Первый день лета

Всё началось с того момента, как я почувствовал свое семнадцатилетние, хотя оно еще  далеко.
Я проснулся в лете.
Солнечное утро и смелый свет из единственного окна чердака. Летний ветер первого дня уже бьется в окно. Пригибая голову, я подхожу к этому окну с двумя ставнями и смело и резко распахиваю его, чтобы впустить долгожданного гостя. Птицы, что говорили о своем, на подобии подоконника улетают, замолкнув на время своего чистого полета. Их бесконечный диалог будет продолжаться при случае и всегда будет мне бессмыслен. Я всегда завидовал птицам, потому, что не могу как они наслаждаться таким мнимым и коротким счастьем свободы.
Под окном еще цветут черемухи, и дразнят своим тончайшим запахам мои нос. Я вдыхаю как можно глубже все запахи бесконечного лета, закрыв глаза, хочу постепенно прочувствовать все грани этого ощущения. Это ощущение первой распахнутой летней форточки каждый год разное. Несмотря на то, что место этого действия всегда одинаково. Звуки тоже остаются , Но с каждым годом я слышу все больше и чувствую все больше. Звуки птиц, шепот ветра и совсем не слышный шелест травы. Эти шепоты деревенского утра создают картину, на которую я еще не взглянул. Солнце режет мне глаза под веками. Как давно оно встало я не могу и не хочу думать. Летом оно даже перед рассветом яркое. В моей голове именно он. Я благодарно вдыхаю эту чистоту. Когда мое сознание начинает привыкать к тому, что я слышу и ощущаю, я открываю глаза.
Яркий свет слепит глаза, но я продолжаю смотреть на солнце, словно никогда его больше не увижу. Когда глаза чуть привыкают, я смотрю вдаль, на незримо колышущуюся листву дальних деревьев. Я вижу их каждый год, но ни разу не смотрел на них ближе, чем из этого дома. И их березовая листва кажется самой зеленой на свете. Это первая листва, которую я вижу за этот год, вне городской цивилизации. Она прекрасна. Мне кажется, шелест веток, трех этих деревьев я слышу и даже чувствую, о чем они шелестят. Я смотрю на голубое, ясное и чистое небо. Самое голубое небо в году, завтра оно не будет так привлекательно, нужно сполна насладиться мигом. Облака позади деревьев и над самой крышей дома. Будь, я не пару сантиметров повыше, дотянулся бы до них. Интересно, какое на ощупь небо. Оно может быть как густая теплая жидкость, или как холодный искусственный, скользкий шелк. Я смотрю на дома, лежащие на моей хрупкой ладони. Крыши разноцветные. Большая часть из них старая и мне всегда нравилось бывать в них, проникать в них, изучать быт людей, обладающих ими. Они все необычны, и особенны и нет ни одного такого же. Точно так же с библиотечными книга. Одни и те же книги могут иметь разный запах, цвет и даже характер. Если только уметь чувствовать их, можно узнать больше того, что написано в них. Сейчас можно почувствовать свою вечную юность на кончиках пальцев. Я смотрю на соседские дама, заглядываю во дворы, на деревянные постройки, на старые крыши. Всегда хотелось узнать, что в них хранится и кто садил все эти деревья, даже в моем собственном дворе. Кто посадил эту черемуху в моем дворе? А вон те я яблони? У моего темно-зеленого забора отломилась двадцать третья  балка с лева. Радом с ним растет малина и несколько кустов цветов. Они мне не нужны, но их садили прежние хозяева.
Узрев и поняв всю эту картину, потеряв этот миг в памяти навсегда, я, наконец, отвожу взгляд. Глаза, привыкшие к свету, теперь смотрят на темноту и пыль. Моё окно далеко от кровати и на моем чердаке почти ничего нет, но все же здесь есть всё, что может быть мне нужным. И даже намного больше. Описывать это множество бесполезных вещей не имеет смысла. На полу неряшливой стопкой лежат мои книги. Большая часть из них фантастика. Прочтение их происходит странным образом. Я читаю все их одновременно. Стараться не запутаться в переплетах и похожестях сюжета бывает сложно, но в этом и есть интерес. На полу пыльный ковер. Я один в этом месте. По ночам мне хочется быть ближе к космосу и звездам. Раз уж стать космонавтом мне не суждено, могу полетать мысленно. Здесь нет мебели, только моя кровать. Я иду по пыльному ковру, босиком, спотыкаясь о разбросанные предметы. Все лето я провожу здесь, только ради этого первого мига, ради этой открытой форточки. А стоит ли оно того? Я бы мог уехать, прямо сейчас, но не сделаю этого. Из года в год я жду здесь событий, которые не могут произойти в грязи и шуме города. В этом году это точно будет. Я открываю дверь чердака, выходящую на север, и выхожу на крышу. Смотрю через забор к соседям, и на меня лают собаки. Весь их двор виден мне отсюда. Я долго смотрю на запад с крыши, вспоминая своё постоянно место жительства. Здесь всегда очень красиво, по сравнению с городом. Здесь даже можно найти романтику и искренность. Они в людях.
Готовить что-либо нет ни души, ни желания. Я умываюсь холодной водой, это приятно. Теперь в мой разум приходит ясность. Чем занять этот день, мне неизвестно, но осознание этого придет позже. Всегда приходило. Ну а пока что я мог побыть в саду.
Я смотрю на цветущую яблоню. Ее цветки чуть розовые и вокруг дерева летают пчелы. Их полет легче, чем внешность бабочек. Паутина собрала на себя росу и теперь солнце играет ей, говоря: посмотри на меня, я такой красивый. Я подчиняюсь ему. И мои мозг снова представляет запахи, которых вокруг вовсе нет, но найти их не сложно. Искать их сегодня. Вот чем можно заняться, но это не то осознание желания. Я сижу в старом зеленом кресле и читаю книгу. Что-то заставляет меня оторваться от книги и посмотреть на юг. Это и есть то самое осознание желания сегодняшнего дня. Там именно эти березы. Сегодня я должен приблизится к ним. И вот, сорвавшись с кресла, я иду к ним. Они не далеко и поиск дороги к ним крайне увлекателен. Я наконец вижу их ближе. Выходя из за поворота я вижу, что они за забором. Но мне уже хочется коснуться из стволов. Я заглядываю за него, надеясь на отсутствие свидетелей. Но нет. Под ними сидит девушка. И она бы не удостоила моего внимания, если бы не была так привлекательна. Кудри ее золотых волос спадали на ее лицо. Она читала. Она читала шепотом, сама для себя. И мне не было слышно ее слов и ей самой не было их слышно. В ее волосах играло солнце, сливаясь с их цветом, желая раствориться в них. И сейчас мне бы хотелось быть этим солнцем. На ней был бежевый почти прозрачный топ и караковая юбка-солнце в большой оранжевый горох. Я улыбнулся и она словно заметила это. Она засмеялась, и смех этот звучал как колокольчик и был искренен. Как ни у кого, никогда искренен. Самый искрений смех будет притворным. Я наконец-то нашел искрений смех. Она молчала, всё еще глядя на меня. Она кивнула головой мне, чтобы я сел рядом с ней.
- Эта встреча не случайна. – Сказала она шепотом. Я смотрю ей в глаза, но не могу запомнить их цвета. - Я почитаю тебе. – Все тем же тихим тоном продолжала она. Она читала стихи, или поэзию или чей-то дневник, я точно не помню, но это было очень красиво. Она читала о весне. Я чувствовал эмоции. Она читала шепотом, совсем не слышно. Слова были не важны, важны были лишь эмоции от того, что происходит сейчас. Это не передать словами и даже воспоминаниями. Эти ощущения длятся лишь краткие эфемерные моменты и не оставляют ничего, после себя. Бесконечный момент, вечное небо и чистый полет юных душ. Я сижу так близко, что могу чувствовать ее запах. От нее пахнет яблоками, не иллюзорными, а настоящими. Я нашел то, что ждал здесь всё это время. Мы не знакомы. Она читает, запинаясь на непонятны словах, но я и не слушаю их и только слежу за ее еле уловимыми движениями и то, что я испытываю к ней, это чуть больше чем желание и чуть меньше чем любовь. Я вижу весну в лете. Дочитав книгу до корки, она отрывает глаза и бережно закрывает последнюю страницу. Она смотрит на меня. Я хочу сказать ей что-то, но сам не знаю, что говорить. Она шепчет мне совсем близко к уху:
- Ничего не говори, только слышь меня сегодня. - Она быстро встала и подала мне свою раскрытую ладонь. Я держал ее руку и шел за ней. Куда она меня ведет, мне не ясно, но она, ни минуту не молчала.
- Я знала, что встречу тебя здесь, сегодня, именно в эту секунду. Я знаю, что я нужна тебе и еще многое другое о тебе я знаю. Я придумала тебя уже давно. – На вид ей было лет 12, не больше. Все ее слова были сказаны шепотом. Я хотел спросить, но как только открыл рот и напряг голосовые связки, она приложила мне палец к губам. Я понял, куда она ведет меня. Мы шли воровать яблоки. Видимо, ничего кроме них, она не ест. Она не говорила своего имени. Она указала пальцем на низко весящие облака и сказала:
- Они похожи на далекие горы. Тебе бы хотелось побывать на этих горах? Мне тоже. А полететь тебе бы хотелось? Если захочешь, я тебя научу. – У меня не укладывалось в голове, как можно научиться летать. Она привела меня в заброшенный дом. Она держала меня за руку, и иногда я закрывал глаза, чтобы цель нашего пути была более интересной.
- Иди вперед, я буду сзади. – Сказала она. Я всегда боялся заходить в этот дом. – Я не оборачивайся. – Сказала она. Зачем она ведет меня сюда? Она ответила мне не мою мысль, только когда мы уже вошли во внутрь.
- Ты должен научиться летать. Я просто обязана научить тебя летать. – Я не до конца понимал ее мысль, и даже не хотел понимать. Точнее, я совсем ее не понял. Она обошла этот залитый солнцем и заросший травой арт-обьект и начала рисовать солнышки на стенах. Просто водить пальцем по старой известке, оставляя еле заметные следы на ней. Она рисовала пуговицы, китов, луны, цветы, деревья. Все это не оставалось на стенах. Сохранялось только у меня в памяти. Она посмотрела на меня, даже сквозь меня. Я обернулся и ничего не увидев за спиной, вновь посмотрел на нее, боясь, что она растает как видение. Но она была здесь, ближе, чем когда либо. Мое сердце остановилось, и начало биться сильнее. Мне хотелось поцеловать ее. Перед моим решающим движением, она положила мне голову на грудь. Она ниже меня ростом, только сейчас заметил. Она стала танцевать со мной, не спрашивая меня. И очень тихо мурлыкала мелодию, неизвестную мне. Она вела, ее движения были легки и свободны, свежи и невиданны мной прежде. Но они не были странны и лишь завораживали. Она не наступала в дыры в полу, словно танцевала здесь каждый день.
В этом саду росло много яблок. Она ловко залезла на дерево и кидала мне только что сорванные яблоки. Я представлял на них секундное тепло ее рук. Я еле успевал за движением ее рук и ходом ее бессмысленной мысли. Она говорила о чем-то абстрактном. Я не понимал ее, и видимо, не должен был ее понимать.
- Куда ты пойдешь теперь? – Спросила она. Она пойдет за мной. Я шел домой. Мы молчали, так как мне приказали молчать, а она жевала яблоки, и спокойно брала их из моих карманов. Я шел домой.
- Знаешь, если я была проституткой, ты бы никогда не расплатился за мои услуги. – Эта фраза меня удивила. – Ты услышишь звенящую пустоту в своей голове, после моего ухода. Ты сам придумал меня на сегодня. И ты никогда не расплатишься сам перед собой, за эти часы проведение со мной. – Она меняла ход своих мыслей очень быстро, не оставляя ни малейшего шанса понять ее. – Мне кажется, что винил поет и плачет от боли. Знаешь, куда девается небо, когда ты закрываешь глаза? Оно уходит мне в душу и танцует там с невероятной скоростью. О чем ты мечтаешь? – Она умеет читать мыли. Не только настоящие, но и прошлые, даже глубинные. – Ты мечтал стать космонавтом. Я просто обязана научить тебя летать.
За ее разговорами в моем саду и проходит этот день. Солнце уже совсем закатилось и почти все звезды торчат на небосводе. Первая ночь лета. Она сидит на траве, скинув туфли и даже не думает уходить. Она рассказала мне о том, кто строил этот дом и кто сажал деревья и обо всем, что мне хотелось узнать раньше, но так и не разрешила что-то сказать. Вдруг, она встала и подошла к лестнице на чердак, сказав только одно слово: «Пора».
Мы на чердаке. Она осмотрела все, что лежит у меня на полу и наугад взяла одну из моих книг. Сейчас мне как никогда за эти часы хочется быть к ней ближе. Она открывает книгу и видит в ней засушенный цветок, это подснежник. Она просит забрать его себе, и теперь я говорю ей:
- Да. – Она улыбается мне. Я улыбаюсь в ответ. И в душе появляется невероятная легкость. Я смеюсь, таким же искренним смехом, как у нее. И с этим смехом моё тело становится очень невесомым, как никогда легким.
Я взлетаю, проламываю собой потолок.
И смотрю на нее.
Она остается на чердаке, на моем чердаке.
Она прижимает к груди мой цветок и нежно улыбается мне.
Ее глаза оказались карими.