Возмездье стратега или в когтях у ведьмы. 27 глава

27

     Придумать подходящий способ мести оказалось делом совсем не простым. Вначале Пифодор решил подстерегать и убивать своих врагов в темных переулках, пользуясь тем, что они, как большинство свободных греков, скорей всего приглашались друзьями на пиры, хотя бы жертвенные, а, значит, должны были нередко возвращаться из гостей домой поздно вечером и ночью. Вскоре, однако, он отказался от первоначального замысла, понимая, что придется убивать слугу или слуг, сопровождающих хозяина, как нежелательных свидетелей или возможных защитников своего господина. Нашему герою очень не хотелось пролитой невинной кровью пятнать благородное, как он считал, дело возмездия и гневить богов. К тому же это противоречило его доброму и совестливому характеру.
     По той же причине Пифодор отказался от того, чтобы подстерегать своих врагов на пути в Коринф из их загородных имений (Посидипп помог разузнать где находятся и они).
     Обдумывал наш герой и возможность ночного нападения на дома участников расправы над его семьей. Отверг и эту идею, не представляя как можно быстро найти в темном чужом доме того, кому собрался отомстить, избежать при этом недопустимой резни невиновной челяди и помощи врагу со стороны соседей, привлеченных неожиданным переполохом поблизости – тщетно было ожидать, что все они окажутся трусливыми и пассивными как жильцы переулка в Дельфах, где Пифодору пришлось сражаться с разбойниками. При проникновении же в загородные усадьбы он рисковал подвергнуться и другим опасностям – нападению огромных свирепых дворовых псов, быть атакованным по приказу хозяина рабами, которых может оказаться более тридцати, к тому же физически сильными, какими были все сельскохозяйственные рабочие. Да и надсмотрщики, как правило, неплохо владевшие оружием, вряд ли останутся в стороне. А кого мог противопоставить всем этим возможным противникам Пифодор? Лишь несколько рабов, совершенно далеких от военного дела и к тому же не внушающих никакого доверия ему, который был хоть и добрым, но все же рабовладельцем, а, значит, меньше всего желал увидеть своих невольников вооруженными. Правда, он имел возможность воспользоваться услугами наемных исполнителей его замысла, в частности привлечь для этого нищих, которые, конечно, рады будут хорошо подзаработать, или даже профессиональных воинов, каковых нетрудно было найти в портах и на торговых площадях, где они напрашивались на службу охранниками к купцам и разного рода богачам, где специальные вербовщики нанимали их в армии многих государств. Но тогда стратег превратился бы в предводителя шайки разбойников, что он ни в коем случае не мог допустить. Кроме того, посвящение в тайное дело посторонних грозило рассекретить его, сделать неосуществимым и даже погубить Пифодора.
     Впрочем, в голову приходили и другие идеи. Иные из них очень нравились стратегу, захватывали его воображение, но при детальном обдумывании оказывались совершенно невыполнимыми. Но и те, что выглядели осуществимыми, тоже не устраивали нашего героя, так как предполагали коварные действия и использование наемных убийц. Он же мечтал о каком-нибудь благородном способе отмщения с честными поединками. Однако все, что удавалось придумать в этом роде, было слишком далеко от реальности и больше напоминало юношеские фантазии. Тем не менее наш герой изобрел наконец способ отмщения, который счел достойным настоящего, прославленного воина. Он решил воспользоваться возможностью, даваемой положением стратега. Всем губителям его семьи Пифодор разослал приглашения вступить в отряд своих телохранителей. Те, конечно, охотно согласились, поскольку служить в таком отряде считалось чрезвычайно престижно. Но и у них, и у всех, кто узнал об этом приглашении, оно вызвало необычайное недоумение, ведь в телохранители главнокомандующего отбирались самые  сильные бойцы. Несколько приглашенных действительно были хорошо физически развиты и неплохо владели оружием, хотя и не входили в число лучших коринфских воиновов, но остальные по боевым качествам не все дотягивали даже до среднего уровня. Свой странный выбор Пифодор объяснил повелением явившейся ему во сне Афины Промахос (Афины Воительницы). Этот придуманный им аргумент действовал на всех поразительно убеждающе. Чтобы не пошли разговоры о том, что стратег из-за трусости увеличил себе охрану, он сократил количество прежних телохранителей ровно на столько, сколько добавил в нее новых.
     Надо ли говорить, какую ярость вызвало у нашего героя близкое присутствие убийц его семьи. Он еле удерживал себя от того, чтобы броситься на них с обнаженным мечом. Хорошо, что пока ему не приходилось их часто видеть, так как в мирное время они должны были исполнять свои обязанности по охране стратега лишь изредко – на учебных маневрах ополчения и на некоторых религиозных празднествах, где требовался парадный выезд главнокомандующего в сопровождении свиты. Но в случае войны Пифодору предстояло терпеть нахождение рядом самых ненавистных ему врагов постоянно. Почему же тем не менее он включил их в свою охрану? Да потому, что без этого невозможно было осуществить задуманный им план возмездия.
     Мы уже знаем, что Пифодор не любил войну и даже с постыдно большой для стратега боязнью ожидал боевых действий. Теперь же он чуть ли не с нетерпением желал скорейшего участия коринфского войска в какой-нибудь войне. Пифодор намеревался бросаться во время боя в самые страшные места, где больше всего гибнет воинов. Губители его семьи, обязанные как телохранители, следовать за ним, вынуждены будут подвергаться такой же, как и он опасности. Именно эта ситуация равного для всех смертельного риска представлялась нашему герою сходной с той, в какой оказываются люди, сошедшиеся в честном поединке.