Дом на три улицы и Собакин...

 Кстати, и салтыковский дом у наследников выиграл на аукционе отставной премьер-майор Петр Александрович Собакин..


   Подрядами люди и богатеют и разоряются. В. И. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка

В 1840-х годах владение № 9 по улице Софийке приобретает коммерции советник Александр Логшювич Торлецкий. Замысел у него грандиозный: поставить дом с выходами на три улицы, здание же, что стоит на этом месте, частью сломать, а частью использовать, изменив фасады и надстроив.
Сделаем здесь снова маленькое отступление.
История домов, судьба которых была теперь в руках коммерции советника Торлецкого, дарит нам любопытнейшие сведения о жизненных взлетах и падениях многих населявших эти дома людей.
Архивные документы XVIII века рассказывают о процветании аристократического рода Собакиных. Потомки окольничего Михаила Васильевича скупают за немалые деньги недвижимую собственность по Кузнецкому мосту. Кстати, и салтыковский дом у наследников выиграл на аукционе отставной премьер-майор Петр Александрович Собакин...
Впрочем, на нем благополучие рода и кончилось. Женившись на потеху всей Москве на девице, более чем на полвека моложе себя, он вскоре умер, предоставив тем самым юной вдове возможность пожить на широкую ногу...
Но вот в архивных папках приходит черед деловым бумагам уже XIX столетия, и все чаще начинает попадаться фамилия Александра Логиновича Торлецкого. Он покупает дом Петра Собакина, и соседний дом княгини Анны Щербатовой, и дом Артиллерийского депо •-• одна за другой следуют подобные пометы в тетрадях Николая Петровича Чулкова!
"Указатель Москвы" за 1851 год сообщает о разместившихся в доме Торлецкого библиотеке французских книг сигарном и табачном магазине Миллера, лавке модных товаров Левеиштейна и других торговых заведениях.
Будущее огромное домовладение перестраивалось по частям. 1842 годом помечен в архиве его фасадный проект, окончательно же строительство было завершено к 1859-1860 годам.
А что говорит "Указатель Москвы" о самом Торлец-ком? Немного: владелец дома на Софийке и кирпичных заводов в Лефортовской части.
Бумаги архивов более словоохотливы. Из них мы узнаем, что при сооружении железной дороги из Петербурга в Москву департамент железных дорог утвердил подряды на поставку лесоматериала за коммерции советниками Торлецким и Синебрюховым. Есть в архиве и другие документы, которые, к примеру, сообщают, что менее чем за полгода подрядчики заготовили на 50 тысяч рублей леса в Лосином острове, а также на 72 тысячи - в угодьях князя Белосельского-Белозерского и помещиков Кушелевой и Федорова.
Дорогу строили восемь лет. Она стоила казне фантастических сумм. Предлагавшая свои услуги частная компания подсчитала, что верста обойдется в 22 тысячи рублей. В Петербурге сказали: дорого. Казна взяла работу на себя. В итоге ухлопали свыше 165 тысяч на версту. Правда, официально была названа другая цифра, но не намного меньшая: 132 тысячи 515 рублей у1 копейка.
С первого и до последнего дня строительства здесь крали, обманывали, обсчитывали - ловчили кто как мог.
"Белая ворона" среди дорожного начальства, талантливый строитель Андрей Иванович Дельвиг (двоюродный брат поэта А. А. Дельвига), назначенный главным правительственным инспектором дороги, с ужасом писал на склоне лет в книге "Полвека русской жизни" о миллионных взятках, о неправедных состояниях, нажитых чиновниками и подрядчиками, о том, как поедом ели немногих честных инженеров, попавших на строительство, как толпами бродили, ища правды и защиты, рабочие, умирая от голода, холода и болезней...
Хранится в Библиотеке имени В. И. Ленина "Отчет о строительстве Николаевской железной дороги", выпущенный к пятидесятилетию со дня ее открытия. Марокеновый переплет, плотная, благородной желтизны бумага, золотой, не потускневший с годами обрез... На страницах отчета все излагалось совсем в другом тоне! И о рабочих, которых совестливый барон Дельвиг видел лежащими десятками на голой земле в горячечном бреду, об этих рабочих говорилось, что они "в отношении врачебной помощи были обставлены всем необходимым". Правда, в другом месте авторы отчета признаются, что "между рабочими господствовал тиф и лихорадка, в особенности на возвышенных и открытых местах, где рабочих продувало ветром. Однако смертность была относительно не так значительна...".
Есть в этом отчете одно интересное указание о том, что "землекопами были крестьяне преимущественно из Витебской и Виленской губерний. Их на работах скоплялось ежегодно до 40 000 человек".
Вот откуда, оказывается, пришел в некрасовскую "Железную дорогу" "высокорослый больной белорус"!.
В том же стихотворении: Едет подрядчик по линии в праздник, Едет работы свои посмотреть...
Подрядчикам было на что посмотреть! Они приказывали валить лес во владениях министерства казенных имуществ, не платя за это ни копейки. Все жалобы на них клались в Петербурге под сукно, а уж когда закрывать глаза стало неприлично - наказали за нерадивость нескольких сторожей, отдав их в солдаты.
Платили гроши крестьянам, вывозившим лес к строящемуся полотну ("Грабили нас грамотеи-десятники..."), а сами тем временем получали по рублю серебром за каждую шпалу из сырого сосняка и по 72 копейки за еловую. Общая сумма подряда, как подсчитал по архивным бумагам ленинградский историк С. А. Урод-ков, составила для Торлецкого и Сипебрюхова 1150 тысяч рублей. Кроме того, Торлецкий взял отдельный подряд па доставку материалов для строительства московской железнодорожной станции - на 193 377 рублей. Заметим этот факт, он важен для нас.
Конечно, суммы, отраженные в архивном деле, мало соответствовали действительности. У подрядчиков были огромные, нигде не учтенные прибыли, но были одновременно и немалые траты па взятки и подкуп.
"Барашка в бумажке" брали все, вплоть до любимца императора, главноуправляющего путями сообщения П. А. Клейнмихеля. Давно забытьи"! как глава строительства, увековечен он в убийственном по своей иронии эпиграфе к стихотворению "Железная дорога":
ВАНЯ (в кучерском армячке) Папаша! кто строил эту дорогу?
ПАПАША (в пальто на красной подкладке)
Граф Петр Андреич Клейнмихель, душенька!
"Своей жестокостью, беззастенчивым казнокрадством и взяточничеством он вызвал всеобщую ненависть",- писал о Клейнмихеле Александр Иванович Герцен.
Клейнмихелю был прислан из Лондона первый номер "Колокола" за 1857 год, где в статье "Из Петербурга" ("Письмо к издателю") он был назван "ненавистным". К газете было приложено письмо, в котором генерал-адъютант двора и член Государственного совета граф Клейнмихель характеризовался как "атаман, глава шайки разбойников без отваги, лакеев-грабителей своей страны".
Об этой "шайке разбойников" есть любопытная запись и в "Старой записной книжке" П. А. Вяземского. Один крупный чиновник рассказал о том, как, будучи в служебной поездке, он внезапно заболел, да так, что решил - больше ему не встать... Позвали священника. Исповедовав больного, тот под конец спросил: нет ли еще какого-нибудь грешка на душе?
"Отвечаю, что, кажется, ничего не утаил и все чистосердечно высказал. Он настаивает и все с большим упорством и с каким-то таинственным значением допытывается, не умалчиваю ли чего. "Да что вы еще узнать от меня хотите?" - спросил я. "Вот например насчет казенных интересов..." - "Как? Казенных интересов? Что вы этим сказать хотите?" - "То есть, попросту сказать, не грешны ли вы в лихоимстве?"
Через некоторое время чиновник вновь проезжал через этот уездный городок и, встретившись со священником, стал упрашивать его сказать, чего он так добивался во время исповеди.
И священник признался в своем подозрении, что исповедуемый имел отношение к железнодорожному ведомству...
Подслушанное однажды Владимиром Ивановичем Далем присловье, что "подрядами люди и богатеют и разоряются", для коммерции советника Торлецкого сбылось только в первой - счастливой части: он разбогател, и весьма крупно, свидетельством чему стал огромный, выходящий на три улицы дом...
- А ведь у этого здания истинно дворцовая пышность,- сказала искусствовед Татьяна Петровна Федотова, когда мы рассматривали в архиве чертежи фасада "разрешенного к постройке трехэтажного дома для квартир".
В толчее узких торговых улиц некогда, да и, по правде сказать, неоткуда разглядеть это здание - оно лишено теперь простора, заслонено новыми многоэтажными домами. Здесь же, в тиши архива, невольно замечаешь каждую мало-мальски интересную деталь, а в их взаимосвязи - замысел архитектора.
В средней части и по углам фасад выделен небольшими ризалитами, увенчанными легкими по пропорциям фронтонами, которые отделены от основного объема дома широким глухим стилобатом. Удачны небольшие круглые слуховые окна с лепными гирляндами по сторонам, расположенные в середине фронтона.
А какую великолепную игру светотени на фасаде создают фигурные филенки между окнами первого этажа! Он прихотлив и наряден, этот необычный дом, чьи контуры родились под рукой явно незаурядного зодчего.
Разрешенный "к постройке для квартир", он в то же время уверенно хранит в своем облике черты живописной торжественности и горделивой пышности. Здесь все уместно и все в меру - и полуколонны композитного ордера, облегчающие верхнюю часть здания, и сложного рисунка переплеты полуциркульных окон, и широкий многопрофильный карниз, отделяющий первый этаж от второго, парадного...
Увы, московские архивы не дают ответа на вопрос, кто был автором проекта дома. Откроем вновь книгу "Москва в кольце Садовых". Соблазнительную разгадку предлагает ее автор 10. А. Федосюк! Он пишет, что дом построен "предположительно по проекту К. А. Тона - автора Большого Кремлевского дворца и первого московского вокзала (ныне Ленинградский)".

Яков Белицкий, Лидия Полиновская - Пу3шечная улица, 9