Возмездье стратега или в когтях у ведьмы. 29 глава

29

     Едва наш герой со своим войском вступил на землю аркадян, как сразу  столкнулся с ожесточеннейшим сопротивлением.
     Необходимо было быстро взять пограничную крепость, чтобы поскорее двинуться дальше и не дать аркадской армии соединиться со спешащей ей на помощь мессенской.
     Пифодор не сомневался, что, ожидая нападения, гарнизон форта усилят, но не предполагал, что в шесть раз, иначе оставил бы часть своего войска осаждать крепость, а с основной продолжил бы поход.
     Коринфские наемники решительно ринулись на приступ, уверенные, что быстро одолеют немногочисленный отряд. Они не знали, что им противостоят кроме сотни воинов пограничной стражи около пятисот местных ополченцев (Пифодор предполагал, что они поспешили на соединение с основной армией аркадян) – не малая сила, если учесть, что на их стороне была высота мощных стен и башен.
     Даже те полководцы, которые привыкли в сражениях сами вести вперед своих воинов, обычно не делали этого во время штурма крепостных стен. Пифодор же рвался в бой, полный нетерпения осуществить план возмездия. Он повел штурмующих, лез вместе с ними по лестнице, прикрываясь щитом от камней и дротиков, один из первых взобрался на стену и продолжал биться в самой гуще сражающихся в наиболее опасных местах.
     Защитники крепости дрались с поразительным мужеством, почти все погибли, но не сдались. Они нанесли коринфскому войску такой урон, что болшинство солдат Пентакиона порядком приуныли. Они испугались, что их стратег разучился выигрывать сражения малой кровью. Ополченцы успокаивали наемников, говоря, что при штурме Мегар он тоже допустил большие потери, но после этого предпочитал брать города осадой, а не приступом и вряд ли отступил бы от этого правила сейчас, если б не большая необходимость торопиться и если б известно было, что защитников крепости так много.
     Они не ошиблись: именно об этом подумал Пифодор, когда узнал, что потерял при штурме почти пятьсот воинов. Мысль о том омрачала радость победы. Пифодор снова, как после взятия Мегар, решил брать города и крепости только измором, или стараться использовать в стане врага тех, кто сможет открыть его войску ворота.
     Наш герой так переживал в пямяти страшные моменты боя, так был изнурен, обескуражен поразительным мужеством противника, огорчен большими потерями, что не сразу вспомнил о том, ради чего с воинами своей охраны принял непосредственное участие в штурме, а когда вспомнил, то сразу же осведомился, нет ли убитых среди его телохранителей. Ему сообщили, что погибших много. Позже он узнал, что из тех, кому старался отомстить, в живых остались лишь десять, причем трое тяжело ранены. Из остальных телохранителей не погиб никто, но семеро тоже были ранены.
     Пифодор приказал убитых воинов своей охраны, прежде, чем отнести для сожжения на погребальном костре, сложить отдельно. Его приказ был исполнен.
     Все думали, что стратег желает особо проститься со своими телохранителями. Он же с трудом скрывал радость, глядя на поверженных самых ненавистных ему людей и при этом испытывал такое чувство, словно собственноручно сразил их в честных поединках, по крайней мере, ему хотелось так думать.
     Стараясь и в дальнейшем не отступать от приличиствующих настоящему воину честных правил возмездия, он проследил за тем, чтобы все раненые телохранители вернулись  в строй только после полнейшего выздоровления и, восстановив прежние силы.
     Быстрое продвижение в глубь Аркадии дало положительные результаты: удалось помешать соединиться двум вражеским армиям. Хотя все города области перед лицом грозной опасности, забыв про свои распри, объединили силы, их войско все равно значительно было меньше коринфского. Опасаясь численного превосходства врагов, их искусного стратега, стремясь выиграть время, аркадяне маневрировали, избегая сражения. Стараясь навязать им бой, Пифодор начал жестоко опустошать их земли грабежом и пожарами. Надеясь остановить бесчинства оккупантов, аркадяне были вынуждены вступить с ними в сражение.
     В этой битве Пентакион показал, что он, способный побеждать противника, значительно уступая ему силами, поистине ужасен когда, командует войском численно его превосходящим. Пифодор вполне использовал преимущество, которое давала большая, чем у противника армия. Оно позволило окружить неприятельский строй. Аркадяне, как часто бывает, в таких случаях, поддались сильной панике, совершенно утратили способность эффективно обороняться, и стали легкой добычей резни. Большинство их было истреблено. Только четыремстам удалось пробиться сквозь окружение и спастись. Потери же коринфян были незначительны. Победители водрузили на поле битвы трофей, поделили добычу и на другой день двинулись навстречу мессенцам. Наемники армии Пентакиона были теперь чрезвычайно довольны: они успели хорошо пограбить и убедились, что их полководец не разучился побеждать малой кровью.
     Мессенцы, получив известие о страшной катастрофе, постигшей союзников, сочли, что не имеют достаточно сил (их рать насчитывала две тысячи человек), чтобы сразиться с Пентакионом, и повернули обратно. В дальнейшем мессенцы и не помышляли о помощи сопредельному государству, но продолжали усиленно готовиться к защите своей территории.
     Льстецы говорили Пентакиону, что войну за Аркадию он уже выиграл. Пифодор усмехался в ответ: предстояло еще взять семь здешних больших городов и несколько маленьких. Его уверяли, что сделать это будет нетрудно, так как сейчас, когда армия аркадян уничтожена, защищать их некому. Но молодой стратег знал, что в военное время в городах остается немало резервистов старшего возраста, как правило, весьма искушенных в ратном деле: в отсутствие наемной стражи, ушедшей с ополчением, им поручается несение караульной службы на городских стенах. К тому же и молодые воины далеко не все сразу отсылаются на войну. Помня обо всем этом, Пифодор не собирался отказываться от осады как основного средства овладения городами.
     Все же Герею, Мегалополь и Клитор он взял штурмом, быстрым и с небольшими потерями, благодаря тому, что заметил значительные недостатки в их оборонительных укреплениях, и не смог удержаться от соблазна это использовать. Приступом брал также и маленькие города, неспособные оказать серьезного сопротивления. Большая часть их сдалась без боя. В Фигалии нашлась группа людей, которая вступила в тайный сговор с коринфянами и ночью открыла им городские ворота. Тегея сдалась после недолгой осады. Но Орхамен и Мантинею пришлось осаждать долго (Пифодор это делал одновременно). В общей сложности коринфянам понадобилось более года, чтобы окончательно подчинить своей власти Аркадию.
      Македонский царь Антигон Третий Гонат всячески старался склонить Ахейский Союз к выступлению против Коринфа. Однако те не поддавались на уговоры: они знали, что главная цель агрессии коринфян – приобретение плодородных земель и не могли не оценить желания коринфян продолжать соблюдать мирный договор с ними, даже отказавшись от захвата Элиды.
     После того, как нанес сокрушительное поражение армии аркадян и, убедившись, что мессенцы его боятся, Пифодор разрешил всем ополченцам вернуться в Коринф, заявив, что для продолжения боевых действий ему достаточно одних наемников. Еще раньше, когда подошла первая за эту войну страдная пора, он позволил уйти из рати всех желающих вернуться в свои усадьбы землевладельцев. Теперь счел возможным отпустить и остальных. Многие поспешили домой, но было немало и таких, которые остались, так как отправились в поход с войском, главным образом, для того, чтобы поживиться военной добычей. Их Пифодор разочаровал, потому что ограничивал своих солдат в грабежах, полагая, что его отечеству будет мало проку от разоренных и безлюдных городов.
     Впрочем, первейшей целью нашего героя было не приобретение для Коринфа новых богатств и территорий, а выполнение своего плана возмездия. Но осуществление этого дела, хоть и началось весьма успешно, долго никак не подвигалось вперед. И в большом сражении с аркадянами, и потом в трех штурмах городов Пифодор с телохранителями опять был впереди своего войска, но все те коринфяне, погибели которых он желал, вышли из боев живыми. Он видел, что силой, умением владеть оружием они только немного уступают его «настоящим» телохранителям.
     Поэтому наш герой принялся придумывать новый способ отмщения. И наконец придумал. Он предложил людям из близкого своего окружения поохотиться. Тогда продолжалась длительная осада Орхамена и Мантинеи, и многие тяготились вынужденным долгим безделием. Потому так обрадовались приглашенные на охоту. Конечно, Пифодор не собирался допускать, чтобы подобным образом коратали свободное от службы время рядовые воины и младшие командиры – это бы разложило дисциплину в войске. В охоте, кроме стратега приняли участие только его близкие друзья, телохранители, старшие начальники и несколько всадников из самых богатых и именитых семейств Коринфа, а также одиннадцать других воинов – больших умельцев охотиться. Пифодор очень сожалел, что ему, как ни старался, не удалось придумать никакого подходящего повода, который позволил бы не брать с собой своих «настоящих» телохранителей. Любой предлог для этого, приходивший ему в голову, выглядел слишком надуманным, странным и не мог не вызвать у людей большого недоумения. Отправился на охоту со всеми своими телохранителями наш герой также потому, что рассудил, что если удастся исполнить задуманное, вряд ли не возбудит серьезных подозрений  то, что из личной охраны он взял сейчас исключительно тех, кого некогда ко всеобщему изумлению зачислил в нее. Однако присутствие «настоящих» телохранителей могло полностью сорвать осуществление замысла. Тем не менее стратег решился действовать, рассчитывая на удачу.