Возмездье стратега или в когтях у ведьмы. 28 глава

 28

     Прошло два года. Пифодору казалось, что война явно не спешит на коринфскую землю. Тягаться в полководческом умении с Пентакионом желающих, и правда, пока не находилось, но считать, что мирный период в жизни коринфян затянулся, еще было слишком преждевременно.
      Коринфяне в большинстве своем не хотели войны. Но в любом греческом городе всегда было некоторое количество людей, – где больше, где меньше, – желающих участвовать в грабительских походах с целью поправить свое материальное положение или быстро разбогатеть. В описываемое нами время, называемое ныне Эпохой эллинизма, не мало таких людей поступало на службу наемниками в армии разных постоянно воюющих между собою государств. Но многие оставались, зная, что переправлять добычу через огромные расстояния сложно и рискованно, а воинам этих армий нередко приходилось доставлять награбленное очень издалека, так как воевали они во всех концах распавшейся необъятной империи Александра Великого, на территории которой и распространился так называемый эллинистический мир. Потому-то любителей военной наживы по-прежнему продолжали больше привлекать ближние земли, тем более что призывать к войне с соседями и воевать с ними у греков вошло в привчку, сложившуюся за сотни лет.
     Желающих разбогатеть за счет войны поддерживали особо рьяные патриоты, мечтавшие о значительном расширении территории родного полиса, а также разного рода политические деятели, расчитывающие повысить свой авторитет, высказываясь в патриотическом духе. Все эти люди вместе  с обычными искателями воинской славы составляли, как бы сейчас сказали, партию войны. Они подстрекали к войне соотечественников на народных собраниях, на агоре, в Пританее, гимнасии, палестре, лесхах, цирюльнях, на улицах города.
     В Коринфе эта партия была особенно активна, так как большие надежды возлагала на Пентакиона. Здесь любили говорить многие, что такого хорошего стратега у них не было еще со времен глубокой древности, когда жили великие герои, и боги запроста являлись людям. Правда, говоря о Пифодоре, не могли не вспомнить о другом военачальнике, выдающемся, жившем не так давно и удивительно схожим с ним манерой своих победоносных действий – об Аристее. Но о нем предпочитали молчать, боясь вызвать подозрения в сочувствии аристкратам. Не мало людей утверждали, что Пентакион не менее талантлив,чем Эпоминонд, и смог бы прославить и возвеличить Коринф, как тот Фивы. Иные считали, что наш герой не уступает дарованием даже Александру Великому, что имей он тоже в своем распоряжении объединенные силы Греции и Македонии, то, несомненно, также сумел бы покорить пол-мира.
     Воинственно настроенные коринфяне призывали сограждан не допустить того, чтобы напрасно пропал замечательный дар богов, пославших им столь талантливого полководца и с его помощью сделать родное отечество такой же могущественной державой, как, например, Спарта, Афины и Фивы в их лучшие времена.
     Патриотизм коринфян вследствии одержанных блестящих побед под командованием Пентакиона был чрезвычайно велик. Но в памяти людей еще свежи были ужасы сражений. Поэтому большинство оставляли без внимания воинственные призывы некоторых соотечественников. Те не раз обращались за поддержкой к Пентакиону, зная о его огромном влиянии на сограждан, и, полагая, что никто так, как привыкший побеждать стратег, не может быть заинтересован в новых свершениях в угоду Аресу. Пифодор же всегда отказывался их поддерживать, поскольку хоть и хотел скорейшего начала войны, все же не желал быть одним из виновников ее начала, чтобы не брать на себя ответственность за гибель многих людей. Они стали бы такими же невинными жертвами его мести, как те, из боязни допустить которые, он отказался от коварных способов возмездия. Святое, как он считал, дело было бы тоже запятнано и могло не получиться из-за противодействия каких-нибудь разгневанных богов.
     В последующее время сложились условия, сделавшие пропаганду войны достаточно действенной. Три года подряд выдались неуражайными. Цены на сельскохозяйственные товары в области неимоверно возросли. Коринф и без того зависел от ввоза хлеба. Теперь же огромные богатства, накопленные здесь благодаря мощному керамическому производству, изделия которого славились далеко за пределами Коринфики, успешной торговли, перевозкам грузов через Крисейский залив стремительно уменьшались, уходя на закупку  импортного зерна, тоже очень вздорожавшего. Зажиточные, даже богатые люди разорялись. Большинству приходилось сильно недоедать.
     И вот когда взоры многих обратились с надеждой туда, куда указывали призывающие к захватническим походам, – в сторону полисов, обладающих плодородными землями. Они относительно легко перенесли неурожайные годы и даже хорошо нажились на продаже очень доргого зерна.
     Большинству коринфян уже нравились призывы решить сложную проблему короткой победоносной войной. В том, что она будет короткой и победоносной, мало кто сомневался, зная, что командовать армией будет Пентакион. Если б не эта безграничная вера коринфян в талант своего стратега, вряд ли бы среди них возобладало желание снова воевать и вряд ли придуманная несколькими политиками идея военной авантюры получила широкое одобрение.
     На Народном Собрании было принято решение захватить какую-нибудь из областей, богатую плодородными землями, чтобы не зависеть в будущем от ввоза хлеба, а если не удастся, то хотя бы подвергнуть ее опустошительному разграблению и таким образом, насколько возможно, возместить огромный ущерб, причиненный непомерным повышением цен государствами-экспортерами зерна.
     Долго не могли выбрать жертву для агрессии. Сразу отказались от вторжения в материковую Грецию, где сложилась мощная коалиция из сильных полисов – Афин, Фив, Халкиды, поддерживаемая к тому же этолийцами и фессалийцами, для противодействия продвижению Пентакиона на север. Пределы выбора мишени для нападения ограничились Пелопонессом: не тягаться же маленькой ослабленной неурожаями Коринфике с могучими державами, находящимися за границами Эллады.
      На Пелопонесском полуострове было две области с обширными плодородными землями – Элида и Мессения. Элида находилась гораздо ближе, но она входила в состав Ахейского Союза. Коринфяне до сих пор не забыли о страшном поражении, нанесенном им ахейцами, и не очень-то хотели нарушать мирный договор с ними, тем более, что стало известно об укрепляющихся их связях с Македонией, царь которой Антигон Гонат, тоже обеспокоенный стремительной чередой замечательных побед Пентакиона, видел в Ахейском Союзе силу, способную помешать значительному расширению и укреплению коринфского государства, которое могло затруднить ему продвижение на Пелопонесс.
     Оставалось остановить выбор на Мессении. Но она находилась далеко, на самом юге Пелопонесского полуострова. Между нею и Коринфикой лежала обширная область – Аркадия. Как же ввести на территорию Мессении войско? Это можно было сделать морским путем. Коринфяне имели большое количество хороших транспортных судов. Они могли перебросить в нужное место не малое войско. Но чтобы эти предназначенные в основном для мирных перевозок корабли не оказались потопленными неприятельскими триерами, необходимо было вначале победить военный флот мессенян. Коринфяне располагали мощной военной эскадрой, но Пентакион не имел никакого навыка ведения боевых действий на море. Ему советовали вверить судьбу флота опытному наварху Трималхиону, но наш герой и слушать об этом не хотел, не веря в его стратегические способности, а главное, опасаясь, что на помощь мессенскому флоту придет огромный флот северной антикоринфской коалиции и даже Македонии. Пифодор понимал, что поражение в морском сражении может нанести такой урон коринфскому государству, что сделает невозможным дальнейшее продолжение военной компании, а, значит, отдалит и, возможно, на очень длительный срок замышленное им возмездие. Впрочем, никто не старался переубедить его, так как все коринфяне связывали свои надежды на грядущие большие победы только с талантом Пентакиона, а он прославился, воюя на суше, а не на море. Ему и большинству его соотечественников единственно перспективным путем вторжения в Мессению представлялся лишь сухопутный. Однако он предполагал первоначальный захват Аркадии, а значит, войну не с одним государством. Некоторые предлагали попробовать договориться с аркадянами о том, чтобы они пропустили коринфскую рать через их территорию. Но многим эта идея не понравилась, ведь аркадяне под влиянием врагов Коринфа могли прервать его сообщение со своим войском в Мессении, препятствовать доставке фуража и провианта ему, захватывать обозы с военной добычей.
     Пифодору не пришлось никого убеждать, что для предполагаемых крупномасштабных боевых действий имеющихся средств слишком недостаточно. Это и без того было всем ясно. В самом деле, неурожайные годы истощили государственную казну. Отряд наемников, который в мирное время нес караульную службу, а в военное посылался сражаться с врагами, уже давно распустили из-за нехватки денег на его содержание. Хотя около двухсот юношей, достигших возраста эфеба, были зачислены в войско, они не восполнили потери, понесенные в последние военные компании, особенно большие, когда коринфяне под командованием Евкратиса потерпели поражение от ахейцев. Казалось безумием затевать большую войну, располагая ограниченными возможностями.
     Но финансовые средства имелись в государстве и очень большие. Их лишь нужно было взять взаймы у… богов: в их храмах хранились огромные сокровища. Народное Собрание приняло решение взять часть этих богатств, но при первой же возможности вернуть взятое. В крайних случаях греческие полисы поступали подобным образом. Например, приблизительно сто лет до описываемых событий, вначале Пелопонесской войны, то же самое сделали афиняне.
     На заимственные средства набрали более семи тысяч наемников.  К ним присоединили девятьсот ополченцев Коринфа, двести посланников Флиунта, карликого соседнего государства, пожелавшего поддержать своих союзников. Таким образом, армия вторжения стала насчитывать свыше восьми тысяч человек. Никогда еще не было у Коринфа столь большого войска. Это, а также то, что вел его любимец Ареса Пентакион, вселяло во многих уверенность, что военная экспедиция будет успешной.