Таможенная Казна

ТАМОЖЕННАЯ  КАЗНА
ВСТУПЛЕНИЕ от автора
В самом начале восьмидесятых  годов прошлого века я служил срочную службу в воинской части 5440 города Донецка.  Рядом с воинской частью проходила железная дорога, окруженная лесонасаждениями.  Во время самовольных выходов с территории воинской части для посещения близлежащих магазинов и встреч с девушками мы прятались в этой небольшой лесной зоне от офицеров и прапорщиков. Однажды хмурым осенним  вечером я встретился здесь с молодой женщиной – подростком.
По возрасту ей было чуть больше чем мне, но ростом она была с молодое деревце.
Стройная, красивая, с мальчишеской стрижкой и совсем одна в мокром лесу.
Как она объяснила, после нашего знакомства, она любит лес. В лесу она сливается с природой, поэтому любит здесь бывать.
Мы подружились с ней. 
Когда у меня была возможность убежать из воинской части, я бежал к ней,  в наш небольшой пропахший железнодорожным запахом лес. Она ждала меня.  Она запала мне в душу своей необычностью,  сильно отличавшей ее от моих сверстниц.
Она была полькой, с акцентом разговаривая  по-русски, рассказывала  множество невероятных историй, о которых я не мог прочитать в газетах и книжках.  Я себе мог позволить иногда ее носить на руках, преодолевая заносы снега между деревьями и глубокие лужи, которые  были нестрашны для моих кирзовых сапог. Все остальное время  я  слушал ее рассказы о жизни людей. Один из ее рассказов был посвящен мужеству советских таможенников погибших  в  1941 году.  Она боготворила этих людей. Рассказывая, она плакала, глубоко переживая трагедию людей попавших в самое пекло второй мировой войны, но не потерявших чувство собственного достоинства, любви и уважения к окружающим им людям, и отдающих свою жизнь ради спасения других людей и уничтожения фашизма.  Имея свой собственный взгляд на различные исторические события новейшей истории, она искренне верила в российско-польскую дружбу простых людей и на примере истории гибели таможенных служащих в годы  Второй мировой войны это неоднократно подчеркивала. Она боготворила этих людей и ласково называла их – таможенннкииии.
После демобилизации я потерял ее.  У меня не было ее адреса, номера телефона. Я даже не знаю ее фамилии.
Но ее рассказы  о подвиге таможенников запали  мне в душу.
В 1992 году после распада Советского Союза я совершенно случайно устраиваюсь на работу в таможенные органы. Служа, я убедился в неповторимости, значимости таможенного дела и в особенном профессиональном характере таможенников. Их значимости для государства и порядочности к окружающим людям.
Часть рассказов  этой польки о подвигах таможенников:   как встретили фашистов  в первые   дни войны, как прятали и берегли таможенную казну, как добывали себе оружие и спасали детей,  а затем погибали  за Родину, сохранив свою честь,  предлагаю Вам уважаемый читатель.  Рассказы  представлены  Вам в качестве художественного произведения.  Все изложенные в книге факты не являются документально достоверными, а имена и фамилии героев настоящими, так как все участники описанных ниже событий погибли в 1941 году. Будет возможность вспомните  этих людей тостом :  - За любовь, дружбу и таможенную службу!


Вступление от ФТС РОССИИ
Поддерживая инициативу Всероссийского Союза ветеранов таможенной службы о сооружении памятника таможенникам всех поколений России, а также придавая важное значение формированию патриотизма и любви к своей профессии, основанных на принципах преемственности поколений, в знак памяти о   ратных    и    трудовых    подвигах    таможенников    России    всех    поколений  п р и к а з ы в а ю: 
1. Провести с 15 мая по 20 сентября 2006 года конкурс на лучший проект памятника таможенникам России.
2. Утвердить Положение  о  проведении  конкурса  на  лучший проект памятника таможенникам России (приложение № 1).
3. Утвердить состав конкурсной комиссии (приложение № 2).
4. Поддержать предложение Всероссийского Союза  ветеранов таможенной
службы (В.К. Бояров) о финансировании работ по организации конкурса, изготовлению и установке памятника за счет благотворительных взносов физических и юридических лиц.
5. Поддержать предложение Всероссийского Союза  ветеранов таможенной
службы (В.К. Бояров) об открытии Фондом социальной поддержки сотрудников и ветеранов таможенной службы специального счета для поступления благотворительных взносов от сотрудников и ветеранов таможенной службы, других физических и юридических лиц.
6. Пресс-службе  ФТС   России   (И.И. Скибинская)   и   ФГУП   «РОСТЭК»
(С.Ф. Прущак) обеспечить публикацию в средствах массовой информации и ведомственных изданиях, а также на официальном сайте ФТС России материалов, связанных с проведением конкурса на лучший проект памятника таможенникам России.
7. Центральной  базовой  таможне (Г.П. Терновский)  установить закладной
камень     на    месте    сооружения     памятника таможенникам России 20 октября 2006 года.               
                2               
8. Контроль за исполнением настоящего приказа возложить на  заместителя
руководителя ФТС России Ю.Ф. Азарова.
 Руководитель
генерал-полковник таможенной службы                А.Е. Жерихов
Г.М. Луговая
265 98 81   
                3               
               
 Приложение №1
к приказу ФТС России
от __________2006   №___
Положение
о  проведении конкурса на лучший проект
памятника таможенникам России (далее – Положение)
 I.                ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ
 1. Настоящее  Положение  определяет  порядок  организации  и  проведения
конкурса по выбору проекта памятника таможенникам всех поколений России.
2. Целью конкурса является выбор в условиях состязательности лучшего проекта, выполненного на высоком профессиональном уровне.
3. Конкурс на выбор лучшего проекта памятника является открытым по составу участников.
4. Участниками конкурса могут быть физические лица, их объединения или творческие коллективы организаций. Конкурсанты выступают анонимно, под девизом.
5. Конкурс организуется Федеральной таможенной службой и Фондом социальной поддержки сотрудников и ветеранов таможенной службы.
6. Конкурс проводится Центральной базовой таможней. В течение двух недель до окончательного принятия решения конкурсной комиссией Центральная базовая таможня проводит выставку проектов, представленных на конкурс, для общественного обсуждения по адресу: Москва, Новозаводская ул., 11/5, кор.1, этаж 3, картинная галерея ФТС России.
 
II.                КОНКУРСНАЯ КОМИССИЯ
7. Состав конкурсной комиссии утверждается приказом ФТС  России, формируется из числа должностных лиц ФТС России, таможенных органов и учреждений, находящихся в ведении ФТС России, представителей Всероссийского Союза ветеранов таможенной службы (по согласованию), Фонда социальной поддержки сотрудников и ветеранов таможенной службы (по согласованию).
8.  Конкурсная комиссия:
рассматривает и оценивает в назначенный день и время проект (проектные предложения) участников конкурса;               
определяет   победителя   конкурса  на  основании  объективных   критериев, определенных настоящим Положением;
               
4
подводит   итоги   конкурса, принимает   решение  о  вручении  денежного вознаграждения победителю конкурса;
вносит предложения победителю конкурса по дальнейшей доработке проекта;
осуществляет иные функции, возложенные на конкурсную комиссию настоящим Положением.
9.Конкурсная комиссия вправе принимать решения, если на её
заседании присутствуют не менее 2/3 членов комиссии. Решение  принимается открытым голосованием по каждому проекту простым большинством голосов от числа присутствующих членов комиссии.
10. Ответственный секретарь конкурсной комиссии:
проводит ознакомление претендентов с условиями конкурса;
осуществляет  приём,  регистрацию  и  хранение  проектов, поступающих  на конкурс от претендентов;
оформляет по итогам конкурса протокол конкурсной комиссии;
осуществляет иные функции, вытекающие из статуса секретаря конкурсной комиссии.               
 
III.             УСЛОВИЯ И ПОРЯДОК ПРОВЕДЕНИЯ КОНКУРСА
11. Место установки памятника – центральная площадь комплекса зданий  ФТС России на объекте  «Фили».
12. Архитектурно-планировочные требования:
памятник ветеранам таможенной службы должен быть выполнен в виде скульптурной композиции;
масштаб   (величина)   предполагаемого   памятника   должен соответствовать масштабу окружающей застройки;
памятник должен быть выполнен из долговечных материалов (металл, натуральный камень);
проект памятника должен быть разработан в соответствии с утвержденным архитектурно-планировочным решением.
13. Критерии оценки победителей конкурса:
оптимальные объемы пространственного и архитектурно-планировочного решения;
высокий архитектурно-художественный уровень проекта;
экономичность проектного решения, возможность его реализации в современных условиях;
соответствие проектного решения условиям конкурса, определенного настоящим Положением.               
               
IV.  ПОРЯДОК ПРЕДСТАВЛЕНИЯ МАТЕРИАЛОВ НА КОНКУРС
14. Требования к составу конкурсных материалов:               
пояснительная записка с указанием основной идеи проекта и информации об особенностях предлагаемых проектных решений;
5
проект памятника;
макет памятника;
генплан участка (М 1:500);
развертки (М 1:100);
характерные видовые точки (перспективы).
15. Требования к оформлению конкурсных материалов:
а) проект выполняется только в цветном изображении, с применением  цветной компьютерной графики, на планшетах размером 600х800 мм;
б) все конкурсные проектные материалы представляются под девизом, выраженным шестизначным числом, которое пишется в правом верхнем углу всех материалов проекта (высота цифр 1 см);
в) к конкурсным материалам прилагается запечатанный конверт (под тем же девизом), содержащий справки с указанием фамилии, имени, отчества и адреса автора (авторов) проекта. Если проект выполнен группой авторов, то в девизный конверт должен быть вложен отдельный лист, на котором за подписями авторов указывается процентное распределение премии между ними;
 г) конкурсные материалы в соответствии с настоящим Положением представляются авторами до  01 сентября 2006 года до 16.00 в Центральную базовую    таможню    по    адресу: г.  Москва, Новозаводская  ул.,  д. 11/5, корп. 3,
кабинет № 101.
V.               ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ КОНКУРСА
16. Подведение   итогов   конкурса   и   принятие   решения   о   награждении
победителя осуществляется на закрытом заседании конкурсной    комиссии не позднее 20 сентября 2006 года.
17.  Конкурсная    комиссия    оформляет    протокол   об   итогах   конкурса, который подписывает  председатель конкурсной комиссии, члены конкурсной комиссии и победитель конкурса.
18. При подведении итогов открытого конкурса после вынесения решения о денежном вознаграждении победителя конкурса вскрывается девизный      конверт только победителя. Вскрытие девизного конверта осуществляется секретарем конкурсной комиссии в присутствии членов комиссии.
19. Центральная базовая таможня в  течение  15  дней   с    момента    объявления    победителя     конкурса  в соответствии с законодательством Российской  Федерации   об    авторском   праве   заключает    с   автором  проекта договор о передаче прав на использование данного проекта.               
20. Выплата денежного вознаграждения победителю конкурса производится               
в течение 15 дней после заключения с ним договора о передаче  прав на использование проекта (авторского договора).               
21.  Представленные на  конкурс проекты  (кроме  проектного предложения
победителя конкурса) подлежат возврату  авторам.
               
                6               
VI.   ФИНАНСИРОВАНИЕ ВОЗНАГРАЖДЕНИЯ
ПОБЕДИТЕЛЯ КОНКУРСА
22. Финансирование вознаграждения победителя  конкурса  осуществляется
за счет средств, поступивших от физических и юридических лиц со специального счета, открытого Фондом социальной поддержки сотрудников и ветеранов таможенной службы.
23.  Общая   сумма    денежного    вознаграждения    определяется    согласно
пунктам 6 и 7 раздела 4 Правил определения размера вознаграждения (гонорара) автора (творческого коллектива) за создание произведений изобразительного искусства, художественного проектирования и конструирования, сценариев произведений (протокол заседания Региональной межведомственной комиссии по ценовой    и    тарифной    политике   при     правительстве Москвы   от  06.08.2001
№ 6-86-1003/1-20) с учетом коэффициентов перерасчета (инфляционного изменения) базовой стоимости проектирования и ставки авторского вознаграждения для использования  при  формировании  договорных  цен  на  2006 год  согласно п. 3 приложения № 1 к  протоколу заседания Межведомственного совета по ценовой политике в строительстве при правительстве Москвы от 26.02.2006   № МС-2-06.
 
Начальник Центральной
базовой таможни                Г.П. Терновский
 
Исполнители:               
Луговая Г.М. 265-98-81
Брехов В.А. 265-98-69
               
                7               

 Приложение №2
к приказу ФТС России
от __________2006   №___
               
Состав конкурсной комиссии
по выбору лучшего проекта памятника
таможенникам России (далее – Комиссия)
А.Е. Жерихов,  руководитель ФТС России, – председатель Комиссии;
Ю.Ф. Азаров, заместитель   руководителя   ФТС   России, – заместитель председателя Комиссии;
В.А. Брехов, начальник  студии  художников  ФТС  России, – секретарь Комиссии;
В.К. Бояров, председатель Всероссийского Союза ветеранов таможенной службы, президент Фонда социальной поддержки сотрудников и ветеранов таможенной службы;
В.А. Шамахов, первый заместитель руководителя ФТС России;
Н.А. Волобуев, заместитель руководителя ФТС России;
Т.Н.  Голендеева, заместитель руководителя ФТС России;
Л.А. Лозбенко, заместитель руководителя ФТС России;
А.С. Круглов, президент Национальной ассоциации таможенных брокеров;
А.В. Авдонин, начальник Главного финансово-экономического управления;
Н.М. Блинов, советник руководителя ФТС России;
С.А. Василевич, заместитель председателя Всероссийского Союза ветеранов таможенной службы;
Ю.В. Генералов, начальник Управления кадров;
О.А. Гурьянов,  член  исполкома   Всероссийского  Союза  ветеранов таможенной службы;
В.Ф. Кругликов,  вице-президент   Всероссийского  Союза   ветеранов таможенной службы;
В.Ф. Лагирев, начальник Главного управления тылового обеспечения;
А.А. Литовченко, начальник Российской таможенной академии;
Г.М. Луговая, начальник отдела организации музейно-выставочной работы ФТС России (Центрального музея таможенной службы) Центральной базовой таможни;
А.Н. Мячин, начальник Санкт-Петербургского имени В.Б. Бобкова филиала Российской таможенной академии;
С.Ф. Прущак, генеральный директор ФГУП «РОСТЭК»;
И.И. Скибинская, начальник отдела взаимодействия со средствами массовой информации (Пресс-службы ФТС России) Главного организационно-инспекторского управления;
Г.П. Терновский, начальник Центральной базовой таможни;
                8
Л.И. Токарева,   заместитель    начальника     Главного    организационно-инспекторского управления – начальник Секретариата руководителя ФТС России, ответственный секретарь коллегии ФТС России.
 Начальник Центральной базовой таможни                Г.П. Терновский
 
 ВСТУПЛЕНЬЕ от ВЕТЕРАНОВ
Письмо ветеранов Новороссийской таможни - участников Великой Отечественной воины руководителю ФТС России Александру Жерихову
Уважаемый Александр Егорович!
К Вам со словами благодарности и признательности за заботу и внимание со стороны руководства ФТС, ЮТУ и таможни обращаются ветераны Новороссийской таможни-участники Великой Отечественной войны. В нашей ветеранской организации из большой группы бывших фронтовиков, на сегодняшний день, осталось пять человек. Время, к сожалению, неумолимо и мы ежегодно теряем в своих рядах боевых друзей. Тем, кто дожил до светлого Дня 60-летия Победы уже далеко за 80 лет и каждое тёплое слово, забота и внимание продляют нашу жизнь, позволяют забыть о фронтовых ранах и возрастных недугах.
В старейшей на Юге России Новороссийской таможне, отмечающей в этом году 160-летие со дня образования, стало доброй традицией чествование ветеранов Великой Отечественной войны накануне праздника Победы. В последние годы во всех встречах с фронтовиками принимает участие начальник Южного таможенного управления генерал-лейтенант таможенной службы Курдюмов Сергей Гигорьевич. Встречи с ним поистине незабываемы, потому что мы всегда чувствуем его не формальный подход и искренность в ходе таких встреч.
Незабываемой для нас останется встреча с этим душевным человеком и руководством таможни в канун 60-летия Победы. Каждому было оказано особое внимание, найдены слова поддержки, вручены памятные подарки. Отрадно, что не были забыты и те ветераны, кому уже трудно передвигаться самостоятельно. Их чествование и поздравление было осуществлено по месту жительства. Надо было видеть душевное волнение и глаза этих бывших фронтовиков, чтобы сказать огромное спасибо Вам и Вашим подчинённым всех рангов за память и просто человеческое внимание к бывшим защитникам государства Российского. Это придаёт нам силы и уверенность в завтрашнем дне, вселяет надежду в светлое будущее нашего Отечества.
Позвольте пожелать Вам, Александр Егорович, крепкого здоровья и успехов в служебной деятельности, а также выразить просьбу ветеранов   Новороссийской   таможни-участников Великой Отечественной войны, через Вас, поблагодарить начальника Южного таможенного управления генерал-лейтенанта Курдюмова Сергея Григоревича за его внимание к ветеранам таможенной службы.
Председатель Новороссийского отделения
Всероссийского Союза ветеранов
таможенной службы               
В.М. Гарагуля
Ветераны Новороссийской таможни-участники
Великой Отечественной войны:               
 А.А. Евсюков
М.Р. Гирявый
В.А. Калустьян
М.И. Перестюк
Р.Н. Выстрчил













ПОСВЯЩАЕТСЯ
СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ ВСЕХ ТАМОЖЕННИКОВ
ПОГИБШИХ В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ.
ТАМОЖЕННАЯ  КАЗНА

За Любовь, дружбу и таможенную службу.     Книга 5.   
ТАМОЖЕННАЯ КАЗНА

Глава первая. КАЗНА.

- За любовь, дружбу и таможенную службу, - поднял свой стакан Иванов Илья Степанович, старший по таможенному пункту пропуска на Восточной границе, - концерт в гарнизоне давно окончен, уже поздно, уже наступило 22 июня 1941 года.
В небольшой беленой комнате отдыха таможенной службы стоял деревянный стол, пару скамеек и несколько деревянных стульев. В комнате находился весь личный состав таможенного поста – восемь человек. Они провожали на пенсию Иванова Илью Степановича, вернее не на пенсию, а к новому месту службы, куда его вызвали три дня назад срочной телеграммой, за подписью министра торговли РСФСР. В комнате кроме таможенников находилась и Наташа, женщина лет 35, полька с голубыми глазами, короткой мальчишеской стрижкой и очень маленького роста – метр двадцать. Наташа была подругой Ильи Степановича. Она молча проплакала весь вечер, она понимала, что со своим другом Ивановым, которого при людях она называла уважительно Илья Степанович, а один на один ласково Ильюшей, больше никогда не встретиться.
- За любовь, дружбу и таможенную службу, - все практически залпом выпили до дна. Эти тостом открывали вечер. Этим же тостом и закрывали стол. А между этими тостами пили за таможенную службу, за товарища Ленина, за товарища Сталина, за Иванова Илью Степановича, 1887 года рождения, который до мозга костей был таможенником. Всю свою жизнь  посвятил таможенной службе и последние три года, с 1939 года, работал здесь старшим таможенного поста. Практически его создавая, обустраивая, лелея и превратил в красивую конфетку в обвертке. Когда приезжали различные комиссии и проверяющие, все оставались довольные. Они видели здесь работу и совмещали возможность просто отдохнуть. Личный состав здесь также работал с 1939 года. Домой в отпуск отпускали очень редко. Людей не хватало. Работали за двоих, а иногда и за троих. Поэтому к ним чаще приезжали их семьи, дети. И весь таможенный пост был просто очень большой дружной семьей, во главе которой был Иванов Илья Степанович.
Сейчас глава семьи их просто покидал - должен ехать к новому месту службы.
Все встали, молча  не спеша подходили к главе семьи, брали свои кители с необычными погонами таможенников, фуражки. Обнимали Илью Степановича, по-русски целуясь три раза : - «с богом, всего самого доброго, увидимся, до встречи, с богом »,  выходили из комнаты.
В помещении осталась лишь Наташа,  она молча сидела и ничего не трогала со стола.
За этим столом сидели часто, отмечали праздники, проводили собрания, говорили о жизни. Наташа очень часто присутствовала, молча сидела в уголке, подавала чай с польскими ватрушками, которая пекла здесь же в русской печке. Когда все мероприятия заканчивались, сразу вскакивала и как воробушек, порхая  бегала наводя порядок. Расставляла стулья, убирала и мыла посуду, расставляла ее по местам. Очень бережно убирала хлеб, в деревянный ящик для хлеба, накрывая его белой салфеткой, которую еженедельно стирала и долго-долго гладила. «Где хлеб, там порядок. Где порядок, там жизнь» - очень часто говорила она. Еду на тарелках никто не оставлял.
Она появилась в помещении таможенного поста в конце 1939 года, в середине декабря, когда всю округу завалило снегом.  Отец, с которым она жила в семи километрах от этой станции на ферме сильно заболел и она прибежала на таможенный пост. Она пришла за помощью. От большого количества снега провалило  крышу и нужна была мужская сила – поднять бревна, очистить от снега строение и поставить крышу вновь. Она прибежала в лаптях, на ногах носки из собачьей шерсти, ситцевом летнем платье и шубки из лисьих шкур. Смешная. Взъерошенная. Очень красивая своей молодостью с мокрыми-мокрыми глазами.
- Дяди железнодорожники, помогите, у меня папа в жару лежит, надо срочно крышу починить, а то дом тепло не держит, папа не выздоровит.
Ей кто-то ответил, что мы не железнодорожники, а таможенники, и нам некогда,  надо станцию и переход от снега расчищать.
Тогда она упала к нам в ноги :
- Чует мое сердце, говорит мое сердце, что таможенники, таможенники,- это новые люди в наших краях, на земле. Я про них ничего не слышала, но таможенники, таможенники, - слова таможенники она повторяла несколько раз и очень медленно, сразу было видно, что таможенников она видела первый раз в своей жизни и такое слово никогда раньше не слышала, а теперь пыталась его правильно произнести и выучить,
 - Мое сердце говорит, что именно Вы таможенники мне и поможете, Вы люди России, Вы все можете и все умеете и не имеете права мне отказать в просьбе – от Вас зависит жизнь моего папы, от жизни моего папы зависит Ваша честь и мое будущее. Вы должны мне помочь, иначе бог Вас не простит.
Она это выпалила одним предложением. Все посмотрели на нее, откуда такой взъерошенный воробей.
- Хорошо дочка, пока от снега расчистят железнодорожное полотно, пройдет несколько дней. Заночуй у нас. Завтра с утра пойдем и поможем тебе.
- Нет сейчас, иначе папа замерзнет.
Ее тогда послушали, собрались и через полчаса вышли практически всем таможенным постом.
Дорога вначале  шла вдоль железнодорожного полотна, которое на два-три метра было засыпано снегом. Но направление движения было отмечено стоявшими через каждые сто метров деревянными шестами, поставленными в ноябре специально, чтобы отмечать направление пути. Затем прошли через кладбище и через лес к прудовому хозяйству. Из этих прудов таскали летом рыбу. За прудом стоял деревянный дом и несколько деревянных построек.
Здесь жил поляк Ватич, со своей дочерью Наташей. Ватич занимался прудовым хозяйством, охотой, прочими сельскими делами. Он был молчалив, никого не трогал. Разрешал ловить рыбу в пруду, но просил не браконьерничать, а брать только на уху.  Обменивал эту рыбу на станции на одежду и хлеб с продуктами питания.
Дочка жила с ним, во всем ему помогая. Ходили слухи, что многие к ней сватались, но она всем отказывала, говоря, - Чует мое сердце это не мой жених.
Пока шли к фермеру  Ватичу девушка все рассказала про себя, что ее зовут Наташа, так звали ее бабку по материнской линии – мать она не помнит – умерла во время родов, но ее растил отец и эта бабушка Наташа. Бабушка Наташа погибла на станции в 1920 годах, во время какой-то перестрелки.  Бабушка меняла тогда рыбу на хлеб и ее нашли мертвой возле железнодорожного полотна. С маленькой красной ранкой прямо под левой грудью. Пуля попала прямо в сердце и там осталась. Ватич на руках принес ее тело домой. Наташа обмыла ее тело. Лицо у бабушки было все в морщинах, а тело молодой девушки, идеально чистое, ровное и молодое.
Ватич вместе с дочкой ее похоронили на соседнем кладбище. Вместе рыли могилу. Обложили дно и стенки могилы ветками сосны. Накрыли скатертью и засыпали землей.
А ночью Наташе приснился сон:
Стук в дверь.
Наташа встала,  открыла дверь, а за дверью стоит бабушка Наташа и ей говорит:
 – Я ухожу, ты обмыла меня и увидела мое тело. Кроме мужа никто и никогда его не видел. Ты не должна была меня обмывать. Ты никогда не выйдешь замуж. Но будешь любить и будешь любимой. Моя душа не улетит на небо, а перейдет в тебя и будет помогать  твоему  сердцу,  как поступать. Наташа стала звать бабушку в дом, но  та  сказав последнее слово, --
- Прощай, - повернулась спиной и тихо ушла в лес. Наташа долго стояла у двери, затем зашла в дом, закрыла дверь и легла спать.
Наташа вскрикнула и проснулась. По ее телу растекалось тепло. Папа храпел за занавеской на печке. Луна смотрела в крошечное окно. Наташа встала, одела  шлепанцы  и подошла к двери. Дверь была плотно закрыта. Она сняла с гвоздя у стены черпак,  набрала из рядом стоявшей  кадушки воды. Хотела выпить, но почувствовала как от сердца исходят слова, что не надо ночью пить воду.  Она вылила воду, повесила обратно черпак , вернулась в комнату и легла спать. Утром проснулась от яркого солнца в комнате и щебета птиц. С тех пор она жила вдвоем со своим папой.  Он ее очень любил, ни в чем не перечил, а все сладости и денежные средства, которые появлялись в их доме, он тратил только на нее.  Курил табак исключительно  на улице. Не разрешал делать тяжелую работу. Не настаивал с ее замужеством.
Сейчас у него жар. Наташа знает какие травки заварить и вылечить папу. Но у нее нет  сил починить крышу, не допустить холод в дом. И сердце ей подсказало не бежать в гарнизон, где стояла кавалерийская часть, в трех километрах от их дома, а  на железнодорожную станцию, в семи километрах, где она встретит людей, которые ей помогут, и с которыми она будет дружить. И  она продолжала говорить:
- Мне уже тридцать, с  небольшим.  Я все умею, и из ружья стрелять, и дом в чистоте содержать, и травами лечить, и словами нечистую силу от людей прогонять. Таможенники ей помогут, а она будет за ними ухаживать.
Таможенники если заболеют, она их травками быстро на ноги поставит. Таможенники ей  крышу поправят, а она рыбкой их вкусной угостит, она знает тридцать три способа приготовления рыбы, …..
С ее разговорами быстро дошли до дома поляка Ватича.
За три часа растащили провалившиеся от тяжелого снега доски. Заделали дыру в потолке. Подложили бревна. Заново покрыли доски и крышу, все накрыли сосновыми ветками и связками сухого камыша. От снега сейчас закрылись. Холод больше в дом не войдет. А весной-летом они помогут полностью починить крышу.
Ватич все это время лежал на кровати и стонал  под тремя одеялами, которыми его укрыла Наташа. Глаза его были мутноватые и иногда из уголков его глаз скатывались слезинки. Их некому было вытереть. Они оставляли след на его щеках и постепенно собирались в мокрую лужицу на подушке. Со времен первой мировой и гражданской войн он все делал сам. Приходило много народа и всем, что-то нужно было. Все брали. А сейчас в его доме новые люди, которым  ничего от него не надо. Они пришли ему помочь, а он был бессилен и лежал на кровати. А слезинки все скатывались и скатывались. Он понял, что на земле он не один. Он подозвал Наташу, велел ей накрыть на стол, приказал из потаенного погреба за сараем принести бутыль с самогонкой  и поставить на стол. Надо накормить таможенников и оставить их здесь ночевать, в ночь идти опасно.
Таможенники от ночлега категорически отказались. Быстро перекусили вареной  картошки и отварной рыбы. Выпили немного самогонки, подняв три тоста: - за товарища Сталина, - за поляка Ватича  и его дом, - За Любовь, дружбу и таможенную службу. Откланялись. Пообещали, что весной помогут крышу починить капитально. Поблагодарили хозяина за стол, за то, что всегда разрешал им рыбу ловить в пруду. Пожелали быстрого выздоровления  и ушли к себе на станцию. Поздним вечером вернулись к себе домой,  на таможенный пост.
С этих пор Наташа стала часто прибегать на таможенный пост. Всегда приносила с собой рыбу. Всех угощала. Стала готовить еду, убирать комнаты. И никто не заметил, как Наташа стала членом семьи. Ее  называли по разному:  - Наташей, Дочкой,  Воробьем.
Воробьем прозвали в первый же день, когда она  убирала со стола.  Всех стала ругать:
- Вы почему плохо доедаете еду? Почему оставляете еду на тарелках? Почему оставляете хлеб и хлебные крошки?  Настоящие паны любят себя и вокруг себя держат порядок. За столом  все доедают, ничего не оставляют. А если что и оставляют, то это уже не паны,  а свиньи в хлеву. Собачки и те косточки поели, а что не доели, то взяли и спрятали. В России говорят – хлеб всему голова. А вы свои головы оставляете на столе и не добираете свои богатырские силы, чтобы победить врага. Ничего на столе из еды не оставлять, чтобы я мыла чистые тарелки.
Наташа как завелась, так и остановиться не могла. Всем стало и стыдно и смешно. Девчонка почти первый раз в доме и начинает учить,  как и что есть.
- Ты чего так завелась, как воробей, из басни Крылова? Хочешь нам помогать,  помогай  молча, а воспитывать нас дочка не надо, а то мы тебя съедим ,  - попытался ее успокоить Иванов Илья  Степанович.
-  Не знаю я ни каких башен Крылова, и воробьев из его башен. Я знаю местных воробьев. Может из его башен они и бесхарактерные, но у местного воробья  есть характер.  И я как воробей из этих мест с характером повторяю, что настоящие паны любят себя. А вам досталась честь называться таможенниками. Местные паны ничего про таможенников не знают, а вы про панов знаете, поэтому вы лучше их. Поэтому ничего не оставлять на тарелках, все доедать. А меня воробьем какого-то Крылова не называть. Я вам не дочка, а местный воробей с характером. Не будете доедать, пока не доедите этого, нового ничего на стол не поставлю!
Все укатывались со смеху. Только Иванов немного смутился:
- извини дочка, извини не дочка, а воробей с характером,  - он подошел к столу взял  свою тарелку на которой остался недоеденный рыбий хвост, посмотрел на нее и замер посреди комнаты. Он не знал, что делать с этой  тарелкой.  Он покраснел, как первоклассник, стыдясь спросить у учительницы,  а что теперь делать с этим недоеденным рыбьим хвостом? Весь таможенный пост уже смеялся, вот так дочка-воробей, даже их начальника ввела в краску. Наташа поняла, что смеются над этим прекрасным человеком Ивановым  Ильей   Степановичем и смеются из-за нее.
Наташа подскочила к нему, схватила из его рук тарелку и направилась в сторону умывальника. От  резкого движения юбка ее разлетелась в стороны и зацепилась за край стола. Она подумала, что в продолжении  веселья кто-то схватил ее за юбку. Она резко размахнулась, решив плашмя тарелкой   ударить  обидчика  и  повернулась  на сто восемьдесят градусов. За ее спиной никого не было. Рыбий  хвост,   от ее движения полетев  с тарелки со звоном приземлился прямо Иванову на лицо, на нос и там остался. Новая волна смеха вновь разлетелась по комнате. Наташа подбежала к Иванову, испуганно стала снимать с его лица рыбий хвост:
- Извините, извините меня, - а затем опомнилась – сами во всем виноваты, доели бы все, оставили бы тарелку чистой, не было бы этого.
Все долго, долго смеялись.
Но после этого все доедали, ничего не оставляли на столе.

Иванов почувствовав тепло ее рук на своем лице, поймал себя на мысле,   что Наташа ему нравиться и в нем разгорается необузданное желание быть с ней. Он стал гнать эти мысли,  по возрасту она годится ему в дочки.
Но прозвище воробей за Наташей так и сохранилось.  Все привыкли к ней. Она стала неофициальным членом их коллектива. Всегда очень бойкая, подвижная, живая.

Только сейчас Наташа сидела молча за неубранным столом. Ее было не узнать. Из девочки подростка которым она впервые появилась на таможенном посту, молодой женщины, которой она стала от дружбы с Ивановым Ильей Степановичем она превратилась в зрелую женщину,  а по ее вискам стала пробиваться седина.
- Ильюшенька,  мой дорогой таможенник, мое сердце говорит, что это наш с тобой последний вечер. Наша с тобой последняя ночь. На этой земле у нас с тобой больше вечеров не будет. Будет только на небесах.
-  Перестань, что ты такое говоришь. Давай приберем, я тебе быстро помогу и пойдем спать, у меня завтра поезд в 8.00 на Москву. Стоянка всего три минуты.  Я приеду в Москву, определюсь с новым местом службы, обоснуюсь и заберу тебя к себе. А ты за это время уговоришь отца,  чтобы он тебя отпустил. Мы будем жить с тобой  долго и счастливо. Отец состарится,  заберем его к себе, нянчить наших детей.
- Нет Ильюшенька, не будем убирать, давай чуть-чуть выпьем и в этой жизни я хочу тебя последний раз обласкать.
Она сама достала из своей сумки бутылку водки «Астраханская. Пшеничная. Высший сорт».  Иванов был два года назад в Красноводске, на Каспии, возвращался через Астрахань. Привез оттуда ящик этой водки. Очень она ему понравилась. Мягкая. Вкусная. Из зерна высшего сорта. С сургучной печатью. Пили ее только по настоящим праздникам: на Новый год,  на день рождения товарища Ленина и товарища Сталина, на Первомай, на день Таможенника, на день Октябрьской революции. Эту последнею  бутылку Иванов решил подарить поляку Ватичу,  поблагодарить за дочку. Иванов решил твердо до праздника Октябрьской революции забрать Наташу и пожениться с ней.  А потом, чтобы у них обязательно были дети.
- Давай Ильюшеника выпьем за наше с тобой - Любовь, Дружбу и Таможенную службу, - она ударившись своим стаканом  с его стаканом выпила до дна, крепко взяла его за руки и повела в спальню.
Маленькие ее ручки, тонкие пальчики налились звоном и  металлическим скрежетом вцепились в его медвежью ладонь и больше не отпускали, пока они не опустились на кровать.
Кровать стояла посередине в небольшой комнате. Один угол комнаты занимала русская печка. Другой угол занимал  деревянный шкаф под документы и посуду. Сейчас печка была  холодная и не испускала тепла. Шкаф был освобожден от посуды и от книг с  бумагами. Посуда  осталась на кухонном столе.  Книги и бумага разошлись из шкафа в связи с отъездом их хозяина.
В комнате стоял один стул, на котором водрузился рюкзак Иванова, готовый к погрузке в поезд. Все это наводило тоску и подтверждало, что это последняя ночь людей в этой комнате. И лишь часы на подоконнике  стучали – время идет, жизнь идет.
Наташа подняла ему руки вверх, захватила снизу его рубаху и выкинула ее вверх, обнажив его туловище. Также  молча и быстро через голову скинула свою юбку, блузку, нижнею рубаху и стала его целовать, укладывая его на постель. Она целовала ему лоб, щеки, губы, грудь, живот. Она скатывалась ниже и ниже. Его тело все трепетало, а глаза не могли оторваться от ее красоты. Нежная, юная кожа, шелковистые волосы, божественные прикосновения рук и расслабляюще-возбуждающие прикосновения ее губ по каждому волоску его почти двухметрового тела. Он трепетал. Пытался обнять ее руками. Она отбрасывала его руки подальше вверх от себя, за его подушку, за спинку кровати. И продолжала его целовать, руками скинув его брюки, нижнее белье. Лаская своей девичьей грудью его открывшиеся участки тела. Он не мог больше сдержаться. Силой опрокинул ее на спину и стал ее целовать, ласкать, целовать Она не сопротивлялась, а лишь вздрагивая  извивалась как сиамская кошка от прикосновений его рук, ног, губ. Теперь он скатывался по ее телу вниз, а когда его язык соприкоснулся с его губами, она возбудилась каждым своим волоском. Каждая ее клеточка желала  его. Она опрокинула его обратно на спину.  Помогая  себе рукой взобралась на него. И как наездница в седле поднялась над ним со своей девичьей грудью человеческим счастьем.
Раздался свист. Прогремел  взрыв. Свист и снова взрывы.  Находившееся за ее спиной окно рамой и  тысячью мелких осколков стекла полетело на них. Она упала на него. Ее грудь прижалась к его груди. Ее руки упали вдоль его тела. Он обеими руками обхватил ее и прижал к себе. Но вместо ее спины была кровь, куски горячего стекла,  металла и снова кровь.
- «Девочка моя!», - с диким, звериным криком он прижал ее к себе. Не обращая внимания на кровь, стал переворачивать ее  на спину. Вся спина была в кровоточащих ранах. В шею вонзился гвоздь от выбитой рамы.
Наташа была мертва. Ее открытые голубые глаза смотрели вверх на него. Он прижался своими губами к ее губам. Ладонью закрыл ее глаза.
-«Девочка моя! ». Вокруг станции рвались бомбы.
- « Девочка моя!» Он старался перекричать гул взрывов. Его взгляд  упал на часы. Они показывали 3. 55 утра .  Часы  стояли . Они остановились.
Он ее приподнял. Одел ей юбку. Одел ей блузку. Накрыл ее лицо своей рубахой. Схватил свою одежду и выскочил через  выбитый   оконный проем во двор,  на улицу.
На станции, рвались снаряды, горели вагоны, метались люди.
Господи - это война.
Иванов имея опыт гражданской войны, до крови прикусил себе губы. Главное не поддаваться панике. Проверил на себе одежду, поправил таможенный китель.  Быстрее в бомбоубежище, в укрытие. За станцией еще в 1939 году вырыли вместе с пограничниками бомбоубежище – огромный погреб. Вдоль стен и сверху вместе потолка заложили бревна дуба. Сверху двухметровый слой земли, на которой посадили березки. Березки за эти два года  сильно подросли. Иванов сам их поливал. Вода через землю и щели между бревнами стекала вниз, в бомбоубежище. Другие жаловались, - зачем поливать, мы будем воевать на другой территории. Но Иванов стоял на своем. Будем воевать на другой территории, но у противника самолеты, с которых он будет бомбить станцию. Поэтому станции необходимо бомбоубежище, а березки укрепят землю и хорошая маскировка.  Мелкими перебежками, иногда по-пластунски  быстрее к бомбоубежищу.
Небо все черное. Самолетов, как галок зимой в городе, - летят, летят, летят бомбить Минск, Киев, Смоленск. Одни самолеты сверху,  другие снизу.
Которые снизу бросают бомбы на нас, на станцию.
На бомбоубежище нет больше берез, они горят. Нет входа в бомбоубежище, одна огромная воронка.  Много мертвых тел. Минутой раньше прибеги он сюда, он лежал бы мертвым среди этих мертвых тел. Что делать? В воронку, в эту груду мертвых, истекающих кровью тел. Отсюда оглядеться. Немецкие самолеты летят низко. Бросают бомбы. Бьют из пулеметов вокруг, но не по железнодорожным вагонам, не на железнодорожные пути.  Вагоны и пути им нужны целыми.
Не узнавая себя, как  зверь загнанный в угол и увидевший щель в этом тупике Иванов заорал не своим голосом:
 - « Всем под вагоны. Всем под вагоны». Он бросился к вагонам,  по пути  хватая людей и орать им:  - Всем под  вагоны.
Не видя и не чувствуя огня, грохота взрывов рыбой метнулся под вагон и очутился не на грязном, промасленном пути железнодорожной ветки, а на зернах пшеничных  злаков.
Сыпучие зерна пшеницы ручейками стекались из стенок пробитых вагонов вниз на землю.  Зерна  образуя горки растекались в обе стороны. Как здорово. Как хорошо. Он руками стряхнул со своего лица зерна злаков. О ужас,  на руках его кровь.  Кровь Наташи. Что делать? Это война?
Лежать и ждать, когда прекратят бомбить станцию. Что делать потом?
Стоп. Собрать личный состав. Забрать из таможенного помещения таможенную казну. Казна не должна достаться врагу.
Иванов пополз под вагонами, вдоль железнодорожного состава в сторону здания таможенного поста.  Под вагонами были люди.
- «Кто таможенники за мной. Кто таможенники за мной». Людей было много. Их трясло. На соседнем пути стоял пассажирский поезд «Москва-Берлин» .  Люди ехали в Германию на работу. Туристов уже давно не пускали в сторону Европы. Люди ехали туда работать, а их немцы стали бомбить. Теперь они прятались под вагонами от немецких бомб.
Иванов работая локтями, руками, ногами прокладывал себе путь вперед в сторону таможенного поста:- «Таможенники за мной». Людей трясло, они были одержимы паникой, но видя и слыша  Иванова приходили в себя. Они ползли за ним. Веря ему, что он их надежда. Он знает, что делать. Он освободит их от всего этого кошмара.
Они доползли под вагонами до их здания. Остановились напротив. Из здания были выбиты все рамы, окна, двери, но здание стояло, а бомбы продолжали падать вдоль здания, вдоль железнодорожного состава. Из вагонов сыпались зерна пшеницы. Эта пшеница вывозилась из Советского Союза в Германию. Германия бомбила Советский Союз. А люди зарывались, укутывались в эти зерна, прячась от осколков разрывающихся бомб.  Сколько это будет продолжаться ? ……
Стало совсем светло. Первые лучи солнца еще не показались, но переходящая от темноты к светлеющему небу природа как будто говорила – сейчас покажутся солнечные лучи. И самолеты на небе исчезли. Наступила тишина, прорезаемая воплями   раненых  и треском огня.
Иванов выскочил из - под  вагона.
-«Все таможенники за мной», - их было восемь. Все они прощались с ним несколько часов назад  и теперь они были рядом, повинуясь его воли и его приказам..
- Все за мной, - в помещение таможенной службы. Дверей нет. Внутри битые стекла и дым.
-  Слушай меня, у нас десять минут, от границы до станции три километра, танки дойдут сюда  через пятнадцать минут.  Забрать все свои личные вещи – главное документы и форму.
Калмык Бугдаев – берешь наше знамя и дежурные книги.
Гадиров,  Кравченко,  Пантелеев,  Гардник – вы берете таможенную кассу. Пантелеев старший, Но вы все отвечаете за нее головой.
Завишкин,  ты продукты питания, соль, спички, хлеб, самогон.
Ты Симонян  за мной, вскрываем таможенный сейф  – с таможенными документами, печатями, чистой бумагой.
К себе в комнату,  за своими  личными вещами и к таможенному сейфу.
Иванов вскрыл таможенный сейф, большой, засыпанный песком металлический ящик. Из сейфа деревянный ящик с таможенными печатями – Симоняну.  Верхнее отделение, в нем таможенная печать и пакет. На пакете надпись «Вскрыть в случае «ВОЙНЫ». Пакет в рюкзак. Все из верхнего отделения таможенного сейфа в рюкзак. Рюкзак за спину и в спальню за Наташей.
Молодая, красивая лицом вниз, а в теле  металлический гвоздь и множество осколков стекла. И запекшаяся кровь.
Иванов схватил со стола бутылку водки «Астраханская. Пшеничная. Высший сорт». Сделал большой глоток. Бутылку в карман рюкзака.
Наташу обернул простыней, одеялом и как мешок себе за спину, через плечо.
Наташу он им не оставит. И водку тоже. Наташу на одно плечо. Рюкзак на другое плечо. И из комнат, быстрее к выходу на улицу.
- Симонян за мной,  все на улицу, все выдвигаемся в лисью нору.
Слушай  Симонян,  ты по национальности армянин или еврей. Фашисты евреев ни тех, ни других не любят. Мы им кассу таможенную отдавать не будем.  Думай, что тебе делать.
Если нас поймают, нас могут оставить в живых, им рабочая сила потребуется, а тебя еврея сразу расстреляют. Думай, что делать? Может тебе не с нами, а родному бежать в лес,  там,  где  нибудь  переждать, захорониться, пока Красная Армия не подойдет?
- Нет  Степаныч, я с тобой, с таможенной службой. Немцы собак пустят. В лесу долго прятаться стыдно мужику. Степаныч, ты мудрый, опытный. Найдешь способ нас спасти. Я с вами.
- Все встречаемся возле лисьей норы.
Лисьей норой называлась землянка недалеко от приграничной станции, в тридцати метрах от железнодорожного полотна и в трехстах шагах от пограничного столба стоящего по правую сторону от железной дороги  уходящей за пределы Советского Союза.
Одной из функций таможенных органов,  после введения фактической монополии на внешнею торговлю  и введение таможенной службы в рамках Управления в Министерство торговли Советского Союза,  была статистическая деятельность. Надо было считать количество вагонов и количество железнодорожных составов, которые выходили из страны,  и ежедневно,   и ежемесячно передавать данные в Москву. В этих целях возле железнодорожного полотна должен находиться таможенник и вести этот учет. Будку поставить нельзя, у нас дружба с заграницей, а все время стоять на улице неудобно, холодно, сыро. Поэтому и вырыли эту землянку. В ней укрывались от непогоды. В ней отсыпались. В ней хранили небольшой неприкосновенный запас спичек, свечей, соли, сухарей, сала и самогонки с сухим луком. В служебных помещениях сухой закон – хранить спиртное нельзя.  А здесь держали несколько бутылок самогонки и спирта.
Здесь было четыре лежака, как в купейном вагоне второго класса и печка буржуйка с запасом двух связок сухих дров. Во время охоты это было прекрасное место для отдыха.
Сейчас все направлялись туда, к лисьей норе. От станции, от огня и ужаса смертей.
Неся на себе Наташу,  Иванов вспоминал, как после этой истории с рыбьим хвостом, между  ним и Наташей проскользнуло какое-то чувство, чувство любви. А потом было несколько встреч. Они рыли эту землянку. Наташа помогала. И первый раз они вдвоем были именно здесь.
Иванов не чувствовал тяжести ее тела. В его висках била кровь. Он хотел к Наташе на небеса. На Земле надо делать дело – не допустить сдачи таможенной казны врагу.
Через тридцать минут они были возле лисьей норы. Здесь собрался весь личный состав таможенного поста:
Калмык Бугдаев Александр Ильич,
Арменин Гардник Володя,
Заместитель Начальника таможенного поста,  парторг – Пантелеев Григорий Михайлович,
Украинец Кравченко Александр Кузьмич,
Азербайджанец – Гадиров Велоят,
Белорус – Завишкин Александр Сергеевич,
Секретчик – Симонян Вартан Александрович
Все в сборе.
В  висках Иванова Ильи Степановича била кровь. Нельзя допустить потери таможенной казны.
- Товарищи, - это война. Враг, фашисты напали на нашу с Вами землю.
Нам выпала большая честь носить звание таможенника – человека Государства. Таможенное дело имеет тысячелетнею историю и не знает ни одного случая предательства. И мы докажем, что таможенник – это настоящий человек государства. По - другому  не имеем права.
-  Сейчас всем привести себя в порядок.
-  Казну в землянку.
- Завишкин – твоя задача, на дерево, и смотреть в оба, сторожевое охранение. -   Смотри, чтобы никто к нам не приблизился.
- Всем остальным в землянку. Землянку прикрыть от посторонних глаз.
Иванов положил тело Наташи в нескольких шагах от входа в землянку под раскидистую ветвями сосну. Солнечный диск уже стоял над землей и лучики солнца пробивали себе путь к сырой земле под сосной, чтобы согреть эту землю и высушить ее после ночной темноты. На эту землю, еще полностью не отошедшею от ночного сна,   он и положил тело Наташи. Солнечные лучи упали на окровавленное одеяло, в котором и находилось тело Наташи. А по углам падения этих лучей Иванов понял, время уже часов 9 утра 22 июня 1941 года. Надо спешить. Спешить делать дело, как уберечь казну.
Он спустился в землянку.
Здесь все его ждали.
Грязные, оборванные. С серыми лицами, но живые. Живые без единой царапины. Все сидели на нижних скамейках. При его входе встали.
- Командир давай выпьем.
- нет,  сначала определимся с казной.
Он присел возле входа  на связку с дровами.
Достал из вещевого мешка пакет. Пакет толстый, большой. С обеих сторон сургучные печати. Надпись «Министерство торговли» с гербом СССР и надписями таможенный пост,  ….,   вскрыть только в случае войны. Особо секретно. И подписи Министра торговли и ответственных лиц Особого отдела НКВД».
Иванов достал из вещевого мешка охотничий нож и стал вскрывать пакет.
- Что ты делаешь, может это еще не война, а просто провокация. Давайте подождем.
- Нет, это война. И промедление смерти подобно.
Иванов вскрыл пакет. Достал из него стопку документов:
И стал бегло выборочно читать вслух. ………..
- Руководителям таможенных подразделений:
• Произвести эвакуацию служебной документации.
• Произвести ревизию и эвакуацию средств таможенной идентификации
• Под персональную ответственность руководителям таможенных постов лично организовать отправку в Главное таможенное Управление города Москвы денежные средства и материальные ценности. Доставку осуществляют лично руководители таможенных постов и сдают под роспись в главное хранилище Министерства финансов.
• Срок доставки и сдачи материальных ценностей семь дней со дня начала войны.
• Парторгам – Заместителям начальников таможенных постов организовать работу личного состава таможенных постов в условиях военного времени.
- Вот это и все. Кратко и понятно.
В землянке стояла полная тишина. Все молчали.
- Что будем делать товарищи?        Ваши предложения ?
Все молчали. Все ждали, кто первый нарушит тишину.
Молчание прервал Пантелеев Григорий Михайлович, таможенник со стажем, 1890 года рождения,
- Я как парторг нашего таможенного поста, как коммунист, считаю, что мы как руководители таможенной службы очень хорошо понимаем, что такое дисциплина и преданность делу партии и делу служения народу. Необходимо без промедления, без обсуждения выполнить все пункты данной директивы.
- А как мы будем это выполнять?
- Ты видел  вся станция разбита?
- Все небо черно от самолетов.
Началось бурное обсуждение. Все заговорили сразу. Не слушая друг друга. Говоря больше для себя, чтобы со словами выпустить пар от последних переживаний и страха безысходности  положения,  в которое они все попали.
Всех остановил Иванов, - товарищи, давайте по одному, по порядку, кто как сидит. Бугдаев Александр начинает, дальше по часовой стрелке. Только один вопрос, что нам делать с казной?
Калмык Бугдаев Александр Ильич, высокий, красивый, спортивного телосложения, сочетающий в себе два качества: образованность и «голубые крови», - знает три иностранных языка, читает наизусть Пушкина и энциклопедию по сельскому хозяйству и одновременно взрывной необузданный характер,  по любой мелочи готов схватить нож и наброситься на любого. Все боялись с ним выпивать. От алкоголя у него просто сносило «крышу»,  любая выпивка с ним заканчивалась дракой.
- Раз парторг говорит, а в бумаге прописано надо вывезти,  значит надо вывезти. По железной дороге нельзя, поэтому надо подождать здесь три дня, пока Красная Армия не подойдет. А можно к военным, в конную Бригаду, к Буденовцам, попросить у них лошадей, и на лошадях вывезти, но - сперва   надо подождать. У меня все, давай  Гардник продолжай.
     И он толкнул плечом рядом сидящего  Гардника.
     Гардник Володи: невысокий, плотный армянин, служил, в таможенных органах недавно. Он пришел в Министерство из строительства, сначала экспертом по непродовольственным товарам, но так как  очень плохо разговаривал  по-русски, его отправили на границу, на таможенный пост. Его отличала от других высокая порядочность и постоянное присутствие чувство вины, что он никогда не может позволить себе плохое слово.
- Простите, я считаю, надо сделать так, как скажете Вы -  товарищ Илья Степанович. С вами мы сделаем все правильно  и вы нас выручите. У меня все.
Все посмотрели на Пантелеева. У всех появился вопрос, почему Начальник не говорит, а слушает подчиненных. Зная его металлический характер сидящие  в землянке не понимали, почему он молчит. Может он испугался войны?  Раньше он очень редко спрашивал мнение подчиненных, а тем более выносил что-либо на обсуждение.
- Гадиров, продолжай, твое предложение, - очень резко сказал Иванов. Он прочитал этот вопрос в глазах подчиненных. Он действительно испугался войны. Он не знал, как спасти таможенную казну от врага. А в висках била кровь. Время идет, что делать? Как спасти таможенную казну?
Азербайджанец  Гадиров  Велоят, среднего возраста,  среднего телосложения отличался от других своей красотой в одежде и опрятности. Щеголь в таможенной форме, и сейчас успел  до входа в землянку чисто умыться и убрать всю грязь с сапог.
-  Куда мы пойдем? Как потащим это на себе?  На станцию нельзя.  Надо к  пограничникам или к буденовцам. Сдать им все под расписку. Попросить у них оружие. И вместе  с ними решать, что делать.  Здесь немцы нас найдут, примут за оборванцев  или партизан и расстреляют. Отсюда надо уходить и передавать казну под расписку офицерам Красной Армии. У них оружие, крепости. Они пошлют  телеграмму в Москву и товарищ Сталин для этого случая вышлет им самолет.
 Дальше продолжил секретчик   Симонян Вартан, - Петр Степанович, все печати и штампы у меня  с собой. А вот журналы сгорели. Вы подтвердите, что все сгорело? Мы ведь с Вами вдвоем были в комнате, где они хранились. Там выбиты все окна и деревянный шкаф с бумагой, журналами загорелся. Пока мы лежали  под вагоном с зерном,  не было возможности потушить огонь. Вы подтвердите, что все сгорело? - и он пристально посмотрел на  Пентелеева,  ожидая ответа. Сразу было видно, что его сейчас интересовал именно это вопрос.
- Да я это видел, а что делать с казной?- вопросом на вопрос ответил Пантелеев.
- С казной, - все переписать, составить описи, и по ведомости передать командирам ближайших воинских частей,  пограничникам или буденовцам.
А в Москву, в таможенную службу передать эту ведомость. А можно все разделить между всеми по равному весу и в вещмешки и лесом на себе это выносить.   Нет  этого делать   не надо. Вдруг болото или фашисты, лучше по описи все передать командирам Красной Армии или в районную партийную организацию.
Его перебил Пантелев, я как парторг, считаю, дальнейшее обсуждение недопустимым. Есть директива. Ее надо только исполнять. Пусть даже если нас убьют ее надо исполнять. Ценности казны в вещмешки и срочно в Москву.
Слова,  нас  убъют,  не понравились никому. Все загудели сразу.
- Дождаться Красной Армии,
- Переждать,
- передать ,…
- спрятать.
Говорили долго и с эмоциями.
Лишь Иванов Илья Степанович молчал.
Они эту казну собирали с 01 июня 1941 года. Первого числа каждого месяца они пассажирским  поездом Берлин – Москва передавали таможенную казну в Москву.
Официальных таможенных платежей, как до Великого Октября, как до 1929 года не было. Была монополия внешней торговли. Экспортно-импортные операции совершало только государство. А контрабанда сохранилась. Таможенные органы и он, и его соратники осуществляли борьбу с этой контрабандой,  и все сдавали в эту таможенную казну:
 Хохол Кравченко в поезде Москва-Варшава обратил внимание, что поезд от Москвы до таможенного поста идет сутки. Во всех вагонах уменьшенное количество печного угля и дров,  и в вагонах тепло.  А в одном из вагонов прохладно и количество дров очень большое. И лежат они как-то по-другому не стопкой, а связками. А проводник с бегающими глазами, все время угощает печеньем. Разобрали дрова, а за ними православные иконы. Проводник стал объяснять, что это хлам, мусор для растопки печи. А Симонян,  как эти иконы увидел, так и встал перед ними на колени, хотя и еврей.  Оказались иконы старинные и стоят больших денег.
   Азербайджанец  Гадиров обращает внимание на дипломата, который в своем портфеле вместо бумаг везет сухую рыбу . – Французов буду угощать, - говорит и поднимает свой портфель как гирю, едва, едва. А сухая рыба – ростовские лещи, жирная рыба,  вкусная, но легкая. Вскрыли портфель. Стали смотреть лещей, а вместо рыбьих пузырей золото, золотые изделия. Взвесили, а там целый пуд – 16 килограмм золотых изделий.
А Симонян   не просто секретчик,  а таможенный умелец. Пройдет по вагонам один, ничего не открывая и не разбирая, а затем возьмет с собой помощников и подойдет к какой-то стенке вагона и говорит.
Снимайте ребята обшивку потолка вагона.
Там контрабанда – книги, 1840 года издания.
Разберите вагонный  тенн  для кипятка, а в нем редкоземельный минерал.
Изымайте ребята у этого проводника подстаканники  под чай – они из чистого серебра.
 Калмык Бугдаев, прибегает к Иванову, надо срочно досмотреть скотный вагон военного эшелона. Нельзя досматривать таможенникам военные эшелоны. Нельзя даже в них заходить. А Бугдает стоит на своем. Вывозят лошадей и одну корову. А коровьего дерьма  больше, чем лошадиного. Так не бывает. И советские кавалеристы на станциях убирают скотское  дерьмо.  А здесь оно навалено, как специально. Надо вызывать НКВЭДешника, а он далеко. А поезд должен уходить. И Гадиров в белой рубашке, чистейших брюках и сияющих солнцем туфлях начинает разгребать коровье  дерьмо. А Иванов сдерживая крики  военных не пускает их в их собственный же вагон.
Военные командиры хватаются за свои пистолеты, но Гадиров достает из коровьего помета золотые царские червонцы.
 Белорус Завишкин из вагона ресторана, из  корзины с сухим луком достает золотые ювелирные изделия: кольца, серьги, брошки. Сухой лук должен связками висеть, а здесь он лежит в ведрах для угля. Разве настоящий повар так поступит.
 Сейчас все это называется одним словом – Казна. Таможенная казна и ее надо спасать. Спасать это деревянный сундук. Внутри сундука таможенная казна собранная эти таможенниками. Имеют таможенное чутье и сноровку. Преданные своему таможенному делу и Советскому народу обсуждают, что делать с таможенной казной.
Ни у кого и намека не появилось,  присвоить, забрать, украсть, зарыть, убежать.
Полтора часа шло обсуждение.
Иванов встал.
- Товарищи слушайте мой приказ:
  Сейчас вместе все описываем. Аккуратно складываем, упаковываем.
  Роем для Наташи могилу. И вместе с Наташей все хороним в землю.
- Да ты, что Иванов, в какую могилу, - не выдержал, Пантелеев, - в предписании написано, обеспечить доставку в Москву.
- Да в могилу нельзя, не положено.
- Сейчас лето, быстро пойдут трупные черви, как потом доставать.
Зашумели все сразу.
- Да мне папа говорил,-  встал Гадиров, - все свое забирай с собой. Обратной дороги может уже и не будет.
- А в России говорят, своя ноша не тянет.
- Фашистов  испугался.
Иванов поднял руку к потолку, призывая всех замолчать.
- Товарищи, это приказ. В Москву надо переправлять, но мы в тылу врага.
Пограничники и ближайшие воинские части подверглись массированному  удару с воздуха и сейчас туда пойдут танки противника. Фашисты нас с этим поймают,  казну отнимут. Поэтому казну зарываем здесь рядом.
- Иванов, что ты говоришь,  – теперь встал уже, Пантелеев, - Красная Армия со своими самолетами и конницей, при поддержке танков быстро нас освободит и уйдет воевать на территорию противника. Тебе поставлен приказ переслать казну в Москву, а ты его в могилу,  да кто ты такой?  Со вчерашнего дня ты в командировке и здесь не командуй. Мы найдем дрезину и сами,  по  железной дороги вывезем таможенную казну в Москву.
- Нет, другого решения здесь не может быть, - снова продолжил, Иванов, - мы спрячем казну в могилу, сверху положим тело. Кто ее раскопает, увидят мертвое тело и испугается. А мы  пойдем,   добудем для себя оружие и будем помогать Красной Армии. И я здесь командир, так как вчерашний приказ – это приказ о командировке, а не о моем увольнении.  Из-за войны я не уехал и поэтому я здесь остаюсь вашим командиром - начальником таможенного поста. Если немцы нас поймают с казной – сразу нас к стенке, а казну заберут. А  так без казны мы солдаты. Если кто предаст, то его все равно убъют.  Предатели никому не нужны.  Правда, она как колосья,  дорогу к солнцу всегда найдет.
Иванов говорил долго.  Но его уже не слушали.  Все согласились. Это правда.
Тащить на себе тяжелый и дорогой груз смерти подобно. Здесь отсиживаться, они не предатели.
- Хватит Иванов, говорить. Давай дело делать, - перебил его Бугдаев.- я уже подсчитал, мы больше пользы принесем, если сделаем, как сказал Иванов.
- Наша задача, помогая Красной Армии, быстрее разбить врага, дойти до своих  и вернуться назад за таможенной казной.
- Может нам следует добраться до конного корпуса, он от нас недалеко, - сказал Бугдаев, - и им передать казну, а в могилу, вместе с покойницей прятать казну,  нас Будда не поймет.
- Нет Будда, как раз нас поймет, по буддизму, умей себе отказывать в эмоциях, удовольствиях и через труд, вседозволенность в труде, а не в желаниях путь  к совершенству.  Делай работу как считаешь нужным, принимай решения и делай дело во имя счастья всех остальных людей и бог нас простит и поможет. Кавалеристам передавать не будем. Чем они могут помочь? Против них танки и самолеты. Их задача воевать, а не нашу казну сторожить. Вы видели возле станции, пограничные здания и бомбоубежище все разгромлено. Прямые попадания. Враг готовился и просчитал все свои первые удары. У кавалеристов мы можем попросить только лошадей. Но никаких других просьб им не говорить. О казне знаем только мы. И эту информацию надо передать в центр,  нашим  и никому другому. Это тоже приказ.
- А может нам здесь с казной переждать?  К вечеру Красная Армия придет, и все решится само собой.
- Нет . Красная Армия сегодня не придет. Фашисты ударили неожиданно. Мы их удара не ждали. Ночью вагоны с зерном в Германию провожали и сидели на концертах расслабленные. А они нам неожиданный удар в морду.  Бац.  Как в боксе – и мы в нокауте., -  Иванов, со злости резко махнул кулаком в воздухе. -  Красной Армии, надо после нокаута в себя придти. Они сюда через неделю-другую вернутся. Мы им должны помочь. Если мы им не поможем, а будем отсиживаться в этой яме, то партия нас спросит, почему мы здесь дрожали?  НКВД нас к стенке как врагов народа поставит. Нет товарищи, господа таможенники, -  делаем как я сказал – выполняем мой приказ. За дело товарища Ленина, за дело товарища Сталина, во имя нашей Победы.
После этих слов Иванова все согласились. 
       Быстро перекусили. Открыли таможенную казну. Туда складывали ценности.   На дне сундука десяток пустых мешков и деревянная коробочка с катушками серых ниток и десятком иголок.  Здесь же лежала простая ученическая тетрадь в клеточку, куда делались записи, какого числа и кем в этот таможенный сундук были положены ценности. Краткое их описание:  количество, цвет, формы и примерная стоимость. Правда по стоимости всегда фигурировала запись: »Стоимость будет определена дополнительно».  Никаких замков. Работали, жили вместе  и весь таможенный пост был просто дружной семьей с общим делом – таможенным делом. В первый  день каждого месяца Вартан Симонян  приглашал свободного от смены и вдвоем они делали опись содержимого сундука. Составляли общую ведомость. К каждому предмету делали отдельную табличку и укладывали в отдельный мешок. Затем мешок зашивали и накладывали на него сургучевую таможенную печать. Потом все мешки упаковывали вместе в новые мешки, снова зашивали и опечатывали.
Ведомости подписывали у Иванова Ильи Степановича, складывали в конверты, которые также опечатывали.
Первого числа каждого месяца передавали  поездом  в Москву.
Сейчас делали   тоже  самое,  только все вместе.
Быстро описали, упаковали. Закрыли сундук.
Симонян представил Иванову три экземпляра акта описи:
Общее количество – 1186 предметов (портсигары, кольца, серьги, цепочки, медальоны):
 из них – 836 золотых, примерным весом 45 кг., стоимость будет установлена дополнительно;
320 – серебряных, примерным весом 28 кг., стоимость будет установлена дополнительно;
20 – книг, 1840 года издания, - бесценный товар.

Иванов бережно взял акты, наложил резолюцию – «Утверждаю. 22 июня 1941 год». Это  один из результатов их работы за 21 календарный день. «Господи помоги нам. Помоги, чтобы мое решение оказалось правильным и казна не досталась врагу» -  стучало в голове у Иванова.  Один акт положили в сундук. Сундук закрыли. Замка не было и никогда о его необходимости даже не задумывались. Сейчас его не хватало.
Нашли под лежаком, в сундуке с инструментами несколько ржавых гвоздей.
Ими и забили сундук. По одному акту взяли себе Иванов и Симонян и вышли из землянки на улицу. Стали смотреть место под могилу. Солнце стояло уже высоко. Но под деревьями еще сохранялась роса. И песчаная почва была влажной.
Иванов подошел к телу Наташи. Отодвинув край одеяла,  открыл ей лицо. Оно было бледно белым. Встал на колени. Нагнулся и поцеловал ее в лоб. Лоб был уже холодным.
- Спасибо тебе девочка моя. И прости меня. Мне надо думать о живых.
Место искали недолго. Рядом  со старым кленом,  стоявшим одиноко среди сосен и берез,  который словно являлся центром этого леса и центром земли.
В Лисьей Норе было две лопаты. Стали копать по очереди.
Иванов измерял шагами расстояние до железнодорожного полотна: по прямым углом шестьсот двадцать шагов. До пограничного столба на юго-запад восемьсот шагов. До Лисьей норы на юг – шестьдесят восемь шагов.
И кругом тишина. Почему вдоль железнодорожного полотна еще нет фашистов? Эта тишина страшит. Война будет долгой. И решение он принял правильное. Решение принято. Назад к переживаниям возвращаться нельзя.
Надо думать о живых. Эти мысли пронеслись в голове старого таможенника в одну минуту, а может полчаса. Время превратилось в какое-то неосязаемое существо. Без света и темноты. Без солнечных лучей и скользящих теней.
Могилу вырыли глубокую. Кто-то предложил сделать могилу по мусульманским обычаям с боковой нишей. И туда спрятать таможенную казну. Но Иванов видел эти могилы в Астраханской губернии.  Могильники ямной культуры. Раскопанные через сотни лет после захоронения.  Кости и драгоценности. Черепа животных, людей и червленое савраматское золото. Он не археолог, он таможенник. Он даст России свой ум, интеллект и обогатит Россию, а Сарматское золото он лучше посмотрит в Астраханском краеведческом музее, а здесь он выпьет остатки Астраханской водки за упокой души Наташи.
Сундук – таможенную казну, поставили на дно могилы. Сверху накрыли старым тряпьем. Затем засыпали сантиметров сорок земли. Землю утрамбовали бревнами.
Открыли лицо Наташи. Ее голову немного приподняли. Голова была очень тяжелая. Омыли лицо водой из бутылки. Причесали волосы. Сверху на голову повязали платок. Руки скрестили на груди вместе. Руки были тоже очень тяжелые. Они не хотели ложиться вместе, а уже остывшие разлетались, как крылья в разные стороны. Их связали между собой на груди тела. Затем развязали. Тело аккуратно упаковали как младенца,  в конверт из одеяла. Положили рядом с могилой.  Молча,  все по очереди поцеловали тело девушки в лоб. Встали. Иванов встал рядом с телом.
-  Мы провожаем в последний путь нашу любимую полячку Наталью ……..
Она первой отдала свою жизнь в борьбе против фашизма. Война будет очень долгой и трудной. Для меня ты была невестой. Для таможенной службы России другом и внештатным сотрудником. Для своей семьи, для нашей Родины дочерью. Мы клянемся, что таможенная служба, таможенники останутся верны своему долгу. Мы не очерним чести таможенника, таможенной службы и приложим все свои знания, опыт и силы в деле борьбы против фашизма.
Иванов посмотрел на своих друзей. Они стояли рядом. Грязные. Черные лица. Сутулые. Но у всех были ясные глаза. Глаза без слез, но с ясными взглядами.  Они готовы сражаться. Они готовы воевать против фашизма. Они не струсят, не подведут. Они победят.
- Клянемся, - Иванов посмотрел каждому в лицо, в глаза.- Клянемся, -  и все негромко, но четко произнесли, - Клянемся, клянемся, клянемся.
- Спи спокойно Наташа, пусть эта земля будет тебе пухом, а память о тебе на всегда останется в наших сердцах.
Больше никто ничего не стал говорить. Верхний угол  конверта  захлопнулся накрыв лицо Наташи. Ее молча положили на дно могилы. Сверху на конверт положили еловых веток. И все вместе, кто руками, кто лопатой засыпали могилу. И сверху могилы небольшой холмик. Холмик земли. Из еловых веток сделали небольшой крест.  Никаких надписей делать не стали.
- Разобъем фашистов. Казну достанем. Тело перезахороним на сельском кладбище возле собора и поставим настоящий памятник. Спи спокойно Наташа, прости, что так. Надо думать о живых. Я думаю, что ты нас поймешь и простишь, – с этими словами Иванов крест вогнал в холмик в начале могилы.
Похороны были окончены. Было 12 часов дня 22 июня 1941 года.
Что делать дальше?
Запомнить место могилы.
Вытащили из Лисьей норы все самое ценное.
Лисью нору завалили ветками и засыпали землей. Сверху положили дерн с травой.
Привели себя в порядок. Умылись. Побрились. Почистили одежду и сапоги.
- Товарищи, мы сейчас возвращаемся на станцию. Там фашисты. Я никому ничего не приказываю.  Как сложится  наша судьба я не знаю. Война пришла на нашу землю. Война будет долгой. Нас возьмут в плен. Мы живем в двадцатом веке, в правовом мировом государстве. Сталин с Гитлером подписывали пакт о Дружбе, пакт о ненападении. Но Гитлер нарушил этот договор. Как будут с нами обращаться в плену,  я не знаю.  Поэтому каждый принимает решение сам. Либо идет со мной на станцию, либо лесами  вместе с частями отступающей Красной Армией пробивается к своим. Задача каждого остаться живым и сообщить дежурному таможенного комитета о месте захоронения таможенной казны, - очень медленно Иванов произнес этот монолог, осматривая своих друзей таможенников.
- Командир, а зачем нам на станцию, в плен.  Как мы оттуда вырвемся?
Лучше в лес и лесом к своим.
- Нет, если мы придем на станцию, мы гражданские служащие. А если нас поймают в лесу, то мы для фашистов переодетые солдаты или партизаны. И нам больше шансов пойти на тот свет.
- Иванов, а что ты испугался? Твоя мещанская сущность дрогнула? Боишься воевать?
- Нет не боюсь!!!  Наша задача донести информацию до центра о таможенной казне. На те деньги, которым мы обеспечиваем сохранность можно купить два-три танка, или два – три самолета. И с их помощью уничтожить сотню фашистов. А воевать партизанскими методами, это укусы комара. Кто раньше, мы их или они нас укусят первыми. Я не настаиваю, я повторяю  каждый принимает решение самостоятельно: со мной на станцию, или без меня  в лес. Но задача каждого остаться в живых пока информацию о таможенной казне не передадим в центр! На этом дискуссии прекращаем.
- Иванов мы с тобой,
- Командир мы с тобой на станцию, - почти одновременно заявили все таможенники восточного таможенного поста.
- Раз со мной,  значит  мы сделали все правильно. Спасибо.

Глава вторая :  Война.

До станции шли молча.  Шли по деревянным шпалам.
Боялись обсуждать,  как там на станции? Ни одного поезда.
Ветерок как дирижер руководил оркестром листвы. От леса шла легкая музыка июньской свежести,  Муравьи вокруг своих муравейников, выглянувшие из – за деревьев лоси и трекочущие на деревьях галки создавали классический спектакль жизни. И только находящееся на небе солнце, бросая на таможенников свои горячие лучи,  твердило впереди вас ждут трудные испытания. Этот спектакль не для вас. Вы вне спектакля жизни. Вас ждет война.
Приближение станции дало о себе знать запахом гари и скрежетом гусеничной техники.
И вот из-за деревьев показались первые строения станции и разветвления железнодорожных полотен. Что их ждет впереди?  Иванов почувствовал легкий холодок в груди и дрожь в ногах. Он посмотрел на товарищей. Они были бледны.
- Мы гражданские служащие и к военным не имеем никаких отношений. Нас не тронут. Действуют международные законы по отношению к военнопленным, а мы таможенные служащие. Поэтому идем на станцию. Война это временное явление. Все будет хорошо.- Иванов подбодрил товарищей.
Их заметили со станции. Вагоны с зерном стояли на путях. Под вагонами и вдоль них работали советские солдаты. Они были босяком и без ремней. Они уже были пленные. Они лопатами загребали рассыпанное из вагонов зерно и ссыпали в мешки. Досками забивали пробоины на вагонах. За их спинами стояли фашисты с винтовками  на перевес. Тела убитых штабелем лежали на месте бомбоубежища. На всех подъездах к станции стояли фашистские танки. Танков было очень много. Над главным  станционным  здания развивался фашистский флаг со свастикой. И везьде стоял говор. Иностранный говор. Русской речи нигде не слышалось. Зачем они сюда пришли?
Они направились к своему таможенному домику. Из их здания к ним навстречу вышел немецкий офицер. В черной форме. Со свастикой в петлицах.  Это был  Гайден Браун – проводник немецкого экспресса Берлин-Москва-Берлин. Он появился на этом маршруте месяца три назад. Лощенный,  с белыми руками. Он всегда навязывал немецкие сувениры: галеты, конфеты, чай и открытки.  Таможенники всегда отказывались, но он предлагал, а затем  оставлял их  на скамейках станции. Его вагон несколько раз перепроверяли, искали причину его любезностей. Но все было идеально. Чисто. Ничего лишнего и постороннего. Из личных вещей только фотоаппарат и пару чистых фотопленок. На вопрос:
- Зачем ему фотоаппарат ?
Всегда отшучивался, - хочу встретить красивую русскую девушку. Ее сфотографировать. Фото показать маме. Если мама одобрит, то тогда женится на этой девушке. Пока девушку не встретит, будет возить с собой фотоаппарат.
Его широкая искрящаяся улыбка обратилась к ним:
- Господа таможенники, как я рад встрече с Вами. Я устал вас ждать и уже хотел объявить ваш розыск. Милости прошу в ваше помещение.
Таможенники повиновались.  Они  молча стали входить в свое помещение.
Гайден Браун что-то прокричал по-немецки недалеко  стоящим от здания фашистским солдатам. Те на его слова, вытянулись по стойке смирно. В такой стойке его выслушали и затем бросились в рассыпную. Один из солдат встал возле входной двери. Другой  с обратной стороны здания. Остальные выгрузили из грузовика серый ящик и вслед за таможенниками внесли этот ящик в помещение таможенного поста. В комнатах здания был наведен порядок. Пол подметен, мусор вынесен. Шкафы и мебель стояли на своих местах.
- Господа, не стесняйтесь. Проходите, присаживайтесь. Вы у себя дома. Я без вашего разрешения дал команду здесь навести порядок. Дверей нет, но они нам и не потребуются. Ночевать мы будем в другом месте. А сейчас пообедаем и поговорим. - Браун обратился к таможенникам, а улыбка счастья не сходила с его лица.
Немецкие солдаты открыли ящик и из него стали выкладывать на стол продукты питания: шпроты, колбасу, хлеб. Поставили три бутылки шнапса и чистую посуду.
Браун подошел к столу. Открыл бутылки и разлил прозрачную жидкость по стаканам. Двое солдат профессионально открыли консервы, порезали хлеб и колбасу. Разложили по тарелкам и удалились.
- Давайте таможенники выпьем за любовь, дружбу и таможенную службу! Я очень рад, что вы все живы и здоровы. За Вас! – Браун не дожидаясь  реакции остальных выпил до дна, - вы не представляете как я рад встречи с Вами.
Все посмотрели на Иванова. Что делать ? Выпивать или нет?
Иванов взял стакан и выпил до дна. Сел за стол и принялся энергично закусывать. Все последовали его примеру.
Браун снова разлил по стаканам. Все посмотрели на него.
- Таможенники у меня к вам один вопрос  и одно предложение.
Где таможенная казна, где ваш сундук с таможенным доходом? Это вопрос.
Иванов посмотрел ему в глаза. – Ты ведь все про нас знаешь, мы все отправляем в Москву. Здесь у нас ничего нет.
- Вы все отправляете в Москву, но сундук у вас должен быть на месте. А его нет. Где он? Где документы о последних отправках? Вы его спрятали? Я не заставлю, я найду способ получить от вас правду. Вы мне сами все расскажите. Но я хочу выпить за Вас. Я очень рад, что вы все живы. Вы мне нужны, здоровыми  и невредимыми.  Мне нужны такие помощники как вы. Я пью за вас! – он на одном дыхании опрокинул стакан, выпив все до дна.
- Сегодня вы мои друзья, я пью за Вас. С завтрашнего дня я начинаю вас вешать по одному. Вы не военные, расстреливать не буду, а буду вешать по одному в день. А остальные будут зрителями.  Иванова последним на восьмой день. Если у него есть совесть, пусть помучается. Ваши жизни значит не стоят того барахла,  которое вы где-то спрятали в лесу.
-  Мы ничего не прятали, все отправляем в Москву. А в лесу просто прятались от бомбежки. Ты нас повесишь, а затем придет Красная Армия  и большевики повесят тебя.
-  Наша славная армия великого фюрера войну закончит за два-три месяца. Ваша Красная Армия вон расчищает железнодорожные пути, – он подошел к окну и указал рукой в сторону станции, где пленные красноармейцы под дулами немецких автоматов копошились на станции, разбирая ужас авиационной бомбежки.  Вид за окном был удручающий.
Наступила небольшая тишина.
- Ладно, у каждого из вас сутки обдумать свое положение и также принять мое следующее предложение. - Гайден Браун сел на стул во главе стола и продолжал:
- После падения Франции в моей стране было создано специальное подразделение по работе с культурными ценностями. Курируют это подразделение первые лица моей страны. Я в этом подразделении занимаю ответственный пост. Наша задача создать единую книгу культурного достояния. В этих целях мы ищем по всему миру предметы культуры. Их описываем и создаем условия для надлежащего хранения и доступа к ним представителей культурных наций. Вы, таможенники России предотвратили массовый вывоз культурных ценностей из России во времена гражданской войны и непманов. В результате предметы культурного наследия растворились  по России. Часть в музеях, а часть в личных владениях  отдельных граждан, которые хотели вывезти их из России, но испугались вашего профессионализма и просто спрятали эти драгоценности по своим чердакам и подвалам. Я предлагаю Вам хорошую работу. Вы вступаете ко мне в подразделение. С моими людьми разъезжаетесь по разным округам и городам России. Ищем эти предметы культурных ценностей. Их описываем. Оцениваем. Часть вывозим в Германию, а часть продаем на аукционах. С каждой проданной на аукционе  вещи, каждый из Вас получает свой процент. Ваша жизнь будет охраняться. Ваше финансовое состояние увеличиваться. Вам обеспечена достойная старость в любом уголке мира, в любой стране. Как в русских сказках вы сейчас стоите на распутье. Либо завтра вы будете повешены, либо как жирные коты барахтаться в масле и сметане.
- А зачем мы вам? Изымать. Продавать вы сможете и без нас,- Иванов обвел всех взглядом. Не должны его люди поддаться на эту уловку фашиста.
- Вы нам  очень  нужны. Во - первых у вас профессиональное чутье к поискам и обнаружениям.  Во-вторых,  вы прекрасные эксперты. Вы сможете без всяких экспертиз определить ценность вещи. Определить возраст иконы и химический состав портсигар. Сможете определить  из чего сделана посуда: из железа или серебра. В третьих вы прекрасные оценщики. Сможете дать цену любому товару и подсказать какому потребителю это продавать, в какой стране?  В - четвертых вы прекрасные реставраторы. Вы из хлама соберете вещь и дадите ей новую жизнь. В - пятых вы очень образованные люди. Вы обладаете масштабным мышлением. Вы знаете экономику и при этом грамотные юристы. Таможенники - Вы золотой фонд мира.  Благодаря вам Россия из нищей сельскохозяйственной страны  превратилась в высоко индустриальную державу. Народ России после голодомора сейчас питается лучше всякого другого народа. Ваши магазины заполнены промышленными и продовольственными товарами и каждый имеет на своем столе масло, мясо.
- Это достижение труда всего народа, каждого труженика, - перебил его Иванов,- мы достигли результатов,  так как честно работали, а не отнимали как фашисты.
- Нет,  результаты вашей страны, это организаторский труд ваших таможенников. Вы сохранили таможенный тариф Дмитрия Ивановича Менделеева, принятый на вооружение царским правительством в 1893 году.
Вы обеспечили централизованную работу банков и государственного управления от Москвы до каждой деревни в годы военной интервенции. Вы работали по двадцать четыре часа в сутки во всех государственных учреждениях и министерствах, работники которых разбежались после 1917 года. Я знаю про тебя Иванов все. Это тебя принимал Сталин, когда вы задерживали наши противогазы, которые мы поставляли в Персию в 1940 году. Наши специалисты разрабатывали целую операцию. Подделывали документы. А вы неподкупные таможенники, провели блестящую операцию, осуществили контролируемую поставку и все наши противогазы изъяли в Баку.  Утерли нос нашим специалистам. Вы интеллект мира. Вы нам нужны.
Вы соглашаетесь сейчас мне помогать, работать вместе со мной. А я забываю про ваш сундук с таможенной казной.
- Есть вопросы профессионализма, а есть вопросы чести и принципов. Таможенник предателем никогда не был и не будет. Рано или поздно мы все помрем. Но нам поставят в России памятник и принесут цветы, а тебя фашистскую падаль проклянут. Нам с тобой не по пути. – Глаза Иванова налились кровью, а кулаки сжались.
- Сядьте господин Иванов, никто вас не призывает продать свою честь. Вы никого не будете убивать, никого не будете репрессировать. Вы будете просто нашими консультантами и экспертами. А я вам за это буду платить хорошие деньги. А культурные ценности обретут новую жизнь и им мы обеспечим хорошие условия хранения.
- Мы Вам поможем разыскать культурные ценности, а вы нас к стенке. Зачем мы вам старые, - не удержался калмык Бугдаев,- за что вы будете нам платить, - ведь российские культурные ценности бесценны.
- Нет, убивать вас я не буду. Зачем прощаться с курицами, которые могут нести золотые яица.  Россия большая. Городов в ней много.  Евреев которые попрятали по своим загашникам ценности тоже хватает. Наверняка Симонян   почти еврей,   некоторых евреев знает и если хочет жить,  то мне о них расскажет,- на лице Брауна снова засветилась широкая улыбка, - настоящие культурные ценности будут выставлены в лучших домах германской империи, а остальной хлам будет продаваться исключительно под моим руководством. Вы не представляете,  сколько макулатуры мы изъяли у русских эмигрантов  в Париже, и им же за их золото эту же макулатуру продавали. За книги Пушкина, Лермонтова, Некрасова они отдавали все свое состояние. Это барахло,   руководство великого немецкого народа не интересует. А мы с вами будем продавать на биржах Лондона,  Нью-Йорка.   Обиженных  здесь не будет. Денег на всех хватит.
- Нет нам с тобой не по пути,  мы не помощники тебе. Мы лучше будем рыть землю вместе с нашими солдатами и месить навоз,- снова встал Иванов, которого начинало уже тошнить от этого разговора.
- Нет, вы очень грамотные,  чтобы работать как обычные военнопленные. Либо вы помогаете нам. Либо с завтрашнего дня я начну вас вешать в день по одному. Кто согласиться, тому обеспечена чистая работа, хороший доход и в старости место смотрителя в каком-либо музее германской империи. Ты Иванов за всех не отвечай. У вас впереди еще длинная  ночь в одиночных комнатах казарм бывшей Красной Армии.- Браун встал, снова поднял стакан со шнапсом, - За любовь, дружбу и таможенную службу!, - выпил и вышел из помещения.
Таможенники остались одни. Зачем они пришли на станцию? Что у них впереди? На эти вопросы пытались найти ответ,  сидя за столом. На улице солнце стало уходить за горизонт. Стали появляться сумерки. Вокруг таможенного домика стояли часовые. Пленных красноармейцев увели со станции. Усталость дня и крепость шнапса сказалась. Успокаивало и общее единогласное решение. Брауну помогать не будем. Ночью постараемся бежать. Надо уцелеть и донести до Москвы информацию, где таможенная казна. Среди таможенников предателей не было и не будет.

Книга пятая . Глава вторая . ВОЙНА. (продолжение).

Браун разбудил уснувших за столом таможенников.
- Хватит спать. Собрать все вещи. Больше вы сюда не вернетесь. Выходите на улицу.
В помещение опять вошли фашистские солдаты. Они вновь открыли свой тяжелый ящик. В него сложили остатки пищи со стола. Грязные тарелки отдельной стопкой сложили в отдельный мешок. Мусор и пустые бутылки вынесли из помещения на улицу.
Таможенники вышли на улицу. Их осветили фонариками. Поставили в ряд. Двое фашистов вывернули у них содержимое карманов и рюкзаков. Забрали ножи. Остальное разрешили взять.
Подвели к грузовику. Это был большой, тяжелый, обтянутый тэном немецкий грузовик. Возле него ждали минут десять, пока фашисты погрузили вынесенный из здания таможенного поста ящик.
- Сейчас покатаемся на немецком тяжелом грузовике L4500А, который предназначен для перевозки грузов и людей по любому дорожному покрытию, - начал говорить калмык Бугдаев, трогая свежую серовато-зеленную краску на досках кузова грузовика.
- Назад. Молчать. Стоять. Не разговаривать, - резко осек его один из фашистов. Сказал он это на русском языке.
Все замолчали.  Молча погрузились.  Таможенников посадили  в глубь кузова. У края кузова двое фашистов с автоматами наперевес. Все молчали. Настроение было подавленное, зачем пришли на станцию. Надо было лесом выходить на восток.
Иванов переглянулся с Бугдаевым.  Они поняли друг друга без слов.
При первой возможности надо бежать. Уничтожаем этих двоих, что сидят с нами в кузове. Затем Брауна и водителя. Захватить машину и на ней прорываться к своим.
Бугдаев схватился за живот. – Ой  болит, болит. Сил никаких нет.-
Он перелез через сиденья и к одному из фашистов.
- Товарищ красноармейский фашистский официр, живот болит. В туалит хочу. Надо срочно остановить машину. Сил никаких нет.-
С этими словами он опустился на пол автомобиля возле фашистского солдата.
- Молчать. Сидеть. Никаких туалетов. Скоро приедем.-
На четком русском языке проорал фашист, и ткнул Бугдаева  дулом автомата.
Калмык скорчившись от боли калачиком расположился на полу возле фашистского солдата.
- Хорошо пан красноармейский фашистский официр  Я постараюсь потерпеть. Только я первым буду выходить. Мне очень надо. А откуда пан
красноармейский фашистский официр так хорошо знает русский язык.
- Молчать, никаких разговоров, - заорал солдат, - сидеть тихо.
- Хорошо, хорошо, только я обкакаюсь,  вам будет плохо дышать.
Можно я закурю, - не унимался Бугдаев, он понимал, что они нужны немцам живые.
- Никакого курения, иначе всех расстреляю, - снова заорал солдат.
- Как скажете, товарищ пан красноармейский фашистский официр.
- Никакой я тебе не красноармейский официр. Моя фамилия Гитаев Павел.
Я родом из Ставрополья, слышал про Ставропольский Черный Крест.
В царские времена туда моих предков сослали. И там жили такие как я.
Вся Русь нас боялась. Мы настоящие сыны России. Я красноармейцев, большевиков и их приспешников от Ставрополья до Краснодара на всех сучьях вешал и кишки вырезал. И наше время пришло снова. Снова буду вешать и кишки вырезать. Ты гниль поганая  у меня будешь первым.-
Лицо фашиста Гитаева  налилось кровью. На толстом  животе  затрещала куртка, вот-вот оторвутся пуговицы.
Все в машине молчали, что будет дальше.
Даже другой фашист прижав к себе автомат был сер. Видно он тоже не переваривал Гитаева,  хотя они служили вместе. Видимо эти отщепенцы были набраны на службу Брауном.
Машину тряхнуло на повороте. Все подпрыгнули на скамейках. В сотые доли секунд Бугдаев вскочив с пола автомобиля налетел на Гитаева. Грудью прижал его  к тену автомобиля. Двумя  руками обхватил голову фашиста и резким движением крутанул ее на сто восемьдесят градусов. Фашист что-то нечленораздельное  рявкнул и  тяжело упал на дно автомобиля.
В это мгновение Иванов налетел на второго фашиста. Двумя руками вцепился в его горло и начел душить. Ногами и всем телом  Иванов навалился на фашиста не давая ему подняться. Но фашист был крепок, своими руками захватил кисти рук Иванова и стал отжимать Иванова от своего тела. В это время Бугдаев подскочил к ним, обеими  руками обхватил голову фашиста и резким движением рук скрутил ему голову. Второй фашист тяжелым мешком упал на дно кузова машины. Все уставились на  тела фашистов. Они были мертвы. Из  под обоих потекли ручейки мочи. Умерший человеческий организм самоочищался.
Бугдаев разжав пальцы рук Брауна взял его автомат:
 -  Немецкий автомат  - MP-38, по немецки  шмайсер, но сделал его немец по фамилии Фольмер.  Очень удобная штука пистолет-автомат. Компактная и эффективная. Может стрелять, а может быть дубинкой, так как весит почти пять килограммов. Очень эффективен в ближнем бою. А для дальней стрельбы у фашистов на вооружении есть карабин М-98.
Бугдаев осмотрел оружие, отсоединил и поставил обратно на место магазин – рукоятку, передернул затвор – хорошее оружие,  тридцать два патрона, все на месте. Но и наш автомат пистолет-пулемет Дегтярева ППД-40 тоже хорош, только  на вооружении они у пограничников. А пограничников  наверное всех перебили.
- Ладно тебе, не беги впереди батьки в пекло. Надо тех в кабине кончать.
- Проще простого.
Бугдаев раздвигая таможенников пробрался в глубь машины, к кабине, - смотрите за нами никого нет.
- Нет никого, мы едем в конную бригаду, а основная трасса на Минск осталась севернее.
- хорошо.
Бугдаев стал стучать прикладом автомата по задней стенке автомобиля.
- Надо остановиться, надо остановиться. Людям плохо, людям плохо.
Надо остановиться.
Из кабины раздались какие-то возгласы, водитель и Браун что-то говорили в ответ.
Но Бугдаев их не слушал.,
 - Надо остановиться, надо остановиться.
Машина затормозила, съехала на обочину и остановилась.
Бугдаев дал одну очередь из автомата сначала в сторону Брауна, затем в сторону водителя.
- Теперь все на дно автомобиля и тихо залечь.
Иванов выскочил с машины и вдоль борта автомобиля бросился к кабине.
Казалось  прошла минута, пока он добежал до кабины со стороны Брауна. Он резким движением распахнул дверцу автомобиля.
Браун и водитель были мертвы. Они лицом уперлись в переднее стекло, а сзади по шеям обеих текли ручейки крови.
Сразу было видно, что Бугдаев был профессионалом.
- Все из машины в лес. Оружие и продукты забрать.
Никто не заставил себя долго ждать. Выскочили все быстро. С оружием и вещмешками фашистов.
- Что делать с этими, - Иванов обратился к Бугдаеву.
- Забирайте оружие. Что Вам еще нужно, документы, одежда? Машину я сожгу. Нам на ней ехать опасно. Надо лесом выбираться.
- Хорошо, - Иванов с трудом разжал руки Брауна и вынул из них кольт. У водителя был карабин, который лежал сзади на сиденье, - оружие я взял, от этих сук мне больше ничего не надо. А ты машину сможешь поджечь, чтобы следа от нее не осталось и от этих отморозков.
- Не переживай командир, все сделаю, давай к нашим ребятам в лес.
Там встретимся.
Иванов чувствуя радость снятого напряжения и первой победы,   до боли сжимая металлические детали трофейного оружия бросился в лес к своим братьям-таможенникам. Они опять на свободе, они испугались, испугались в правильности его решения. И они победили.  Подчинились его решению. И сейчас проведя разведку – победили. Важен результат. Результат через сложности, но без потерь.
И они обязательно победят. Русские  по - другому не имеют права.
В метрах пятидесяти от дороги, в зарослях орешника собрался отряд таможенников.  Все смотрели на Иванова.
-  Возьмите у меня оружие, оно нам пригодится.
-  А где Бугдаев, куда он пропал. Он с нами или ему понравилось немцам головы скручивать?
- Сейчас подойдет.
- А чего он задерживается,  проводит ревизию фашистского барахла, так нам от ничего не надо. Покойничье  пусть с покойничьим и остается.
- Сейчас сожжет автомобиль и подойдет. Что мы дальше делать будем?
Иванов осмотрел лица своих товарищей.
Они были серы и не бриты. Впервые не бриты за многие месяцы и годы.
Таможенная служба почетна и благородна. О ней не кричат и ее не хвалятся.
Большая честь служить именно в таможенных органах. Его люди это знали, чувствовали, дорожили. Всегда были чисто выбриты, опрятны и аккуратны.
А сейчас грязные,  небритые, но живые!
- Господа, товарищи, как сегодня утром, - Иванов обвел всех быстрым взглядом, - всем по одной минуте и быстро без обдумываний, высказать свое мнение, что мы дальше делаем?  Куда дальше двигаемся и что делаем?
В таможенном деле очень часто бывают ситуации, когда таможенное чутье подсказывает, что есть проблема, а обстановка успокаивает и расслабляет. Надо быстро принять решение. А где оно это решение? И только таможенные служащие умеют быстро принимать решение и правильное решение.
- Володя, твое мнение, - Иванов посмотрел на Гардника.
- Жаль, нет здесь хорошего магазина. Сейчас бы угостил Вас  всех хорошим армянским коньячком. Зачем дорогой мой спрашиваешь.  Илья Степанович, ведь все уже решено. Отходим на восток. Ты Степанович передаешь всю информацию по таможенной кассе. Я нахожу хороший магазин, угощаю всех коньячком. Настоящим армянским, «АРАРАТ» называется и идем бить фашистов.
- Пробираемся к своим,
- Бъем фашистов,
- Идем в сторону Минска и бъем фашистов.,…….
Заговорили все сразу
- Степанович, ты хорошо делаешь, что нас спрашиваешь, но этого не треба.
Наша задача донести до руководства в Москве информацию по кассе таможенной и  бить фашистов, - подвел итог Кравченко Александр Кузьмич.
- Раз Вы все так считаете,  сейчас десятиминутный перерыв. Приводим себя в порядок. Затем выдвигаемся к бригаде буденовцев, добыть лошадей, запас еды и к  своим,   на встречу Красной Армии.
У Иванова несколько минут назад уже созрел план дальнейших действий.
Он ждет Бугдаева и слушает мнение своих товарищей, но план уже в голове, в мозгах.
Почему так долго нет Бугдаева.
- Я выйду к дороге, почему так долго нет Бугдаева.  Всем оставаться здесь.
Пантелеев старший.
Иванов двинулся к дороге. Как быстро сдают нервы. От машины бежал в лес переполненный радостью и счастьем. Через десять минут возвращается опять к машине взволнованный  и с огромным чувством страха.
Где Бугдаев, куда он запропастился,  поджечь автомобиль дело пяти минут, а здесь уже прошло тридцать минут. Если, что-то произошло, то была бы стрельба.  Нет стрельбы не может быть,  он Иванов унес все оружие,  Бугдаев без оружия.  Но все равно должен был быть какой-то шум. Почему так тихо. Только птицы и ветер. Но птицы не на ветках, они летают и  галдят, а должны сидеть на ветках и в гнездах. Значит здесь что-то не так.
Иванов уже видел машину и бегом направился к ней. Где Бугдаев?
- Стой, стой! Ложись! -  Откуда-то с боку выскочил Бугдаев и повалил на землю Иванова.
В эту секунду прогремел сильнейший взрыв.  Машину на несколько метров подбросило вверх и ее охватил сильный огонь. Она как огромный факел вся запылала.
- Степаныч, ты в порядке, - к Иванову обратился Бугдаев.
- Да в порядке, а ты куда пропал, почему так  долго возился с автомобилем.
- Да это Вы как зайцы убежали, а я осмотрел вещи этих  отморозков, содержимое автомобиля и подготовил ее к взрыву.
- Тебя не было тридцать минут, как минимум, а это все можно было сделать за десять минут. Ведь фашисты могли подъехать.
- Командир ты не прав. Ты дал команду убрать все улики. Поэтому делал все основательно. Машина у фашистов классная, ее так просто не уничтожить, поэтому я немного повозился.
- Я тебе говорил фашистов, Брауна и его приспешников уничтожить, а машину просто поджечь.
- Да я так и сделал. У них кишки вырезал, башки поотрезал, как старики учили, и бензином хорошо залил, чтоб сгорели  даже кости.
Бугдаев  при этих словах заулыбался.
- Калмык, ты чего улыбаешься. Меня от всего этого рвать тянет, а он улыбается. Тебе  не в таможне служить, а мясником работать.
- Так интересно, попробовал на практике. Теории меня учили, а практики не было. Теперь внукам смогу  рассказывать,   как это все делать. Это же опыт.
- Это не опыт, это война. Тебя же могли убить. Пойдем скорее отсюда. Нашим про твои проделки  ни слова, а то они спать рядом с тобой не смогут.
- Хорошо,  как скажешь командир, белой нам дороги.
- Белой дороги, белой дороги, это ты для своих женщин оставь. Бежим от сюда.
Иванов оглянулся на автомобиль. Автомобиля уже не было, а только черный металлический корпус.
Как им повезло, что столько времени дорога пуста и никого нет. Слава Богу.
Иванов впереди, а сзади Бугдаев таща на себе немецкий ранец бросились  прочь от дороги в глубь леса.
В голове у Иванова билась на волю  мысль -  Бог есть, а эту мысль он пытался гнать прочь, а она снова и снова теребила его душу, - Бог есть и Бог помогает таможенникам в их делах. Если дела и взаимоотношения с людьми строить по совести, то Бог будет помогать и бог помогает. А если делаешь серые дела и подлости с людьми, то Бог это не оставит без внимания и даст подножку. Именно по этому,  Бог сейчас им и помог. Не было ни одной фашистской машины. Ни одного фашистского солдата.
Слава Богу.
С этой мыслью Иванов выскочил к своим родным и любимым таможенникам. Все стояли рядом и смотрели на него  с Бугдаевым.
- Водка есть, - Иванов осмотрел всех вокруг.
- Нет ни чего,
- Все осталось в таможне у фашистов,
- Нет, - заговорили все разом. В руках у них было только оружие, два автомата и  карабин.
- У меня есть, -  сказал Бугдаев, - опуская на землю тяжелый мешок,
- Вот из машины, две фляги со шнапсом, колбаса, хлеб, галеты, шоколад и каталоги музеев Минска, Киева, Севастополя, Москвы, Петербурга.
Иванов взял обе фляги. Они были полные. С одной открутил крышку.
Другую флягу отдал стоящему напротив Пантелееву.
- Открывай.
- Может не надо сейчас, Надо уходить отсюда.
- Открывай, надо выпить. Уйти успеем.
Глаза Иванова заливала кровь, лопались глазные сосуды. Одна рука сжимала флягу со шнапсом,  другая сжалась в кулак так, что даже хрустнули суставы.
Пантелеев молча  подчинился. Таким Иванова ни он, ни другие таможенники никогда не видели.
Иванов стоял свирепый и гордый, красивый и хищный.
- Товарищи, я выпиваю этот глоток вина, За любовь, Дружбу, Таможенную службу и Господа Бога. Мы все живы и это благодаря Господу Богу. Смерть не страшна. Страшно когда Бог отвернется от таможенной службы. С помощью Божьей мы победим. Дорога у нас трудная, но Бог нам помогает и поможет. Слава Богу, - С этими словами Иванов сделал большой глоток из фляги.  Это оказался спирт. Горло сильно обожгло. Но это именно то, что нужно. Без закуски обжигающая жидкость пошла внутрь организма, в кровь и поставила на место мозги.
- Это спирт, - Иванов передал флягу стоящему рядом Гарднику.
Пантелеев, грозный, большой мужик. Роста метр девяносто. Веса кило сто тридцать сделал маленький глоток из своей фляги и передал ее Симоняну.
- Степанович, ты правильно говоришь,- твердо сказал Симонян , - За любовь, Дружбу, таможенную службу и во имя Бога, - и выпил большой глоток.
С этими словами все выпили чистого спирта и не закусывали.
Отказался только Бугдаев.
- Я не буду. Очень хочу,  но не буду. Нас Чингиз-хан отучил выпивать. Мы у него личной охраной были, он наш царь.
Калмыку выпивать нельзя, если калмык выпьет, то он дурак.  Дурак собаку не боится, а фашисты могут пустить по нашему следу собак и нас догнать. Спасибо. Нам белой дороги, - с этими словами Бугдгаев отвел протянутую ему флягу со спиртом, – а с этим что делать ? – Бугдаев показал на горку книжечек о  музеях,  лежащие в вещмешке.
- Эту макулатуру сжечь. Это мертвый капитал. Она нам не нужна. Идем к расположению буденовцев с целью добычи лошадей и провианта. И на лошадях продвигаемся на встречу к Красной Армии. Наша задача донести до руководства таможенной службы место захоронения таможенной казны.
До еды никто не дотронулся.
Каталоги музеев подожгли по одному. Это были разные издания русских и советских музеев, издания разных  лет. Описание музея, место нахождения, краткая информация. И к каждой книжице  карандашные записи, перечень культурных ценностей хранящихся в этих музеях.
Из этих книжечек сложили костер, добавили сухих веток и все сожгли.
Легкий ветерок стал уносить  пепел в лес. Костер не заливали. Дождались когда ветер разнесет последний пепел с кострища и не останется  ни единого листочка, ни единого бумажного клочка.
- Вот сволочи фашисты, не просто готовились к войне, а подготовили  бригаду отморозков для изъятия культурных ценностей из России, без таможенной очистки и обогащения своей экономики, - изрек Гардник , нарушая тишину леса.
Иванов улыбнулся,  Гардник как хорошо говорит, не как человек с Кавказа, а как профессионал – таможенник. Правильная речь, правильно и профессионально поставленная. Для таможенного братства нет границ. Таможенник таможенника узнает по сказанным словам.
- Тронулись, в путь, - отдал команду Иванов, и через лес, раздвигая ветви кустарников  пошел на восток.
Все след в след  за Ивановым тронулись в путь. Шли быстрым шагом. Июньский лес просвечивался лучами теплого солнца. Солнечные лучи прогоняя прочь темноту теней от величественных деревьев русского леса звали вперед.  Воздух был наполнен запахом первых грибов, ягод и свежестью. Белки прыгали по деревьям, а встревоженные птицы срывались с деревьев и перешептывались  между собой.  Стайка молоденьких воробьев, научившихся несколько дней назад летать,  устремилась за людьми.
Спасибо Богу, что Бог дал мне право служить в таможенных органах. Из всех видов государственных служб таможенная самая мирная, самая древняя и самая порядочная. И умирать не страшно, ведь испытал в жизни одно из самых  настоящих человеческих радостей – счастье служить в таможенных органах государственной службы. Но надо думать о живых.
С этими мыслями Иванов шел вперед, а за ним шел его отряд настоящих людей – таможенников.
Дорогу знали хорошо. К ночи дошли до подразделения буденовского отряда.
Обычные казармы – три одноэтажных здания. Одно здание штаб и одновременно клуб,  два других здания спальные казармы. К одной из казарм пристраивали кухню – столовую. Рядом большой загон для лошадей и крытая конюшня. Объект расстраивался. Буденовцы  делали все сами. Подразделение насчитывало до пятисот штыков и около тысячи голов лошадей. Сокрутов Василий Петрович,  пятидесятилетний командир буденовцев старался со всеми дружить. И с пограничниками, и железнодорожниками, и с таможенниками. Вместе играли в футбол, устраивали скачки, зимой ходили на охоту. Заборов вокруг подразделения буденовцев не было.
- Нам заборы не нужны, - любил говорить Сокрутов, - они нам мешают ходить в атаку.
Но входить, въезжать на территорию подразделения можно было только через массивные дубовые ворота, которыми заканчивалась дорога,   ведущая к военному городку.
- Ворота – это главное для армейского порядка, - смеялся Сокрутов,- где ворота, там начинается двор, там должен быть порядок, так как это моя территория. Ворота – это начало дисциплины.  А где дисциплина, там порядок и победа. Победы без дисциплины не бывает.
Территория действительно всегда была чиста. Каждый день  убирался конный помет. Осенью выметались лужи, зимой вычищался снег. Это был своеобразный военный  платц  в лесу.
Таможенники подойдя к подразделению буденовцев остановились в лесу.
Ворота Сокрутова были снесены.  На территории военного городка стояли серые танки с фашистской свастикой и много мотоциклов. Над зданием штаба развивался фашистский флаг. Возле зданий и казарм было много фашистских солдат.   Везьде  слышалась немецкая речь.
- Отходим, - дал команду Иванов, - в лес. Не шуметь.
Все молча  и быстро развернулись и стали снова уходить в лес.
Шли минут тридцать, пока Пантелеев не изрек, - Куда бежим, может остановимся, а то напоминаем куропаток.
Все остановились. Принялись искать место для ночлега. Отдохнуть, выспаться, а затем решать, что делать дальше.
Место для ночевки нашли быстро, под высокими  соснами. Наломали веток. Сели на них. Бросили жребий, кому ночью дежурить по два часа, а кому спать. Уселись кучкой. Костер решили не разводить. Достали недопитые фляги со спиртом и остатки еды, захваченные Бугдаевым из сожженного автомобиля. С темнотой пришла ночная прохлада. Спирт пошел на пользу. Допили все содержимое. Прижались один к другому и почти сразу уснули. Тяжесть последних двух дней сказалась. Уснули даже те, кто должен был дежурить.
Под утро, еще до восхода солнца проснулись от рева самолетов. Все небо было покрыто самолетными стаями. Самолеты летели низко, едва не касаясь верхушек деревьев. На крыльях отчетливо виднелась фашистская свастика.
Под днищами самолетов висели бомбы. Они летели бомбить русские города.
-  Юнкерсы – высотные скоростные бомбардировщики, скорость полета до шестьсот пятидесяти километров в час, может в себе нести до четырех тысяч килограмм, а при необходимости даже до шести тысяч килограмм бомб и имеет до  четырех пулеметов, - стал комментировать  самолеты Бугдаев.
- Слушай калмык, откуда ты все это знаешь, - спросил Гардник, и про  машины и про пулеметы,  и про самолеты?
- Это моя жизнь, про нее тебе потом расскажу.
- Это, что значит твоя жизнь. Мы воздухом дышим,  хлеб едим. Я виноград выращиваю, вино делаю. Ты баранов пасешь. Что это  значит твоя жизнь? – не унимался Гардник.
- Я воин, а ты мирный житель.  Потом расскажу в чем разница. Сейчас надо думать, что нам дальше делать? – обратился Бугдаев к Иванову.
Все устремили свои взоры к Иванову.
- Надо постараться украсть лошадей, добыть оружие и лесом пробираться к своим, – резким голосом ответил Иванов.
- А как это сделать ?
- Вон сколько танков и фашистов ?
- Они нас как куропаток перестреляют, куда соваться ?
Все на  перебой стали говорить.
- Вон Бугдаев воин, пусть он нам и добудет лошадей и оружие,- предложил Гардник, - а то поет нам калмык песни свои, - пусть  как цыган лошадей сворует у фашистов.
- Песни я не пою, мне их мама пела, когда я ее молоко из  сиськи сосал. А песни она пела, что есть враги. Врагов надо уважать  и побеждать. Если врагов бояться, то тогда надо спать на руках у матери.  Это слова из песни матери, – сказал Бугдаев,  и продолжил – есть у меня план.
- Что за план, говори.
- Кони как птицы. Они если ночью увидят движущийся свет, то про все забывают, рвут все вокруг и мчатся на этот свет. Любое препятствие на своем пути разбивают. Для людей это страшно. Нельзя ночью  на машине ехать мимо табуна лошадей с зажженными фарами.
- А где мы возьмем автомобиль?
- Автомобиль не нужен, нужно добыть два мотоцикла и на мотоциклах  гнать лошадей на фашистов.
- А как украсть мотоциклы и как ими управлять, - стал спрашивать Гардник, -
ты знаешь?
- Это проще простого. У фашистов сейчас эйфория.  Много гуляют и спят. Охраны почти нет. Надо только глубокой ночи дождаться.
- Скажи нам, а ты мотоциклом управляться сумеешь?
- Я умею, - сказал Пантелеев.
- Это как русские говорят,  проще пареной редьки, - продолжил Бугдаев.
С этим планом все согласились.  Вернулись к буденовским казармам.
Осмотрели всю территорию из леса. Над штабом развивался фашистский флаг. Возле входа в штаб стоял один солдат с карабином. Других дневальных не видно. Пленных красноармейцев заставляли, недалеко от лагеря в лесу,  хоронить в общей яме убитых русских. На ночь загнали их в конюшню. Заперли деревянным засовом, охрану даже не поставили. Фашисты сами разошлись по клубу и казармам. До глубокой ночи кое-где еще слышались звуки губной гармошки, пьяный смех фашистских солдат. У входа в штаб осталось двое дежурных. Они расположились на крыльце штаба. О чем то своем разговаривали. Никто из них не дремал.
- Это немецкая педантичность, - сказал Иванов, - немцы все делают хорошо,
Они спать не будут. Надо действовать.
Отряд таможенников разделился на три части.
Калмык Бугдаев и армянин Гардник зашли с севера.
Пантелеев, Гадиров  и Кравченко с юга.
Иванов, Петров и  Симонян  лесом, к  дороге ведущей к военному городку.
Ровно в три часа тридцать минут, одновременно начали действовать.
Иванов, Петров и Симонян  стали из леса вытаскивать сваленные временем деревья, сооружая баррикаду на дороге, чтобы фашисты потеряли время на дороге.
Кравченко, Пантелеев, Будгаев и Гардник завели двигатели мотоциклов, которые стояли в разных частях платца.  На платце стояли танки, а за ними в начале лесной части мотоциклы, которых было много. Взять мотоциклы незамеченными оказалось намного легче, чем предполагалось. В замках зажигания оставались ключи.
Кравченко и Пантелеев включили свет фар мотоциклов направили его в сторону лошадей мирно стоящих в загоне. Лошадей было много. Фашисты  их днем пересчитали, накормили, напоили.   Они стояли рядом, стоя спали. И вдруг рев мотоциклов их разбудил.
Гардник и Бугдаев открыли огонь из   автоматов по фашистам находящихся на крыльце штаба. Те  не ожидав  нападения  упали от пуль.
Затем Бугдаев прицелившись произвел несколько выстрелов в сторону лошадей, поражая их в мягкую часть тела, не трогая ног и головы. Лошади дико заржав, от полученных ран и боли сорвались с места, ударяя и увлекая за собой других лошадей.
Завишкин  и Пантелеев свет фар направляя в глаза наиболее крупным лошадям, выводили их из равновесия. Лошади встали на дыбы и все огромное стадо сорвалось с места. Лошади наскакивая друг на друга, ломая деревянные изгороди ограждения понеслись на свет фар направленных им в глаза.  Завишкин  и Пантелеев погасили свет и бросились к пулеметам стоящих на колясках мотоциклов.
Гардник и Бугдаев включили свет фар на своих мотоциклах, засветили с другой стороны платца, зазывая лошадей в обратную сторону.
Завишкин  и Пантелеев открыли огонь из пулеметов по дверям и окнам казарм откуда стали выскакивать фашисты. Пули попадали в лошадей.
Поднялась невообразимая лошадиная паника. Лошади неслись по кругу по платцу.
Вдруг раздался страшный взрыв. Страшный грохот. В одном из грузовиков взорвались боеприпасы. Машину подбросило вверх и окутало пламенем. От взрывной волны  лошадей находящихся рядом с местом взрыва разбросало в разные стороны. Лошади дико ржали , они неслись в бешенном состоянии, сметая все на своем пути. Между таможенниками и зданием стояла стена движущихся лошадей. Стрельба прекратилась.
Бугдаев дал очередь в воздух – это условный сигнал к отходу таможенников.
Все стали отходить в лес. Завишкин , Пантелеев, Гардник и Бугдаев отходя завлекали за собой лошадей. Лошади боялись деревьев, но боялись и огня, который разгорался все сильней на площадке с фашистской техникой. Ветром и движениями воздуха, который формировался от дикого скача лошадей  огонь разносился на танки, конюшню. Начали вспыхивать емкости с топливом на танках и поочередно взрываться. Поэтому лошадям некуда было деваться, они подгоняемые людьми устремлялись в лес, ударяясь о деревья, раздирая себя сучьями деревьев. Стояло повсеместное ржание и вопли раненных лошадей.
Таможенники не видя, что делается на территории военного городка все глубже уходили в лес, увлекая за собой лошадей. Они шли к месту своего сбора, в лесу, в трех километрах отсюда, где оставили свои вещи.
Лошади почувствовав, заботу людей, которые уводили их от огня и стрельбы, успокаивались. Они все более доверялись людям и шли вместе с ними через лес. Летняя луна не была закрыта тучами и освещала им проходы между деревьев.
Сзади, со стороны военного городка раздалось множество выстрелов. Это фашисты придя в себя,  наконец  выбрались из казарм открыли стрельбу по лесу. Пули били по деревьям. Для таможенников они были не страшны, они успели отойти глубоко в лес. Фашисты вели  беспорядочную стрельбу и боялись ночного леса.
Через время раздались звуки заведенных моторов мотоциклов. Фашисты на мотоциклах выехали с территории военной части. Таможенники знали, что фашисты далеко не уедут. Завал на дороге их задержит на несколько часов.
Утром, когда солнечные лучи уже выгнали темноту из леса, таможенники встретились в условленном месте. Вышли почти одновременно. Стали обниматься и радоваться, что никто не пострадал. Ни единой раны, ни единой царапины и вторая победа. Победа с трофеями. Несколько десятков лошадей, немецкий пулемет с цинком патронов к нему, который сняли с одного из мотоциклов.
Отдыхать не стали.  Возбужденные от  боя, осмотрели лошадей. Отобрали два десятка здоровых, без ран и царапин. Бугдаев любя осматривал их. Заглядывал каждой лошади в рот и смотрел подковы. Остальных ветками отгоняли в разные стороны, формируя из лошадей несколько групп. Лошади расходиться не хотели. Они видели в этих людях добро, защиту и любовь от знакомой – русской речи.

Ровно две недели таможенники пробирались на восток не выходя из леса. Стороной обходили населенные пункты. Крупные дороги пересекали только по ночам. Водных преград не встречалось. Чем дальше шли, тем настроение становилось все мрачнее. Каждое утро по небу шли сотни самолетов со свастикой на крыльях и бомбами в сторону советских городов, а через некоторое время самолеты возвращались уже без бомб. Бойцов Красной Армии встречали только в лесу, которые отдельными группами или отрядами также лесами отходили на восток. Они больше походили на оборванцев, чем на солдат, практически все без оружия. Рассказывали практически все одно и тоже, о внезапном нападении авиации и танков фашистов, о больших потерях и непонимании всего происходящего. Бойцов Красной Армии подбадривали, кормили. На эти цели зарезали пару лошадей. Из конины готовили казахский  бишбармак – мясо отваривали большими кусками. Получалось сытно и вкусно. На этом все взаимоотношения с бойцами Красной Армии заканчивались. Расходились по разным дорогам.
В середине июля в лесу столкнулись с партизанами. Это были партийные сотрудники одного из райкомов, которые рыли землянки для своей зимовки в лесу. Большевики готовились к боевым  действиям против фашистов в тылу врага. Они не собирались отходить на восток,  навстречу Красной Армии, они готовились к длительным боям в тылу врага. Это заслуживало уважение и вносило ясность в понимание происходящего. Война будет долгой и трудной. Война затянется на несколько месяцев, а может на год или на два, но победа будет за Советским Союзом. Эти люди – большевики, не занимались критикой предвоенных событий и действий руководителей партии коммунистов. Они понимали всю тяжесть происходящего,  понимали что люди поставлены в нечеловеческие условия и стоят перед выбором жизни и смерти. Эти люди,  большевики   готовящиеся к боевым действиям в тылу врага свой выбор уже сделали. Они готовы отдать свою жизнь ради победы своей страны. И это заслуживает уваженье.
У партизан была рация, посредством которой Иванов пытался связаться с Красной Армией и передать в центр информацию, где зарыта таможенная казна, но на все вызовы центр не откликался. Враг наступал очень быстро и отрыв таможенников от линии своих увеличивался с каждым днем.
Таможенники провели в лагере партизан пару дней. Зарезали пару лошадей. Калмык  Бугдаев  дал рецепт как засушивать мясо, чтобы оно не испортилось и было пригодно в пищу долгое время. Хохол Кравченко показал, как варить самогон и делать брагу из зерна, ягод, шишек. Помогли заготовить дрова для партизан.
Отдыхали и отсыпались, по вечерам долго у костра пели песни.
Расставание с партизанами было кратким.
Они снова двинулись в путь. Обходили населенные пункты. Дороги и речные преграды преодолевали по ночам.

Глава вторая:         Дети.
Иванов очнулся от непонятного шума. Где-то вдалеке стоял грохочущий гул. Он содрал с ушей шапку-ушанку и стал прислушиваться. Это стоял грохот сотни  мощных орудий. Они били не умолкая на востоке, там впереди, куда они шли уже второй месяц.
Иванов стал будить остальных. Толкать их руками и напрягая ушные перепонки боялся, что грохот орудий прекратиться и опять наступит ночная тишина.
- Вставайте, хватит спать! Там впереди наши! Наши пошли в наступление! Вставайте, вставайте!  - Иванов  стал трясти товарищей.
Он поймал себя на мысли, что они поздно  проснутся, а грохот орудий прекратиться. Надо, чтобы это услышали все.
Но все уже протирали глаза и вставали.  Грохот орудий усиливался и сквозь него слышался рев сотни танков.
- Ура! Это Наши! Это Красная Армия идет!
Все без какой-либо команды стали складывать свои вещи. Не складывать, а запихивать в рюкзаки. Рюкзаки за спину. В руки оружие и бегом к дороге. Вон из леса. К Красной Армии навстречу. Хватит войны.
Последний месяц они пробирались на Восток исключительно лесом.
Обходили деревни и хутора. Старались подальше держаться от железной дороги и от автомобильных трасс, которые были забиты фашистской  техникой и солдатами. По дорогам их коричневые полчища  шли тараканьими стаями днем и ночью, утром и вечером. Опасаясь встреч с фашистами,   шли исключительно лесом. В деревни и хутора не заходили, в них  обычно ночевали фашисты.
В лесу встречались с красноармейцами, которые выбирались из окружений и с вооруженными людьми в гражданской одежде, которые называли себя партизанами. Ни с теми, ни с другими не объединялись. Выбирались на восток, в сторону Смоленска и Москвы. Минск обошли несколько дней назад. Держались своим отрядом с целью выжить, добраться до Москвы   и передать в центр информацию о таможенной казне похороненной  на западной границе Российской Федерации.
Чем ближе было к автомагистрали, тем быстрее несли ноги. Тяжесть рюкзаков не чувствовалась. Ветки кустарников не задевали. Деревья становились реже, а грохот орудий не умолкал. Впереди была дорога, которая вела к Могилеву, а там шел сильный бой.
Там, впереди мощное сражение. Красная Армия в Могилеве разобьет передовые отряды фашистских полчищ  и выбросит их за пределы Советской страны
А вот и дорога. На ней никого. Она идет с Запада на Восток. С Запада в их сторону движется грузовой автомобиль. Дорога разделяет лес на две части. Над дорогой чистое просыпающееся   голубое небо. С Запада на небе, над дорогой, появляются несколько черных точек. Это самолеты. Они летят над дорогой. Они увидели автомобиль и бросаются на него. На крыльях самолетов красные звезды. Это самолеты Красной Армии. Сталинские пилоты не дадут  полчищам фашистов убежать из Могилева. Летчик первого самолета   из пулемета по автомобилю. Очередь пронизывает весь автомобиль. Машина слетает с дороги, в обочину и сильно врезается в дерево.  Из под капота машины вырываются клубы черного дыма.  Машина должна загореться, а если в ней снаряды, то она должна сейчас взорваться. Летчики это видят и взлетают вверх, скрываясь за лучами солнца.
Отряд таможенников замер на месте. Взоры устремлены к машине. Они в ста метрах от вражеской машины.
- Оружие к бою, - закричал не своим голосом Иванов.
Из кузова выпрыгивает девушка. Она слышит голос Иванова. Она их увидела и бросилась к ним.
- Товарищи помогите, помогите. Там дети. - Она указывает руками в сторону кузова и разрывается на две части. Одна часть тянется к кузову, другая к ним.
Она бежит к ним, затем останавливается,  бежит назад к машине.
- Помогите, - она в истерике пытается снова влезть в автомобиль
- Помогите!!!!!
Таможенники все как один побежали  к машине.
В кузове автомобиля плакали дети лет трех-пяти.
Таможенники стали быстро снимать детей и относить их подальше от автомобиля. Когда сняли последних , дети одновременно прекратили плакать. Был слышен только звук пламени поглощающий автомобиль; сначала кабину, а затем тен и кузов, перекидываясь на деревянное промасленное днище кузова и  резиновые покрышки, откуда повалил черный дым. И появился запах тлеющих человеческих тел, убитых пулеметной очередью пилота, фашистов находящихся в грузовом автомобиле.
Бог есть! Бог есть?
Таможенники посмотрели на невысокую русскую девушку, лет 18.
Она была очень красива своей молодостью.
- Меня зовут Рита, я из Ворошиловска, - заливаясь слезами, девушка начала свой рассказ, - работала воспитателем в детском доме ребенка при Алчевском металлургическом заводе. В июне 1941 года от завода мы привезли детей в детский пансионат в Беловежскую рощу,  под Минском.
Там было много детей со всего Советского Союза. Когда началась война, пока довезли  детей до железной дороги прошло много времени. Мы не успели эвакуироваться. В районе Смоленска попали в плен. Фашисты взрослых детей погрузили в вагоны и повезли на Запад, а меня с малышами погрузили в этот грузовик и сказали, что малыши им нужны для опытов. Меня оставили за детьми присматривать. Я боюсь фашистов, помогите нам. Без Вашей помощи дети погибнут.
Она не могла остановить свой плач, видно было, что у нее идет нервный срыв. Силы ее на исходе.  Иванов обнял  ее за плечи и прижал к себе.
- Доченька не плач, успокойся, - он гладил ее по голове,- все будет хорошо.
Фашисты все погибли, а дети все живы. Все будет хорошо.
Таможенники с детьми на руках вновь ушли в лес, подальше от догорающей автомашины,  подальше от автотрассы.
Рита продолжала плакать. Она вздрагивала  всхлипывая, иногда на нее нападала икотка.  Иванов дал ей из фляги воды, но это не помогало.
Детей было пятнадцать. Мальчики и девочки, в возрасте от двух  до пяти  лет.
Они не  плакали, видно, что выплакали все слезы задолго до этого. Они просили есть. Словами, жестами и просто молчанием просили воды и еды.
Таможенники на руках переносили их вглубь леса. Все одеты по разному.
На головах у кого детские шапки, у кого солдатские шапки – ушанки, у кого голова просто перевязана серым меховым платком. Верхняя одежда – это обрезки солдатских бушлатов. А  на ногах солдатские валенки, перетянутые простой веревкой, чтобы обувь не сваливалась. Получались круглые медвежата. Только личики у всех одинаковые. Бледно белые и худые.
Таможенники меняясь по очереди с остановками, уходили все дальше и дальше в лес, с единственной целью подальше от мест боевых действий, но
не зная куда идти.
Солнце стало уходить на восток. В лесу стало смеркаться. Скоро ночь.
Иванов остановился.
Дальше идти не имело смыла. Все устали. Надо делать привал.
- Слушай мою команду, - Иванов обратился к таможенникам, - делаем шалаши, разводим костры, греемся. Думаем о пропитании детей.
За все время движения к Москве, впервые не стали выставлять охранение.
Всем коллективом из веток деревьев стали строить три шалаша. Развели большой костер. На огонь поставили котелки с первым снегом, который уже лежал в лесу. Когда вода закипела, в нее добавили листья дикой малины, кустарники которой не успели полностью  осыпаться. Бугдаев стал делить шоколад и галеты, которые он вытащил из ранцев погибших  на автомашине фашистов. Дети смотрели как завороженные на эти деликатесы и молчали. Они боялись взрослых. Они понимали, что это не фашисты, но никак не могли понять, что это за люди которые отнесли их в лес.
Рита как мать занималась ими, проверяя их штанишки, обувь.  Отдельным меняла штанишки, отдельным меняла мокрые портянки на ногах и каждому давала пить лесного чая, заваренного на костре.
- Дочка, ты молодец, что у тебя есть сухое белье, а то в мокром они замерзнут, - ей  помогал Гардник,  развешивая мокрое над костром, чтобы оно высохло, - у меня три дочки дома,  все замужем. Живут большой семьей, помогая друг другу, и у нас тоже теперь большая семья, - ласково он обращался к детям, -  мы поможем друг другу и вместе будем играть.
- Дядя, а можно я буду командиром, - обратился один из мальчиков к Гарднику,  у меня будет ружье, и я буду охранять всех.
- Конечно можно, возьми вот ружье, - Гардник подал ему палку, - это будет твоя игрушечная винтовка, а с ней ты уже богатыренок-командир.
- Дядя, дяда,  я тоже хочу ружье,
- А я хочу винтовку,
- А я хочу быть командиром , -  заговорили другие мальчики.
- Конечно, вы и есть богатыренки – командиры, - Гардник стал давать каждому мальчику по палке, - а это ваши винтовки.
- А я хочу быть командиром, - заговорил один из мальчиков.
- Я тоже хочу быть командиром, - заговорил другой.
- А Вы и есть богатыренки – командиры, которые охраняют наш лагерь, - стал их успокаивать Гардник, - но у каждого свое направление. Мы держим круговую оборону. Враг может пробраться с каждой стороны. Поэтому вы поварачиваетесь спиной к костру, греете спины, а сами на своем участке смотрите в лес и держите оборону на своем участке. Каждый из Вас отвечает за свой участок.
- Дяденька, а кто такие  богатыренки, - вмешалась в разговор одна из девочек, - это Иван царевич, который поцелуем оживил спящую красавицу.
Гардник заулыбался и начал свой рассказ:
- Богатыренок  заберется на гору Арарат, поест винограда прямо с виноградной лозы, растущей на  солнечной стороне горы, выпьет глоток армянского коньяка и его тело наполнится богатыренскими силами. А затем из этих богатыренок вырастут Ильи Муромцы, победившие злого трехглавого дракона и Иваны-Царевичи, поцелуем разбудившие Спящую Красавицу.
- Дядя, а что такое коньяк;
- Дядя, долго спала Спящая красавица, а она сама не могла проснуться?
- А где гора Арарат, там тепло, нам туда можно?
Стали задавать вопросы другие девочки.
- Коньяк, - стал отвечать Гардник,- настоящий коньяк – это чисто Армянский коньяк, который сделан из винограда выращенного на горе Арарат.
Гора Арарат красивейшее место на земле, туда прилетали древнегреческие боги отдыхать. Они много-много лет тому назад, из винограда сделали виноградный сок и поставили его на солнце. Земля горы Арарат дала напитку силу, солнце цвет и энергию, а боги ум и знания. Из всего этого получился божественный напиток Армянский коньяк,  попробывав который люди получают силу и хорошее настроение.
- Ладно не трави душу Гардник, - вмешавшийся в разговор Бугдаев, -
все равно лучшие воины калмыки.
- Калмыки не воины, а хорошие наездники, потому что их кони пьют воду с горы Арарат. Идет по небу тучка дождевая. Ее останавливает гора Арарат и питает своей энергией. Тучка энергию набрала и срывается с горы. Ветер несет тучку над землей. Над лесами и полями, а когда видит большие табуны
коней гуляющих по Калмыцким степям. Тучке становится жалко лошадок гуляющих там, где нет воды и тучка сбрасывает свои воды с живительной энергией горы Арарат вниз и поит этих лошадок. А Калмыки на этих лошадках совершают свои подвиги.
- А Азербайджанские дети сразу рождаются богатырями, - вмешался в разговор Гадиров, - например Джартын,   сам маленький мальчик, но очень смелый, храбрый  и смекалистый. Он может быть одновременно и лентяем, заставляя других деревенских мальчишек нести его на спине в лес, отправляясь за дровами, но может быть также очень смелым при встрече лесного великана-чудовища Дива. При встрече с Дивом, маленький Джыртдан обретает львиную отвагу и храбрость и оказывается самым смелым и ловким среди остальных ребятишек. Он побеждает лесного Дива.
Так за разговорами поели похлебку, сваренную из глухарей, которых поймали здесь же в лесу. Дети с удовольствием жевали маленькие кусочки мяса птиц и потихоньку засыпали. Спящих детей укладывали в шалаши рядом друг с другом и накрывали всем, чем только можно было.
Последних ребятишек, которые не могли уснуть таможенники взяли на руки и стали совещаться, что им делать дальше.
Мнения разделились. Одни считали, что детей надо оставить в каком-нибудь селе, а самим выбираться к своим. Другие считали, что детей оставлять нельзя, надо с ними лесом пробираться на Запад, или дожидаться здесь в лесу, когда Красная Армия выбьет фашистов. Услышенная накануне конанада и увиденная картина советских самолетов атакующих фашистов на дороге вселила уверенность  в таможенников о скорой победе.
- Дяденька не оставляйте меня в селе, - стала дергать за фуфайку Иванова девочка, которую он держал на руках, - отвезите меня во Львов, там меня мама и папа дожидаются, я Вам за это свою любимую куклу подарю.
Иванов внимательно посмотрел на девочку, погладил ее по головке, - Доченька не оставлю тебя нигде, встретишься ты со своей мамой, а куклу мне не надо.
- Нет дядечка, обязательно тебе что-нибудь подарю. Ты сильный, у тебя вон какие сильные руки, как у моего папы, - девочка вложила свою  ладошку в руку к  Иванову.
Он слегка сжал ее ладошку. У него никогда не было детей. Он мечтал, что у него с Наташей будет свой дом и будут дети. Он не представлял какие будут дети, но он их желал. Сейчас он поймал себя на мысли, что он представляет каких детей он желает, но надежда о своих собственных детях рухнула вместе со смертью Наташи.
Иванов прижал девочку к себе и стал нежно гладить по головке. В лесу было тихо-тихо, только трещали сухие ветки деревьев,  поглащаемые языками пламени. Потихоньку все дети уснули.
- Надо достать пару подвод с лошадьми и лесными дорогами выбираться к своим. Здесь недалеко уже,  – принял решение Иванов.
- Мы не сможем с ними быстро передвигаться.
- Мы не сможем с ними перейти линию фронта.
- Мы не сможем с тыла атаковать фашистов и помогать Красной Армии по изгнанию врага с нашей территории.
Заговорили все сразу, не соглашаясь с командиром по решению вывозить  детей через линию фронта.
- В лесу дети замерзнут. Это все понимают. Оставлять их все в каком-нибудь селе или на хуторе, хозяева не согласятся, - Иванов, начал объяснять свое решение, -  делиться нашему отряду. Одним выходить к своим, другим оставаться с детьми, я не хочу. Давайте спать, - Иванов, взглядом обвел всех таможенников, давая понять, что не время дискутировать,- утро вечера мудренее. Достанем телегу, а там решим, что делать дальше.
С командиром все согласились. Оставаться с детьми никто не хотел. Все хотели в Москву. Доносившееся звуки конанады вселяли уверенность, что завтра Красная Армия отбросит фашистов на запад и они встретятся со своими.
Все улеглись спать. Ночь была холодная и долгая. 
Утром коканада усиливалась, видно было, что бои идут тяжелые и ни одна из сторон не хотела уступать.  По небу проносились стайки самолетов.
Дети в отличии от взрослых просыпаться не хотели. Они мирно спали. Во сне улыбаясь,  раскидывали в стороны руки и ноги.
Взрослые стремились к действиям. Видно было, что они устали от долгого ожидания прихода к своим. Выход уже не далеко, слышно как бъют пушки и по небу пролетают самолеты  с красными звездами на крыльях. Таможенники вновь увидели родные красные звезды на крыльях самолетов.
Скоро они выйдут к своим и этот кошмар закончится.
Стали будить детей. Рита, как и вечером суетилась возле детей. Она отдохнула, умылась, посвежела. Это была красивая, молодая девушка. Красивая своей молодостью, красивая хорошим настроением, красивая своим делом,  которое она делала с любовью.
- Вставайте богатыренки,  просыпайтесь золушки,- нараспев она будила детей, - сегодня нас дяди таможенники вынесут к своим, к бойцам Красной Армии. Красная Армия выгонит фашистов с нашей земли и мы поедем ко мне домой в гости в город Ворошиловск – Алчевск. Там большой металлургический завод. Трубы до неба, а из них красный дым.
- А почему дым красный? – кто-то из детей уже явно проснулся, увлеченный идеей поехать и посмотреть город Алчевск, -  Дым красный не бывает, дым черный.
- Дым красный, потому что, внизу под трубами большие доменные печи, в них сталь плавится.
- А что такое доменные печи?
- А что такое сталь? – явно проснулись остальные дети.
- Доменная печь, это двухэтажное здание, в котором нет комнат. Одна пустота. В эту пустоту закладывается железная руда. Через двери люди-богатыри вдувают кислород и эта руда варится как в большой кастрюле и эта   руда превращается в жидкий металл, который называется – сталь.
- Металл не может быть жидким, - один из богатыренок поднял алюминиевую солдатскую кружку, - метал он твердый, - и он постучал сжатым кулачком по стенке кружки.
Все, кто это слышал, рассмеялись.
- Правильно говоришь, - продолжала Рита, - метал он твердый. Сталь – самый твердый металл, и вот только в городе Ворошиловске – Алчевске живут и работают богатыри – сталевары, которые носят специальную одежду и очки, чтобы не обжечься и они варят метал и разливают его по специальным формам в виде кружек, чашек, стволов орудий и пистолетов.
Метал в этих формах  остывает  и мы им пользуемся!
- Тетя Рита, а ты не обманываешь, ты нам покажешь этих сталеваров?
- А эти богатыри – сталевары нас не обидят, они добрые?
- А как скоро выгонят фашистов и мы сможем поехать в Алчевск?,…
Загалдели все остальные дети.
Все проснулись. Новый день настал.
- Фашистов скоро выгонят и в  Ворошиловск-Алчевск мы обязательно поедем. И со сталеварами подружимся, потому что они очень добрые люди. Люди делающие сталь не могут быть злыми. – Рита отвечая на все сразу вопросы,  кормила детей.
Таможенники приняли решение: лесом двигаться на Восток, на встречу Красной Армии. А там, как сложится, по обстановке.
Постоянно слушая залпы  орудий и наблюдая воздушные бои советских и фашистских самолетов отряд таможенников с детьми  вышли к лесному хутору, состоящему из двух домов, амбара и  изгороди. На хуторе были только три старухи. Мужики летом ушли на войну. Женщины на поле копали картошку.  Война войной, а время сбора урожая завершалось, надо было спешить.
На хуторе раздобыли одну телегу с лошадью, несколько буханок  хлеба и сухих грибов.  Старухи объяснили,  что в 15 километрах на восток стоит тракторная база МТС, там живут их родственники, у которых крепкое подворье. Там можно будет переночевать, отдохнуть, а главное там должны быть подводы с лошадьми, а может даже грузовая техника и солярка.
Таможенники  уложив детей на телегу, более быстро стали двигаться на восток.  Настроение было приподнятое, был виден выход из окружения. Осенний лес подыгрывал своим величием и  разнообразием деревьев. Цветные листья шуршали под ногами. Вспоминалось детство, когда взрослые сгребали опавшие листья в большие кучи, а мальчишки кувыркались, боролись и просто на них валялись.
Наташа сняла свой платок, у нее были пышные волосы до плеч, которые она  расчесала, на плечах расправила воротнички, словно она спешила на свиданье к своему возлюбленному, с которым она дружила с раннего детства. Он был старше  ее года на два, жили в соседних домах по улице Чапаева. Вместе с другими детьми играли в казаков-разбойников, красных кавалеристов, а затем бегали в Алчевскую балку, где был крутой спуск  уходивший в лес.  В лесу бегали,  на перегонки по узким дорожкам,  а зимой скатывались на лыжах и санках со снежной горы прямо в лес. Они были счастливы.  Но их  родители переехали в новые  дома в разных районах,  и они расстались, не видели друг друга несколько лет, а перед самой войной случайно встретились в читальном зале городской библиотеки. Сразу узнали друг друга. Оказывается Рита жила возле этой библиотеки, а он каждый день ходил мимо ее дома в свою школу, которая работала с восьми часов утра. А она училась в соседней школе, которая работала с восьми часов тридцати минут утра. Пути их пересекались, а время не совпадало на тридцать минут. Они долго ждали  встречи, встретились и дали клятву, что женятся и будут всю жизнь вместе.  Его призвали в армию, она поступила учиться в педагогических техникум и поехала пионервожатой-воспитателем  в детский санаторий. Но началась война, она с детьми попала в окруженье и сейчас с помощью таможенников выходит из окруженья, а он в рядах Красной Армии идет ей навстречу, изгоняя фашистов с Русской земли и через несколько часов, а может минут они встретятся. Поэтому она спешит на свиданье с ним.
Дети тоже в хорошем настроенье, Они уже не боятся грохота орудий свиста бомб с падающих самолетов. Они хотят бегать и играть. Их везут домой. И они увидят Москву, Красную площадь, а затем будет Новый год с елкой и подарками. А когда кончится война,  они поедут в гости к Рите в Алчевск, смотреть на богатырей сталеваров и доменные печи, в которых варится сталь, а из труб идет красный дым.
К ночи нашли тракторную базу, десяток низких деревянных сараев стоящих возле большого деревянного дома, над которым развевался Красный флаг. Здесь была Советская власть и здесь не ступала нога фашистов. Возле дома бегала собака – русская дворняжка, которая увидев незнакомых людей с подводой злобно залаяла, вызывая хозяев дома на улицу.
Из дома вышел старик, лет семидесяти с берданкой в руке:
- Вы кто, - обратился он к таможенникам, успокаивая собаку.
- Здравствуй отец, -  вперед вышел Иванов, - мы русские,  мы таможенники .
Вот выходим из окружения и вывозим детей, - Иванов показал на подводу с детьми, - тебе привет от Марии  Петровны и Александры Николаевны, они нам вот дали подводу и лошадь.
Дед узнал лошадь, увидел детей на подводе и успокоился, - хорошо. Детей заносите в дом, там печка натоплена. Лошадь разуздайте  и в том сарае сеном накормите, и он указал на дальний сарай возле леса.
Так и поступили.  Детей занесли в дом, где находилось пять женщин и дед сторож. В центре дома стояла большая беленная русская печь. Вдоль стен лавки и два стола покрытые красной скатертью. Видно было, что здесь проводились собрания. От печи шло тепло. Сверху с печи выглядывали три мордашки мальчиков разного возраста. Пахло варенной  картошкой, сухим луком,  салом и домашними щами. Женщины запричитали, увидев столько детей. Кинулись разом помогать заносить детей, обнимать их и плакать не понятно отчего, то ли от горя, то ли от счастья.
Детей раздели,  умыли, накормили горячим и уложили спать. Девочек  на печку, мальчиков на лавку, которую приставили к печке. Рите постелили на полу.
Таможенники тоже поужинали, выпили по стопке  дедовской самогонки за «Любовь, дружбу и таможенную службу» и отправились в сарай спать на сеновал рядом с лошадьми.
- Дяденьки таможенники не уходите, - заплакала Кристина из Львова, - спите с нами, или возьмите нас с  собой, - нам без Вас страшно.
- Девочки спите, дяди таможенники поспят на сеновале, а завтра повезут нас на встречу Красной Армии, а затем  в Москву, - стала успокаивать детей Рита.
Иванов подошел к Кристине, нагнулся, погладил своей огромной ручищей по ее головке, - спи спокойно доченька, у тебя кукла. Я тебе обещаю, что когда кончится война, отвезу тебя во Львов, к твоей маме, а сейчас  уложи куклу, а то она устала и сильно хочет спать.
Иванов еще раз погладил девочку по голове. Встал и молча пошел к выходу. В доме переполненном детьми стояла мертвая тишина, от которой у Иванова сжалось сердце. Он вышел за дверь, которую плотно прикрыл, чтобы не выходило тепло и чтобы никто не услышал громовых ударов его сердца.
На улице уже стоял мороз. Яркие звезды горели на черном небе. Таможенники всей гурьбой  стояли на улице и вместе с дедом курили папиросы «Беломор-Канал»
- Возьми, закури сынок, - дед протянул белую пачку папирос Иванову, - это у меня еще с довоенных дней осталось, нас этим награждали за ударный труд на полях. А вы ударно воевали, детей спасли, так что тебе положено это как награда.
Иванов отклонил пачку с папиросами, - спасибо отец, оставь себе, а детей нам надо еще в Москву вывезти.
Сердце Иванову приказывало, что детей здесь оставлять не надо, их надо вывозить. Вывозить надо немедленно, без промедлений, но как  они будут их вывозить,  он еще не решил, но твердо знал, что приказ сердца непременно выполнит. Как говорят русские: - утро вечера мудренее и утром он найдет решение этого вопроса.
Конанада  и  ветер стихли. Стояла полная тишина. Над избой, где спали дети развевался Красный флаг. Таможенники выставили на ночь охрану и зарылись в душистое сено. Иванову снилась Наташа с Кристиной на руках и таможенная граница. Рядом спали остальные таможенники.
Разбудил всех гул самолетов. Черная свора сотни самолетов группами по пять – семь штук затмили все небо. Черная свастика летела в сторону восходящего солнца,  на Москву. Таможенники хотели их посчитать, но это было невозможно, они были всюду. Издавая медленный, протяжный гул проплывали над головами людей находящимися на улице.  Таможенники выбравшись из сенного сарая всей группой наблюдали за самолетами. Было страшно. Последняя пятерка самолетов пошла на снижение. Раздался страшный свист летящих с неба бомб. Таможенники узнали этот свист, они были под ним в июне 1941 года, когда фашисты бомбили их железнодорожную станцию и таможенный пост.
- Ложись;
- Все в укрытия.
Таможенники кинулись в  сторону леса, ища укрытия под деревьями, закрывая ладонями уши, зарывались в землю.
Тяжелые авиационные бомбы  достигая земли начали рваться. Звуки взрывов разрывал ушные перепонки. Ударная волна от бомб раскидывала все вокруг, поднимая земные вещи вверх,  с силой кидала  все в стороны и обратно вниз.
Разрушенные строения и постройки поглащались огнем. Бочки с соляркой как футбольные мячики разлетались в разные стороны,  увеличивали площадь  возникших пожаров.
Свист бомб прекратился. Но их звук заменил треск горящего сухого дерева и опилок от разбитых построек и искореженного металла сельскохозяйственной техники.  Чистое солнечное утро заволокли  тучи дыма и пепла.
Бомбежка прекратилась.
Таможенники стали приходить в себя,  Выбираясь  из леса.
Подсознание понесло ноги Иванова к центральному дому механизированной станции, где они оставили ночевать детей.
Дома не было. Бомбы попали прямо в дом и уничтожили все. На месте дома  и вокруг него широкие воронки от авиационных бомб, усыпанные кирпичом от разбитой русской печки, перемешанные с остатками человеческих тел и горящими бревнами.  Погибли все,  кто был внутри.
Бог есть! Бог есть?
Иванов упал на колени. Поднял свои глаза к небу, окутанному клубами дыма, стал креститься, плакать и взывать к богу:
- Господи, что ты делаешь? … Почему не забрал нас, а детей? …. Верни все назад!
Подошли все таможенники. Они стояли рядом, сняв головные уборы.
Они не останавливали Иванова.
Они молча желали того же.
Почему они все живы, а дети погибли?
Где бог? Где справедливость? Откуда появился фашизм и почему его не уничтожили в зародыше?
На этом месте провели трое суток.
Разбирали завал. Собирая по кусочкам погибших детей, Риты, старика и женщин. Похоронили всех в общей могиле. На могилу положили детские игрушки:  кукл  и оловянных солдатиков. Поставили деревянный крест.
Все эти дни молчали. Своей работой пытались загладить свою вину, почему они живы, а дети погибли. Иванов решил, что после войны приедет сюда, здесь поставит всем погибшим памятники  и будет его сторожем. Он не сможет больше спокойно жить. Он не уберег детей. Человеческое сердце ему говорило, не оставляй детей ночевать в избе. А он их оставил. Над домом развевался  Красный Советский флаг. Фашистские летчики увидели этот флаг и разбомбили дом. Он должен был увести детей из дома и положить ночевать рядом с собой, на сеновале. Тогда они все остались  бы живы.
- Не терзай себе душу командир, - перебил его мысли старый таможенник Пантелеев, - сеновал тоже сгорел. Одному богу известно,  что лучше, а что хуже. Дети могли попасть в плен, а там пытки.  Фашистов надо нам уничтожать. Тебе думать о живых. Вставай, пойдем к своим.
Они своим маленьким отрядом пошли на восток,  к Москве.
Позади них оставалась братская могила и разбитая механизированная сельскохозяйственная стация.
Никто не знал, что будет впереди.





Позади них оставалась братская могила и разбитая механизированная сельскохозяйственная стация.
Никто не знал, что будет впереди.



ВЫХОД К СВОИМ
 Несколько дней провели в лесопосадках в районе села Атепцево Наро-Фоминского района.  Во всех населенных пунктах были фашисты. Все дороги забиты техникой. Фашисты замерзали, на всех своих стоянках жгли костры, греясь возле них группами. Видно было, что командование гнало их на Восток, на Москву. А они замерзали, техника останавливалась без топлива, накапливаясь во всех населенных пунктах и вдоль дорог. А сзади подпирала новая техника и новые войска. А впереди Красная Армия огрызалась огнем и металлом.
Таможенники выжидали. Днями прятались в лесах. По - ночам высматривали обстановку, пытались  определить   где проходит линия  фронта. Как пройти к Москве?
Обсуждали несколько вариантов.
Раздобыть немецкую форму и под видом фашистского подразделения выйти на линию фронта и оттуда пробиваться к своим. Разделиться на две группы, одна делает отвлекающий удар по врагу, другая прорывается через линию фронта. Завладеть немецким грузовым автомобилем или танком и на нем нагло выехать навстречу Красной Армии.  По тем или иным причинам все эти предложения были отклонены. Приняли решение через линию фронта пробираться ползком. По ночам стоял мороз. Фашисты прятались в помещениях или землянках. Редкие дежурные кутались в своих шинелях. Замерзая от мороза, ветра и снега все их человеческие чувства притуплялись.
На это и решили сделать ставку. Две ночи подряд тренировались ползать. Без шума, молча. Закрепляя на себе оружие и высчитывая минимум вещей.  Днем отсыпались и анализировали ошибки пластунского передвижения.
Дождавшись  позднего вечера,  и ухода луны за облака таможенники молча,  ползком по-пластунски,  двинулись в путь.
Калмык  Бугдаев впереди с ножом в руке и пистолетом в кармане. От куста к кусту. Прислушиваясь и присматриваясь к мертвой темноте стоящей вокруг.
Остальные за ним, таща на себе оружие. Замыкал шеренгу ползущих Пантелеев, который время от времени останавливался и оглядывался назад и  прислушиваясь к ночной темноте.. Ничего не видно, только со стороны фашистского лагеря доносилась игра губной гармошки. До Москвы было несколько десятков километров.
Впереди показался немецкий окоп. Калмык Бугдаев замер, пытаясь разглядеть, что впереди.  Мертвая тишина, но интуиция подсказывала не спеши. Он ждал. Сзади подполз Иванов, взглядом спрашивая, в чем дело, почему встали. Бугдаев поднес палец ко рту и крепко сжал губы, давая понять Иванову, - молчи,  и показал пальцем руки влево.  Там среди окопа торчало два холмика шуб. Это двое фашистов всматривались в сторону советских окопов. Бугдаев протянул Иванову свой нож, сам достал из кармана пистолет, и стал жестами объяснять Иванову:, - одного фрица убиваем ножом, другого глушим рукояткой пистолета и берем в плен.
Иванов кивнул, что понял. Ошибок здесь делать нельзя. Шум поднимать тоже нельзя.
Они дали знак остальным, - молча лежать и ждать команды. Сами очень медленно и бесшумно подползать к фашистам. Враги смотрели в сторону Красной Армии, уверенные в надежности своих тылов, поэтому нападений сзади не ожидали. Бугдаев и Иванов одновременно бросились на фашистов.
Горло одного перерезано, второго оглушить не удается, мешает каска и тулуп. Он начинает отбиваться. Межу фашистом и Бугдаевым завязалась борьба. Фашист валит Бугдаева на дно окопа. Иванов стервенея от вида крови капающей с лезвия ножа бросается на фашиста и все лезвие загоняет в тело врага. Тот вздрагивает и падает на Бугдаева. У Бугдаева отдышка. – Спасибо командир. Они зовут остальных. Пока собирается весь отряд. Калмык Бугдаев осмотрел фашистов. На одном офицерская форма и планшет. Снимает планшет. На солдате солдатский рюкзак. Снимаем рюкзак и его осматриваем. Шоколад, печенье и фляга. Флягу открываем и пробуем на язык. Шнапс. Все собрались и  молча смотрят на Бугдаева, который залит кровью, но улыбается и держит флягу.
- За любовь, дружбу и таможенную службу, - все делают по глубокому глотку, передавая флягу из рук в руки.
- Ну что, готовы,  короткими перебежками за мной, - жестами дал команду Иванов.
Он выскочил из окопа и  нагибаясь побежал на Восток. Все последовали его примеру. Бежали  молча, от воронки к кустам, от кустов к подбитому танку и снова к новой воронке.  Впереди окоп.  Чей?  Никого не видно. Молча  все спрыгнули в окоп. Кругом тишина. Всем отрядом двинулись по окопу. Впереди калмык Бугдаев, за ним остальные.  Окоп делает поворот. Бугдаев остановился. Все налетели на него, устремляя взгляды на спящего юношу, лет пятнадцати. Одет в черную поношенную фуфайку, на голове шапка ушанка наглухо завязанная под подбородком, на ногах черные поношенные валенки 50 размера. Спит посапывая носом, прислонившись в брусчатке окопа, опираясь на винтовку  Мосина,  образца 1913 года.
-Проснись сынок!
Стали трясти солдата, пытаясь его разбудить. Но это удалось не сразу, прошло минут десять, пока тот проснулся и пришел в себя.
- Вы кто? – были его первые слова, - Вы не фашисты?
- Сынок, мы свои, - отвечали таможенники, - веди нас  к командиру!
- Только не говорите, что я спал, а то меня засмеют и больше не поставят в караул, будут считать меня соней, - выпалил на одном дыхании подросток.
- Хорошо, хорошо,- пообещали ему таможенники, - только ты держи свою винтовку крепче, а то проспишь  в следующий раз! – весело улыбались таможенники.
- Ну вот теперь и Вы смеетесь, - подросток повел их по окопу
, который расходился на несколько самостоятельных  лабиринтов, с ячейками для пулеметов и срубными углублениями для укрытий от авианалетов, -  пожалуйста не говорите ни кому, а вы откуда пришли, и кто Вы, как мне доложить командиру, видно было, что он проснулся полностью  и у него заработали мозги, - почему у Вас фашистские винтовки и автоматы, - Вы ведь к нам пополнение из Москвы.
Он с опаской осекся, видя их вид: небритые и грязные, колени, груди, животы, рукава – все сплошь измазанные черноземом, хотя вся земля покрыта снегом; одеты кто в чем, кто в бушлатах, кто в немецких длинных шинелях;  разные головные уборы; фашистское оружие,…
- А ну стоять, вы переодетые фашисты,- он вскинул в их сторону винтовку, - я приведу Вас к своему командиру, а Вы его убъете!
- Успокойся сынок, - Иванов ответ ствол его винтовки рукой в сторону, - мы свои советские, вернулись с важного задания и несем Красной Армии ценные сведения.
- Нет, я Вам не верю, - он вновь наставил свою винтовку на таможенников, -  а ну предъявите пакет, тогда поведу Вас к командиру!
- Какой пакет, - не понял Иванов,
- А тот с ценными сведениями, который Вы несете для нашего командира,  для Красной Армии.
Иванов вновь отвел ствол винтовки в сторону. С этой винтовкой он воевал еще в первую мировую войну и видел, что у подростка она просто не заряжена.
- Сынок, веди нас к командиру, или оставь нас здесь и приведи сюда командира, а то мы устали, долго шли и хотим спать.
- Покажи сперва  конверт, - стал наливаться краской подросток.
- Конверта нет, а есть ценные сведения, которые у меня в голове, - Иванов показал на свою голову,-  а ты меня убъешь и сведения пропадут.
Спокойствие,  ровный тон и быстрый ответ Иванова убедил подростка и он их быстро подвел к землянке – блиндажу. Окоп упирался прямо в нее. Вход занавешивало несколько слоев брезента.
Подросток попросил таможенников подождать у входа, сам отодвинув края брезента  забрался внутрь и стал кого-то будить и что-то  тихо докладывать.
Таможенники молча ждали у входа. Они вышли к своим. Они почти дома, у каждого из них в голове свои мысли. Они смогут сообщить своим родным, близким и друзьям, что они пройдя сотни километров, под бомбежками и с боями пять месяцев  смогли остаться живыми.
Минут через пять из землянки появился мужщина, лет пятидесяти, в черной фуфайке, перетянутой армейской портупеей и без каких либо знаков различия. Его стройная осанка, чисто выбритое лицо я ясные глаза подтверждали уверенность таможенников, что их  тяжелые дни закончились.
 Он  молча осмотрел таможенников,  практически каждому посмотрел в глаза.
- Максим, ступай на пост, - он отдал распоряжение подростку, - а Вы заходите ко мне.
Внутри землянки было несколько лежаков, на которых спали люди, одетые в такие же, как и у командира фуфайки.
По середине стоял стол, несколько самодельных скамеек. На столе горела керосиновая лампа и стоял чайник.
За столом стояла буржуйка, от которой шло тепло. Куда выходил дым непонятно.
- Я командир роты. Вы попали на позиции стрелковой дивизии народного ополчения 33 Армии, - он еще раз обвел всех взглядом,- присаживайтесь, кто куда сможет. Здесь тесно, но тепло,  а Вы кто?, -  он сел за стол.
Таможенники  молча стали рассаживаться, кто за стол, кто на пол.
Иванов сел напротив командира роты, - моя фамилия Иванов, я начальник таможенного поста с западной границы. Мы вышли к Вам, к своим,  и нам надо срочно в Главное таможенное управление.
- Я работал руководителем районного подразделения Сбербанка и некоторых таможенников знаю. А кого знаешь ты,- загнал проверочный вопрос командир роты.
Иванов стал называть всех руководителей Главного таможенного управления.
- В начале Великой Отечественной войны почти девяносто процентов всего  личного состава таможенных органов были призваны в армию и на флот, записались в народное ополчение, ушли в партизанские отряды. Сейчас  действует  37 таможен и таможенных постов, личный состав которых насчитывает  чуть больше  трехсот  человек, в управлении числится  всего тридцать - сорок  человек, - Иванова перебил командир роты, - у меня к Вам другое предложение.
Эти слова означали, что проверка закончена и таможенникам полностью здесь доверяют.
- В Москву я Вас пропустить не могу и не хочу, - сказал командир роты, - там осадное положение, очень сложно, Вас будут долго проверять, а мне нужны бойцы народного ополчения. Поэтому я Вас всех записываю к себе в подразделение добровольцами, а Вы помогаете мне и народным ополченцам бить врага, тем самым проходите все проверки. Это для Вас самое правильное решение, а для нас подмога.
- Получается, что без таможенников Красная Армия фрицев разбить не сможет, - вставил реприку один из таможенников.
- Надо подставить плечо рядом стоящему. Народ обязательно выиграет войну. Фашистов обязательно изгоним из России. Но на сегодня ситуация сложилась, что у Вас здравый ум, уже есть боевой опыт, Вы преодолели чувство паники и страха и стране нужнее, чтобы Вы были здесь на передовой.
- Историки и потомки все рассудят и напишут, что правильно, а что нет. Мы готовы остаться, и сейчас напишем заявления с просьбой о зачислении нас  в народное ополчение, но нам надо передать таможенную информацию в Главное таможенное управление.
- Я Вас завтра направлю в штаб дивизии народного ополчения, там особый отдел Вас проверит, оттуда по телефону передадите свою информацию в Москву. А если этого будет недостаточно двоим  оформлю командировку в Москву по сопровождению тяжелораненых бойцов. Но Вы будете  настоящими бойцами Дивизии Народного ополчения, а не выходцами с оккупированной врагом территории.
На этом и порешили.
Таможенников записали бойцами народного ополчения в качестве отдельного отделения. Дали выпить горячего кипятка и в этом же блиндаже разместили ночевать до утра.
Таможенники были этому очень  рады. На улице трескучий мороз, здесь буржуйка.  Не надо выставлять охрану, не надо прислушиваться к каждому шороху, не надо прижимать к себе оружье. Можно расслабиться и спать. Но сон ни к кому не шел. Все кроме Иванова стали писать письма  своим домой, о том, что они живы и здоровы.  Наконец-то кончился их кошмар возвращения к своим. Только Иванов не писал. Он молча всю ночь лежал на лежаке и широко открытыми глазами смотрел на потолок землянки, а видел перед собой Наташу,  детей,  Риту.
На другой день командир роты, как и обещал отправил Иванова и Пантелеева в штаб дивизии. Остальные таможенники вместе с народными ополченцами рыли в мерзлой земле для себя новый блиндаж и подходы к нему.
Штаб дивизии временно располагался на территории кирпичного завода, в сером административном  здании. Здесь стояли настоящие русские печки. Было тепло натоплено. Практически во всех помещениях находились народные ополченцы, в одинаковых фуфайках и шапках-ушанках, без каких-либо знаков различия.
Таможенников ждали,  их провели в отдельную большую комнату, где стояло несколько сдвинутых друг к другу столов. На столах лежали простые географические карты Московской области. Присутствующие в этой комнате, что-то горячо обсуждали. Когда пришли таможенники, Иванов с Пантелеевым представились. Им крепко пожали руки, с интересом рассмотрели.
- Спасибо, что Вы стали бойцами  Дивизии народного ополчения, - начал один из присутствующих, - наша задача держать линию обороны по реке  Нара. Он показал эту линию на лежащей сверху стола карте. Участок очень сложный, а у нас мало по - настоящему обученных  бойцов, таких, как Вы. В основном рабочие и молодежь. Главная проблема недостаточное количество оружия.
Подскажите нам, где  ждать танковых  ударов и какие преграды против них нам  делать?
В этой комнате обсуждали линию обороны. Моделировали различные ситуации танковых прорывов фашистов на  Москву и способы защиты. Таможенники охотно делились своими знаниями,  которых явно было недостаточно  у всех присутствующих. И все вместе пытались выстроить стратегию обороны.
Со стороны все это напоминало детскую игру в крестики-нолики. Только вместо крестиков были танки, а вместо ноликов – противотанковые рвы,  завалы и народные ополченцы с бутылками зажигательной смеси.
Во время обсуждения в комнату вошел средних лет офицер в форме капитана Красной Армии. Он со всеми молча  поздоровался и сел на деревянный стул в углу комнаты. Это был офицер  Особого отдела 33 Армии. Ему было поручено разобраться с таможенниками, определиться кто они – завербованные враги или вышедшие из окружения советские служащие? И что с ними делать? Вопросов очень много, сходу ответ не найдешь, а времени нет.
Фашисты забрасывают диверсантов, которые поджигают, убивают, вредят. А здесь целая группа людей заявляет, что они вышли с Западной границе и принесли ценную информацию для Главного таможенного управления.
Капитан очень внимательно рассматривал Иванова и Пантелеева. Умеют правильно и грамотно говорить. Умеют слушать. Делают аналитические заявления и обобщения. Их лица открыты и просты.
Нет – это не шпионы, это свои. Но  среди них, в их отряде может быть завербованный враг.
С такими мыслями капитан увел Иванова и Пантелеева обедать к полевой солдатской кухне, стоящей на территории кирпичного завода. Им положили по большой миске овсяной каши с салом. Дали одну луковицу на двоих и по куску черного хлеба. Хлеб был горячий и вкусный. Запах хлеба, лука и солдатской каши требовал для организма таможенников жидкости. Капитан это понял по взглядам таможенников, весело рассмеялся и заявил.
- Пойдемте ко мне в кабинет. Я Вам налью чайку, а что покрепче выпьете  вечером, сейчас нам надо с Вами разобраться.
- Нас это вполне устраивает, но нам прежде надо срочно позвонить в Москву, - Иванов, с опаской посмотрел на небо. Он вдруг поймал себя на мыслях, что  боится неба, - нам надо сделать срочный доклад своему руководству.
- Поешьте, я Вас отведу к телефонисткам и организуем Вам связь с Москвой.
Это прозвучало звучно. 
Иванов почувствовал, что его нервы на пределе и его сосуды  сейчас взорвутся. Они к этому моменту шли очень, очень долго. Тысячу лет. И больше это оттягивать нельзя, а то кошмар предыдущих месяцев продлится еще на одну тысячу лет.
- Давайте сейчас позвоним, а покушаем и поговорим позже. У нас важная информация, а то потеряется таможенная казна и ее не найдут.
Лоб Иванова покрылся испариной. Вид Пантелеева был аналогичный.
Капитан возражать  не стал. Он повел  таможенников в сторону   кирпичного здания. Ополченец - часовой у входа отдал капитану честь, вытянувшись по струнке и прижав к груди ремень винтовки.  Они молча вошли в здание и вслед за капитаном  вошли в одну из комнат.
В центре комнаты железная буржуйка, вязанки дров,  три стола, на которых стояли телефонные аппараты и две девушки телефонистки, в солдатской форме.
Девушки  так же как и часовой у входа в здание,  встали по стойке смирно при входе капитана.
- А ну красавицы, соедините нас с Москвой, с дежурным Главного таможенного управления.
Одна из девушек, лет двадцати  села на стул и стала крутить диск телефонного аппарата,  - Москва, Москва, Москва,  я Наро-Фоминск  нужна связь с Главным таможенным Управлением.
Через несколько минут связь была установлена. Девушка встала и протянула телефонную трубку капитану.
- Бери трубку, таможенник, - капитан пододвинул робкого Иванова к телефонному аппарату, - твое ведомство на связи.
Трясущимися от волнения руками Иванов взял тяжелую телефонную трубку и поднес у своему уху.
На другом конце провода, какой-то знакомый голос докладывал:,
- Дежурный  Андрей Беляев слушает.
У Иванова похолодело в груди, Беляева он знал очень давно. Они служили в таможенных органах более 20 лет.
В 1928, 1929 годах очень многие таможенники были репресированы.   Беляев в то время работал начальником охраны, писал на своих товарищей доносы и он изымал служебное удостоверение у Иванова.
Иванова спасло, то,  что он в это время задержал очень крупную партию   золотых изделий, которую   контрабандисты пытались вывести  через Баку в Персию. И Иванова в целях безопасности стали переводить на западную границу.  И в свете этих двух событий Иванов остался цел.
-  Дежурный Боляев слушает, - голос в трубке, стал говорить громче, пытаясь  угадать  кто звонит.
- Моя фамилия Иванов, начальник Западного таможенного поста Энской таможни, - очень медленно и громко стал говорить Иванов.
- Степанович, - на другом конце провода раздался удивленный вопль, - да ты у нас,  и весь пост числитесь погибшими в июне 1941 года, ты где, ты откуда.???
- Беляев соедини меня с первым лицом Управления, - Иванов не стал обращать внимания на его вопросы.
- Слушай Степанович, никого нет на месте. Одни занимаются ополчением, другие подготовкой к возможной эвакуации, третьи таможенным оформлением на складах, у нас сейчас в Управленье числится всего человек 30,  такого никогда не было. А ты далеко? Ты один? Где ребята с таможенного поста? Приезжай, расскажешь про фашистов, ты их видел?
- Запиши срочное донесение, - перебил его Иванов, - Начальнику Главного таможенного управления .
- Не спеши, я не могу карандашом писать быстро. У нас нет сейчас света и очень холодно, Диктуй мне по слогам.
Иванов стальным голосом, очень медленно и четко выговаривая буквы продолжал:, -
«В районе расположения таможенного поста Западный, в квадрате Лисьей Норы 21 июня под  кленом, в могиле с молодой женщиной, под трупом размещен таможенный сундук с доходами с 01 по 20  июня 1941 года Западного таможенного поста.  Расстояние до железнодорожного полотна под  прямым углом шестьсот двадцать шагов. До пограничного столба на юго-запад восемьсот шагов. До Лисьей Норы на юг – шестьдесят восемь шагов.
Общее количество – 1186 предметов,  из них – 836 золотых, примерным весом 45 кг.,  320 – серебряных предметов, примерным весом 28 кг., 20 – книг, 1840 года издания. Все опечатано таможенной печатью Иванова Ильи  Степановича. Составлено три описи. Одна вложена в таможенный сундук, другие у начальника таможенного поста и инспектора Симонян Вартана Александровича.
Донесение передано Начальником таможенного поста Западный Ивановым Ильем Степановичем., в присутствии заместителя Начальника таможенного поста Пантелеева.
Иванову казалось, что он сейчас раздавит телефонную трубку. Так сильно он ее сжимал. А он поймал себя на мысле, что он хочет раздавить телефонную трубку. И этим действием он заканчивает всю эту трагедию первых месяцев войны,….
- Принял Начальник охраны Беляев, - на другом конце телефонной линии встревоженный голос, прервал мысли Иванова, -  время 10 часов 50 минут.
Я передам эту информацию, как только здесь появится Начальник Управления.  Он вечером будет,  А Вы  откуда звоните? Как с тобой связаться? Как с Вами связаться?
- Мы  в ополчении, я  по возможности приеду и передам опись. До свидания.  Иванов положил трубку на рычажки телефонного аппарата.
Девушки-телефонистки молча смотрели на Иванова и Пантелеева Ужасы войны. Они сталкивались с этими ужасами каждый день, но к ним привыкнуть не возможно.
-  Пойдем таможенники выпьем горячего чайку и поговорим, - капитан взял Иванова и Пантелеева под руки и повел к двери.
- Спасибо Вам дочки, - попрощался с телефонистками Иванов, полностью придя в себя.
Они молча смотрели на него. С его глаз бежали ручьи слез. Ему было неловко  и он быстро отвел глаза в сторону от девушек – телефонисток.
 Он отвернул от женских глаз свой взгляд. Он не нуждался в сочувствии. Он был здоров, полон сил и огромного желания воевать против фашизма. Он должен победить фашизм и помочь своей стране выиграть эту войну.
Он резко вышел в коридор.
- Пойдемте товарищ командир, показывайте куда идти, - обратился он к капитану.
Капитан немного провел их  по коридору. Подошел к одной из деревянных дверей, открыл ее своим ключем и пригласил Иванова и Пантелеева  в комнату.
Здесь стоял деревянный стол, оббитый зеленым сукном, несколько стульев, два шкафа с папками и печка-буржуйка. На печке стоял алюминевый чайник, Печка была холодная. В углу комнаты лежали дрова.
Капитан сбросил свой тулуп на стулья, пригласив тоже сделать и Иванову с Пантелеевым, стал разжигать печку.
- Расскажите  мне подробно, - обратился он к Иванову, - о своих таможенниках и о Вашей истории.
Иванов помогая капитану разжигать печку начал свой рассказ.
Пантелеев молчал.  Он молча присел на один из стульев возле печки, вытянул ноги  и незаметно для себя и других уснул безмятежным сном.
Капитан молча слушал Иванова, не задавая никаких вопросов. За рассказом, они вскипятили воду, заварили и попили чай.
Когда  Иванов  рассказал о выходе таможенников  к  своим, капитан достал из стола несколько листочков, чернильницу с ручкой и пригласил Иванова сесть за стол.
- Пиши таможенник заявление о зачислении тебя добровольцем в народное ополчение по защите города Москвы от фашистских  полчищ.
- Я  вчера такое заявление уже писал.
- То осталось в роте на передовой, а здесь штаб, надо написать еще.
Иванов не стал сопротивляться и под диктовку капитана написал требуемый текст. Он как школьник, старался не уронить каплю чернил с металлического пера, чтобы не поставить кляксу на этом заявлении.
Капитал видел это и молча улыбался.
Когда Иванов закончил, на его место пригласили Пантелеева, чтобы он тоже написал аналогичное заявление. После этого капитан, взял заявления Иванова и Пантелеева, внимательно их  прочитал вслух. Затем достав из ящика стола простой химический карандаш синего цвета, немного послюнявив его,  внизу под каждым заявлением сделал жирную запись. «СОГЛАСОВАНО!  Капитан В.И.Ковалев»  и расписался.
После этого он отодвинул на край стола их заявления, взял другой чистый листочек.
- А теперь я Вам задам несколько вопросов, вы  мне на них ответите, а ответы мы запишем.
- Хорошо.
Они сидели  так до позднего вечера.
Капитан Ковалев расспрашивал подробности действий сотрудников таможни во время бомбежки железнодорожной станции 21 июня 1941 года,  их всех боевых операциях, об отряде Брауна, вооружений немцев и расположений фашистов по селам по пути выхода таможенников из зоны окружения.
Иванов и Пантелеев отвечали, а капитан записывал.
Когда они закончили. Капитан достал из нижнего ящика стола, казалось у него не стол, а скатерть самобранка всяких полезных вещей, охотничий нож, флягу, несколько астраханских рыбин -  вобел,  кусок сала, луковицу  и серые сухари.
В одну из кружек, из которых они пили чай, он налил спирта из фляги.
В другую кружку чай.
- Выпейте таможенники, вы настоящие мужики.
- А ты,  нам  одним как-то не комфортно.
- Пейте таможенники, вы заслужили, а мне не надо, я на службе. Мне нужна ясная голова.
- Как знаешь, - не стал спорить Иванов, - За любовь за дружбу и таможенную службу, - они выпил все содержимое кружек до дна.
Жидкость обожгла им  рот. Спирт был крепкий, не разбавленный.
Пантелеев взял охотничий нож и одну из астраханских сухих  рыб – воблу :
- Сейчас я научу Вас правильно разделывать сухую рыбу, -  с этими словами Пантелеев взял в левую руку рыбину. Вобла горизонтально животом утонула в его широкой руке, подставив свету полностью свою спину от хвоста до головы, - астраханская вобла – это цветок, который живет только в дельте реки Волга и этот цветок откроет сердце любой женщины, так как очень красивый, вкусный и полезный.
С этими словами Пантелеев очень осторожно начав с хвостовой части ножом одной полоской, толщиной в один миллиметр срезал верхнею часть спины до самой головы сухой рыбы. Затем перевернул рыбу. Спинку рыбы утопил в своей   ладоне,  подставив свету брюхо, так же осторожно ножом от хвостовой части до самой головы срезал  тонкую полоску. 
- Как спинка и брюхо рыбы освобождены,  делаем ножом два вертикальных надреза по чешуе рыбы возле хвоста. По одному надрезу, с каждой стороны хвостовой части. Берем голову рыбы. Ногтем большого пальца  отрываем эту чешую от хвостовой части и всей рукой  полоску чешую отделяем ее от мяса рыбы до самой головы.  Так с каждой стороны. И получаем цветок.-
С этими словами Пантелеев протянул капитану свое произведение.
Капитан взял рыбу за голову. Хвостовая часть смотрела вверх, как бутон цветка. А справа и слева от головы свисало два лепестка шкуры рыбы усыпанной чешуй .
 –  спасибо таможенники, а то я всегда резал ее ножом. И дети обижались, кому достался кусок с икрой, кому ребрышки, а кому только хвост.
Пантелеев взял другую рыбину.:
- Цветок для женщин, а для  мужщин рывок пальцев, - он положил воблу  в свою ладонь, животом вниз. Крепко зажал, а другой рукой резким рывком разорвал воблу на две части.
В одной из ладоней у него остался низ рыбы – брюшко набитое красной икрой с ребрышками.  А в другой руке  - хвост, спинка и голова.
Рыба была нежно солено-сочная. Между ребрышек алая икра, на которой выступали капельки  жирового сока. Настоящая закуска!
- это настоящее лакомство.  Девушка если съест эту рыбку разделанную руками мужщины, то непременно влюбится в этого мужщину и будет верна ему всю жизнь. А для беременных астраханская вобла  лучше всяких конфет – отделяя длинную полоску мякоти спинки рыбы,  продолжал Пантелеев -  княгиня Ольга, отомстив печенегам за смерть своего мужа князя Игоря, отправляя торговые товары из славянских земель по Волге в Персию велела гребцам давать каждый день в пищу именно астраханскую воблу, благодаря которой они могли работать веслами  без остановок весь световой день, даже против течения. Вот какая сила в этой рыбе -. Пантелеев поджег зажигалкой пузырь рыбы и все это оправил в сой рот – в широкой улыбке зажмурившись от удовольствия – Очень вкусно – Попробуйте, - и он предложил поджаренный пузырь капитану. -  настоящая русская закуска
Спирт возымел свое действие.
Таможенники от тепла буржуйки и жгучей жидкости изнутри организма засобирались к себе домой, в  окопы к  ополченцам.
Капитан их проводил до улицы.
- Не переживайте ни о чем, - на прощанье каждому крепко пожал руку.- на днях я вызову на беседу остальных таможенников, - аналогично возьму с них заявленья на вступленье в народное ополчение. А Вам Любви, Дружбы и Таможенной службы во имя нашей великой Родины!
В расположенье части вернулись глубокой ночью. Таможенники их ждали.
Никто в слух ничего не говорил, но в душе каждый переживал, как там в штабе,  как  телефонный звонок состоялся или нет? А главное,  какую судьбу  им приготовила жизнь?
Увидев  Иванова  и  Пантелеева все радостно бросились к ним. Обнимали,  целовали. Жали руки и плакали – настоящими мужскими слезами радости – они выполнили свой долг. Они  не сдали фашистам таможенную казну.  Они вышли к  своим,  к Красной Армии,  к ополченцам живые и здоровые и предали в центр место нахождения таможенной казны Западного таможенного  поста  таможенной службы  России.
К их радости присоединились другие бойцы народного ополчения. Они почувствовали в этих  таможенниках  уверенность,   что фашистов можно побеждать. Таможенники были  сильны своим оптимизмом и спокойствием.  В крепких руках они держали немецкое оружие и пили шнапс из фляг принадлежащих раннее  врагу.  Командование попросило таможенников провести практические занятия, как не бояться врага и умело обращаться с оружием. Калмык Бугдаев с удовольствием  вызвался провести  данные занятия для ополченцев.
- Чувство страха оно присуще всем, даже самым сильным людям. Об этом поет молодая мать калмычка, кормя грудью своего младенца – спи спокойно сынок, но помни приедет из степи на лошади враг, который захочет нас с тобой увести в рабство. Бойся этого врага,  врагов будет много, ты должен быстро бегать, чтобы вовремя убежать. У врагов много острых копьев, ты должен быть гибким, чтобы увернуться от них.  С врагом рано или поздно придется сражаться и  ты должен быть сильным, чтобы убить нескольких из них и самому погибнуть героем. Спи спокойно  сынок, но бойся ночи, ночью враг нападет. Мы с тобой врага боимся, но ты воин и тебе надо побеждать врага.
Так поется в старой колыбельной песне. Бойтесь врага, но думайте какие  нападения враг может совершить и какие ответные меры мы можем сделать.
Каждый десятый мальчик в роду калмыков, воин-защитник рода и его каждый день учат боевому искусству и он готов отдать свою жизнь в бою за свой род. В 12-14 лет мальчик воин обязательно должен был лично совершить обряд жертвоприношения – зарезав животное и приготовить из него себе пищу. Я десятый мальчик в нашем роду.
 Я научу вас побеждать врага. Из воинов калмыков Чин-Гиз Хан имел гвардию, которая защищала его и вместе с ним дошла до Европы.  Двести лет  русские князья платили нам дань, а в 1667 году  мы добровольно вошли в состав России,  приняв земли от Волги до Кавказсих гор. Русские цари нас не обманули, мы единая семья и я научу Вас тому, что умею сам.
И несколько дней калмык Александр Бугдаев учил ополченцев.  Как затаив дыхание плавно нажимать на спусковой крючок, как не бояться крови и обязательно совершить удар ножом сначала в соломенное чучело, затем во врага в ближнем бою.

Ковалев вызвал остальных таможенников к себе в штаб только через две неделе.
- Ополченцы Гадиров, Кравченко, Симонян, Завишкин, Гардник, Бугдаем прибыли по Вашему приказу – доложил Бугдаев.
Капитан Ковалев внимательно рассмотрел каждого таможенника.
Все внешне совершенно разные, но в тоже время одинаковые, чисто  выбриты, в глазах настороженный, но веселый огонек и идеально чистая обувь. Видно было,  что ее чистили прямо перед входом в помещение.
Капитан Ковалев по бумагам знал про этих людей все, или почти все и теперь ему было очень занимательно рассматривать их.
-  Да Вы на нас так не смотрите товарищ Капитан, - не выдержал Бугдаев, -  мыж  не невесты, а бойцы народного ополчения.
- Ты прямо мои мысли прочитал.
-  Да это у Вас на лице написано, товарищ Капитан.
- Про вас я многое узнал по бумагам, а теперь с каждым отдельно поговорю.
- А у нас товарищ капитан друг от друга секретов нет, все друг про друга знаем, живем одной таможенной семьей.
- Это хорошо, тогда присаживайтесь, - капитан пригласил всех рукой рассаживаться, - а ты таможенник Бугдаев  расскажи, где так научился воевать, про оружие, авиацию, военную технику все знаешь. Ножом хорошо орудуешь.,  тебе человека зарезать – как барану горло проткнуть. Кто и где тебя этому учил. Таможня – это бухгалтерская  работа. Расскажи, а мы послушаем.
Бугдаев широко уселся на один из стульев.
В очередной раз он начал свое повествование.
- Тут  секретов нет, все очень просто. Мы калмыки  живем семьями – одной фамилией  значит. И в наших семьях каждый десятый мальчик – это воин. Это ему закладывается с молоком матери. Вся семья отдает этому мальчику самое лучшее – кушанье, игрушки, одежды.  И все учат его, что он главный воин семьи.  Его учат хорошо драться, владеть разными  оружиями, скакать на лошади.  В  десять -  одиннадцать лет он должен зарезать животное – овцу, сайгака, корову. В тринадцать – четырнадцать лет он обязан пустить кровь другому человеку.
- Как это пустить кровь другому человеку,  - не выдержал Капитан Ковалев, - зарезать  что ли ножом?
- Разбить нос, порвать ухо, кухонным ножом нанести раны другому человеку.
- Как это нанести раны? Да за это надо в тюрьму?
- Да они несовершеннолетние. Их в тюрьму нельзя, еще маленькие.
На свадьбах,  праздниках взрослые устраивали драки, а  подростки воины должны почувствовать, что такое пустить кровь другому человеку.
- Кошмар какой-то. Человека порезать ради учебы.
Так воспитывается воин, его  кормят, учат обращаться с оружием и защищать свой род  и главное  он готов отдать свою жизнь в бою,   не боясь страха и смерти.
- Тебя тоже так воспитывали, убивать и резать?
- Меня тоже так учили, и приводили примеры, когда личная охрана нашего святого отца  Чингис-Хана, состоявшая из калмыков-воинов завоевала весь мир и Русь двести лет нам платила дань.
Так за разговорами капитан Ковалев оформил все необходимые бумаги и отправил таможенников-ополченцев к месту их службы.
Все были спокойны, о них не забыли и им доверяют.
Но, через несколько дней пришел приказ.

     Капитан Ковалев  вызвал к себе калмыка Александра Бугдаева,   арменина Гардника Володи и  азербайджанца Гадирова  Велоята. Им было предписано явиться с вещами. Все перепугались, что - бы это значило.  Неужели им не доверяют. Иванов и Пантелеев вызвались сопроводить друзей и быть с ними, но командование мотивировав тяжелыми боями под Москвой не отпустило последних.
Бугдаев,  Володи, Гадиров  с  хмурыми лицами в назначенный час явились в штаб. Они по  форме доложили о своем прибытии капитану.  Тот провел их к себе в кабинет, в котором находился среднего роста человек восточного стиля с небольшой бородкой и в вязанной спицами шапке для катания на  коньках. При входе всех в кабинет незнакомец встал и   широко улыбаясь стал протягивать всем руку для приветствия:
- Разрешите представить – начал капитан Ковалев – настоящего калмыка – Федора Ивановича Калмыка,  наверное из рода торгоутов,  который  специально приехал за вами из Рима,  Неаполя и Салерно. Вместе с Вами он в  Помпеях   посетит  археологические раскопки. И вы все теперь будете не бойцами народного  ополчения, а археологами итальянцами. Ваша задача войти в доверие к фашистам, войти в их отряды, которые занимаются поисками мировых сокровищ.  Гитлер понимает, что он эту войну не выиграет  и его компания будет проиграна, но что - бы в будущем возродилось его движение – нацизм,  нужны деньги и богатства. Эти богатства сейчас изымаются  фашистами по всему миру и прячутся в тайниках.  Наша задача знать все об этих тайниках. Поэтому по заданию коммунистической партии вы поступаете  в  распоряжение Федора Ивановича Калмыка и  через неделю вы  вылетаете в Италию под видом археологов.
Для таможенников данное  предложение было ошеломляющим и они не были к этому готовы.  Предвидя их возражения,   Федор Калмык стал их успокаивать – Федор Калмык – это мой псевдоним. Каждому из Вас мы придумаем свой псевдоним и обучим Вас иностранному языку,  основам археологии и разведки.  Времени у нас мало, одна неделя.  Вы таможенники – Вы самые преданные люди Государства.  И у вас все получится.
 
 Самолет вылетает  ровно через неделю.  Восьмиместный самолет «Сталь-3» с двигателем М-22 мощностью 480 лошадиных сил при перелете через линию фронта был атакован  немецкими истребителями.  Назад самолет не вернулся.  Двое членов экипажа и четверо пассажиров: до настоящего числятся   пропавшими   без вести.

Дивизии  народного ополчения  33 армии с середины октября 1941 года удерживали позиции по реке Нара от деревень Горчухино - Атепцево - Слизнево - до Чичково. Ожесточенные сражения продолжались два с половиной  месяца. Враг не прошел на этом участке.  С этого рубежа 18 декабря 1941 года  дивизии народного ополчения  перешли  в наступление на Елагино, 19 января 1942 года  освободив населенный пункт Верею. В составе дивизий народного ополчения сражались таможенники Советского Союза. Некоторые из них:  Иванов Илья Степанович,  Пантелеев Григорий Михайлович, Симонян Вартан Александрович, Кравченко Алексей Кузьмич,  Завишкин Александр Сергеевич пали в этих боях смертью храбрых. Памятники на братских могилах установлены в Атепцево,  Кирпичном заводе, Елагино,  Горчухин,  Слизнево,  Чичково,  Каменское.,. Московской области.

ЭПИЛОГ 1
Апрель 1944 года..
В 1944 году крупнейшей на советско-германском фронте стала Белорусская стратегическая операция, в результате которой советские войска вышли к границе Польши. Красная Армия начала освобождение захваченных агрессорами стран Восточной и Центральной Европы. Одной из задач Белорусской операции было оказание содействия Нормандской десантной операции.
Командир танковой бригады Владимир  Сергеев снял с себя китель, на котором красовался Орден Красной Звезды и десяток медалей. Китель бережно повесил на стул в небольшом белом здании последней железнодорожной станции Советского Союза перед западной границей.  По железной дороге   до границы оставалось не  более двадцати километров, и дальше никаких российских населенных пунктов уже не было. Танкисты рвались в бой, чтобы полностью выбросить фашистов за пределы своей страны. Топливо было на исходе  и  его запас должны были привезти сюда, на станцию. Сергеев получил приказ: экипажам дать отдохнуть,  организовать прием топлива на станции, а, в случае возможных контратак врага, станцию удержать.  Фашисты пришли сюда 22 июня 1941 года и сейчас его танковая бригада, как говорит Левитан «после тяжелых, изнурительных боев» освободила железнодорожную станцию N.
Бои были очень тяжелые,  а в экипажах - молодые ребята. Комбриг один из немногих, кто имел опыт боевых действий: воевать начал еще в 1939 году в финскую войну. Сергеев родился, как говорят, «в рубашке»: за всё время боев несколько ранений – так это пустяки. Сейчас в ожидании состава с топливом появилась возможность немного расслабиться.  Погода не радовала. На улице ни зима, ни весна – промозглая сырость и сплошная грязь. Дороги пригодны только для танков. Основной путь – это железная дорога.
Сергеев развернул у железнодорожного полотна два танка в сторону западной границы  и отправил вдоль полотна разведгруппу из  взвода пехоты, обеспечивающую сопровождение его танковой бригады. Остальных после чистки техники отправил отдыхать в сохранившиеся здания железнодорожной станции. Немцы не успели здесь ничего уничтожить, а просто бежали, бросив свою технику, в том числе и три пушки, прикрывавшие подходы к станции.
Помещения были чистые и теплые. Возле каждой печки лежали вязанки сухих дров.  В печках горел огонь, тепло расслабляло, появилось острое желание выспаться. «Эх, сейчас бы в баньку, напариться да поспать потом чуток!» - возможная передышка оживила давнишнюю мечту комбрига. 
-Товарищ майор, товарищ майор, -  стучал в окно дневальный, - к нам дрезина, с важными персонами.  Старших офицеров спрашивают.
Вот еще нелегкая к нам кого-то притащила. Мы ждем наших тыловиков с соляркой, а здесь - персоны. Сергеев потянулся за кителем.
В этот момент двери широко распахнулись. Порог переступил коренастый человек в кожаной куртке и полковничьей папахе с командирской сумкой через плечо. Вместе с ним в комнату вошли два красноармейца  в  плащнакидках  с алыми звездами на шапках – ушанках и автоматами ППШ  в руках.
- Вы здесь старший, - не представляясь, обратился коренастый к Сергееву.
Сергеев почувствовал раздражение от такой бесцеремонности.
- Я, майор Сергеев, командир танковой бригады, - ответил Сергеев, - надевая на себя китель, - а вы кто?
Коренастый, так Сергеев окрестил незваного гостя, не отвечая на вопрос,  обошел всю комнату. Подошел к двери,  наглухо ее захлопнул. Дал какой-то немой знак красноармейцам. Те разошлись: один встал у входной двери,  другой -  за спиной у Сергеева, закрыв своей спиной поступление света из окна.
В голове Сергеева быстро пронеслось: Энкеведешник? Политработник?  Из штаба армии? А, может, диверсанты?
- Я задал вопрос, кто вы? У меня мало времени. Свои дела, так, что прошу здесь не расхаживать, а дать разъяснения, - пошел в наступление Сергеев.
Коренастый подошел к  Сергееву ближе,  потрогал на кителе орден.
- Хорошая у Вас награда, боевая, - он пронизывающим взглядом посмотрел на Сергеева и продолжил, -  я капитан Петров, представитель ставки Верховного Главнокомандующего. Предъяви, майор, свои документы.
- У тебя не написано на погонах, кто ты,  так что, капитан, предъяви-ка ты для начала свои документы, и честь мне отдай, как младший по званию.  А то как дам сейчас тебе в морду - откуда ко мне из ставки Верхового Главнокомандующего  представители? До  Вас у меня штаб армии, штаб фронта, вот и езжай к ним, а мне дай свои дела делать.
Капитан молча достал из кармана брюк серебряный портсигар и закурил папиросу.
- Майор, ты не кипятись, - он опять дал молчаливый знак пришедшим с ним красноармейцам.  Те  молча и очень быстро сорвали с плеч  свои автоматы, передернули затворы и навели на Сергеева.
- Майор, предъяви свои документы, а то получишь  пулю в лоб,  здесь условия ставлю я.
Сергеев усмехнулся, да этот действительно нахал, только штабной нахал, а он боевой танкист. Сергеев сжал пальцами фигу и направил ее в сторону коренастого.
- Если Советской власти больше танкист Сергеев не нужен, то пусть твои меня расстреляют, а вместо меня Советская власть пришлет другого командира, который возглавит гвардейскую танковую бригаду, чтобы бить фашистов. Только на это уйдет день-два, три. А за это время фашисты опомнятся и перебьют всех щеглов - молодых танкистов на этой станции, ввиду их неопытности.  А отвечать перед совестью, не перед законом, а перед совестью, будешь ты, капитан. Так  что отдай мне честь как старшему по званию и предъяви свои документы.
Сергеев расправил плечи. Психологию  штабных он хорошо знал - они больше всего боятся такого напора. И этот капитан,  наверное, тоже сейчас наложит в штаны.
- Майор, честь я тебе не отдам, а землю копать языком могу заставить.- Коренастый стал раскрывать свою сумку, - я тебе не тыловая крыса и, если надо, сам возглавлю танковое подразделение вместо тебя, - он достал какой-то документ из сумки,- но тебя прощаю, мне толковые исполнители нужны, - читай.
Сергеев взял документ, и стал его рассматривать. Сверху стоял штамп «Ставка Верховного Главнокомандующего». Внизу подпись: Народный Комиссар Обороны СССР И.Сталин.
- Читай вслух, - одернул его коренастый;
- Приказ. ……Поступаете в полное распоряжение, … Обеспечить выполнение всех приказов ,…. . в случае не исполнения подлежит расстрелу как враг советского народа по законам военного времени,..
У Сергеева похолодело в груди. Пулю от фашистов это понятно, а расстрел как враг народа его любимая жена Лида  не поймет и не простит.
- Все понял, майор? А сейчас предъяви свои документы.
Сергеев, достал свой военный билет и отдал  коренастому,
- Давай документы о своих наградах, - затребовал тот.
Сергеев отдал все документы,  какие  у него были.
Капитан сел  за стол. Внимательно просмотрел всё по каждому листочку и что-то переписал в свой блокнот.
- Возьми, – он дружелюбно протянул Сергееву его документы, - Слушай меня внимательно.
- Здесь, недалеко от станции, в июне 1941 года таможенники зарыли клад, таможенную казну, которую не успели эвакуировать в тыл. Наша с тобой задача, не поднимая лишнего шума, этот клад найти и переправить в Москву.
- Какой клад?  Я жду топлива и должен срочно продвигаться на Запад, на помощь союзникам.
- Клад зарыт в километрах 10 – 20 в сторону запада, на  расстоянии шестьсот двадцать шагов от железнодорожного полотна под прямым углом. До пограничного столба на юго-запад восемьсот шагов. Там недалеко должен быть таможенный блиндаж.  Таможенники его  называли Лисьей Норой. От этого блиндажа  на юг – шестьдесят восемь шагов до места захоронения клада. Ориентир места - одиноко стоящий клен. Клад зарыт в могилу женщины. Поэтому ищем могилу. Чем быстрее мы найдем эту могилу, тем быстрее ты пойдешь помогать союзникам. Все понял, майор?
- Да это не моя задача - искать могилы. Подойдет пехота и пусть она и ищет. Вызовите,  наконец, этих таможенников, чтобы  могилу показали.
- Майор, ты не понял сущность приказа, - коренастый в упор посмотрел Сергееву в глаза, - таможенники пали смертью храбрых в рядах ополченцев зимой 1941 года под Москвой. Найдешь клад - наград не получишь, но останешься жив и на новеньком танке, который построят тебе труженики Советского Союза на деньги, которые ты должен сейчас найти, будешь дальше бить врага. Деньги нужны стране. На деньги куется оружие, с которым ты войдешь в Берлин,  по-другому   не имеешь права. Не найдешь таможенную казну, получишь от меня пулю в лоб, как враг народа.
Последние слова прозвучали резко, и вызвали неприятное чувство в сердце Сергеева.  Смерти он не боялся, но в открытом бою. А здесь какая-то могила по координатам. Задача для школьника,  и за ее не решение  полагается ему пуля в лоб.
- Мы знаем прошлое, знаем настоящее, а что нас ждет  впереди,  не знает никто.
На этом разговор с   коренастым, который так и не представился, закончился.
На другой день с раннего утра до поздней ночи весь личный состав подразделения Сергеева вдоль железнодорожного полотна искал таможенную землянку. Людям про клад ничего не сказали. Вооружились шанцевым инструментом, которым проверяли все возвышенные места и холмики весеннего леса. В лесу еще лежал снег, который медленно таял.  Ноги проваливались в сугробы, в валенки и сапоги набиралась вода. Земля еще была промерзшая.
Искали весь световой день.
Люди устали и не понимали,  зачем это надо.  Однако  вопросов не задавали: война формирует много задач и загадок. Одну из них сейчас танкисты пытались решить, но пока безуспешно.
Поздно ночью все вернулись в расположение станции, к теплым русским печкам,  наполненным  ярким пламенем огня и треском дров.
Ночью на станцию пришел железнодорожный состав с цистерной солярки для танков. Танки заправили топливом, но продвижение на запад было приостановлено. Из штаба армии поступили приказы о поступлении танковой бригады майора Сергеева в полное распоряжение представителя Ставки верховного Главнокомандующего  для выполнения особого задания.
Сергеев, вымотанный  морально, пытался взять себя в руки и успокоиться.  В конце концов, приказ есть приказ. Убедившись, что личный состав отдыхает, посты выставлены и охрана на местах, он стал готовиться лечь отдохнуть, постелив шинель прямо на пол, под печку в своей комнате, где его застал коренастый. Завтра от станции на Запад пойдут танки других подразделения, а он со своими танкистами будет искать чужую могилу.
Он лег, но, не  смотря на усталость, сон не шел.
Поднялся, походил  по комнате. Взял баян, с которым  не расставался всю войну. Растянул у баяна кожух, перебрал руками клавиши и запел :
- Эх, дороги, пыль да туман.,……

На другой день всем подразделением снова  прочесывали лес от станции до государственной границы. Ничего нет. Коренастый со своими красноармейцами мотался то на дрезине по железной дороге, то пешком в лес, проверить как идут поиски.  Сергеев старался держаться со своими танкистами  в лесу. Шел по лесу, лопатой тыкая землю, вдыхая воздух ранней весны и наслаждаясь шелковистыми лучами солнца. На мокрые ноги старался не обращать внимания.  Но к обеду вышли на линию государственной границы. Впереди территория другого государства, такой же лес, как у нас и такая же грязь. Впереди польская деревушка с деревянными домиками и дымком из печных труб над крышами.
- Плохо ищем, товарищ майор, - перебил мысли Сергеева коренастый, - давай разворачивай людей назад, до темноты надо найти.  А то нас не поймут.
- Слушай, капитан, мы прошли два раза, нас двадцать человек, а участок очень большой. Есть предложение, по уменьшению квадрата поиска.
- Какое предложение,  давай разворачивать и искать, пока не стемнеет.
- Раз это довоенный блиндаж, значит, о нем обязательно должны знать местные жители.  Пойдем в село, спросим у них. Если нам покажут место блиндажа,  появиться вероятность найти и место клада.
Капитан согласился. Объявили отдых на один час. Людям разрешили разжечь костер, просушить портянки.
Сергеев за это время с двумя бойцами отправился в польское село, к местным жителям. Село состояло из десятка домов.  Фашисты ничего не тронули, в этих домах они сами жили, а с подходом красноармейцев отступили к  польской железнодорожной станции. Село стояло безмолвное. В первых трех домах были только женщины, которые увидев советских  танкистов,  бросались  к ним со слезами радости. В селе только женщины. Фашисты еще зимой забрали всех мужиков,  включая  стариков,  и погнали к железной дороге, якобы на какие-то работы. С тех пор о них ничего не известно.  Три дня назад  фашисты, уходя, забрали весь скот и все продукты питания, но обещали вернуться назад и сжечь все село. Поэтому женщины очень рады видеть советских солдат, в которых увидели свое спасение.
В четвертом доме Сергеева встретила пожилая женщина и девочка, лет двенадцати.  Когда Сергеев объяснил, что ищут недалеко от железной дороги таможенную землянку, девочка оживилась и рассказала, что знает, где эта землянка:
- Там недалеко могила тети Наташи, она Вас ждет, ей неудобно лежать, ей мешает таможенный сундук. Она   ждет,  когда вы заберете этот сундук, чтобы ей успокоиться.
- А ты откуда знаешь про таможенный сундук, - изумленно спросил Сергеев.
Коренастый предупредил его под страхом расстрела, что это тайна, о которой никто не должен знать. Об этом не знал ни один боец из его подразделения.
А тут девочка все знает и об этом всем рассказывает.
- Меня зовут Агнешка,  когда тетя Наташа умирала, ее душа поселилась у меня и все мне рассказала.
- А от чего тетя Наташа умерла, и что она еще тебе рассказала, -  стал расспрашивать Сергеев.
-  А она от взрыва немецкой бомбы погибла. Ей гвоздь попал в спину,  и она даже не почувствовала боли. А ее душа мне помогала прятаться от фашистов.
Пойдемте,  я Вам  покажу,   где могила тети Наташи, а то она устала уже Вас ждать,  Вы вчера рядом с могилой прошли, а тете Наташе не помогли.
Сергеев посмотрел на женщину, стоявшую рядом с Агнешкой, хотел ее попросить разрешения взять девочку с ними в лес. Но никак не мог понять возраст женщины и  кто она:  мама  или бабушка  Агнешки.
- Одевайся доченька, помоги русским, а затем возвращайтесь, я вас всех ужином накормлю.
- Спасибо Вам, обещаем, что девочка не задержится.
- А я и не боюсь. Спасибо что вы выгнали фашистов.  Идите с богом.-
проводила их женщина за дверь.
Когда выходили из села, на улице стояли женщины, которые протягивали к ним руки, обнимали, плакали и угощали хлебом.
- Возвращайтесь, дженькую бардзо, дикую – перемешивая русские и польские слова благодарности, женщины  провожали советских солдат.
Когда вышли из  села, Агнешка стала рассказывать, что ей недавно исполнилось двенадцать, последний год она пряталась в подполье дома. Мать из дома ее никуда не выпускала. Фашистов в селе до  этого не было, так как село стояло в стороне от автомобильной дороги, а у железной дороги польская   станция далеко.  Последние месяцы русские самолеты бомбили вдоль железной дороги, а партизаны взрывали железную дорогу, поэтому фашистские солдаты приезжали к ним прятаться от бомбежек, иногда забирали всех на работы восстанавливать железную дорогу, а иногда рубить дрова. Фашисты вели себя  по - всякому: некоторые угощали шоколадом, а некоторые издевались, устраивали обыски, все ценное забирали. Недавно увели всех мужиков, никто о них больше ничего не знает.
Сельчане боялись, что фашисты вернуться: ведь они грозились все село сжечь, а дороги заминировать, но не успели – убежали,  испугавшись русских танков и «катюш».
- Расскажи Агнешка о тете Наташе, - Сергееву было трудно поверить в слова девочки о переселении души.
- Тетя Наташа очень красивая была и  в нее влюбился таможенный начальник. Он хотел её увезти в Россию, а я не хотела. А тут война и тетя Наташа погибла, лучше бы она уехала с ним в Россию, осталась   бы  живой.
- А как ее душа попала к тебе, ты что это чувствовала?
- Да, я с мамкой бывала на хуторе, где она  жила. Мамка обменивала зерно на рыбу и мед у тети Наташиного отца. Когда я была маленькой, тетя Наташа отпаивала меня травами и говорила, что человек и природа это одно целое. Надо суметь раствориться в природе и никакая хворь человека не возьмет. Даже если человек в это не верит, то все равно энергия природы выдавит из человека любую болезнь, и тетя Наташа рассказывала, что для этого надо делать. Какие травки заваривать, какие молитвы читать, как по глазам читать.
- И в это верили?
- Я верю, и еще одни русский таможенник верил. Его звали Калмык Бугдаев. Он Наташей восхищался, и говорил, что ей надо ехать в Бурятию или Калмыкию. Это земля его предков, которые жили по законам природы.
Так за разговорами быстро дошли до  своих.
Коренастый с непониманием посмотрел на девочку, молча спрашивая, кто она и зачем?
- Это Агнешка,  она нам покажет место,- объяснил Сергеев.
- Откуда она знает, это было в 1941 году.
- Знаю, я быстро покажу, мне душа тети Наташи поможет.
- Какая еще душа? - не понял капитан.
- Я потом все объясню, - сказал Сергеев, - Агнешка,  отсюда далеко?
- Нет, можно пойти пешком вдоль железной дороги. Уже тепло, солнце не успеет зайти нам за спины.
Коренастый  посадил девочку на дрезину. Направились на восток. Красноармейцы налегли на рукоятки, поочередно наклоняясь взад-вперед.
Ехали минут пятнадцать, затем девочка велела остановиться. Бабочкой слетела с дрезины и побежала в глубину леса. Мужчины последовали за ней.
Тающий снег и липкая грязь чернозема замедляли темп, хотя прошли метров 600 - 700. Агнешка из всех сил спешила вперед, - тетя Наташа, сейчас тебе помогут, - впереди показалось дерево, светлой корой сильно отличавшееся от других деревьев.
- Это клен,  а вон недалеко и могила тети Наташи, - девочка показала на небольшой холмик земли, возле которого виднелась большая ложбинка. Возле холмика были следы от их сапог, это они вчера здесь прошли,  даже не обратив вниманье на этот холмик.
Девочка подошла ближе.
- Тетя Наташа, я привела их к тебе, они сейчас заберут сундук и тебе станет лучше. Дядечки, помогите скорее тете Наташе.
- Откуда девочка все знает, - коренастый обратил свой взор на Сергеева, его рука потянулась за пистолетом.
- Успокойся, товарищ капитан, - стал успокаивать его Сергеев, - твоя задача была найти клад, ты его и нашел, подробности я тебе потом расскажу.
- Смотри, майор, если таможенной казны не будет, тебя первого расстреляю здесь же на месте, и девочку эту вслед за тобой.
Сергеев был спокоен. Внутреннее чутье, сильно обостренное войной, ему подсказывало, что девочка его не обманула.
Агнешка  почти бегом вывела их могиле Наташи.
Собрали весь отряд.
Было выставлено по кругу внешнее охранение.
С холмика убрали снег. По ложбинке, наполненной талой водой, было понятно, что это могила, а не природный холм. Это примета археологов: возле   холмов,  насыпанных руками человека, природа всегда образует небольшие углубления – ложбинки, словно протестуя против вмешательства человека в природные ландшафты.
Земля была мерзлой. Костром решили землю не прогревать, так как людей с лопатами  и  ломами было достаточно. Сменяя  друг друга, несколько бойцов быстро дошли до останков.  Одеяло,  в котором находилось тело женщины,  было мокрое и начало подгнивать. Везде были  длинные волосы. На дне могилы лежали ветки деревьев, под ними виднелся сундук. Металлическая обивка поржавела, а доски сундука  оказались все целые.
- Сундук сделан из досок сибирской лиственницы.  Они влаги не боятся. От влаги только свежеют и могут храниться в воде более  пятисот лет, - сказал Сергеев, открывая крышку сундука.
Сверху листы бумаги из ученической тетради. На листах записи, которые тяжело разобрать.
И полный сундук мешочков, на каждом их которых сургучная таможенная печать. Видно, что таможенники - специалисты своего дела: все было уложено с особой тщательностью.
- Сундук закрыть, - дал команду коренастый, -  всем построиться.
Собрался весь отряд.
Капитан  вышел и встал перед строем.
- Товарищи бойцы!  То, что вы помогли разыскать, - это таможенная казна, спрятанная от фашистов мужественными и преданными своему делу людьми. Они не отдали эти богатства в руки врагу  в  первые  часы войны, а сберегли для нашей общей Победы, во славу нашей Родины. Спасибо ИМ!
Он обвел всех взглядом. По выражению лица было очень заметно, что его переполняет радость от успешного завершения поисков, и от этого он сбивался в словах.
- Спасибо ИМ! Я уполномочен ставкой Верховного Главнокомандующего объявить  Вам благодарность и предоставить трехдневный отпуск. Приказ будет сегодня вечером. Других наград Вы не получите, так как это государственная тайна,  и о ней я приказываю:  всем молчать. За разглашение тайны – расстрел. Майор Сергеев ознакомлен с моими полномочиями.
На таком суровом предупреждении капитан закончил свою краткую речь. Сундук донесли до дрезины. Молча погрузили. Коренастый  вместе со своими красноармейцами достали из одного вещмешка две солдатские фляги.
- Здесь спирт. Давайте выпьем за таможню,- он сделал глубокий глоток, и передал флягу Сергееву.
- За Победу;
- за товарищей Ленина и Сталина;
- За Дружбу;
- за Любовь;
- за таможенную службу;
- И снова  За Победу.
Фляги прошли по кругу. Каждый сделал по глотку. Это было именно то,  чего не хватало всем.
Капитан обнял девочку,  которая все это время  молча стояла рядом.
- Спасибо тебе, Агнешка. По-польски твое имя  значит «непорочная»,  хорошей тебе жизни, - после этого запрыгнул на дрезину. Красноармейцы, которые уже сидели у руля дрезины, налегли на механизмы  и,  ускоряясь,  поехали в сторону станции.
Сергеев с Агнешкой помахали  руками им в след.
- Странно, в памяти не осталось ни имени, ни фамилии этого капитана. Одно прозвище от первых минут встречи – коренастый.  А дрезина уже скрылась из вида.
Сергеев вернулся со своими танкистами к  могиле Наташи. Могилу поправили. Тело аккуратно завернули в старое одеяло и в  солдатскую плащпалатку, осторожно засыпали весенней землей. Сверху поставили деревянный крест.
Солнце клонилось к закату.
- Товарищи танкисты,  а теперь пойдем к нам в село. Там мамка накрывает ужин. Отдохнете, - Агнешка потянула Сергеева за руку в сторону польского села.
- Нет Агнешка, мы тебя доведем до дома, как обещали, а сами будем возвращаться. Поздно уже.
- Вам капитан отпуск дал. Он не врал, он хороший. А вы в баньке  искупаетесь, вы ведь  о  баньке думали, когда в наш дом вошли.
- Агнешка, а ты откуда знаешь, и где научилась так хорошо говорить по-русски?
- Я  и по глазам читать умею. Глаза никогда не врут. А с русскими соседями мы  жили  как одна семья и нам делить  было нечего. У  нас в селе почти все хорошо умеют говорить по-русски.   Хотите,  я Вам почитаю стихи Пушкина?……………………………….
За разговорами незаметно дошли до села и до Агнешкиного дома.
Там действительно был накрыт стол. С отварной картошкой. Солеными огурцами, салом, луком. На столе стояла четырехгранная бутыль мутноватой жидкости.
Сергеев не стал отказываться от ужина. Их приход для женщин радость.
Хозяйка посадила Сергеева во главу стола.
- Нельзя отказываться, - тихо и очень мелодично настаивала хозяйка, -  Бог в мужчине,   Бог – отец. Без этого нет жизни.
В дом подошли другие женщины, которые рассаживались вместе с танкистами за один стол. Вместе наливали наливку, вместе закусывали, вместе запели песни. Песни польские. Песни русские.

Сергеев очнулся от всплесков воды. Он лежал на широкой лавке, совершенно голый. Со всех сторон тянуло теплом. Приятные запахи дубовых листьев щекотали ноздри. Он приподнял голову. Рядом сидела женщина с белоснежной кожей, похоже, в жизни  спрятанной от солнечных лучей. Женщина  из деревянного ковша омывала его тело. Увидев открытые глаза Сергеева, она заулыбалась, - Пан наш очнулся, - давай, соколик, я тебя напою. Она неизвестно откуда достала деревянную кружку с жидкостью и поднесла ее край к губам Сергеева. Он приподнялся и стал пить. Это была травяная настойка на меде. Теплая,  вкусная и потянувшая его снова в сон. Он выпил до дна. Отдал кружку женщине и снова положил голову на скамейку. Она нагнулась над ним и стала целовать его в губы. Сладко, тепло, нежно. Он стал отвечать ей  тем же.  Она увернулась. Прикрыла своей ладонью его губы  и стала целовать его шею, плечи, груди, живот. Она скатывалась по его телу вниз к его ногам, а по его телу вслед за ее губами скатывались ее длинные шелковистые пряди девичьих волос. Сергеев незаметно вновь погрузился в счастливое небытие.
Когда он вновь пришел в себя, он лежал уже в комнате на кровати с пуховой периной и  множеством подушек в чистом нижнем белье.
В окно светило солнце. Он встал. Подошел к столу, где под вышитым полотенцем лежал хлеб.
Заскрипела дверь, в светлицу вошла  Агнешкина мать.
- Пан проснулся, - она засмеялась, - добрый день. Садитесь за стол, сейчас будете кушать.
Сергеев засмущался своего вида.
- А где моя  одежда.
- Одежда за печкой, она сохнет, я ее постирала.
Сергеев пошел за печку, найти одежду.
- Да не переживайте, ничего не пропало. Форма Ваша высохнет, тогда и оденете. В доме тепло. А документы и оружие Ваше я вон на подоконник положила, - хозяйка счастливо заулыбалась.
Сергеев подошел к подоконнику, проверил - все на месте.
- Да не стесняйтесь, садитесь за стол, - она стала смеяться сильнее, доставая из печки котелок с запахом щей.
Сергеев сел за стол. Взял нож и стал резать хлеб, от которого шел запах тепла и дома. Она налила большую тарелку щей, рядом поставила кружку своей настойки и села рядом с ним.
Пока он ел, она рассказала, что его танкисты накололи для баньки дров. Наносили воды. Все от души намылись,  и они сейчас отдыхают по другим домам. Кожа ее рук  искрилась белизной,  а глаза сияли радостью.
Щи были домашние, вкусные-вкусные. Наливка прохладная и пахла полевыми травами.
Сергеев незаметно захмелел.  Снова потянуло в сон. Он хотел встать со скамейки, но ноги не слушались его.
Она это заметила, подхватила его за пояс, крепко прижавшись к его телу обеими руками, помогла ему выйти из-за стола и довела до кровати.  Откинув одеяло, уложила его на подушки. Своими  руками скинула с себя рубашку и предстала перед ним белоснежным ангелом с косой, обвивавшей ее тело до колен.
Он смотрел на ее, пытаясь понять ее возраст, но не мог разобраться. Девичья коса, груди девушки и морщины матери перевернули все в его голове. Она нежно заулыбалась.
- Пан мой, подвинься, а то укушу, - с этими словами она нырнула к нему под одеяло.
Он трепетал от счастья. Тело его расслабилось, кровь забурлила в жилах.
Это был мираж счастья другой жизни - без войны. Отдавшись наваждению, с неистовством сплетались их тела и души.
Так прошли вечер, ночь, утро.
Он, обессиливший и счастливый, впал в глубокий сон.
- Просыпайся пан, просыпайся, пора обедать, - она будила его.
Сергеев открыл глаза. Она кружилась у стола, одетая в национальный польский костюм. Очень красочный,  с множеством вышивок.
- Пан, вставай! Пора обедать.
Его одежда, чистая и отглаженная, висела рядом на стуле. Он,  смущаясь своего вида, быстро вылез из-под одеяла и оделся.
Запах щей и хлеба манил к столу.
- Присаживайся пан, а то проголодался, давно не кушал, - она пододвинула к нему большую тарелку щей, - настойки тебе не наливаю, тебе пан надо фашистов бить, поэтому кушай на здоровье.
В этот момент в дом вбежала Агнешка.
- Добрый день, пан Сергеев , - она присела к столу, -  через час сюда подойдут твои танкисты, у вас отпуск заканчивается. Она смотрела ему прямо в глаза, и он почувствовал непонятную энергию ее глаз.
- Спасибо, что тетю Наташу освободили от таможенного сундука, она теперь успокоилась и ей хорошо, -  возьмите от меня кисет с табаком.
- Спасибо доченька,- он стал отказываться от подарка,- я не курю.
- Возьми пан, - за дочку вмешалась хозяйка, - фашисты всех мужиков нашего села расстреляли, даже стариков не пожалели, так что нам это никогда не пригодится, а тебе подарок пусть душу согреет. Когда подарок от души, он живительной энергией обладает и тебе поможет.
- Спасибо, - Сергеев взял из рук Агнешки кисет,  - и откуда Вы все знаете?
- Знаем, мы на земле живем, земля нас питает и нам помогает, а Вы, пан, доброе дело сделали, в земле душу тети Наташи успокоили, она Вам помогать будет.
- Да не совсем я верю в это, главное -  человеческая порядочность.
-  Пан, а ты поверь. Таможенники казну спрятали и душу свою и Наташину приложили, чтобы с пользой для дела казна послужила и врагу в руки не попалась. Так все и свершилось, так, что верь пан.
- И что меня ждет в жизни? -  он лукаво посмотрел хозяйке в глаза.
- Будешь бить врага, на новом танке въедешь в Берлин, будет у тебя две дочки, и внучек будешь в школу водить.
- Все вы знаете, - ему было приятно слышать такие слова.
- Это не мы знаем, это в твоих глазах написано.
Сергеев опустил глаза в тарелку со щами. Ему почему-то стало неловко от  сказанного.
Он быстро доел. Еще раз поблагодарил хозяйку за домашние щи и стал собираться. События последних двух суток старался не вспоминать.
Через минут пятнадцать подошли его танкисты. С ними пришли все женщины села. 
Хозяйка поставила на стол граненные стеклянные стопки и налила в них своей травяной настойки.
- Давайте выпьем за любовь, за дружбу, за таможенную службу, - в глазах женщины стояли слезы, - это был любимый тост Наташи, помянем ее, а вам всем счастливой дороги.  Все выпили, не закусывая,  и стали выходить из дома. Выпила хозяйка,  и ее морщины еще более посерели. Танкисты   от всей души поблагодарили женщин села и двинулись в сторону железной дороги, к танкам – впереди  жестокие бои, в которых не всем суждено было остаться в живых.
Сергеев спиной чувствовал прощальные взгляды польских женщин и Агнешки,  которые, стоя на краю села, махали им вслед руками.
Он знал, что хозяйка, которая мыла и ласкала  его тело  крестным  знамением, провожает его. Он чувствовал это, поэтому не оглядывался.  Быстро вернулось военное чувство времени, а недавно проведенные часы, будто  из довоенной мирной жизни с домашним теплом и женской лаской, стали далёким мигом.
В начале апреля 1945 года танковая бригада под командованием подполковника Сергеева получила новую технику - танки Т-34.  На зеленом  фоне  с одной стороны башни  четкими белыми буквами стояла надпись: «Таможенная служба фронту», а с другой стороны -  « На Берлин».
На одном из этих танков Сергеев дошел до рейхстага. Когда на стенах фашистского логова делал памятную надпись о завершении войны, задумался на мгновение и написал:
 За любовь, за дружбу и таможенную службу!

Эпилог 2

Осенью 1945 года  легионеры "Ваффен СС", прятавшиеся в лесах,  после разгрома фашизма напали на это село. Устроили погромы. Согнали всех жителей, женщин и детей в один из сараев и заживо сожгли.







Эпилог 3
Город Алчевск.
Историческая справка:
XIX век Земли в окрестностях нынешнего города принадлежали нескольким помещикам.
1879 г. Часть земель приобрел известный русский  промышленник и банкир Алексей Алчевский, финансировавший горно-металлургические предприятия Донецкого бассейна. Проложена железная дорога от станции Дебальцево к Луганскому литейному заводу. Станция, построенная в 2 км от села Васильевки, получила название Юрьевка. Наличие железной дороги, рудников с высококачественным углем, известняка, а также близкое расположение криворожской железной руды способствовали появлению здесь коксохимических и металлургических предприятий.
1895 г. По инициативе Алчевского было создано Донецко-Юрьевское металлургическое общество (ДЮМО), начавшее строить возле станции Юрьевка металлургический завод.
26 мая 1896 г. На заводе ДЮМО была задута первая доменная печь. Эта дата считается днем рождения Алчевского металлургического комбината (АМК). В этом же году вступила в строй вторая домна и мартеновская печь, начато строительство бессемеровского и пудлингового цехов.
1898 г. Завод ДЮМО стал одним из крупнейших предприятий страны. Здесь действовали три доменных, две мартеновские печи и три прокатных стана. Четыре года спустя уже работали четыре домны, четыре мартена и пять прокатных станов. С расширением завода росли и поселки рядом с ним.
1901 г. Трагическая гибель А.К.Алчевского. Город переименован в Алчевск.
1906 г. На металлургическом заводе работало 4.7 тыс.человек.
1907 г. Крупное событие в культурной жизни Алчевска - в городе открылась первая церковно-приходская школа, которую посещали 30 детей.
1913 г. Завод ДЮМО имел уже шесть доменных и семь мартеновских печей, три конвертора, пять прокатных станов, 60 коксовых печей. В этом году он произвел 249 тыс.тонн чугуна, 251 тыс.тонн стали, 210 тыс.тонн проката. На заводе работали 5.1 тыс.человек. Преобладал тяжелый физический труд. Почти все делалось вручную.
1923 г. После гражданской войны Донецко-Юрьевский завод стал на консервацию. На заводе остался небольшой штат работников. В связи с этим население Алчевска сильно уменьшилось и составляло менее 8 тыс.человек.
1926 г. Восстановлен металлургический завод, была задута доменная печь N2, бездействовавшая почти 11 лет. В Алчевске проживало 16 тыс.человек.
1929 г. Алчевский коксохимический завод выделился в самостоятельное предприятие и стал крупнейшим в Украине коксохимическим заводом, оснащенным по последнему слову техники.
1931 г. Город переименован в Ворошиловск в честь К.Е.Ворошилова, который начинал свою революционную деятельность на Донецко-Юрьевском заводе.
1932 г. Город меняет свое лицо. Широко развернуто строительство многоэтажных домов, объектов культурно-бытового назначения, прокладка водопровода, канализации, электроосвещения.
1939 г. В городе проживало 52.8 тыс.человек.
1940 г. Ворошиловск превратился в один из крупнейших промышленных центров Донбасса. Лицо города определялось заводами-гигантами: металлургическим и коксохимическим.
10 октября 1941 г. Фашистсике самолеты сбросили на город первые бомбы. Началась эвакуация жителей и предприятий города.
12 июля 1942 г. Начало оккупации города фашистскими захватчиками. Гитлеровцы вывезли на работы в Германию 1231, расстреляли 1102 мирных жителей.
1 сентября 1943 г. Трагическая дата в жизни города. Накануне прихода советских войск фашисты сожгли заживо 83 человека.
2 сентября 1943 г. Город освобожден от немецких оккупантов. За время оккупации были разрушены металлургический и коксохимический заводы, железнодорожные пути и здание вокзала, взорваны и затоплены все шахты вокруг города.
7 марта 1944 г. Очень быстро город залечивал раны нанесенные войной. Восстановленный металлургический завод выдал первую плавку.
1949 г. Промышленность города достигла довоенного уровня.
1955 г. В городе пущена линия троллейбуса (вторая в Донбассе, после Донецка).
12 октября 1957 г. В городе открыт крупнейший в регионе горно-металлургический институт.
Январь 1962 г. Ворошиловск переименован в Коммунарск.
Декабрь 1991 г. На референдуме жители города приняли решение вернуть городу историческое название - Алчевск.
Настоящее время  Это один из городов нового образования - НОВОРОССИИ