Внутри

Я чувствовал влажный холод, который источали эти листья. Они были покрыты мелким стеклянным бисером ледяной росы, и свет преломлялся внутри этих микроскопических жемчужин, расщепляясь на множество колючих лучиков. Каждая капелька была звездой, каждый узорчатый лист – галактикой жгуче-зеленого космоса. Мясистые стебли растения были утыканы тонкими острыми иглами шипов, торчащих под различными углами, шипов – слишком мягких и тонких, чтобы защитить этот чудесный вариант Живого от чего-то враждебного. Однако, черт возьми… Моя рука не поднялась бы сорвать даже один из этих остроугольных листьев, а я был наиболее враждебным существом, находящемся в этом варианте реальности, из всех возможных враждебных форм. Я спускался взглядом все ниже и ниже, наблюдая как стебли становятся все толще. Ближе к земле они были покрыты алыми прожилками, словно поверхность чьего-то глаза - кровеносными сосудами. Эта яркая паутина чуть ниже становилась все более запутанной и мелкой, пока, уже возле самой земли, не сливалась в цельную красную структуру коры, исчезающую затем в мягкой, влажной почве бежевого цвета. Растение оплетало бесформенный каменный остов памятника практически полностью, так, что я мог лишь приблизительно угадать его форму. Но я и не хотел угадывать. Больше всего в этот момент мне хотелось, чтобы хоть кто-то из моих близких смог проникнуть сюда, внутрь, встать рядом, чтобы я мог сказать – Вот то, о чем я говорил! Посмотри, как здесь красиво! Здесь – внутри… Это же все и всем объяснило бы. Сразу все и всем. Никто бы больше не смог обижаться, просто не смог бы чисто физически. Но мне остается лишь быть рассказчиком. Плохим рассказчиком. Но я не обижаюсь. Не могу чисто физически.