уходя в школу,  передаёт мне через Милу записку:  - "Я знаю,  что  меня все не любят,  все даже ненавидят, и поэтому мне всё равно, что  делается кругом". Придя вечером домой, она уже забыла, о чём писала.

    Открылось, что у неё уже две двойки по  арифметике. Преподаватель русского языка жалуется,  что она сдвига никакого не видит,  что Ида  ей не подала пересказ "Муму".

Я возмутилась: у неё почему-то два раза написан один и тот же пересказ и мною проверен. Велела Иде подать  и показать.  Бумага одного пересказа изгрызена мышами (в  сумке  был  хлеб, а  сумка брошена),  а на другой работе красным карандашом поставлена пятёрка и росчерк. Сличили и уличили: сделала якобы - Фрида.

 Трудно передать все её " трюки". Что это - испорченность или несерьёзность ребёнка?  Не могу понять. Но переживаются мною все эти истории так тяжело,  что я от всей души не желаю, чтобы судьба отплатила  ей той же монетой.


    27.03. 46. Мила. Сегодня её день рождения. Она уже давно отогнула  листочек в календаре на 27.03.  Должен приехать её папа. Привезет ли он ей какие-нибудь гостинцы? Никто не мог ей сделать хотя бы ничтожного подарка:  хроническое отсутствие денег.  Для меня это  особенно тяжело. Я же любила отмечать эти семейные праздники каким-либо хотя  бы гостинцем. Но у меня от моих десятков тысяч уже ничего нет...

Милочка сегодня  "отличилась".  На окне стояла кастрюля с молоком,  на котором было немного пенок,  я их хотела взять для кофе.  Хвать!  Их  уже нет.  - "Милочка,  ты взяла пеночки?" - молчит,  а сама красная, как кумач.  Сделала внушение и прощение её "греха".

 Следом, Ида, желая пальцем из баночки взять повидлу, неосторожно двинула крышкой. Я  была здесь.  - "Ида,  зачем ты тихонько брала?" - "Нет, я не брала и  не трогала совсем". Уличенная, замолчала. Привела в пример Милу, которая , наверное,  уже не в первый раз "подражает" старшей  сестрице. Но я верила правдивой малютке.

 Мила - пока правдивый ребёнок. Ласкова: всем протягивает свои алые губки для поцелуя:  побегает  и  снова... То  и дело говорит:  - "Бабуся!  Милуся!" и обнимает мои ноги,  так как наклоняться каждый раз для поцелуя мне трудно. Ждет с нетерпением отца, мать. Тоскуя, начинает плакать. С подругами жива, весела, деятельна,  не капризна,  но и себе на ногу наступить  не  даёт.  Подружки её любят. Жаловаться на них не любит, даже если обидят. Она послушна. Редко противоречит приказаниям.  Аккуратна:  возвращаясь с прогулки, сейчас же всё вешает,  ложится спать, аккуратно свертывает снятое. Книжки бережёт, всегда кладёт в шкаф, карандаши прячет. Рваного на себе не терпит: просит сейчас же зашить. Грязное просит сменить. Руки сейчас же моет.  На грязные ступни ножек,  ложась  спать,  обращает внимание старших.

 Не скупа, но и не разбрасывает всё направо и налево,  как Ида. Бережно относится ко всему, что ей дали старшие или подружки.  Сладким охотно поделиться. От праздничных гостинцев у  неё  иногда  ничего  не  оставалось:   так   хорошо   к   ней  пристраивались (конечно, Ида).

Трусиха. Боится мышей и волков. Оставаясь со мной одна,  не позволяет мне выйти в соседнюю комнату, следует за мной, как притянутая магнитом. Пошлёшь её: посмотри, который час? Идя в комнату,  сейчас же начинает кричать:  - "Бабуся, а скоро  мама придёт?  А папа?..." И будет говорить до тех пор,  пока не вернётся. Это она так подбадривает себя.  Время показывает раздвинутыми  руками, как  Ида,  бывало.

 Любит  слушать чтение.  С книгой Маршака (стихи) - не расстается.  "Читает" сама всё  время,  пока  нет  Иды.  Иногда закроет  книгу и говорит наизусть.  Это значит,  что она учит  уроки. Память у неё прекрасная. Ей так мало кто читает, но она большинство стихов уже знает: - "Теремок", всю Азбуку в стихах и т.д.

    Стихи знает:  "Ёлочку",  "Снежок",  "За уроками давно",  "Песенку  стрекоз (А. Толстого) и много других. Иногда читает "прозу". Сидит и выдумывает, но единой сюжетной линии  я  как-то  не  уловила.  Любит  очень вводные  предложения.  Например:  -  "Пойдем  гулять,  сказала  мать". Все вводные предложения в "Теремке" прекрасно знает. Употребляет слова "абсолютно" и пробовала сказать - "специально", но немного не вышло. Говорит литературно, иногда только скажет: - "он купляет" (вместо - покупает),  "вытери",  "запери".
 
 Ида её дразнит и она  тогда начинает капризничать.  "Истерики" перед спаньём прекратились. Считает хорошо до 13. Будет хорошей хозяйкой. Ничто не ускользает из  её поля зрения.  Знает, где лежит каждая вещь. Взяв, положит на место. Вымыв  чашки,  опрокинет их на плиту,  уберёт в буфет,  со стола сотрёт, пол подметёт. Следит за печками: прогрелись ли они, не надо  ли подложить угля? Не закрыть ли поддувало?

    Любит наряжаться: надевает кисейные накидки с подушек, повязывает голову разными тряпочками.  И что бы не надела на себя, делается ещё  привлекательнее. Она сильно выросла и по-моему похорошела ещё больше. Глаза становятся серыми.

    24 марта ездили к Боре в санаторий. Он чувствует себя  хорошо.  Домой  хочет  "немножко" (вероятно,  из деликатности так сказано). Оставили ещё на  два месяца:  апрель и май.  Как я рада:  чем бы мы стали кормить его дома? Сегодня  испекли пирожок с черникой.  Хотела было детям испечь "кресты" (традиционные),  но как-то в сутолоке забыла. Сегодня перелом поста.  Сегодня за ночь (27-го) выпал довольно глубокий снег,  а  позавчера была чудесная весенняя погода.


    08.04.46. 28-го  апреля в 4 часа утра я почувствовала себя дурно: началась тошнота и рвота,  мучительное головокружение.  Приглашённый  врач не  поставил диагноза,  а дано было направление на исследование желудочного сока. Что-нибудь одно:  или катар, или язва, или рак - сказала успокаивающим  голосом  врачиха.
 На  другой день пригласили прекрасного, опытного врача - консультанта. Сразу же диагностировал: - результаты  артериосклероза.  Вылежала полторы недели.  Теперь еле брожу. Ребятишки нежно ухаживают за мной,  что мне придавало сил пережить тяжёлые страдания.

  На второй день болезни вдруг раздался набат в дверь и крики:  - "Пожар,  горим!" Не буду писать о панике. Я имела силы приподняться и одеться,  а детям велела одеться в шубы. К счастью всё обошлось благополучно.

    А вечером  снова крик женщины:  - "Караул!  Грабят!" - в подъезде была раздета женщина.

    Взяли Идин табель - пять двоек...  Не могу понять,  как это могло случиться, когда она ни разу не уходила в школу без основательно выученных уроков.  Труды двух месяцев,  неприятных моих с нею занятий,  пропали даром:  она осталась в пятом.  Её взяли из школы. Как обидно! Не могу передать.


    06.04.46. Отвели Милочку в детский сад санаторного типа. Не могла спокойно дождаться момента,  когда уедет. Когда родители, отвозившие  её сказали: - "Ну, Милочка, нам пора уйти", - "ну и уходите!" и дала спокойно ручку воспитательнице и спокойно скрылась из глаз.

    Вчера Воля и Ида ездили к Боре.  Он очень хорошо выглядит. Прибавился в весе.  Занимается и говорит, что поступит во второй класс, а  сейчас получает пятёрки.  На вопросы Иды отвечал,  но так:  - "Пошла!  (жест  рукой  и  ногой)  у меня много товарищей".  - "Ходишь ли ты в лес?" - спрашивает Ида. - "Пошла!  Ходим. Набрали много и бабочек и паучков". Всё такой же женоненавистник".

Просил привезти ручку, тетрадь,  чернил не надо,  привезти пальто,  только не старое, а новое.  Как  все  обстоятельно  - ничего нет похожего на Иду:  ей все равно.  Она,  например, без единого слова протеста или одобрения приняла решение взрослых,  что она останется в 5-ом классе. Все как с гуся вода!.

    А Мила, имея два пальто старых, но сносных, категорически отказалась от них в пользу нового (конечно, всё осталось ещё от Иды).
   

14.04.46. Вербное воскресенье.  Вчера пришла учительница музыки к нам домой специально саказать об "успехах" Иды. Сказать, как она измучилась с ней!  А главное,  Ида солгала, что учительница не дала ей  урок,  в то время, как учительница была в классе и ждала её. Говорила,  что у неё только пятёрки и четвёрки в школе!  Ну что будешь делать? Она плакала, но сейчас же с неё, как с гуся... вода!


    17.04.46. Страстная среда.  Была у доктора. Прописал снова порошки. Неужели лечиться? По-моему - лечись, не лечись, результат один...

    На дворе холод.  Ездили к Миле.  Домой не хочет. "Заказала" сшить сарафан: танцует в балете на праздниках.

    Ида. Во время беседы с ней,  после визита учительницы  музыки,  я спросила Иду, почему она, играя по два часа, отходит от рояля с не выученным уроком? - "Я не думаю…" - говорит она. - "А о чём же ты думаешь?" -  "Как я скоплю денег,  сделаю себе уголок,  обставлю его..."  Попросту говоря, сосредоточить свое внимание на изучаемом она не может. Пожалуй,  это верно.  При грамматическом разборе, она, например,  долго смотрит на какое-нибудь слово.  Сначала я объясняла это незнанием, а теперь склонна думать,  что ей нужно усилие, чтобы сконцентрировать своё внимание и дать правильный ответ.

    Мне запретили  тяжёлую работу. Без меня едва ли будет сделана надлежащая подготовка к  празднику:  до  сих  пор  я  выносила  всё  на собственных плечах без всякой помощи. Как горько сознавать свою беспомощность!.


    22.04.46. Пасха. Ида была на двенадцати евангелиах. Донесла горящую свечу до дома.  Была на выносе плащаницы, на Светлой заутрене и обедне. Освятили  куличик  и яйца.  Раздавали милостыню.  От всего в  восторге.

Милочку взяли на пасху.  Куличи вышли замечательные.  Воля сам стирал глазурь и украшал куличи.  Дети красили яйца.  У нас были  колбаса, сало,  селёдка, масло, сыр. Всё это в миниатюрном количестве, но у нас аппетиты не особенно большие. Все довольны. Ах, если бы  я чувствовала себя прежней...

    Характерное наблюдение. Открылась дверца у шифоньера. Мимо прошли родители, затем Ида - в выходную дверь. Последней шла Мила. Она двинула влево рукой, просто инстинктивно, затворила и прошла дальше. До чего умница девочка!

    На третий день ездили к Боре с массой гостинцев.  Принял милостиво, разговаривал с Идой. Хорошо занимается. Кашляет.


    29.05.46. Отдание пасхи. Ида выдержала на 5 по музыке и переведена из второго сразу в четвертый класс.  Вернулась с  экзамена  такой  восторженной, что  я  давно  её  такой не видела.  Её состояние меня  чрезвычайно обрадовало: значит у неё ещё нет безразличного отношения  к учёбе, она ещё "живой" человек.

    Борюшка поправился. Оставили ещё всё-таки на месяц.  С  гордостью говорит, что перешёл во второй класс. Как я рада за него!

    Милушка стала неохотно уходить в сад.  Причина: нянька, переодевшись бабой ягой,  желая "потешить" малюток, запугала их до полусмерти.

 Один родитель (летчик),  придя за сыном в садик,  начал буянить: бить, колотить,  кричать, ломиться в двери. В первый раз удалось освободиться от него.  Через день снова явился и снова то же  буйство. Старшую группу удалось вывести, а младшая группа осталась забаррикадированная им.  Паника была ужасная. Удалось няньке вылезти в окно и пригласить бойцов.  Оказалось,  что этот гранд - сумасшедший. И это в  Киеве!

 Внучка всё та же.  Стараюсь приучить к хозяйству,  например - убрать постель сейчас же,  как встаёт. И что же? Раз убрала только в 5 часов дня. Во всём нужно каждый день, каждую минуту стоять над ней и ждать,  когда она закончит. И то сомнительно, чтобы она приучилась к аккуратности.
 
Во лжи делается виртуозной: купила три красные конверта и  старалась убедить меня,  что в таких конвертах письма отправляют без марок.


    04.06.46. 31  мая Воля приехал из Москвы с тётей Тамарой ( сестра Нины). Возил для продажи семечки,  чернику. В Астрахани купил селёдку, но прогорел так,  что даже детям по конфетке не мог привезти. Но встряхнулся как следует.  Ида просится отпустить её в Москву. Я протестую под видом своей болезни.  Ну разве можно отпустить такого ребёнка и в такую семью.


    10.06.46. Понедельник. Волин день рождения. Вчера Воля и Нина уехали в Астрахань через  Москву,  желая  сделать  некоторые  афёры  с  селёдкой. Раз уже прогорел, что выйдет из второй поездки?

    В субботу Милушку не хотели брать домой, но она, воспользовавшись тем, что  пришли  за её подружкой Галей,  живущей рядом с нами,  как снег на голову,  явилась неожиданно домой.

 Дома продолжает капризничать. Удивительнее всего, что и её Галя точно также ведёт себя дома:  видимо так они наскучаются в саду по своим капризам,  что здесь  измудряются над всеми.


    19.06.46. Наших всё нет.  Я вся изнервничалась.  Вчера целый день пролежала из-за мигрени.  Лекарств от головной боли не было. Ида выручила: сбегала, купила в аптеке и я была спасена.

    В субботу,  например,  она так провела день:  встав утром, купила хлеба, сбегала на базар, продала его. Позавтракала, пошла на музыку, занеся посуду  в столовую.  Обратно прошла через базар,  купила себе черешни и принесла обед домой.  Вымыла после  обеда  посуду,  вымыла везде полы (делает всё кое-как, грязно). Захотела расколоть косточку  от черешни,  окинула глазами,  чем бы разбить её и не найдя  ничего, она взяла  непроливайку - чернильницу и раз!  продырявила у неё дно,  чернила на белой клеёнке, брызнули ей на платье... Ну что будешь тут говорить?!

    Приехали к нам какие-то казанские супруги (я их совсем  не знаю). Остались ночевать.  Своим стуком в дверь они так испугали детей, что те прибежали ко мне, как сумасшедшие (Андреевские дети были у нас). Я  перепугалась, спрашиваю,  хотя  никто и не пытался ломиться в дверь. Когда выяснили всё,  дети ушли играть в залу,  они стали воображать, что дядя опустил руку в карман, сейчас выстрелит в бабусю, дядя принёс какие-то пакеты, бомбы! Они раскрыли окна, чтобы в случае надобности бежать...

    Ида совершенно держать себя при других не умеет. Гости принесли 3  витушки к чаю.  Как я её не кормила, уверяет, что она не сыта. Успокоилась, когда всё-таки гостья всучила ей витушку. (А она  скупая  - ух!). Потом говорит:  - "А мы все лучшее повесили в комнатах". Прямо  голову сняла, у нас одни лохмотья.


    14.07.46. Нина  вернулась.  Съездили в убыток:  не хватает расплатиться с лицами,  у которых занялась для поездки.  В связи с отменой пропусков, цена селёдки в Астрахани поднялась, а здесь сильно снизилась. А я отдаю последние деньги на всякие афёры...

    12 июля Воля уехал в Москву. 13-го уехала Ида в лагерь санаторного типа в Боярки. Я ей купила за 380 руб. путёвку. Она по настоящему  счастлива. Но  как  продолжает меня расстраивать.  Пролила чернила и  залила салфетку,  которую я хранила как реликвию и только что постелила её на столик.  На другой день пролила снова, но уже на клеёнку. Потом она мыла её с содой и протёрла до дыр:  вид у клеенки ужасный, а эта белая, как скатерть клеёнка придавала светлый вид комнате. Но, ни слезинки сожаления, ни тени сознания вины, ни просьбы о прощении.  Как горько сознавать, что она может пойти по стопам некоторой родни.

    Нина привезла дочку Тамары (1 год 3 месяца) в надежде, что Варсобины приедут и возьмут внучку. Отказались, и вот уже три недели ребёнок живет у нас. Я больна, мне не под силу уход, да ещё за чужим ребёнком. Во что это выльется?

    Боря еле-еле  остался  до  первого  августа.  Соскучился  и  не поддается ни на какие убеждения.  - "Убегу!" - говорит. Сегодня мать поехала к ним обоим.  Милушка оставлена на август (150 рублей в  месяц). Она очень довольна. Я так рада за них: Что они могут дома? Что есть?... Ведь в столовой сейчас иногда бывает для чужих - не более  пяти обедов.  Я то одна как-нибудь и на чае проживу.


    21.07.46. Какой  я сон видела в ночь на 18.07.  В комнате,  где я лежу на кровати,  на другой лежит Вася.  Вдруг он вскакивает и говорит:  - "До 5 часов не спал.  Потом с 5 до 7 заснул". Он вытряхивает самовар и собирается его поставить.  Потом говорит:  - "У Бори  жар.  Сейчас поставим градусник.  38,1". Я вскочила и села на постели. А у моих подушек стоит Боря (внучек,  а не сынок). Я щупаю голову, целую в лицо его,  а оно красными пятнами. Я начинаю плакать, потом рыдать  и просыпаюсь. Тяжёлое впечатление произвел на меня сон...

    В пятницу прошел  шторм:  сначала  пыльный,  а  потом  разразился страшной грозой и ливнем.  Вчера разнеслись слухи, что на Подоле молоком отравились несколько детей.  А наша Милушка на  Сталинке.  Ида (по слухам) чувствует себя великолепно. Как я за неё рада!.


    30.07.46. Вторник. Опять я заболела - 25. 07. А ведь только встала. Нина  привезла из Москвы племянницу - 1 год и три месяца.  И вот  уже целый месяц живёт у нас. Наконец, с большими трудностями удалось договориться, чтобы отправить её в Москву с присланной женщиной,  но пока никакого результата.  Наверное, не отпустили. Говорят, решают 1 августа... Ида  скучает  на  даче.  Порядки  невозможные.  Воровство  страшное.


    19.08.46. Понедельник. Праздник преображенья. В субботу, наконец, привезли Борю.  Я так себя плохо чувствую,  что не в  состоянии была даже заняться им,  как бы хотелось,  а радость моя была велика. Он сильно поправился,  но за последний месяц опять скучал:  просился домой, грозился разбить себе голову об стену,  бросил есть и потерял сразу 600 грамм в весе.  Врач сказала, что держать его дальше бесполезно. Отношение к нему в санатории было замечательное,  его все любили, баловали.  А его товарища,  с которым он  не  расставался  все  шесть с половиной месяцев, врач продержала лишний месяц, специально, чтобы Боря не скучал. Вернувшись домой, Боря сразу заметил, что комнаты стали маленькими,  что плита не белая,  а чёрная...  Заметит ли  это Ида, когда приедет?

    С 1-го по 15-ое августа у нас гостил  Иван  Петрович  с  Мишуткой (муж  моей сестры Фани).  Только Идочку взяли на три дня домой и она чудесно играла со своим девятилетним дядей.  Мишутка ездил в Боярки, познакомится с Борей.  Разговаривал с ним, но Боря упирался и разговор не получился. А с Идой Мишутка играл хорошо.

    У Бори речь стала как будто лучше,  особенно буква - Р, хотя по прежнему выговаривает её мягко.

    Воля все в Москве.  Вопрос с пропиской как будто закончен, теперь решается проблема службы...  До чего все нервирует. А у нас все долги, долги...  А Воля всё просит и просит денег. Отдала им всё. Остались последние 800 рублей, которые думаю тратить на масло Боре.

    Среда. Успенье.  Хотела вчера пойти с Идой в церковь,  но почувствовала себя плохо и не решилась идти. Нового ничего.

    Борю решили снова отдать в первый  класс:  всё  перезабыл.  Стала  подтягивать, но поняла,  что невозможно. Даже читать почему-то разучился. Чего мне это стоило,  не пишу: всё совершенно тяжело переживается мною.  Ида всё лето не занималась музыкой. С чем она придёт к  новому году?  Всё забыто...  Горько!  А рояль совсем разбит:  играть нельзя... Как жаль её! Но она совершенно равнодушна...

    В лагере такая жизнь была:  воровство ( украли у Иды носочки, рубашку - а у неё всего 2 - открытки новые,  марки... Полуголодное питание, отсутствие надзора,  никакого режима. Стирали бельё (кто как)  за все  время раза три.  Обманывание порций,  в особенности, это было заметно на хлебе.  Из головы (волос) получилось что-то ужасное и это поголовно у всех. Жалобы родителей не приводили ни к чему.

    Боря вспоминает о санатории с любовью. Один раз, увлекшись, рассказывал, как поймали зайчика, совушку, ужа и ежа. Но все эти зверушки почему то исчезли сейчас же.  Лазали на деревья за яйцами. Конечно, всё это далеко не то, что говорят по радио.


    01.09.46. Воскресенье. Завтра начинается ученье, но где будет учиться Ида,  ещё  неизвестно.  Везде  уже закончен приём,  вывешены списки, а мы только начали бегать по школам... Грустно!

    Боря снова заболел. Температура доходила до 41 градуса. Жаловался на горло.  Вчера была уже нормальная,  а сейчас бегает.  Да и как не болеть, погода резко с пяти градусов тепла стала холодной,  а он бегает босиком - нет обуви. Потом ложился у окна, покрытый слегка кое-чем, а много ли ему надо? Очень хрупкий организм...

    Он мне кое-что рассказал про санаторные нравы.  Одна из "воспитательниц" мило называла их сопляками,  как клещами хватала их за руки повыше локтей,  оставляя чуть не кровяные следы у больных ребятишек.  А ночью  за  лёгкое "преступление" схватила его за ухо и так натёрла  его, что он проплакал до утра под одеялом. Её манера схватить ребёнка и толкнуть - обычна. Дети привыкли и, видимо, уже никак не реагировали. Однажды оттолкнутый ею ребёнок упал и разбил в кровь лицо...

    Занятия в школе были таковы: учительница выпускала целые страницы по задачнику и не обращала внимания на чтение.

    Боря говорит, что, когда он прощался с врачом, то целовал и обнимал её,  а "этой" показал бы кулак и дулю, даже готов был ударить...  И такая горечь, обида звучала в его голосе, что жутко было слушать -  ведь он не злобливый ребёнок.

    А у  Иды в её лагере сильно "сжимались" и без того невеликие порции: только раз попались ей свежие яйца, а то были все время тухлые, а их уже не меняли. А полагалось по два... А у Бори в супу часто попадались "гусеницы",  как они называли червей.  Их успокаивали,  что  ничего от них не будет. Неудивительно, что он возненавидел этот "санаторий" и перестал есть.

    Из Москвы ни слуху,  ни духу: что там? Дети все время спрашивают,  приедет ли папа домой или мы поедем к нему в Москву?


    24.09.46.  За это время Воля у нас устроился на работу и выехал в  Сызрань в  командировку. Но у нас всё неопределенно...

    Боря поступил во второй класс,  но почувствовал,  что он от всего отстал (подзабыл) и под разными предлогами стал оставаться дома. В 1-ый класс - ни за что! Нашли выход только такой: буду заниматься дома, безо всякой программы, а там видно будет.

    Ида поступила в железнодорожную школу.  Как будто обстановка  недурная. Но она всё та же.  Раз мне говорит:  - "Вот сначала хочется, страшно хочется учиться,  а потом всё надоедает". Записалась в кружок физкультуры. Работает  с  увлечением.  Учитель говорит - "У тебя талант!" Каково!  Еще маленькая она мечтала,  что будет циркачкой, артисткой, а теперь говорит о балетном искусстве.  Но смущается, когда  говорю, что везде надо много и много работать,  чтобы быть  знаменитостью. Подтверждение  моих  слов  она нашла в американском фильме -  "Балерина", который она смотрела с восторгом.


    25.09.46. Были у доктора ухо-горло-нос с Борей.  Сказал, что пока серьёзного ничего нет.  Но тоже советовал ехать в Евпаторию.  Как  у меня изболелось за него сердце.  Какой он капризный!  Аппетит неважный, всё время привередничает: никак к нему не подойдешь.

    На дворе детвора невозможная.  Его дразнят. Он сильно переживает. Я вступаюсь и получаются нелепые сцены,  во вкусе рыночных торговок. Как мне жалко его! Все это озлобляет его и портит характер.

    Милушка очаровательна.  Очень любит наряжаться.  Достаёт  платья,  косынки, воротнички,  раздевается и облекается во все "новое",  стоя перед зеркалом и не переставая разговаривать.  Она  сказала  сегодня матери, когда та сказала одну и ту же фразу два раза :  - "Мама,  не  надо повторять одно и то же сто раз".


    06.10.46. Холода  не  прекращаются.  Уже давно топим печи.  Одели  тёплые пальто.

    Из Москвы ничего нового.  Воля уже месяц не работает. Не удовлетворён.
 Хлебный паек уменьшен мне - 250 грамм  и  детям.  Чтобы  хлеб подкупить - не хватает денег. Страшная нужда. Я забрала все деньги из кассы и теперь не могу купить Боре сливочного масла. Молоко ему достаётся очень редко.  Начались страшные очереди за хлебом. За вчерашний день мы ещё получили хлеба, но могут и не дать.

    Боря начал было увлекаться вязаньем на спицах.  Раз так и уснул с рукодельем в руках.  Сейчас охладел.  Боря стал очень груб. Сегодня,  доставая фанеру с окна, уронил банку. На моё замечание, как закричит:  - "А я почём знал,  что здесь стоит банка.  Взяла бы и сказала!" Или как начнет  без  конца твердить с криком:  - "Я не буду есть!  Назло  всем! Вот и буду хулиган!",  но потом остывает  и  становится  опять  приличным во всем мальчиком. У Иды - все та же ложь во всём.


    13.12.46. Почти два месяца не писала,  но новостей  мало.  Москва всё в том же положении. Что-то не верится, чтобы мы уехали их Киева. Больше всех ждёт Боря:  - "Когда же? Когда?" Ответа ребёнку нет. Занимается неважно,  способности слабые. У него нет ни книжек для чтения, ни учебников для учения.  Как же можно с ним заниматься? Никого  этот вопрос не интересует. Что я ни делала, чтобы обеспечить ребенка учебными пособиями, библиотекой, всё безрезультатно. А сама я никуда уже не выхожу.

 Было родительское собрание у Иды. Надо было взять табель. Немецким совсем бросили заниматься. Как тяжело это переживается мною. У Иды свободного времени ни минуты, у Бори - хоть отбавляй. Предлагала записаться в физкультурный кружок.  Радости у  него  было без конца. Опять некому водить.
Так ли воспитывались мои дети: всё и  вся для них!  А у нас - капризы, дразнение друг друга, грубости, нежелание сделать что-нибудь для брата или сестры...

    А дети,  ведь не виноваты. На них тоже все кричат с утра и до ночи...

 
На этом месте бабусины дневники обрываются…
    В дополнение к дневнику, который вела бабуся, хотелось бы переписать несколько небольших стихотворений, вернее, поздравлений, которые в детстве писал наш маленький – Воля и его братишка – Борис (бабусины детки). Эти стихи сохранились на пожелтевших листах бумаги. Меня они тронули своим слогом  и содержанием. А, впрочем, судите сами.


                Милому папе!

    Кто мольбами начинает дело всякое с утра,
    Бог тому сниспосылает помощь с неба для добра.
    Так молись, молись со восходом,
    С птицей утренней молись...
    В Храме Божием с народом
    Сердцем к Господу несись...
    И душа твоя мольбами
    Свяжет землю с небесами.

    Воля. 1916 год. 7.10.

               
   
                Дорогому папе.

    В Рождество Христово дар Вам приношу,
    Вас тепло поздравить, папочка, спешу.
    Слов моих немного в этот день и час,
    Помолюсь я Богу горячо за Вас.
    Помолюсь, чтоб Вашим Бог помог делам,
    Помолюсь, чтоб вырос я на пользу Вам.

    Боря. Харабали. 1911год. 25.12.


        17 февраля 1923 года.

    Позволь-ка нам поздравить
    Мамуля, с Ангелом тебя!
    И как подарочек представить
    Обет от Бори и меня.
    Распространяться мы не будем
    Про нашей лености дела,
    Зато уж обещанья
    Мы не забудем никогда.

       Воля.


           Милому папе!

    Папа! Ангел Вас хранит.
    Я вижу: машет он над Вами
    Своими чудными крылами,
    На Вас приветливо глядит
    Он любит Вас, благословляет!
    Он папу моего хранит!
    И много лет он обещает
    Его спокойствием дарить!
    С какою радостью встречаю
    Сей день прекрасный дорогой!
    С днем юбилея поздравляю
    Мой папа, милый, золотой!

    Боря. 1916 год. 7.10.


               
           Милому папе!

    Оделась травкою зелененькой земля
    И дымка легкая явилась уж над лесом.
    Залиты солнышком озимые поля
    И слышен звон... - Христос Воскресе!
    Поют скворцы, летят к нам журавли,
    А люди встретясь и поклон отвеся,
    Целуются и радостный вдали
    Все слышен звон... - Христос Воскресе!
    Весна! Весна вернулась к нам опять.
    Пасхальный звон гудит и хочется  без спеси,
   Без гордости, прощать, любить и  всех обнять
    И крикнуть всем:
    - Христос Воскресе!

    Борис Степанов. 1915 год.22.03.