О связи с Таджикистаном пока очень кратко

О связи с Таджикистаном (пока очень кратко)

14 ноября 2015 года я побывала на Фестивале культуры народов Азии, который проходил в городе Сланцы Ленинградской области (http://www.proza.ru/2015/11/17/2379). Во время мероприятия я немного пообщалась с артистами, представлявшими Таджикистан. И через несколько дней, когда писала отчёт, с Баховаддином Негматовым – прекрасным, вполне состоявшимся музыкантом и певцом. И, конечно, меня встревожили монгольские танцы, исполненные бурятским ансамблем «Ая-Ганга», об этом далее.
Я получила хорошие отзывы о своём отчёте.
И всё это подвигло меня написать небольшой очерк о том, как моя семья связана с Таджикистаном. Я не буду вдаваться в исторические подробности (это будет другая работа).
А всё начинается с моего деда Николая Яковлевича Глотова (6.12.1905 – апрель 1981). Вообще, настоящая фамилия – Голота, и происходит наш род от запорожских казаков. Дед мой родился в Харькове, учился в одной из гимназий. Но после революции 1917 года, видимо, начались кое-какие притеснения, и дед подался или попал в Красную армию, где фамилию ему записали на русский манер, заявив: что это за Голота, будешь – Глотовым. Может быть, ему и самому было так удобно. Моя мама слышала в детстве эту историю, но она никак не могла вспомнить, как точно звучала настоящая фамилия, она говорила: Глото. Пока нам не попалась книга Мордовцева, в которой одним из героев был казак Голота. И она вспомнила.
В общем, дед в рядах Красной армии в 1924 году отправился аж в Среднюю Азию избавлять местное население от басмачей. Он служил под началом Михаила Фрунзе и участвовал в поимке знаменитого Ибрагимбека. Начал с Оша (Киргизия). Как грамотного и перспективного молодого человека, его оставили в городе – Курган-Тюбе (Таджикистан). За боевые заслуги выделили ему отдельный хороший (по тем временам) дом на Центральном, то есть в военном городке Курган-Тюбе.
Второму началу истории мы обязаны семье Дорониных. Мой дед Григорий Фёдорович Доронин (1880 – 1956) был потомком русских и, как гласит семейное предание, монголов. Но я думаю, что не монголов, а представительницы одного из народов, населяющих Сибирь, – якутов, тунгусов, эвенов или эвенков. Но, может быть, и монголов. По крайней мере, черты лица у нас имеют какой-то восточный или сибирский тип. Так вот мой дед со своей большой семьёй в 1934 году поехал в Таджикистан из села Бердюжье Тюменской области. То ли это было связано с голодом, то ли дед боялся репрессий, так как он был профсоюзным начальником, то ли просто пригласили родные, которые в Таджикистане уже осели.
Из воспоминаний моей мамы: «Дети: Анна двадцати четырёх лет, Николай двенадцати лет, Алексей девяти лет и Степан семи лет. Видимо, они тоже приехали в город Курган-Тюбе. Анна устроилась уборщицей в магазине, завмагом был Сафаров – красивый молодой таджик, коммунист. Он сразу положил глаз на Анну, она же пока никак на это не реагировала. Когда приходила в магазин за покупками Федора Ефимовна (мать Анны), Сафаров всегда отоваривал её вне очереди. Этим самым привлекал к себе внимание Анны – это одно. И второе – таджики очень почтительно относятся к родителям. Но недолго им пришлось жить в Средней Азии. Заболели дети. Особенно тяжело заболел сначала Николай (кишечное что-то), чуть было не умер. Клавдия (старшая), узнав об этом, приехала и увезла Николая в Сибирь, где он быстро восстановился. Дети Алексей и Степан быстро нашли общий язык с местными детьми, дружили, играли с ними, быстро оба научились таджикскому языку. А Степан, как общительный, весёлый и умный мальчик, стал участвовать во многих проводимых в то время праздниках, пел и особенно танцевал, нарядившись в таджикские одежды (чапан, штаны, тюбетейка), получая при этом всякие призы. Но они тоже не выдержали жару, и пришлось семье спешно выехать в Сибирь. Причём Анна была на работе, оставив её вещи, сами уехали, ей ничего не сказав. А это было на руку Сафарову. Он тоже быстро её вещи перенёс в свой дом, а потом ей сказал, что, мол, мама с папой (как он их называл) уехали, и он её вещи перенёс к себе домой. Ей ничего не оставалось, как выйти за него замуж. Сафаров её очень любил, он боготворил, одевал её в лучшие одежды, то есть покупал лучшие ткани, а она уже сама шила себе платья, сарафаны, пальто, шапки и прочее. У них родились две девочки: Нина и Рая. Посылали фотокарточки в Сибирь родителям. Бабушка, увидев Раечку, которая была похожа на Анну, сказала, что если вздумают приехать в гости в Бердюжье, то без Раечки чтобы не приезжали».
История с Анной странная. Возможно, семья решила, что она уже пристроена. Может быть, Сафаров поговорил с её родителями.
К сожалению, обе девочки – Нина и Рая – умерли в детстве. Так что своих двоюродных сестёр – детей русско-таджикского происхождения – я знаю только по фотографиям.
Анна в отчаянии и в горе обвинила в смерти девочек их отца. Потом, после похорон, она ушла от Сафарова.
Тем временем Николай Глотов (Голота) похоронил свою жену, которая родила ему двоих детей – Владимира и Надежду (мою будущую маму; 9.05.1940 – 28.02.2015). Он куда-то пристроил сына, а новорождённая девочка была у него на руках. Но он потерял почву под ногами.
У Анны Дорониной была подруга – родня или Николая, или его умершей жены. Она была в курсе всех горьких событий в обеих семьях, и когда Николай остался с младенцем на руках, она же их сосватала. Николаю Анна понравилась. Ему было тридцать пять лет, ей – тридцать. Они сошлись. Таким образом образовалась в 1940 году новая полная семья.
Вскоре началась Великая Отечественная война. Вкратце: Сафаров погиб; Николай Глотов (Голота) был призван, прошёл войну, вернулся к Анне и дочке. Однако жизнь у них не заладилась. Анна с Надей уехали в Бердюжье к родителям, там они прожили год и вернулись обратно в Таджикистан (Николай был ранен на войне, болел, не мог нормально зарабатывать, а в Сибири дед Гриша жил хорошо), в совхоз «Вахш» (3-е отделение). Забегая вперёд, Анна и Николай так и не смогли наладить отношения, они расстались. И Надя осталась с Анной! Но долгое время никто даже и не подозревал, что Надежда – приёмная дочь Анны. Открылось это в критический момент: моя мама всю жизнь любила одного человека – моего папу Степана Григорьевича Доронина (он был младшим братом Анны). И когда они всё же решили пожениться, то мой папа очень переживал, так как получалось, что моя мама – его племянница. Но тут случился криз у Анны, она боялась, что умрёт, и рассказала, что она приёмная мать. Моя мама спросила, почему она раньше молчала. Анна сказала, что была совсем одна в жизни и боялась, что и Надя её бросит, узнав правду. Можно понять её чувства. Но Надя её бы не бросила.
Сначала Анна с Надей жили в совхозе «Вахш». Там мама пошла в первый класс. В школе она подружилась с девочкой-таджичкой Саидой, которая жила с мамой и бабушкой, а папа погиб на войне. Они вместе ходили на разные праздники (в совхозе был стадион).
Из воспоминаний моей мамы: «У реки Вахш быстро росли совхозы. Совхоз «Вахш» состоял из нескольких отделений. Первым, наверное, родился «Семеновод», где занимались семеноводством хлопка, выводя лучшие его сорта, зерновых и бахчевых культур, фруктов. Потом появилось третье отделение совхоза, где была большая средняя школа, здесь в основном жили русские и переселённые немцы. Жили сначала все в квартирах барачного типа. Была большая машинно-тракторная станция. Летом 1949 года мы переехали на второе отделение – оно сначала было небольшое, просто кишлак. Но в эти годы быстро стал расти совхоз, строилось жильё – уже отдельные домики из двух-трёх комнат с приусадебными участками, МТС, все культурные заведения. Территория совхоза расширялась. Это отделение было связующим всех других отделений (их было несколько) с главным «Семеноводом». Оно выглядело городком. Во втором отделении было организовано ФЗО (фабрично-заводское отделение), где молодёжь жила в общежитиях и обучалась разным рабочим и сельским профессиям. Там преподавал и мой отец (Николай Глотов-Голота) до последних дней своей жизни. Потом это ФЗО переименовали в техникум, и второе отделение стали называть «Совхоз-техникум». Росла его популярность, кульутурный уровень и сельское хозяйство с МТС. Совхоз «Вахш» был значим не только для Таджикской ССР, но и для всего союза.
Осенью 1949 года совхоз «Вахш» посетил Каганович или Булганин, точно не помню (я пока не нашла информации об этом визите – примечание автора). Только помню, как наше отделение ждало высокого гостя. Мы, ребятишки, были самыми любопытными, везде успевали быть. Вот расстелили ковровую дорожку, собрались люди, руководство (директором этого огромного совхоза был Воронин – среднего роста мужчина, умно руководил хозяйством, народ его уважал), подъезжает машина легковая, выходит из неё человек небольшого роста городского типа, мне показался добрым. Он не пошёл по дорожке, его это смутило, он был очень прост и скромен и сказал: «Я такой же человек, как и вы все – труженики, не надо было стелить эту дорожку, меня радуют ваши трудовые успехи для блага нашего советсткого строя». Пожелал всему народу успехов в труде, здоровья и ещё больших вложений в строительство нашей советской страны. Быстро потом ещё куда-то отправился в сопровождении всего нашего насекления. Воронин долго руководил этим большим совхозом, так как был грамотным и умелым хозяйственником. Я его видела много раз. Потом его перебросили в другие районы страны, а назначили уже Ульфатова, из местных».
Учились в школе сразу два класса в параллель – второй и четвёртый. Зато второклассники быстрее обучались, так как четвероклассники им помогали.
Мама пишет: «К Новому году вместо ёлки наряжали гузапаю, выберут самый высокий, густой куст (гузапая – на чём растёт хлопок), обмотаем каждую веточку белой бумагой и наряжаем самодельными игрушками».
Ещё мама вспоминает про среднеазиатских овчарок. Её отца они любили, он ловил рыбу, и они за ним ходили по пятам, прямо во двор заходили. И маму однажды покусал среднеазиат. Но она на собак всё равно не стала обижаться и не стала их бояться, наоборот, любила. Ещё у них была коза, однажды козлёнка утащил шакал.
 Затем перебрались в Курган-Тюбе. Впоследствии в Душанбе. Хлопок собирали. Надежда окончила Педагогический университет.
Моя сестра Анна (мама назвала её в честь Анны Григорьевны) родилась уже в Душанбе. Они тогда жили в доме барачного типа, а потом маме дали квартиру.
Я о Таджикистане знаю только по их рассказам. Так как в 1975 году моя мама переехала к моему папе в город Фрунзе Киргизской ССР. И потом они перевезли туда Анну и Анютку. У мамы оставалась в Душанбе верная подруга Валентина Фалина (она с мужем и детьми уехала из Таджикистана в Германию после распада Советского Союза, её муж – немец).
Я родилась в 1980 году во Фрунзе. Я всегда хотела поехать и посмотреть Таджикистан, и даже в 1990-е годы мы с мамой чуть туда не поехали, но там начались какие-то гражданские войны и переделы, так что ехать было просто опасно.