Девять жизней драной кошки. Часть I. Глава VIII

                Часть I.  Глава VIII.

       Шанс представился только на четвертом курсе. Предмет  « Йога и медитация» по программе предполагал практические занятия. Наши две группы вел настоящий йог и маг. Был он мужчина невидный и щупленький и, наверное, из-за этого очень самолюбивый.

         Он на первом же занятии «замерил» экстрасенсорные способности всех студентов группы, выделив группу ребят особенно подверженных гипнозу. С тщеславным удовольствием сказал, что никто из нас не может стать специалистом в данной области даже при усиленных тренировках.

         Веры на первых нескольких занятиях не было. Кстати сказать, она довольно часто пропускала занятия. Так вот появилась она на третьем или четвертом занятии и сразу не понравилась нашему магу. Началось все с того, что на середине занятия она вдруг заснула. Это повторилось и на следующих занятиях. Маг был в бешенстве. Капур нам по секрету объяснил, что у Веры свободное расписание, и она ночами подрабатывает на студии звукозаписи. Магу же Вера, невинно улыбаясь, лепетала, что на нее так действует его гипнотический голос.

        Естественно, когда подошло занятие по практическому применению гипноза, наш колдун в качестве испытуемой выбрал Веру. Я, честно говоря, испугался. Еще на первом курсе с ней дважды случались странные приступы: на несколько суток она впадала в какое-то летаргическое или обморочное состояние. Врачи сказали, что это организм самопроизвольно отключается при перегрузках, но мадмуазель эти состояния контролирует, даже может вызывать сама.

        Так вот, когда маг назвал ее фамилию, Вера написала что-то на листочке и кинула мне через класс. Я прочитал послание. Там было всего четыре слова. Тем временем маг ввел Веру в транс. Он задавал ей вопросы, она послушно отвечала. Сначала мы думали, что она действительно под действием гипноза, но, вслушавшись в ответы, мы попадали от смеха. Из ответов выходило, что больше всех мужчин на земле испытуемая любит преподавателя йоги, и совершенно ошеломлена его магическим даром.

                Маг же принимал наш смех за похвалу своим способностям, поучительным тоном наставляя нас, что при гипнотических сеансах можно узнать самые сокровенные тайны человека, голос его подсознания. Какое, к черту, подсознание – девчонка водила старого дурня за нос.

          Но комизм ситуации был не в том. Когда старый маг стал выводить Веру из транса, она спровоцировала коматозное состояние, или не знаю, как это там  называется. Представь реакцию препода, когда он не смог вывести студентку из гипноза. Я сам унес Веру в санчасть, боясь, что маг от врачей узнает правду. Ночью я пробрался туда снова и унес подружку в одно тайное место. Мы целовались до полуобморока. Знаешь, что было в записке? «Поцелуй меня в полночь».

          С той ночи у нас с ней отношения временно наладились. Это нельзя было назвать любовью, по крайней мере, с ее стороны. Она так и не доверяла мне до конца, опасаясь предательства. Раздружились мы на рождественских каникулах. Я пригласил Веру провести их в Аргентине с моей семьей. Отец любезно прислал приглашение и визу на въезд, которые служили гарантией его материальной ответственности за гостя.

          Папа в ту пору был не женат, считаясь самым престижным женихом  столицы. Я думал, что мы с Верой проведем эту неделю вместе, и, честно говоря, рассчитывал на интимные отношения, тем более, что сама она на мои намеки реагировала спокойно.

        Но отец решил иначе. Он таскал нас с Верой на бесчисленные рауты, банкеты, в  рестораны. Закончилось это тем, что он в моем присутствии сделал ей предложение. Она отшутилась, что она еще несовершеннолетняя. Отец намека не понял. Ночью ко мне в спальню прибежала Вера вся в слезах и с разорванной на груди рубашкой. Она повторяла, плача, что наверно, убила моего отца.

         Но через несколько минут он сам нарисовался в дверях моей комнаты. Думаешь, он смутился или начал драку? Он предложил мне подержать строптивую девчонку за руки, пока он ею будет лакомиться, а потом я могу забирать ее себе хоть на всю ночь. Почему Вера решила, что я согласился на его предложение, я не понял до сих пор. Она сказала мне по-русски: « Вы заранее сговорились? У русских есть пословица: яблоко от яблони недалеко падает. Это про тебя».

            Никем не задерживаемая,  она вышла из комнаты, собрала вещи, и непонятными путями выехала из страны без денег и визы. Больше мы с ней ни разу не разговаривали до конца учебы. Я писал ей письма, стихи, передавал приветы с Капуром, но все безрезультатно. На выпускном мы танцевали с ней Аргентинское танго. Танцевали замечательно, но партнерша смотрела только в сторону.

            На этом же выпускном я украл у нее поцелуй. Она на минуту потеряла бдительность, болтая с подружками у большого окна в вестибюле. Я подошел сзади, резко повернул ее к себе и буквально впился в сочные нежные губы. Она сначала пыталась вырваться, но силой меня бог не обидел. Это продолжалось несколько минут. Мне было безразлично, кто на нас смотрел. Я хотел, чтобы она перед разлукой поняла, что я безумно ее люблю. Мы долго стояли у окна, обнявшись. Ты думаешь, я помню, что я говорил? Она плакала. Было ощущение безвозвратной потери, какое бывает после смерти любимого человека. И не только у нас с Верой.

         За время обучения на курсе, скажем так,  « слюбились» несколько пар. Все знали, что дальнейшие отношения невозможны. Все знали, что дальше будет разлука длинною в жизнь. Прошло больше пяти лет. Я так и не женат. Все не такие. Все.

       Знаешь, что было, когда я услышал ее голос по телефону? Я не мог замолчать, говорил и говорил, лишь бы слышать ее. Мы встречались с ней десяток раз уже здесь, тайком от тебя. Не нервничай, мы просто говорили, каюсь, дважды я поцеловал ее, так, по-братски. Мои люди ищут ее в районе исчезновения. Я чувствую, что они найдут ее рано или поздно».

           Когда пришла пора начать свою историю Таубергу, то оказалось, что  рассказывать было нечего. Он ничего про жену не знал. Сказал только, что  Вере грозило служебное разбирательство по поводу ее плена в Афганистане.  Генерал  уволил ее с работы, выдал замуж, добился разрешения на выезд за границу. Все подвластно сильным мира сего. Брак планировался фиктивный, но они влюбились по-настоящему. А теперь он сильно боится, что Вера его не простит, и он не будет иметь возможности видеть сына.

           Мужчины вообще эгоисты. Фил искренне жалел Алексея, но про себя давно решил: если Вера не захочет простить мужа, то Тауберг никогда не узнает, что жена нашлась.

     Месяцы тянулись, как резиновые. Пословица права: нет ничего тяжелее, чем ждать и догонять. Только в середине апреля наметился какой-то просвет: из Бразилии сообщили, что в больницу Красного креста доставили женщину с ребенком, похожих по описанию на разыскиваемых. В разговоре с коллегой Филипп  Ланго услышал неприкрытую тревогу и страх, но от объяснений по телефону Акмаль Сорос категорически отказался, несколько раз повторив:
- Фил, Вам непременно надо приехать самому. Я этот вопрос решить один не могу, и боюсь, что не сумею надолго удержать  информацию в секрете.
- Да что там секретного?
- Это может быть вовсе не Ваша переводчица. Эта невменяемая.

           Радость в душе Фила сменилась тревогой. Утром он уже стоял у кровати женщины. На вид ей было больше сорока. Лохмы рыжих спутанных волос давно не чесаны и не мыты. Тело покрыто коростой. Само тело представляет из себя скелет, обтянутый кожей. Ребенок грязный донельзя, тоже местами покрыт болячками, но выглядит упитанным. И оба находятся как бы в коме.
          При найденных неотлучно дежурит один врач, чтобы закрыть каналы распространения информации. Фил, преодолев брезгливость, прикоснулся к руке женщины. Та приоткрыла глаза и прошептала: « Филя». Так на русский манер называла его только Вера. Оставшись наедине, Фил пытался поговорить с Верой, но она только попросила найти знахарку из местных, и чтобы о ее существовании никто не знал.

           Разговор с Акмалем привел Филиппа в ужас. Веру с ребенком подобрала французская экспедиция на болотистом берегу притока Амазонки. Экспедиция просто сбилась с маршрута или свернула не в ту протоку, как вскоре увидев на берегу бредущую голую женщину с ребенком на перевязи, один из местных остряков прокричал:
- Поедем, красотка, кататься!
- Возьмите нас с собой, мы заблудились. - Услышал он в ответ на чистейшем французском.

           Женщину подняли на борт, уже здесь разглядев под слоем грязи светлую кожу и европейский тип лица. Женщина попросила простыню. Пока кто-то убежал за требуемым, на палубу поднялись два местных лоцмана из аборигенов, знающих фарватер. Едва взглянув на спасенных, один из лоцманов дико вскрикнул. Он упал на колени, причитая какие-то рифмованные заклинания, пополз к женщине. Второй последовал его примеру. Эта истерия продолжалась несколько минут. Мужчину пытались успокоить, но он дико крича сиганул за борт и поплыл к недалекому берегу. Второй его соплеменник так и остался стоять в поклоне на коленях.

        Женщина о чем-то спросила, он кивнул. Больше женщину за две недели никто не видел. На палубу она не поднималась, вместе со всеми не питалась. Даже плача ребенка никто не слышал. Всех удивляло, что в любое время суток у каюты спасенных на корточках сидел абориген, словно цепной пес, охранявший своих хозяев. Сначала это было темой для шуток всей команды, потом кто-то попробовал войти в каюту, но получил достойный отпор сторожа: тот показал настырному посетителю нож. Масла в огонь подлил капитан, собравший команду утром третьего дня и сказавший буквально следующее.

- Мы находимся в чужой стране со своими законами, суевериями и религиями. Если хотите остаться в живых – забудьте о том, что у нас на борту эти пассажиры. Это не шутка. Ее преследуют члены одной религиозной секты. Мы не знаем кто они, где они и сколько их. Самое разумное - об этом молчать. Для всех – это член экспедиции, подхвативший в джунглях лихорадку. Аборигену не досаждать, живым он вас к хозяйке не пустит.

- Но это может быть интересно с точки зрения науки.
- Нас вырежут, как цыплят. Нас достанут и на родине. Это фанатики. Вопрос обсуждению не подлежит. Я чужой в этой стране, хотя и живу здесь больше десяти лет. Но даже я слышал о неприкасаемых. Я не знаю, как дословно перевести это с местного наречия. Я думал, что это просто старинная легенда, но сейчас верю, что это племя колдунов существует, и эта женщина имеет к ним непосредственное отношение.
- В Индии есть каста неприкасаемых. Ничего сверхъестественного. - Руководитель экспедиции хмыкнула.
- Я не могу правильно перевести название этой секты, что-то вроде  « сверх люди, боги, с которыми надо вести себя, как с богами».

         Такого предупреждения было вполне достаточно, чтобы разговоры прекратились раз и навсегда. На предпоследней остановке пассажирка с капитаном отделались от преданного сторожа. Чтобы обезопасить дальнейшую дорогу, аборигену было строго настрого наказано: никому о неприкасаемой не говорить, иначе кара небесная свалится на голову его семьи и его соплеменников. Разошлись на удивление мирно.
        В миссию Красного креста женщину доставили ночью, чтобы избежать лишних глаз. Врача поставили из иностранцев, незнакомого с местными поверьями. Ланго внимательно выслушал рассказ, но не особенно понял весь ужас произошедшего. Акмаль знал нечто, что его самого пугало, но трагизм ситуации с первого раза иностранцу он объяснить не смог.
- Мы привезем документы и заберем Веру в Аргентину. Вы зря так переживаете. Никто же не знает о том, что…

Акмаль перебил:
- Это вы зря так спокойны. Вас, вернее ее, из страны не выпустят. У нее просрочена выездная  виза, ребенок родился на территории Бразилии. У него вообще нет документов. А на руке вашей переводчицы татуировка неприкасаемых. Она не сводится ничем. Ей даже на улице опасно появляться с такой татуировкой: ее растерзают по кусочкам на сувениры. Кроме того, сейчас она находится в коме, будет лучше для всех, если она умрет.

- Я достану вас и под землей, если она умрет. Эти двое – самые дорогие мне люди.
- Это ваш сын?
- Нет. Вполне достаточно, что он – ее сын. Для начала найдите для нее местную знахарку, знающую лечение травами. Смотрите, чтобы информация была конфиденциальной. Все расходы я оплачу.
- Этим займется моя сестра. Вам оставаться здесь ни к чему. Кстати, мадам  замужем?
- Не совсем. Не влюбитесь, Акмаль. В нее все влюбляются. Она удивительная.