Легенда о падающей Бальтире. Часть IХ. Гл. 3 - 4

Глава 3

Распределив матрицы «посланников» по трём звёздным системам, Крэйндар дружелюбно распрощался с Альмэдой и уединился в горах Тиоля. В бревенчатом охотничьем домике, где он остановился, какое-то время жили Нук и Лаила. С тех пор в нём ничего не менялось, сохранялось в том виде, в котором оставили его прежние хозяева. На книжной полке продолжала лежать знаменитая рукопись. Нук так и не завершил свой многолетний труд о Потерянном мире. Рядом с давно угасшим камином в полной сохранности стояла и рабочая корзинка Лаилы, которая уже никогда не дождётся своей хлопотливой хозяйки. Изящная корзинка с разноцветными мотками шерсти. Сравнив размеры синего клубочка и Бальтиры, бедняжка Кормилица с трудом представила существенную разницу между своим миром и миром воспитанника, который вырос у неё на руках и оказался Огненным Богом.

Вспомнив стариков, Крэйндар вышел из дома, чтобы в следующую секунду достигнуть вершины. Стояла удивительная предрассветная тишина, не мешавшая ему ощущать себя великой Идеей, Чистым Духом, не привязанным ни к одному живому созданию, не связанным с ними никакими обязательствами и делами. Он просто существовал и ни к чему не стремился, переполненный собственной вседозволенностью и свободой духа. Он свободен. Свободен от всего, в том числе и от самого себя. Он так себя ощущал, пока на горизонте не показалась Бальтира. Огненный шар, созданный его разумом и волей, пробудил в его могучей груди трепетный гул. Нет, он не только бесплотный Дух, не только Идея, наделенная Сверхсознанием и Сверхволей. Он способен любить и наслаждаться красотой, ощущая при этом полное удовлетворение, а это вполне человеческие чувства.

Он придумал этот мир и назвал его Огненный Дом. Он заселил его разнообразной растительностью, различными формами жизни, среди которых не нашлось места для людей, способных своими неконтролируемыми страстями воцарить в нём хаос. Этот мир реализован только для него и той единственной женщины, для которой создан он сам. С некоторых пор она его избегала. Впрочем, он тоже её сторонился и после разговора у «Зеркала Мира», где были подведены итоги их активной деятельности в Микромире, с нею не встречался. Взаимоотношения двоих развивались не совсем складно, но этот грустный факт Крэйндара не беспокоил.

Довольный деянием своих рук и наслаждаясь редким состоянием души, он был готов взлететь над долиной, переполненный чувством полного умиротворения, если бы не наведённое извне томление. Та, которую он не ждал и не звал, материализовалась недалеко от него, одетая в длинное полупрозрачное зеленое платье. Мельком взглянув на оживленное лицо Крэйндара, Альмэда закинула за плечи тяжелую косу, скрепленную на конце драгоценной заколкой, и, звеня браслетами на щиколотках и запястьях, подошла к обрыву. Крэйндар протянул девушке руку. Та не отстранилась. Пальцы двоих переплелись, вложив в обоюдное пожатие то, что оба боялись высказать и вслух, и молча. Она не ответила так же страстно. Тогда как его пронзило яркое ощущение её присутствия. Без неё созданный им мир выглядел угрюмым, пустым, обделенным и бессмысленным. Только она способна заполнить окружавший их простор вдохновением и страстью. Только она наполняла его божественную душу осмысленным существованием и истинной свободой. Продолжая держаться за руки, Крэйндар и Альмэда взлетели над залитой утренним светом долиной. Словно приливной волной их окатило мощное ощущение цели и направления. Паря в легких облаках, оба были там, куда стремились, исполненные абсолютной уверенности в том, что им всё дозволено и доступно.

— Как прекрасен наш дом, Альмэда. Мы в нём одни, и нам хорошо вдвоем! — крикнул Крэйндар. Она не возразила. — Но речь пойдет о другом. Решается будущее Вселенной. Обсудим его вместе.

Взлетев выше снежных вершин, они завершили полёт над океаном в сюрреалистическом пространстве Эллипсоида, порождавшем причудливое сочетание реальных и нереальных образов, где вместе с Кубом — центром кристаллизации искусственной вселенной — образовали устоявшееся понимание своего определяющего места в этом рукотворном Мире. Две высокие человеческие фигуры выглядели в этом фантастическом месте не менее фантастично. Невидимая броня, стоявшая между Крэйндаром и Альмэдой непреодолимой преградой, по-прежнему мешала ему прикоснуться к ней, не говоря уже о том, чтобы обнять.

— Мы больше, чем Он и Она, — продолжил прерванную беседу Крэйндар. — Мы больше, чем просто влюбленные Мужчина и Женщина, которые сопротивляются обоюдному чувству. — Крэйндар всё же привлек Альмэду к себе и нежно прижал голову девушки к своей груди. — У нас одинаковые судьбы и общая цель — обрести свободу. Однако, пройдя сквозь временные, пространственные и физиологические барьеры, мы не почувствуем единства с соплеменниками. Мы необратимо изменились. Они ждут возвращения детей, Альмэда, а не Богов. Но мы должны вернуться. Ресурсы приютившей нас Вселенной на нас не рассчитаны. Мы исчерпаем их задолго до того, как Потерянный мир изыщет способ нашего вызволения. Альмэда, мы не дождемся своевременной помощи, но мы в состоянии позаботиться о себе сами. Но ты не слушаешь меня?

Почему же? В сложившейся ситуации повзрослевшая девочка разобралась отлично. Не хватало лишь её принципиального согласия осуществить совместное действие, чтобы в результате соития высвободилась та энергия, которая им столь необходима. Крэйндар не вникал в её рассуждения, пока не прозвучало слово «любовь». Крэйндар прислушался.

— Любовный акт — это верный способ перенаправить энергетические потоки, но ты ни слова не сказал о любви. — Альмэда запнулась, но высказалась до конца: — Я наблюдала за человеческими взаимоотношениями тысячи лет. Они не были возвышенными и привлекательными. Мои люди не любили, Крэйндар. У них не было времени любить. Они торопились жить и оставить потомство. Необходимая тебе связь — тоже не любовь, а способ достижения цели. Крэйндар, мы — энергетические стихии. Союз между ними возможен, когда мужчина воспламенит женщину до яркого свечения, что не требовалось, когда ты занимался любовью с обычными женщинами. Они воспламенялись сами, а ты брал их без остатка. Меня же нельзя взять. Меня можно только любить.

Альмэда подошла к Кубу, девушка считала его своей второй матерью.

— Лейдэра могла вернуться, но не сделала этого, чувствуя ответственность за всех, кого крошечный Мир выхаживал миллионы лет. — Альмэда была как никогда серьёзна. — Ты «повзрослел» быстрее, чем я. Мне повезло меньше. Чему я была свидетельницей? Больная планета, тщетные попытки выжить. Меня спасли звёзды и черная мать. — Альмэда кивнула в сторону Куба. — Ты не проникся её поступком. Спасая меня, «Черная мать» отдавала должное другой матери — Лейдэре. Это благодарность за когда-то сохраненную жизнь. Ты же всё упростил. Я выросла, чтобы стать к тебе ближе. Тебе же нужно соитие, а не любовь. Единственное соитие, чтобы вернуться.

Альмэда замолчала и отошла в сторону. Проследив за прекрасной обвинительницей тяжелым взглядом, Крэйндар не тронулся с места. Сделав несколько шагов, она остановилась и добила Крэйндара заключительной фразой:

— Ты правильно просчитал. Слияние двух стихий — верный способ достижения цели. Но ты забыл, что наше слияние невозможно без любви. А о ней, Крэйндар, ты даже не упомянул.

Услышав категоричный вывод, Крэйндар вместо объяснений перенёсся к маленькой вилле на берегу океана. Той самой, где жили Альмэда и Лаила. Не заходя в дом, Огненный Бог спустился на берег к большому плоскому камню, уходившему под воду, и увидел на нём маленькую Альмэду, свесившую в теплые волны загорелые ножки. Это было чуть больше полугода назад. Сейчас ей восемнадцать.

Растянувшись на тёплом камне, Крэйндар закинул за голову руки и мысленно пролистал тысячи человеческих судеб, в которых любовь занимала далеко не последнее место. Листая страницы состоявшихся и несостоявшихся отношений, он мог сказать, что человеческая любовь во всём своем многообразии в действительности лишь убежище от одиночества и просто способ размножения. Только в единичных случаях хрупкий мир между мужчиной и женщиной выстраивался на союзе разума, души и тела. Но даже этот идеальный вариант и близко не стоял с зародившимся чувством между ним и Альмэдой.

В Микромире их развитие нашло иное продолжение. Перевоплотившись в энергетические стихии, при каждом слиянии они продуцируют движение особой субстанции, способной созидать и разрушать по их усмотрению. Такой расклад невозможно охарактеризовать как неприхотливое человеческое чувство. Стихии не проверяются на совместимость. Они притягиваются друг к другу и после слияния уже не видят смысла в своём раздельном существовании.

Крэйндар поделился с ещё по-детски впечатлительной Альмэдой, что и на родине их снова будет только двое — Он и Она. Наверное, отсюда её опасение, что он остановился на ней по этой причине. От безнадёжности. У него не было выбора. А ей не хватало особенного тепла и особенных слов, которые шептала ему маленькая Кэла, но которых никогда и ни с кем не произносил он.

Вспомнив юношескую любовь, Крэйндар ощутил в своих объятиях Кэлу, нежную и доступную. Доведя воспоминания до кульминации, он сузил глаза до выразительной щелки, признавшись самому себе, что получил удовольствие от обладания сгоревшей в его руках плоти. В дальнейшем его не тянуло испытать такое ощущение. Но правда и то, что он не отказывался от тех женщин, которые предлагали себя добровольно. Их было много. С годами юношеское томление перегорело, и в дальнейшем он брал только тех, кто по своей воле решил свести счёты с жизнью. Их тоже было много. Он спасал обречённых за секунду до неизбежной гибели и никогда не терзался угрызениями совести, когда вновь возвращал спасенную Смерти.

Крэйндар поднялся с камня, не торопясь, подошел к воде. Окрашенные предзакатным пламенем волны робко подползали к ногам Властелина, но, укрощённые огненным взглядом, не коснувшись его, одна за другой возвращались в океан.

Альмэда отдалилась, стала сдержанной и молчаливой. Но ей не удастся спрятаться. Теперь полюбил он, а этого вполне достаточно, чтобы овладеть её чувствами, в которых он не сомневался. Он не намерен ждать особенно теперь, когда она стала «взрослой», ни год, ни месяц, ни день, ни час. Он хотел эту женщину, и он её получит! Он справится с её страхами. Иначе и быть не может. В конце концов, он всесильный Бог и имеет полное право разжечь в сердце девушки неукротимое пламя страсти. Крэйндар облегченно рассмеялся, словно сбросил с плеч непосильную тяжесть, и с размаху запустил в набегающую волну приличного размера булыжник.


Глава 4.

Альмэда нашла Крэйндара на берегу. Выслушав её наставления, тот исчез, не сказав в своё оправдание ни одного слова. Альмэда забеспокоилась. Вдруг найдется иной способ возвращения? Он же намекал. Вдруг откажется от неё, хотя она рискнула жизнью, чтобы быть рядом с ним? Она любила его. А он? Да что это с ней? Какая ей разница, чем руководствуется он! Пусть знает о её чувствах и поступает, как сочтет нужным. Терзаясь сомнениями, она прислонилась к Кубу, как бы ища у того поддержки, и тот неожиданно для неё примирил её повзрослевший облик с чувствами испуганной девочки. «Я выросла и должна вести себя соответственно», — спохватилась Альмэда и бросилась вслед за Крэйндаром. Тот развлекал себя все тем же: бросал увесистые камни в волны.

Крэйндар как бы не заметил девушку. Пусть восхищается тем, кого так долго искушала. Она и в самом деле изучала его другими глазами. Волнуясь, ловила каждое движение, сопровождавшееся мощной грацией, от которой исходила расслаблявшая её мужская надежность и огромная сила и вдруг наткнулась взглядом на плоский камень, где ощутила «настоящий» поцелуй, насыщенный отнюдь не отеческой лаской. Вспомнив вкус того поцелуя, Альмэда нескромно подумала, что мечтает оказаться в его объятиях прямо сейчас. Недотрога боролась с пробудившимся желанием и терзающим её целомудрием, не догадываясь, что это Крэйндар, срывая надуманные запреты и страхи, направил её воображение в чувственное русло.

Превратить планету в игрушку может только гений. Проделать то же самое с Вселенной доступно только Богу. Огненный Бог и видел в ней занимательную игрушку, и только Альмэда выходила за рамки всего, что можно было причислить к «развлечениям», потому что она была равной ему, а собою Огненный Бог никогда не играл.

Прекратив бросать увесистые булыжники, Крэйндар вернулся к плоскому камню. Огромный, статный и сильный, он продолжал не замечать Альмэду, а та, глядя на его широкую спину, вспомнила магазин игрушек на Сорэме.

Её привел туда Сабори. Прогуливаясь по тенистым улицам незнакомого города, мужчина и маленькая девочка проходили мимо большого детского магазина. Зеркальная витрина привлекла внимание ребёнка. Заметив любопытный взгляд малышки, Сабори предложил ей выбрать любую понравившуюся куклу. Вошли в прохладные залы. Увидев девочку в золотом платье и таких же сандалиях, старший менеджер поспешил усилить охрану. При входе появилась табличка с извещением, что магазин закрыт по техническим причинам. Ему не надо подсказывать, какой покупатель пожаловал в их заведение.

Альмэда проявила интерес только к секции кукол. На полках было всё, что могло заинтересовать пятилетнего ребёнка, начиная от кукольных домиков, мебели, посуды и заканчивая самими куклами. Сабори наблюдал за поведением малышки и удивлялся: среди такого изобилия маленькая девочка не проявляла вполне объяснимой детской жадности приобрести всё подряд. Скорее всего, она бы ничего не выбрала, если бы не роскошная кукла в нарядном платье. Видимо чем-то она привлекла удивительного ребёнка. Сопровождавший их старший менеджер облегченно вздохнул. Сняв пышноволосую красавицу с полки, он торопливо сообщил, что это подарок от его имени. Альмэда взяла куклу и серьезно заявила, что не может от неё отказаться, потому что та мечтала оказаться в её руках. Мужчины переглянулись — кукла и предназначалась для игр девочек. Вот только голос и глаза этой девочки... Их магнетическое притяжение заставило взрослых мужчин вздрогнуть. Будто сказанная фраза была брошена в их адрес.

Глядя на Крэйндара, Альмэда вспомнила, что развлекалась куклой всего два дня, а потом куда-то её забросила. Сейчас же она сама готова быть игрушкой пока тоже не наскучит, пока тоже не надоест. Игрушкой Огненного Бога!

Готовность подчиниться воле мужчины окончательно вскружила ей голову, хотя в глубине души Альмэда контролировала свое состояние и удивлялась самой себе, что не ждала от него признаний. К тому, что происходило сейчас и произойдет потом, она готовилась со дня осознания себя. Отсюда её удивительное имя Альмэда — «Свет звёзды, посланный в Вечность». Такое имя не могли придумать её одичавшие подданные, и так не могла назвать её мать. Смысл её имени напрямую связан с именем Крэйндар, что означало «Вечность». Они созданы друг для друга, и в Потерянном мире они бы тоже непременно встретились.

Наблюдая за Крэйндаром с высокого берега, Альмэда понимала, что природу ей не перехитрить. В сердце девушки заиграла женская струнка. Она уже видела себя рядом с ним. Зачем и дальше прятать свои чувства? Она сама распахнется навстречу его любви.

На девушке была голубая кофточка с маленькими пуговками от ворота до ремешка юбки. Сквозь полупрозрачную ткань поблескивал платиновый медальон, такой же, как у Крэйндара. Альмэда тоже никогда его не снимала, хотя знала секрет замка. Кофточку дополняла длинная синяя юбка, сшитая из свободно падавших лент, скрепленных редкими драгоценными бусинками. Когда подул ветер, юбка пришла в движение, и сквозь прорези мелькнуло её точеное тело. Ветер же подтолкнул девушку вниз. Альмэда не стала ему сопротивляться. Крэйндар не заметил её. Что ж, она спуститься к нему без предупреждения, хотя утром не собиралась этого делать и вот приняла совершенно противоположное решение. Альмэда снова удивилась самой себе. Отогнав промелькнувшее в голове недоумение, она всё же убедила себя, что поступает правильно, скрутила распущенные по спине волосы в толстый жгут, спустилась на песчаный пляж и подошла к Крэйндару почти вплотную, не сомневаясь, что он её заметил. Он даже не двинулся с места! Обиженная девушка забралась на плоский камень, чтобы стать повыше, и обняла его за плечи. Крэйндар не изменил положения. Наверняка ждал, что последует дальше. А дальше она храбро повернула его лицом к себе и как-то вдруг столкнулась с его вопрошающим взглядом. Вот тут-то всё и разрешилось! Не нащупав в его глазах дна, она с облегчением утонула в его взоре, и это непривычное ощущение сладострастного ожидания окончательно вскружило ей голову. Тем не менее, она достигла того, чего от себя не ожидала. Если пороху для возгорания требуется сжатие, ей хватило искры, чтобы зажечь в его бездонных глазах такое пламя, что он, ещё сомневаясь в её порыве, с такой силой привлек её к себе, что она, коротко вздохнув, замерла у него на груди.

Обнявшись, они долго прислушивались друг к другу. Затаившаяся в обоих колоссальная по размаху и значимости сила ждала своего часа, который, видимо, ещё не наступил.

Наконец девушка оторвалась от груди Крэйндара и подняла лицо с ярко вспыхнувшими глазами. Казалось, ничто не остановит этот натиск, сметавший преграды и сомнения, если бы не властная ярость охваченного страстью мужчины. Подняв руки, Крэйндар заставил её сделать то же самое. Когда двое соединяли ладони, между ними проскочил электрический разряд колоссальной мощности. Альмэда пошатнулась. Её глаза моргнули и погасли. Обессиленно прижавшись к Крэйндару, она расслышала над собой его взволнованный смех: Свет далекой звёзды растворился в нем без остатка. Ибо он был тем, кому этот свет был послан.

— Поцелуй меня прямо сейчас, — прошептала Альмэда.

Лукавая нотка, прозвучавшая в голосе девушки, не осталась им незамеченной. Если бы она вдруг передумала, то было бы уже поздно. Обхватив гибкую талию, Огненный Бог обернул на кисть блестящий жгут её длинных волос, и ей пришлось запрокинуть голову. Оттягивая волосы книзу, он медленно опустил её на плоский камень и прижал к нему своим мощным телом. Альмэда не пыталась сопротивляться. Не потому, что испугалась, а потому, что не захотела. Ей было приятно ощутить на себе тяжесть мужчины и полную зависимость от его желания. Она даже улыбнулась, как бы заигрывая с ним, и вдруг увидела над собой не Крэйндара! Это не он остановил вырвавшееся из её глаз пламя, не ему, а другому она так по-детски предложила обменяться когда-то обещанным поцелуем. Но чтобы она в этот миг не передумала и не решила, уже было поздно. Огненный Бог проявил себя, чтобы не скрываться. Он взял лицо Альмэды в свои руки и несколько секунд как бы заново изучал его, о чём-то размышляя. Потом, словно она уже стала его собственностью, он приник к её полураскрытым устам и внезапно обдал таким жаром, будто задумал спалить все её внутренности. Пламенный вихрь промчался по её телу до щиколоток и обратно несколько раз, пока Огненный Бог не успокоился и не остыл.

Утолив нестерпимую потребность опалить её жарким дыханием, Огненный Бог приподнялся на локте и окинул тяжело дышавшую Альмэду заискрившимся взглядом. Девушка лежала с закрытыми глазами. Она не сгорела заживо, как на её месте сгорела бы любая смертная женщина. Румянец на нежной коже нисколько не пострадал, а ненасытившиеся сполна алые губы заблестели так ярко, что Огненный Бог, поддавшись искушению, сжал такие манящие губы своими губами и раздвинул ленты длинной юбки. Сильная ладонь легла на обнажившийся живот и властно заскользила вниз. Альмэда встрепенулась. Почувствовав, как напряглись её мышцы, Огненный Бог убрал нетерпеливую руку и тихо её окликнул. Отяжелевшие веки с длинными загнутыми ресницами дрогнули, но не приподнялись. Не открывая глаз, Альмэда доложила, что вполне довольна его поцелуем. Признавшись, она приоткрыла глаза, провела пальчиком по его бровям и убежденно сказала:

— Ты настоящий Огненный Бог, которого зовут Крэйндар. Бедняжка Кэла не должна была любить тебя. Забудь её.

— Уже забыл, — успокоил он. — Неужели ты всё время меня ревновала? Глупышка, я никогда не любил её.

Откинувшись на спину, Крэйндар положил руки под голову и признался:

— Кэла пришла поздно ночью, когда все спали. Я не ждал её и удивился. Она уехала из Замка, чтобы выйти замуж за Керга, правителя Урапа. И вдруг вернулась. Я был молод, Альмэда, и очень одинок. Уже тогда одиночество представлялось мне карой за неведомые мне грехи. Наша близость была предопределена свыше. Только по этой причине я не забыл свою первую женщину, которая пришла ко мне сама. Почти девочка, она разбудила во мне Огненного Бога, заключенную во мне могущественную Стихию, которая определяет мою суть. Эта же Стихия заставила меня овладеть Кэлой, ибо только так, в объятиях женщины, могла обрести бессмертие. Сама же Кэла погибла, потому что не могла быть подругой Огненного Бога.

Помолчав, Огненный Бог нащупал руку Альмэды, прижал узкую ладонь девушки к своим губам и вернул на прежнее место.

— Той ночью, когда Кэла прильнула ко мне, на меня снизошло откровение. Я увидел другую девушку, такую красивую, недоступную и желанную, что я едва не оттолкнул Кэлу. Сказочное видение шло по звёздной дороге в золотом царском одеянии. Шло рядом со мной. Это была ты, моя радость, моя единственная и неповторимая, способная выдержать любовный натиск Огненного Бога и ответить на его чувство. И вот ты нашлась. — Огненный Бог привстал и склонился над Альмэдой, — Когда ты выбежала из пещеры в юбчонке из корешков, я сразу вспомнил тебя, а когда поднял на руки, уже знал, что никому не отдам рожденное для меня сокровище и сделаю всё, чтобы ты тоже меня полюбила.

— А других, других женщин? — допытывалась Альмэда.

— Они все погибли, Альмэда. Но я не чувствую за собой вины. Я никого не принуждал. Я брал их жизни в долг у Смерти, а долги принято возвращать. Но до последней трагической минуты я дарил всем женщинам ласки Бога, за которые можно отдать не только душу, но и жизнь. И это всё, в чём мне хотелось бы перед тобой повиниться. Хотя, чтобы понять или осудить объятое любовным пламенем сердце, нужно самой стать женщиной, дорогая. — сухо закончил Огненный Бог.

Выслушав исповедь, Альмэда не стала вникать в ужасное откровение. Её занимало настоящее, и его мимолетные связи, да ещё с таким печальным исходом, не отразились на её лучезарном настроении. Она обвила шею Огненного Бока руками и без боязни погрузилась в его всевидящие глаза. А он, глядя на её прекрасное лицо, на нежную кожу с пламенными отсветами заката, с волнением подумал, что уже сегодня она будет принадлежать только ему. Это непременно случится. Потому что он так решил. Потому, что он не намерен больше ждать. И всё же, продолжая любоваться совершенным творением, он в который раз задавался вопросом, а не спешит ли он воспользоваться её необдуманным, поспешным решением стать взрослой, быть которой она вовсе не готова?

— Теперь я понимаю их. За твой поцелуй можно отдать жизнь.

— Неужели? — с легкой иронией уточнил Огненный Бог, опуская руку на низ её плоского живота — Неужели наслаждение этого стоит? Это неправильно и ненормально. Близость сродни возрождению и торжеству жизни. Уверен, ты стала взрослой не для того, чтобы распорядиться своим желанием так скверно.

— Но я же не сгорела! И я хочу жить! Жить для тебя! — воскликнула Альмэда, не обращая внимания на проявленную им вольность. Он же усилием воли приглушил неутихающее волнение и, не торопясь, расправил ленты коварной юбки. — Не сгорела! Выходит, мне позволено любить тебя, а им нет. Мне позволено воспламеняться от твоей страсти, а им нет! Мне не опасен жаркий вихрь, носившийся по моему телу, а им опасен! Я больше не боюсь Огненного Бога. Я хочу, чтобы он любил меня взрослой любовью! Поцелуй меня ещё раз на нашем камне, а потом ты сделаешь всё, чтобы я стала твоей, а ты моим навсегда.

Крэйндар сложил ладони и переплел пальцы, чувствуя, как его сильные руки наливаются трепетной нежностью. Желание девочки вновь ощутить незнакомое волнение, которое он сам же сознательно в ней пробудил, позабавило его своей наивной настойчивостью, хотя она знала, чем это заканчивалось для обычных женщин. Между тем в ожидании очередного поцелуя она закрыла глаза, приоткрыла рот и потянулась к нему. Огненный Бог вернул Альмэду на камень и с нескрываемым любопытством вгляделся в её безмятежное лицо. Казалось бы, уже раскрывшаяся для него, она продолжала оставаться такой же неприступно загадочной, как небытие, и такой же непостижимо прекрасной, как жизнь. И так будет всегда. И он это знал. Впрочем, сейчас ему не до анализа собственных ощущений. Сейчас он хотел только одного, ещё раз поцеловать Альмэду.

Огненный Бог подсунул под шею девушки крепкую ладонь, а свободной рукой неторопливо расстегнул верхнюю пуговку на её голубой кофточке. Он был не новичок в искусстве обольщения, а тут снова засомневался в своем праве воспользоваться неопытностью малышки, решившей поспорить с Природой и в одночасье «постареть» на пятнадцать-двадцать лет, чтобы стать физиологически зрелой женщиной, готовой любить мужчину. Альмэда приоткрыла глаза. Их взгляды встретились: он должен вести себя с нею гораздо смелее и положить свою нерешительную руку туда, куда она только что намеривалась «незаметно» проскользнуть.

Взаимоотношения женщины и мужчины не однородны. Женщиной руководят чувственность и эмоции, а им желание властвовать и побеждать. Крэйндар был не только мужчиной, а Огненным Богом. Властвовать и побеждать было его естественным стремлением и правом, которое не обсуждалось. Взглянув на свою ладонь, застывшую на вороте её воздушной кофточки, он сильным рывком вырвал все оставшиеся пуговицы, освободил высокие девичьи груди от одежды, и, не выпуская одну из жаркой ладони, приник к раскрывшемуся в крике рту Альмэды. Она ответила на его поцелуй. Впервые.

Мощный вихрь обрушился уже на самого Огненного Бога. Ощущение от его проникновения было таким неожиданным! Затягивая его в энергетический омут, он погрузил Огненного Бога в сказочное блаженство, которое тот никогда не испытывал с другими женщинами. Красота души, дивное совершенство её тела могли пробудить самое захватывающее желание, но истинное величие Альмэды заключалось в её способности воспламенить Огненного Бога до температуры плазмы. Она была его искрой, факелом, разрядом грозовой молнии, удар которой воспламеняет вековые леса и скалы. Она была тем, без чего он просто не хотел бы уже существовать.

Огненные вихри метались по их телам, перетекая из одного в другое. Отказаться от неё в такую минуту было выше его сил, но он хотел взять её не здесь, а на Пирамиде. Крэйндар приподнял девушку за спину и напоследок стиснул с таким неистовым обожанием, что она застонала. Не выпуская её из объятий, он помог ей подняться и сразу отпустил.

— Что это было? — не отрывая взгляда от его вновь невозмутимого лица, спросила Альмэда.

— Начало той самой «взрослой любви», которую мы собирались отложить на сорок тысяч лет. Хорошо, что вышло иначе. Ты заметила, что не было пышных слов и обещаний? Но ты права, истинное чувство в них всё же нуждается. Будет тебе и подходящее признание с клятвами и подарок.

— Зачем мне клятвы и подарки! Я передумала!

— А я нет. Почему бы не признаться, что ты завладела мною с первой же минуты, когда вылезла из пещеры, совершенно чумазая в смешной юбчонке из пакли.

Альмэда мило надулась.

— Как быстро забылось, что смешная юбчонка меня не портила.

— Мы оба ничего не забыли.

— И про некую миссию тоже? — спросила и смутилась.

— Какую такую обязательную миссию? — поинтересовался Крэйндар, скрепляя лоскутки порванной в экстазе голубой кофточки. — Мы будем заниматься совсем другим вещами и только потом думать о спасении Вселенной. Ты только что раскрылась для меня, Альмэда. Я был готов ждать это волшебство и сорок, и сто тысяч лет. А теперь с меня хватит! Теперь ты примешь своего Огненного Бога, который пришёл к тебе сам. Он будет крепко любить свою единственную и неповторимую девочку, зная, что его любовь несёт не смерть, а жизнь.

Продолжая говорить, Огненный Бог перенёс Альмэду в голубое пространство, где остановилось время, чтобы не торопить влюбленных. Где не было ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, потому что и то, и другое, и третье отступили под натиском его любви. Здесь были только Он и Она.

— Я так хочу, чтобы моя любовь несла жизнь! — Повторил он, опуская любимую на серебристую мягкую ткань, и одновременно сжигая поцелуями её голубое платье.

Она осталась лежать обнаженной и совершенной расслабленной от его прикосновений, не оставивших без целомудренных поцелуев все клеточки, все изгибы её безупречного тела, сопровождая божественные ласки многозвучным гимном, сливавшимся с их особенным языком, настроенным на тончайшие чувственные ощущения. Она никогда не была так счастлива, как сейчас. Разгорячённая огненными поцелуями, она забрасывала его такими мысленными впечатлениями и образами, которые невозможно передать словами и вздохами. Если только его глазам. Отстранив от себя Огненного Бога, она была готова в них окунуться, как вдруг перехватила их жадное, почти звериное выражение, не скрывавшее неукротимую ярость его совсем не «людской» страсти.

Альмэда зажмурилась. Уже совсем скоро она познает истинного Огненного Бога! На секунду вчерашнюю малышку кольнуло сомнение. Готова ли она быть его подругой? Она, вчерашняя пятилетняя крошка, возомнившая себя взрослой дамой и в одночасье ею ставшей? Мог ли он прочитать её мысли? Во всяком случае, он тут же отстранился. Альмэда осмелела, поднялась. Взглянув на себя, девушка увидела, что стоит без одежды. Нагота её нисколько не смущала, но сейчас ей хотелось быть в алом платье невесты. Но что это?! Альмэда широко раскрыла глаза. Какой удивительный, ни с чем не сравнимый огненный ландшафт. Казалось, что огненная пустыня дышала под их ногами. Под звёздным куполом с размытыми облаками далеких созвездий она воспринималась как нечто из области самой невероятной, захватывающей фантазии.


—  Это ядро Галактики. Уже знакомое тебе созвездие Око Вселенной и его рукотворная звезда - энергетическая Пирамида, созданная талантливым умом и руками инженеров "Потерянного мира"и связывающая нас с родиной наших отцов. Мы на её вершине. — подтвердил Крэйндар, поглядывая на уже «приодевшуюся» Альмэду.

В алом платье невесты Альмэда выглядела неотразимо. От неё нельзя было оторвать глаз, вот только эта тень, промелькнувшая на её нежном лице. Она выдавала тревогу. Невесту не наряжала мать, сестра или подруга. Между тем, близкие женщины её бы поддержали.

Крэйндар привлек её к себе, чувствуя биение её сердца.

— Я заменю тебе всех: и мать, и подругу, и сестру. Тебе хватит только меня. А мне тебя. А пока подумаем о нас обоих. Пирамида подготовлена. В ней сконцентрирована мощность Накопителей Микромира. Осталось дождаться энергетической порции из Потерянного мира, которую Пирамида должна распределить по трём энергопремникам. Но в этот раз процесс пойдет иначе. Мы обретём свободу и сохраним приютивший нас мир.

До активной фазы оставалось какое-то время. Выражать свои чувства, как обещал и как поступают люди, оказалось для Крэйндара не просто. Произносить клятвы было как-то не по нему, эмоциональная сфера сопротивлялась словесному извержению. Наверняка, их родителям признания давались куда проще, улыбаясь, оправдывался Крэйндар.

— Не будем вспоминать ни близких, ни дальних родственников. Хватит того, что мы вернёмся отнюдь не такими, какими наши отцы полагают нас встретить. Посланники обретали могущество Богов только в Микромире. В отличие от них мы ими останемся везде и навсегда. Мы иначе чувствуем, иначе любим, и нам не нужно продолжать свой род.

Крэйндар взял Альмэду за руку. Они опустились не на землю и не на голый камень. Материал, из которого была сделана энергетическая Пирамида, походил на тёмное стекло, по которому растеклось настоящее пламя. Устроившись, Крэйндар продолжил объяснение — серьезно и вдумчиво:

— Пожалуй, к любовной теме смертных я добавлю свою божественную суть. Я не был лишен женского внимания, Альмэда, и не избегал его, поскольку для своей полной реализации мне необходимо слияние с женским началом. Я получал его за счет добровольно отдававшихся мне женщин, но мне его не хватало. К тому же плотская близость вела к неизбежной гибели партнерши, поэтому ими были женщины, фактически погибшие для жизни. Возможно, скверно, но это не те эмоции, которые могли меня остановить.

И вот я почувствовал, что у меня есть ты, иначе терялся смысл моего дальнейшего пребывания в Микромире и в качестве Бога, и в качестве иной сознательной субстанции без физической формы. Для меня — ты не просто неиссякаемый источник чувственного наслаждения, ты — моя искра, способная разжечь такую вселенскую топку, которая при желании спалит весь мир. Спалит или создаст новый. Мы не можем функционировать друг без друга в полную силу. Особенно я, поэтому ты будешь моей. Поверив, что ты есть, я извлек из своего подсознания события, осколки которых могла сохранить моя генетическая память. Так я узнал о твоей матери, с которой была знакома Лейдэра, и о твоем отце Армэде. Лейдэра работала с ним в области создания искусственной Вселенной. Она знала твоих родителей, и эти сведения унаследовал я. Сложность в том, что ты не прошла через Колыбель и развивалась естественным образом. Поэтому, появившись на свет с разницей в год, по всем внешним и внутренним физиологическим параметрам я оказался гораздо старше тебя. Путаница с временными провалами привела к тому, что, будучи ребенком, ты не могла слышать меня, поэтому, прежде чем тебя найти, мне пришлось просеять сотни звёзд. Ты улыбнулась. В моем объяснении мало слов о любви. Хорошо, я выскажусь красноречиво.

Он встал. Она поднялась вместе с ним. Глаза Огненного Бога вспыхнули, кончики сильных пальцев заискрились. В ответ все звёзды над ними заблестели ещё ярче. Одновременно «заклокотала» Пирамида и вскрылись кратеры, рядом с которыми они обосновались. Из всех пробивались языки высокого пламени, окружившие своего Повелителя полукольцом, как сценическая декорация захватывающего, но жуткого зрелища. Он начал:

— Я - Огненный Бог, Альмэда! Наш единственный свидетель — Вселенная, в которой собраны все краски, вся музыка и всё вдохновение моего сердца. Я признаюсь тебе в любви, моя девочка, и уже от имени нас двоих заявляю всему Мирозданию, что две могущественные стихии нашли друг друга и уже сейчас сольются в одну, единожды и навсегда.

С этими словами Крэйндар достал из внутреннего кармана ожерелье Чаоры.

— Это украшение твоей матери. Оно — реликвия твоего рода, переходившее от матери к старшей дочери в день свадьбы. Это обручальное ожерелье, Аль, — оно твое.

Крэйндар приблизился к растерявшейся Альмэде, надел на её шею кровавые камни и застегнул замочек. Положив руку на неожиданный подарок, Альмэда внезапно испугалась того, к чему сама себя приговорила. Отступив к краю кратера, столб пламени был заметно выше её головы, она смотрела на Огненного Бога умоляющими глазами и шептала:

— Мне страшно. Я не готова. Я не хочу.

Взмахнув руками, как маленькая девочка, Альмэда прикрыла ладошками голову, словно на неё, как предостережение, обрушились жуткие воспоминания детства -запечатленные цепкой памятью сцены первобытного насилия и первобытного порока. А эти яркие факелы? Так вспыхнули те, кто любил Огненного Бога! И вот огненный вихрь мчится по её собственному телу, оставляя на гладкой коже следы внутреннего свечения.

Огненный Бог не принял её опасений. Его глаза вспыхнули, и вновь она увидела в них звериную ярость охваченного страстью Огненного Бога. Приподняв Альмэду, он поставил её перед собой.

— Нет! Ты не отступишься, не спрячешься. Ты рождена, чтобы быть Женщиной всего Мироздания. И ты будешь ею! Я так хочу! И сделаю это! Немедленно, потому что изнемогаю не только я, но и весь приютивший нас Мир.

Его голос показался ей жестким и непреклонным. Между тем, языки пламени сомкнулись над их головами. Глядя ей прямо в глаза, он коснулся её алого платья. Ткань мгновенно сгорела — сохранились лишь ожерелье и медальон. Освободившись и от своей одежды, он медленным взглядом обвел уже полыхавшую до горизонта вершину Пирамиды. Ещё немного и начнется её извержение, погасить его по силам лишь встречному потоку из Потерянного Мира. Если это случится, Микромир, скорее всего, погибнет. Для его создателей последствия космической катастрофы будут тоже весьма внушительными. Крэйндар и Альмэда были единственными, кто отвечал за судьбу взрастившей их Вселенной, и она ждала, как поступят эти двое. Разойдутся или своею любовью объединят силу двух таких разных Миров.

— Альмэда, вся моя жизнь для тебя. Я появился в этом мире только для встречи с тобой. Не бойся, я не причиню тебе боли, может быть только чуть-чуть, чтобы наши Стихии свершили соитие во имя Любви. Это то, что должно непременно случиться. Это то, что требует «Женщина под детской маской», заставившая тебя повзрослеть для свершения этого обряда. Мы хотим этого Альмэда, мы всегда этого хотели, потому что это наш Путь. Потому что мы Боги, призванные творить Реальность и Любовь.

Альмэда потупилась. Прекрасное тело атлета, протянутые к ней руки. В ней просыпалась великая Женщина, сбросившая маску ребенка, которая могла принадлежать только Огненному Богу.

Альмэда подошла, он обнял её за плечи, и вдруг подбросил вверх. Малышка вскрикнула и взвилась гораздо выше бушевавшего вокруг них пламени. А когда вернулась к нему на руки, была осыпана такими поцелуями, которые развеяли все её детские страхи и сомнения. Коснувшись уже прогибавшейся под ними поверхности, она перестала сопротивляться желанию и, не стыдясь, раскинулась в ожидании его объятий, на секунду увидев себя в тёплой пещере уже взрослой девушкой. Ни одни смертный не овладел бы ею. А если бы такой нашелся, то всего лишь за попытку к ней прикоснуться поплатился бы своей единственной жизнью.

Склонившись над нею, такой нежной, расслабленной и притихшей, Огненный Бог сомкнул её руками и вспомнил фразу, услышанную от неё совсем недавно, что союз между ними возможен, если мужчина воспламенит женщину до яркого свечения. Именно к такому победоносному финишу, видимо, и прокладывала ему самый короткий путь «Женщина в маске ребенка», не разглядев в себе и девочку в женском платье.

Не выпуская Альмэду из стальных объятий, Огненный Бог неторопливо проломил девственную преграду и примирил женское тело малышки с её детским разумом, «укротив одну и приручив другую», после чего, расслабив могучие мышцы, отдался собственной страсти.

Они любили не на брачном ложе, а под звёздами, в море огня. Они любили не как люди, потому что родились не людьми. А людям не дано представить, как проснувшийся вулкан освобождается от раскаленной лавы и как женская плоть поглощает её с жадной ненасытностью, пока не впитает её всю. После полного насыщения Альмэда вспыхнула ярким внутренним свечением, с не менее ярким ореолом вокруг себя. Огненный Бог ощутил легкое беспокойство, но тут же совладал с собой. Зачем тянуть, если всё давно предрешено? Прошептав имя любимой, он прижался к огненной Альмэде и обвил её руками и ногами. В следующее мгновение Звёздный Мир был свидетелем того, как, воспламенившись от Альмэды, Огненный Бог вспыхнул ярче всех звёзд, и его бессмертная энергетическая матрица обрела долгожданную свободу! Ей нет преграды, её ничто не остановит, когда её единственной целью было извлечь из Альмэды родственную себе сущность. Когда две Стихии, олицетворявшие Мужское и Женское начало, завершили поиск друг друга, запустился процесс, который трудно передать обычными словами.

Слившись воедино, энергетические матрицы Альмэды и Крэйндара породили фантастическую Субстанцию, чья внутренняя мощь обладала поистине неиссякаемыми сокрушительными и творческими Возможностями, которые тут же и проявились. Закручиваясь вокруг раскаленных тел влюбленных, порожденная ими Субстанция свивала двоих в энергетический материально-духовный тандем  - бессмертный и неделимый.

В кульминационный момент божественного соития к ним же устремились два энергетических потока - один из Потерянного мира, другой из разрядившейся Пирамиды. Тому был все тот же единственный свидетель — освободившаяся от повзрослевших детей Вселенная. Встречные потоки могли погасить друг друга. «Суммарный» же вынес бы двоих за пределы искусственного Микромира. В действительности произошло вот что. Порождённое Богами «трепетное Дитя», втянуло мощь двух миров в самих Богов — в Крэйндара и Альмэду.



* * *


Альмэда открыла глаза. Вокруг клокотала неопределенного оттенка серая масса, извергавшая снопы электрических разрядов. «Это не Потерянный мир, — подумала Альмэда. — Переход из одной реальности в другую прошёл по непредвиденному сценарию».
     Альмэда почувствовала себя увереннее, когда из плотного тумана раздался голос Крэйндара. По пути к нему Альмэда, не задумываясь, подняла руку, развернув ладонью от себя.

— Осторожнее! —  забеспокоился Крэйндар, когда из изящной кисти девушки отделилась белая творожистая масса и, расширяясь, с бешеной скоростью умчалась в неизвестном направлении.

— Что-то не так? Это не Потерянный мир. — Альмэда опустила руку и прижалась к плечу вынырнувшего  из тумана Крэйндара. —  Я поняла! Занимаясь любовью, мы втянули в себя содержимое Накопителей и очередную порцию энергии из Потерянного Мира! И эта поглощенная нами энергия вытащила нас из Микромира! А твои сказки об "отражающем зеркале"?

— Выходит, я затуманил тебе мозги. Не переживай, я тоже не раскаиваюсь. Зачем ждать сорок тысяч лет, когда ты так храбро повзрослела, и получить недостающую нам энергию можно было таким приятным способом? Но ты упрямо выискивала такие несерьёзные причины невозможности нашей плотской близости, что мне в расчете на твоё человеколюбие и доброту пришлось внушить тебе, что сохранить Микромир и выбраться из него можно только сложив энергетические потоки с помощью этого самого "зеркала".  А если серьёзно, каждое наше слияние продуцирует колоссальные по значимости и фантастические по сути Возможности. Возможность творить Добро или Зло. Возможность созидать или крушить уже построенное. Это и есть наши «дети», Альмэда. Их будет много! — увлекая её на серебристое покрытие, предупредил Крэйндар.

— Мы стали Богами?

— Мы всегда ими были, но в нашей близости раскрылась неисчерпаемая сила нашей любви.

Альмэда отвела его нетерпеливые руки и оглянулась, ища, за что зацепиться глазами. — Так мы на той самой божественной «кухне», где происходит творение актов реальности?

— И как ты догадалась? Наверное, тогда, когда одним движением ладони чуть не дала жизнь новой звезде? — зарываясь лицом в её разметавшиеся кудри, пошутил Крэйндар. — Мы за пределами всех реальностей, всех миров, Альмэда. Это Абсолют, Великая пустота, в которой сосредоточено то, что предшествует рождению каждой Вселенной. На Эльцэтре стояла статуя атлета, поддерживающего гигантскую сферу, а в ней… — Крэйндар не договорил.

— Тоже сфера и копия атлета, а в ней другая сфера и атлет. И все гиганты наблюдают за своими «коллегами» и за собой тоже. Все Сферы стянуты своим обручем, скрепами которому служат сцепленные между собой звезды. Похоже на игрушку, которую принесли мне в пещеру. В большой кукле скрывалась следующая кукла и так до маленькой горошины с голубыми глазками. Так же устроено и Мироздание. Тебе по силам создать настоящую Вселенную?

— Пробудить в своем Боге творческое начало по силам только тебе, Альмэда. Иначе я просто Дух, который ни к чему не стремится и довольствуется тем, что просто существует. Без тебя я божественный лентяй, дорогая. Когда я в тебе, обретает силу скрытая во мне бессмертная Сущность, которая пробуждает в тебе Стихию страсти. Вместе они порождают Возможность, которая способна творить и разрушать по нашему усмотрению.

— Вселенная заканчивает свое существование, когда срывается скрепа…

— А чтобы воспроизводство продолжалось, мы закладываем в эту «вселенскую игрушку» ту самую горошину с голубыми глазками, одновременно поглощая останки отживших свой срок Реальностей. И так пока… пока тоже не надоест.

— Видимо, многим «неверующим» придется смириться с мыслью, что их создал Высший разум.

— Зачем ограничивать фантазию? Если одни будут доказывать, что Мир возник из ничего, а другие, что каким-то другим образом — не станем вмешиваться. Главное, чтобы, занимаясь поисками ответа, люди сохраняли то, что у них уже есть, и, пользуясь свободой и правом выбора, рассчитывали только на собственные силы. Смешно носиться с ними как с малыми детьми и думать за всех и сразу, когда у нас есть собственные, не связанные с ними интересы. Я прав?

Задав вопрос, Огненный Бог прижал её плечи к искрившемуся покрытию и заглянул в глаза. Был момент, когда ему открылось, что Он и есть ТОТ, кто затеял все Это. Но «божественная игра» без партнера ему надоела.

— Я хочу любить тебя, Альмэда. Этого занятия нам вполне достаточно. Оставим без ответа вопрос, кто Создал нас и что Было прежде. Нам важен факт нашего существования и только. Будем отталкиваться от него. Мы особая форма божественной материи, которая способна созидать и уничтожать по своему усмотрению. Очертим сферу нашего бытия и успокоимся, пока не захочется разнообразия. Тогда придумаем что-нибудь новенькое. Хотя бы Вселенную, в которой разум не порождает ненависть и насилие.

— А как же Потерянный мир?

— Мы посетим его и встретимся с нашими отцами. Но прежде займемся главным, ради чего божественный Дух принял человеческий облик. Я хочу любить тебя, и только попробуй не ответить мне взаимностью, — шутливо пригрозил Крэйндар, развел в стороны её руки, и…

— Мне вспомнился наш дотошный Нук. Как бы мы ему объяснили, что произошло с нами? Я бы так. Есть желтая краска. Есть синяя краска. Сольём ту и другую в один сосуд — цвет станет зелёным. Смешаем краски, Альмэда.

Огненный Бог приник к губам юной Богини. Странное пространство без координат и времени стало заполняться страстными звуками его божественных прикосновений. Альмэда вспыхнула как факел, и он погрузился в него…