Светлое пушкинское имя

Несмотря на своё французское воспитание, Пушкин был не только самым талантливым, но и самым русским человеком того времени (И.С.Тургенев).

Чем дальше уходит время от эпохи, в которой жил и творил А.С.Пушкин, тем величественнее раскрывается перед нами бесценный вклад, внесённый им в мировую культуру, в духовную сокровищницу человечества. Нам дорого его мудрое слово, согревающее и поддерживающее в дни сомнений и горестей, дарящее эстетическую радость и наслаждение. «Во всей нашей литературе нет человека, которого мы любили бы более личной любовью, - заметил С.Маршак. – Недаром мы относимся к его друзьям и врагам, как к своим собственным». Для нас свято всё, что связано со светлым пушкинским именем.
Пушкин гармоничен и противоречив, как жизнь в её свободном развитии, поэтому пушкинское доверие к жизни и её неумолимым законам является для нас высшим образцом любви, творчества и мудрости. Он определил общее направление русской литературы. Вне его нельзя представить себе и русскую жизнь в её подлинных, биографически – культурных началах. Он проникает собой весь русский язык в его богатстве и возможностях, так как говорящий на нём знает Пушкина тем редкостным знанием, которое впитано самим актом рождения, как воздух и дыхание. Как сказал В.Набоков: «Он так же неизбежно составляет часть нашей интеллектуальной жизни, как таблицу умножения или что–то другое, привычное нашему уму».
Прошедшие годы со дня рождения Пушкина не умаляют, а укрупняют его облик, делают очевиднее пророческое призвание поэта и священную силу его вдохновения. Всё, связанное с Пушкиным, принадлежит вечности, особенно те поэтические творения, которыми он художественно оформил и тем самым утвердил русское национальное бытие. В этом было его творческое призвание, творческое служение, духовная идея. Земной путь Пушкина, как и всякого человека, путь трагической борьбы с соблазнами мира и греховностью натуры, сочетался с путём творческим и духовным, устремлённым к идеальному, небу и вечности.… На первом пути Пушкин часто терпел поражения, на другом одерживал победы. Зрение этих сплетений земного и духовного, как правило, недоступно, это та тайна духа, которую человек уносит с собой. В 1830 году размышляя о Байроне, Пушкин сказал: «Душа человека есть недоступное хранилище его помыслов. Если он сам хранит их, то ни коварный глаз неприязни, ни предупредительный взор дружбы не могут проникнуть в сие хранилище».
Воспоминания современников поэта сохранили образ Пушкина в жизни. «Слова поэта суть его дела», - утверждал поэт, в его произведениях мы с любовью и признательностью учимся видеть всего Пушкина. И в этом смысле не только «Пушкин – наше всё», но и всё Пушкин – наше.
Проницательнее всех из современников Пушкина оказался Н.В.Гоголь, который предвидел, что «Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет». Его живое присутствие в русской жизни в течении двухсот лет – феномен поразительный, он действительно «единственное явление русского духа», его любят, к нему обращаются за советом, в его строках черпают вдохновение и отдохновение от суетных забот. Поэтому так важно вникнуть в духовную эволюцию поэта, содержание его жизни.
Мы знаем пушкинские: «Вольность», «Я памятник себе воздвиг…», «Гений чистой красоты…» - а ведь за ними Радищев, Державин, Жуковский…. Как сказал Белинский: «Муза Пушкина была вскормлена и воспитана творениями предшествовавших поэтов. Скажем более: она приняла их в себя, как своё законное достояние, и возвратила их миру в новом, преображённом виде».
«Тысячи тонн словесной руды», если воспользоваться известным стихом Маяков-ского, изведённые предшественниками и современниками Пушкина, рождали «единые» слова, которые ему, великому, история дала сделать соединимым – свести в язык могучий и прекрасный. Да, всё в русской литературе идёт от Пушкина. Создатель русского литературного языка. Основоположник реализма. Первый подлинный художник – историк. Первый…. Первый…. Первый….
Подводя  в начале двадцатого века итоги почти столетнего уже после пушкинского развития, Горький назвал Пушкина началом всех начал. От «Евгения Онегина» идёт родословная русского героя и русской героини, составившая историю нашего романа: Тургенев, Гончаров, Герцен. В «Медном всаднике» родилась «петербургская тема», которая протянулась через Гоголя, через Достоевского и Александра Блока.
Когда–то Белинский назвал Пушкина первым на Руси поэтом – художником. Пушкин понят Белинским как поэт – художник именно в том значении, в каком Пушкина понял Гоголь и поймёт Достоевский, - как выражение универсального всечеловеческого начала. Именно так через много лет, в пору революционных потрясений, воспримет Пушкина Александр Блок, мечтавший о новом типе человеческой личности, о «человеке - артисте», которого родит «вихрь революций». Ведь в мире раздробленных, разделенных и отчуждённых человеческих сущностей, каким является мир частнособственнических отношений, лишь подлинный художник несёт в качестве нормы и образца идеал цельного, гармоничного человека. Но и для самого искусства не выпадают счастливые эпохи. Когда этот образец и норма перестают быть только чаемым идеалом и, подчиняясь логике исторического развития и социальных отношений, получают возможность прямой реализации: классическое искусство древних греков, Возрождение, начало 19 века в России, которое Луначарский, имея в виду собственно Пушкина, назвал нашим Возрождением. Горький, в свою очередь, сравнивал роль Пушкина в русской литературе с ролью Леонардо в европейском искусстве. Вот какой смысл получает формула великого критика «Пушкин был первым русским поэтом – художником». Первочеловек установившейся нации должен был явиться художником, а «Пушкин, - говорил Луначарский, - был русской весной, Пушкин был русским утром, Пушкин был русским Адамом».
История показала, что Пушкин стал не только первым хронологически, но и остался первым по масштабам и характеру дарования. Никто лучше самого поэта не определил его эстетического универсализма:
Ревёт ли зверь в лесу глухом,
Трубит ли рог, гремит ли гром,
Поёт ли дева за холмом –
На всякий звук
Свой отклик в воздухе пустом
Родишь ты вдруг.

Ты внемлешь грохоту громов
И гласу бури и валов,
И крику сельских пастухов –
И шлёшь ответ;
Тебе ж нет отзыва.… Таков
И ты, поэт!
А.Н.Островский когда–то назвал стихи Пушкина благодеянием. И это – благоде-яние свободы, может быть, самое удивительное, что рождает общение с Пушкиным. В «Памятнике» пот сказал об этом, как о главной своей заслуге:
…что в мой жестокий век восславил я свободу…
В 1937 году на празднике пушкинского юбилея изгнанник России И.Бунин сказал: «Полтора века тому назад Бог даровал России великое счастье. В некий страшный срок пресеклась, при её попустительстве, драгоценная жизнь того, кто воплотил в себе её высшие совершенства. А что сталось с ней самой, Россией Пушкина, и опять – таки, при её попустительстве, - ведомо всему миру…. Не поколеблено одно: наша твёрдая вера, что Россия, породившая Пушкина, всё же не может погибнуть, измениться в вечных основах своих и что воистину не одолеют её до конца силы адовы».
Человечество уже живёт в третьем тысячелетии. Возможно, что только сейчас мы начинаем по–настоящему узнавать и ценить Пушкина – пророка, Пушкина – мыслителя и труженика, Пушкина – христианина. И через годы со дня рождения поэта мы всматриваемся в его духовный облик, ища надежду и обетование на наше духовное Воскресенье, и всеобщее возрождение. Из своей зримой вечности он протягивает нам руку и благословляет:
Бог помочь вам, друзья мои!
И в бурях, и в житейском горе,
В краю чужом, в житейском море,
И в мрачных пропастях земли.