Краткая история пьянства. 7. 8. 9

***

7. Одесса. Домашнее вино

- Итак, значок знатного алкоголика, сто литров домашнего вина и звание лучшего в стране специалиста по крепляку вручаются Соколову Александру Ивановичу! В этом году Александр Иванович с товарищами установил новое всесоюзное достижение по потреблению крепких напитков типа «Портвейн» - одна тысяча восемьдесят человеко-бутылок на троих в месяц, что в пересчете на общедоступный язык составляет девять литров в день на человека… если, конечно, в этот день его еще можно назвать таковым. Думается, не нужно лишний раз напоминать, что этот всесоюзный рекорд одновременно является мировым. Александр Иванович! Где вы? Не скромничайте, давайте-ка на сцену, страна должна знать своих героев! Вы не скромничаете, вы просто не в состоянии? Ну, помогите же человеку подняться, вы что, не видите, он после рабочего дня на ногах не стоит!..

Большой, высокий, празднично украшенный зал. Широкая сцена, президиум. Добротные, хотя и старомодные, костюмы, белые рубашки, галстуки. Ты сидишь в зале, примерно в десятом ряду. Рядом с тобой кто-то сопит, засыпая. Ты осторожно осматриваешься. О, вот это сюрприз - из соседнего ряда тебе улыбается Шурик. Кто-то дремлет у него на плече. Ты присматриваешься и с трудом узнаешь Сережу. Растрепанные волосы закрывают ему половину лица, губа разбита, щека измазана чем-то черным.

- Теперь переходим к вручению наград в номинации «Самогон». Звание победителя, двадцать бутылок чачи и диплом пьяницы высшего разряда получает Юрий Семенович Вознесенский! За прошедший год Юрий Семенович в одиночку переработал пятьсот четыре литра высокотоксичных самогонов самого разного происхождения, от простых пшеничных и яблочных до нетрадиционных пирамидоновых и суперфосфатных. Юрий Семенович, прошу! Так вы и сейчас перерабатываете? Какой? Диоксиновый? Прямо с Украины? То-то я смотрю, вы в лице переменились. Ну, не буду отрывать; передадим через реанимацию.

Ты снова обводишь взглядом зал. Шурик поднимает руку в приветствии; в руке у него стакан с прозрачной жидкостью. Ты поворачиваешься в другую сторону и в третьем ряду слева видишь Игоря, который что-то наливает своему соседу из большой темной бутылки.

- Следующая номинация - «Шмурдяк». Товарищи, попрошу не морщиться. Для получения награды хочу пригласить на сцену потомственного алкаша, забулдыгу первой категории, заслуженного испытателя плодово-ягодной продукции Виктора Николаевича Иванова! Приз победителю вручают наши коллеги из Кишинева; это «Букет Молдавии» в экспортном варианте, называется «Гибель Японии».

В зале одобрительно аплодируют. Вокруг много знакомых лиц - соседи, родственники, товарищи по работе. Во втором ряду дядя Петя и дядя Валя неторопливо распивают бутылку «Лимонной», у окна Кела и Пеца не спеша потягивают пиво, сзади Виталик отхлебывает из фляги коньяк. Ты смотришь по сторонам; Сережа куда-то исчез; Шурик пробирается к тебе со стаканом в руке; Игорь оставляет соседа и идет к вам, не выпуская из рук бутылку.

- В номинации «Спирт медицинский, коньячный, технический, сырец, ректификат» высшую награду – десять литров денатурата - получает Михайло Юхимович Непейвода! К сожалению, посмертно. Предлагаю почтить память победителя вставанием… Виноват, не подумал. Тогда предлагаю почтить память минутой молчания. Товарищи, убедительная просьба: во время минуты молчания не икать и не отрыгивать… Спасибо... ой!.. Извините, не удержался. В номинации «Французские вина» призы было решено не вручать по причине отсутствия номинации. В номинации  «Сивуха» победу одержал всенародно любимый убийца… то есть пропойца, широко известный повеса и волокита.. и здесь волокита? нет, не можем без  бюрократии… трижды алканавт СССР Альберт Янович Мангель!

Все кругом опять выпивают; еще недавно веселые лица наливаются краской, тяжелеют, темнеют; проходит немного времени, и в зале остаются только усталые люди в измятой одежде и изношенной обуви.

- Ну, и наконец последняя номинация - «Одеколон». Я понимаю, что передергивает. Ничего, не вы один после вчерашнего. Приз победителю – разрешение на внеочередную пересадку печени - вручают представители нашей парфюмерной фабрики. Я думаю, товарищи, мы можем гордиться тем обстоятельством, что исключительно благодаря нам наши парфюмерщики уже четвертый год перевыполняют план по выпуску мужских одеколонов, лосьонов для бритья и других напитков. Ну, что ж, еще раз поздравим всех победителей и пожелаем им как можно дольше – года два, а то и целых три, здесь уже все от врачей зависит - радовать нас своими высокими достижениями.

Со сцены еще что-то говорят, но это уже никого не интересует. Народ начинает медленно подтягиваться к выходу. Встаем и мы; ну что домой, спрашиваешь ты; все смотрят на тебя как-то странно; да нет я в порядке, говоришь ты, можем идти; он что ничего не знает, спрашивает Шурик; наверное, отвечает Игорь; чего это я не знаю, говоришь ты, короче пошли по дороге поговорим; подожди, говорит Игорь, нам некуда отсюда идти; в каком смысле, спрашиваешь ты; в простом, отвечает Игорь, некуда и все; а что же дома, спрашиваешь ты; а дома нет, говорит Игорь; как нет, спрашиваешь ты, совсем; совсем, говорит Игорь; а что же есть, спрашиваешь ты; а ничего, говорит Игорь, ничего кроме этого. Ты подбегаешь к выходу из зала, расталкиваешь толпу, сбегаешь по лестнице на первый этаж, пролетаешь через вестибюль и распахиваешь дверь на улицу. Снаружи ничего нет, кроме густой темноты; исчезли сквер, дома и деревья; звезды мерцают высоко над головой и далеко под ногами. Ты застываешь в проеме, потом аккуратно, чтобы не сорваться вниз, прикрываешь дверь, поворачиваешься и медленно идешь обратно через вестибюль; когда дядя Валя подходит к двери, ты уже поднимаешься по лестнице и не успеваешь увидеть, как он осторожно приоткрывает створку, выглядывает наружу, на мгновение останавливается на пороге и бесшумно соскальзывает в узкую щель.
 

8. Петродолинское. Брага

Есть напитки, которые отрывают от земли и уносят в будущее.

И есть напитки, которые вдавливают в землю и уводят в прошлое.

Ты проваливаешься все дальше и дальше назад с каждым глотком.

Сначала ты перестаешь адекватно воспринимать происходящее; это отнимает у тебя всего пятьдесят-шестьдесят тысяч лет. Потом твой язык прекращает слушаться тебя, сохраняя способность воспроизводить только самые простые звуки; ты погружаешься еще на триста тысяч лет глубже. Потом исчезает твое сознание, и у тебя не остается ничего, кроме инстинктов; ты уходишь в прошлое на пятьсот тысяч лет. Ты выпиваешь еще глоток, который отключает вестибулярный аппарат; ты больше не можешь сохранять равновесие, и тебе приходится опуститься на четвереньки; ты быстро преодолеваешь разрыв между двуногими и четвероногими, промахивая сразу четыре миллиона лет. Хозяйка наливает тебе еще один стакан; ты осушаешь его, разноцветный мир внезапно становится черно-белым, а окружающие тебя звуки сливаются в однообразный, монотонный шум; этот стакан обходится тебе еще в пятнадцать миллионов. Ты отдыхаешь несколько минут и выпиваешь еще; твои конечности ослабевают, укорачиваются и исчезают совсем, а голова прочно врастает в тело; ты принимаешь форму забытого в кустах резинового шланга, способного перемещаться исключительно путем одновременного вращения во всех направлениях. Ты перепрыгиваешь от млекопитающих прямо к рептилиям, и из всех доступных тебе звуков у тебя остается только шипение. Твой язык утончается и странно раздваивается на конце, у тебя пропадают еще несколько жизненно важных органов, но ты все еще способен поглощать предложенную тебе жидкость. Именно так ты и поступаешь; каждая новая капля невозвратимо уменьшает тебя в размерах и затрудняет твою способность к движению, и без того весьма ограниченную; периоды, эпохи и эры стремительно проносятся перед твоими, уже несуществующими, глазами, наталкиваясь друг на друга и отправляя тебя назад еще на миллиард лет. Окончательно избавляясь от каких бы то ни было чувств, ты едва успеваешь ощутить неправдоподобную микроскопичность своих размеров, окруженных океаном чего-то, названия чему ты не знаешь, как новый глоток, теперь уже последний, уничтожает и эти твои границы, растворяя тебя в этом океане; ты исчезаешь в прошлом, и красные цифры «-4.000.000» еще долго, целых пятьсот миллионов лет, светятся в пустоте на том месте, которым был ты.
 

9. Москва. Самогон

Страдающий дальтонизмом художник.
Тугой на ухо музыкант.
Не выговаривающий двенадцать букв оратор.
Прихрамывающий на обе ноги футболист.

Жутко одетый портной.
Сапожник в рваных ботинках.
Парикмахер с немытой головой.
Не знающий законов юрист.

Певец с полным отсутствием слуха и голоса.
Ковыряющий в носу потомок дворянского рода.
В стельку пьяный председатель общества трезвости.
Алкоголик, трезвый до невозможности по причине отсутствия денег.

Писатель, пишущий слово «арифметика» через три «е».
Ни разу не побывавший во Франции автор учебника французского языка.
Дворник, поливающий улицу под проливным дождем.
Не способный подтянуться на перекладине председатель спорткомитета.

Регулярно ворующий сторож.
Милиционер, попавший в тюрьму за хулиганство.
Врач-психиатр, страдающий приступами шизофрении.
В молодости осужденная за убийство воспитательница детского сада.

Доктор математических наук, пользующийся калькулятором при умножении на восемь.
Президент Академии наук, исключенный за неуспеваемость из университета.
Начальник военного округа, дающий на охоте промаха в усыпленного для него кабана.
Руководитель страны, не являющийся авторитетом для своего внука.

Это все еще мы, ребята. Мы, советский народ.

***