Новая кровь

Мертвые, выпотрошенные ребра завода Оксана раньше видела только из окна главного здания. Нет, гугл сказал ей, что территория завода почти пять квадратных километров, но одно дело - неясные кадры спутника, другое - вид из единственного незаколоченного окна, и третье совсем - идти между одинаковых блоков-боксов. Пятый, шестой... Оксана считала про себя, шагая все торопливее. Ноги по щиколотку увязали в глине, разбитой давным-давно огромными грузовиками, да так и хранившей в себе полустертые колеи. Казалось, еще несколько лет, и они окаменеют, как следы лап динозавров. Она шла, шла, шла - двенадцатый блок, оранжерея - разбитые окна щетинились опасными осколками.
- Ээй, - голос заставил ее подпрыгнуть.
"Василича увидишь - не ори", - предупредил ее Фрол, самый старый и опытный слесарь, весь этот завод знавший вдоль и поперек, - "уважь старика, скажи, что погодка-то хорошая. Главное не забудь, что дергать надо будет в котельной за шестой красный рычаг. Поняла?"
- К-как вам погодка? Х-хорошая? - прошептала Оксана.
Василич выглядел как тумба, заваленная одеждой, и передвигался примерно как эта самая тумба.
- Хороша-а, - голос раздавался откуда-то из глубины, - хороша-а погодка, хороша-а.
Он шел вперед прямо под бывшими сводами оранжереи, но почему-то стекла под ногами у него совсем не хрустели. Оксана напомнила себе - не бояться.
- А я тут работаю. Я новенькая. Фрол Ефимыч послал дернуть шестой красный рычаг.
- Красный рыча-аг! - из под одежды донесся каркающий, хлюпающий смех, - рычаг! Выдумщик! Рычаг! Красный! Красный!
Оксана как заправский спринтер сорвалась с места, ужас сжал ее где-то в районе копчика, будто хвост поджался, и стыдно было ни капельки, даже за мокрые колготки. За ней скрежетало, хихикало, переваливалось, но несколько взглядов через плечо показали - нет, не догоняет, переваливается себе вдали. Дыхание сорвалось, и Оксана едва не заревела, вбегая на мертвый пункт КПП, разделявший несекретную и секретную часть завода. До конца смены еще шесть часов, но можно отсидеться, и уволиться, и...
Она заколотила в дверь, почему-то не поддающуюся.
- Ну что ж ты так, - голос Фрола донесся со второго этажа, - я ж сказал - уважь старика.
- Он сказал, что вы придумали рычаг, и захохотал!
Фрол глянул куда-то внутрь, пожал плечами, и снова высунулся.
- Ты подпись в журнале ТБ ставила же?
- Ставила! Ставила! - Оксана тряслась всем телом, - пустите меня внутрь!
- А, ну все отлично, - Фрол захлопнул створки. Потом высунулся, - да ты не боись. Красный рычаг дернешь - и все отлично будет.
Он захихикал как-то совершенно мерзко, и на этот раз совсем запер окно. Оксана в ужасе оглянулась - в конце длинного перегона неторопливо, не сомневаясь в своем праве, ковылял Василич. Нет уж. Красный рычаг, что это может быть за красный рычаг?
Она подтащила две коробки, поставила одну на другую, и влезла на подоконник бокса. Встала там, и пнула ящики. Теперь до нее с земли было метра три, хоть немного безопаснее. Думай, думай, думай, что за красный рычаг? Не могли же ее послать на смерть? Так, что было с прошлыми практикантами? Оксана отчаянно пыталась понять, что же такое вертелось у нее в голове, о чем, о чем же всегда не думала, пропуская мимо мыслей.
На ней: штаны, уже тоже промокающие, рубашка синяя, по форме 9, жилет с карманами. Волосы в шапочке, как по регламенту. Инструмент на поясном ремне - плоскогубцы, круглогубцы, большие щипцы, пинцет, все, что нужно начинающей монтажнице. Она немного переступила, и дряхлый подоконник прогнулся, едва не стряхнув ее вниз. Василич был уже в КПП, она увидела его, судорожно залезая наверх.
Все пятеро работников, ветераны, мать их, заслуженные - сгрудились и окна и с интересом на нее пялились. Оксана в ярости показала им фак и снова чуть не свалилась. Справа труба, прибитая неизвестно когда, чуть выше - пожарная лестница. Оксана аккуратно переступила, вцепилась в трубу так, что пальцы побелели.
Снизу донеслось какое-то странное бульканье и кваканье. Оксана бросила вниз краткий взгляд, но первая паника уже отступила. Она даже смогла разглядеть в месиве, бывшем когда-то лицом человека, глаза. И рот она тоже разглядела, немного слишком хорошо - разрез от уха до уха, черная дыра с зубами. Решив не кидаться инструментом, она аккуратно переступила еще, и прыжком закинула себя к лестнице.
Ноги со скрежетом сорвались с подоконника, и она повисла только на руках. Прикосновение к ботинку вдруг открыло в ней второе дыхание, Оксана подтянулась и залезла аж на три ступеньки вверх. Выше лестница была как будто кем-то изжевана, но все равно это было целых полтора метра от Василича.
- Что тебе надо? - крикнула она сверху, - я тебя не трогала! Я тебя не обижала! Я оборудование не ломала! - она выхватила щипцы для перерезания толстой проволоки, наточенные и блестящие, - за что вы так со мной?!
Она глянула в окно - работники больше не смеялись, они смотрели очень внимательно. Думай, думай, думай.
С хрустом и чавканьем Василич начал вытягивать руки. Хватило его до первой ступени, и Оксана без лишних мыслей опустила щипцы вниз, уцепившись ногами, и перерезала ему запястье. Вторая рука отдернулась сама, и вопль едва не сшиб ее с лестницы.
- Я тебя не обижала! - крикнула она монстру, - ты первый полез! Уберись отсюда, выпусти меня!
Думай, думай, думай. Монстр тут живет явно дольше, чем она на свете. Все старики о нем знают. Ее послали на убой. Оксана швырнула в тварь оплавившимися щипцами, и выхватила макетный нож.
- Эй ты, Василич! Слушай меня! - дикая ярость заслонила ей глаза. Ее отправили на убой. Жертвоприношение! Твари старые! - Василич, слышишь?!
Тварь опять подняла голову как-то по-птичьи, и раззявила пасть.
- Хочешь пожрать?
Пасть стала больше.
- Если я спущусь, ты сможешь меня не жрать? Я открою дверь! - Оксана расхохоталась сама не хуже Василича, - я могу вскрыть замок! У меня есть инструменты! Ты сожрешь пятерых, а не одну меня!
- Рычаг? - спросил монстр.
Она поняла.
- Первые пять рычагов. Но шестой - не трогай!
- Пять рычагов! - обрадованно завыл Василич, - пять, пять, пять рычагов!
Она спустилась на две ступеньки и спрыгнула. Нога больно подвернулась, но Оксана не спешила бежать.
- Я открою. Ты меня не трогаешь. Пять рычагов, - она медленно сделала шаг, - они твои.
Замок там был - курам на смех, и чего она его сразу не вскрыла... впрочем, неважно. Не подумала. Теперь-то вскроет. Она аккуратно вставила пинцет, подцепила простенький язычок замка, и вывернула его направо.
Дверь не успела распахнуться, как ее дернули внутрь в шесть рук, и снова захлопнули.

***

- Огонь девка, - начальник участка, Антоний Поликарпович, потирал руки, - ну ****ец какая, а! Нас скормить решила! Вот это огонь-деваха!
Он, кажется, восхищался. Оксана не была уверена - пять минут назад ей скрутили руки, влили в рот водку, как будто пол-бутылки, и ей очень хотелось вытошнить обед.
Четверо сотрудников выражали свое восхищение куда как более матерно, наперебой рассказывая, что круче мужика не видели, что вот так-то вот никто не думал, и вот дураки, что скормить такую решили.
Оксана икнула, поняв. что блевать ей расхотелось. В дверь вошел Фрол, бледный, как смерть. Правое плечо у него обрывалось лохмотьями, как будто обваренными чем-то.
- ****ь, - сказал он, - вот ****у приютили.
- Сам ****а, - мгновенно ответила Оксана.
- Не трожь девку, - мгновенно ответил Антоний Поликарпович, - ее Василич не тронул и ты не трожь. Ты записи в журнале ТБ делал? Делал. Никто не говорил, что расплатиться надо было ее куском. Сказано - кусок мяса. Считай, вы в расчете. А ты, Ксаночка, практику прошла. Ты в штате, - он помахал рукой, - завтра к восьми, как штык! И зарплату сразу получишь, как мастер участка.
На его правой руке не было указательного пальца.