***

Только-только убрал штаны с начесом и прочее зимнее барахлишко, как снова похолодало.
Лезть на антресоли и по-новой разматрёнивать узлы нет никакого желания.
Хотя сейчас какая-нибудь цигейка и пригодилась бы.
Курточка моя весенняя тоньше, чем у Буратино, будь он деревянен.
И ботиночки "дублин".
Теперь стоишь на остановке и плачешь соплями.
Потом заворачиваешь это добро в носовой платок и прячешь в карман, как бабкино наследство.
Ни руку потом погреть засунуть, ни деньги положить.
Ходишь, ушами ветер ловишь.
Выйдешь на платформу и чувствуешь себя одиноким зябликом на сломанной ветке, у которого нет друзей.
Дождик тебя намочит, прохожий рукой махнет.
И никто пшенца пичуге не насыплет и в дом не пригласит.
Народ ходит кто в шубах, кто в шортах.
Те, кто в шортах, носами сливеют, но хорохорятся.
Да еще всякие козлы в транспорте кхекают бациллами своими и башками трясут.
Настегать бы им по брылам, попереломать суставные сумки и коленные чашечки, намотать жилы на кулак, оторвать рога и сделать из них кубки для питья, чтоб неповадно гадам было.
Но нельзя.
Я ведь зяблик...вроде.