Девять жизней драной кошки. Часть I. Глава X

                Часть  I. Глава X.
          Счастливые люди редко бывают осторожными. Отец Фила давно заметил, что у сына приподнятое настроение, от него не укрылось, что приехавший накануне из Бразилии сынок светится счастьем. Вопрос застал Ланго – младшего врасплох:
- Судя по  настроению, у тебя появилась женщина. Ты забыл, наконец, эту русскую?
- Я влюблен, это правда, но это мое личное дело.
- Ты забыл отреагировать на «русскую».
- Ты до сих пор ревнуешь?
- Я!? Да как ты смеешь!? Я – женатый человек.
- И каждый раз, когда в спальне гаснет свет, на месте жены представляешь ее?

Отец до сих пор болезненно реагировал на всякое упоминание о Вере. Наверное, по-своему  любил. Филиппа с годами это все меньше удивляло: с возрастом он все больше становился похож на отца. Сегодня Филу не хотелось ссорится с отцом, надо было решить важный вопрос.
- Я прошу прощения за некорректное замечание, папа. У меня серьезная проблема. Я полгода буду жить отдельно, сниму квартиру.
- Тебе тесно в таком огромном доме?
- Я буду не один.
- Я не против. Надеюсь твой гость будет вежливым и …
- Дело в том, что он несколько шумный для тебя.
- Я потерплю, тем более, что я мало бываю дома.
- А донна Сильва?
- Это - мой гость.
- Спасибо, папа.
- Когда он приедет?
- В следующие выходные.

          Дон Педро еле дождался следующих выходных. Он послал в аэропорт машину, с нетерпением мерил шагами дорожку около дома, рисуя в воображении избранницу сына. Тонированные стекла « Мерса» не позволили издалека разглядеть подъезжающих. И только рассмотрев идущего по дорожке Фила с ребенком на руках, понял, что гостем будет именно малыш. Фил с нежной улыбкой смотрел на мальчика, потом спросил у отца:
- Ты не передумал? Мы с Александром можем пожить в твоем доме?
- Это твой? Это мой.. ?
- Нет, это не мой сын, но если хочешь, можешь относиться к нему, как к внуку.
- Где его мать?
- В Бразилии. Она тяжело больна.
-
             Дон Педро осторожно взял Саньку на руки. Малыш открыл глаза и широко улыбнулся, показав четыре беленьких зуба. На душе у Фила потеплело. Саньку он вывез из страны без проблем, отец принял малыша хорошо. Первый этап операции прошел успешно. Что же задумала киска, раз попросила привезти пластического хирурга из Аргентины?

               Жизнь вошла в русло, весь следующий месяц Фил провел с Санькой дома. Правда, на душе у него скребли кошки. Когда он уезжал, Вера со смехом сказала:
- Помоги мне с сыном, а с тату я решу сама.
- Она не сводится.
- Я знаю. Но можно сделать пересадку кожи. Найди хорошего и не болтливого пластического хирурга, способного в домашних условиях сделать пересадку.
- Ты сумасшедшая.
- Ну и что? В постели же тебе это нравится.

     В постели. В постели. Весь месяц он скучал именно по этой постели, вспоминая подробности, слова, запахи. Хирурга он нашел довольно быстро. Хорошие деньги соблазнили высококлассного специалиста. Соблюдая конспирацию, оборудование и медикаменты переправили багажом на адрес Красного креста. Фил только никак не мог взять в толк, как Вера собирается заставить молчать врача, видевшего татуировку. И согласится ли он на операцию, узнав суть дела.

          Опасения Филиппа были напрасны. За тысячу миль от него, на холодной постели корчилась от жуткой боли его любимая девочка. Проблему с татуировкой она решила предельно просто: раскаленный утюг совершенно случайно обжег руку в необходимом месте. Вызванный Марией,  Акмаль пришел в ужас. Возможно, от татуировки не останется и следа, но рука изуродована до безобразия. К тому же женщина отказалась от обезболивающих. Лечила ее Мария. Вся комната была заставлена склянками, банками с мазями. Душа Акмаля разрывалась от жалости к глупой девчонке. Они стояли у окна на террасе и вели ничего не значащий разговор. Вдруг Акмаль спросил:
- Почему отказываешься от анальгетиков?
- Нельзя, я беременна.

             Акмаль пришел в бешенство. Он схватил женщину за предплечье, тряс ее и кричал, задыхаясь от гнева:
- От кого ты беременна. Я убью его, вас обоих. Я и так не знаю, что делать с твоими проблемами.
           Он, вероятно, еще долго кричал бы, сказать ему было что, но внезапно женщина обмякла в его руках и рухнула на пол. Только тогда Акмаль сообразил, что вцепился прямо в больную руку. Нашатырь не помог, женщина не приходила в сознание довольно долго. Смеркалось, когда она потеребила, сидящего у кровати, Акмаля за руку:

- Ты не злись, я все продумала. Они ищут женщину с ребенком. Саньку Фил уже вывез. Они ищут одиночку. Я буду выезжать беременная и с мужем. Они знают о татуировке. Ее нет. Фил привезет пластического хирурга, и удалять он будет не татуировку, а след неосторожного ожога.
- Ты сумасшедшая. С каким мужем?
- С доктором Брауном. Кстати ты его куда дел?
- Работает в филиале. Думаешь, что согласится?
- Если будет уверен, что ребенок его.
- Его? Это его ребенок?
- Фила.
- Ты что уже со всеми переспала?
- Ну, почему со всеми? С тобой еще нет.
Акмаль покраснел до корней волос. В душе он был не против такого предложения, но, наверное, никогда бы не высказал его вслух.

      Пластическая операция прошла успешно. Через два месяца Вера сделала предложение доктору Брауну. Она не стала врать насчет ребенка, предложив доктору крупную сумму за переправку ее за границу. Он знал только, что документы у Веры фальшивые. В этом и был риск, за который Вера платила.

         К пяти месяцам живот у Веры стал хорошо виден, и выезд откладывать не имело смысла. Готовились с такими взвинченными нервами, что Вера отключилась за два дня до перелета. Разбудить ее не представлялось возможным. Доктор Браун был в панике. Он категорически был не согласен с таким вариантом. После короткого совещания  Акмаль с Филом оформили перелет, как перевозку пациента врачом по линии Красного креста. Все сложности на этом закончились.

              Казалось, что судьба, наконец, оставила девчонку в покое. Вера с Санькой жила в Филадельфии со всеми полагающимися документами и легендами. Фил приезжал каждый месяц. Он по-прежнему нежно относился к Саньке, а когда родился Пьер, был на седьмом небе от счастья. К жене он относился, как к подарку судьбы, часто повторяя, что и через тридцать лет будет любить ее так же нежно и страстно, как сейчас.
              Вера верила. Год, что они провели с Филом был сравним только с ее первой любовью. С небольшой лишь разницей: в отношениях с Таубергом  «главной» была она, а Фил хотел видеть в ней маленького котенка, которого надо беречь и защищать. Она с радостью спряталась за широкую спину мужа, охраняемая от житейских забот и тревог.

        Счастье длилось недолго. Фил погиб в аварии, когда сыну было только семь месяцев. Для Веры это была двойная трагедия. В кармане куртки сына Дон Педро нашел фотографию Саньки и Пьера с надписью:  « Саше  2 года, Пьеру  шесть месяцев». Адрес в записной книжке тоже был. Вера не пришла еще в себя от горя, как на пороге дома возник свекор. Объяснение было тяжелым и долгим.

          Обезумевший от горя старик ничего не хотел понимать, пришлось мало-помалу рассказать всю правду, исключая историю с татуировкой. Свекор, сменив гнев на милость, предложил материальную помощь и кров внукам и Вере. Она охотно согласилась.

        Едва объявили посадку на самолет, на котором Дон Педро улетал домой, Вера уже покупала билеты до Стокгольма. Больше со свекром она не встретилась никогда, посылая раз в год фотографию внука. Уже через три года позвонила на рождество, сказала, что она очень сожалеет, но он своей заботой представляет угрозу для безопасности мальчика. Педро Ланго выделил Франческе Браун долю наследства за доброе отношение к его сыну. Так Дон Педро отдал Вере принадлежавшее Филу имущество. После своей смерти все свое имущество завещал господам Александру и Пьеру Браунам, детям Франчески Браун.