Дом

Сквозь ветхую крышу не было видно звёзд и луны. Казалось лишь сумрак разгоняет мрак. Истлевшая мебель едва угадывалась в серой массе деревянной комнаты никогда не ведавшей штукатурки. Невозможно было увидеть, что происходит снаружи, но казалось, что я нахожусь на дне пещеры никогда не видевшей солнечного света.

После многих лет скитаний по мирам теней я защищался на автомате. Моё чувство опасности выдёрнуло меня из забвения, требуя решительных действий. Некогда было думать, потому что высасывающий жизнь холод почти добрался до меня. Я напрягся оживляя ход энергии в своём теле и ударил навстречу стеной огня, выпуская энергию через руки. Затратно и грубо, но для начала хватит.

Пар от удара холода и жара рассеялся и передо мной проявился седой старец, скрывающий лицо за маской тьмы. Он заговорил со мной и его свободные одежды раздувались изнутри потоками воздуха:

- Я маг и тысячелетиями живу здесь, но впервые вижу подобного мне. Это всё меняет.

Он внимательно посмотрел на меня и моё сознание померкло, мой голос сказал:

- Я всё равно донор, поэтому можешь брать мою энергию.

Мне не тысяча лет, но я тоже успел получить некоторый опыт, и меня  совсем не устраивало на халяву делиться своей силой. Я попробовал использовать свой козырь — шар преобразования энергии выкованный из божественного начала и белой магии. Шар встал между нами золотым призраком похожим на солнце. Маг лишился своей парящей ауры и я увидел его бледное лицо, ему пришлось опуститься на землю, но он снова пристально посмотрел на меня контроль ослаб и мой шар исчез, а мой голос заговорил:

- Я всё равно донор, поэтому можешь брать мою энергию.

Он подошёл ко мне и присосался к моей голове. Да это обычный вампир. Похож на огромного паразита, и эта тварь сейчас присосалась к моей голове. Он больше не был похож на мага или вампира. Обычная отвратительная тварь мира теней, и она подобралась ко мне слишком близко. Нет, обычная тварь не умеет говорить и думать, только реагирует, а эта особь слишком долго жила и обрела подобие разума. Надо что-то делать. Мои защиты таяли одна за другой и мой враг добрался до связей с другими людьми.

Из небытия появилась фигурка моей маленькой дочки в платье и спящая. Она оставалась среди живых и она была уже старше, но я помнил её такой. Вампир уже нацелился на неё. Человекоподобие полностью ушло и теперь он большее был похож на огромную пиявку с зубастой присоской. Он отпустил меня и пошёл в сторону дочери медленно подплывающее ко мне. Если он доберётся до неё, то в лучшем случае в мире живых моя дочь тяжело заболеет

Что я мог сделать? Опустошён, но не побеждён я не успевал восстановиться, чтобы достаточно быстро придти на помочь. Не хватало сил самому всё сделать и не хватало времени придумать другой выход. Мне подсказали.

Похоже эта древняя высохшая пиявка никогда не видела прежде таких вкусных и сочных живых и не знала, что может добраться до живых только с согласия проводника, т.е. Меня. Из моей груди вырвался голос жизни и соединился  с вечным божественным хором. Мой голос их голос, а их голос мой голос. Мы стали едины.

В первый день смерти я слышал этот голос, но не дошёл. В шаге от бездонной глубины неба упёрся в прозрачную стену. Не была суда и грозных ангелов или опалённых до красна демонов. Ничто было. Мир теней. Зыбкие и ненадёжные маленькие мирки изредка населённые злобными существами. Меня не пустили в обитель избранных, но дали силы и показали азы.

Упырь уже приложился к голове моей дочурки и её глаза стали исчезать, когда он заметил перемены. Древний маг не мог слышать голос жизни, потому что появился в мире смерти и не мог понять что происходит. Я стал больше и сильнее, а он таял и исчезал беспомощный в своих попытках удержать в себе остатки чужих сил.

Домик стал совсем маленьким и настоящим, а я держал на руках маленькое тельце и пел своим и чужим голосом одновременно. Силы просачивались через меня и дочь, наполняя дом жизнью и красками. Сначала у неё появился один большой глаз, ещё не похожий на настоящий, а хор продолжал петь. Глаз разделился и вот у неё уже два неполноценных глаза, которые продолжают расти. Домик уже восстановил мебель и появился лунный свет в окнах. Я продолжал петь и появился нос и брови, а её глаза уже были готовы открыться. Дом стал тем местом, которое запомнила моя дочь: волшебная хижина бабушки и дедушки посередине цветущего сада. Хор стих и я замолчал. Она открыла глаза.

- Папа?

Я ответил как можно мягче:

- Нет лишь сон. Ты скоро проснешься и всё забудешь.

Она закрыла глаза и исчезла.

Я вышел во двор. Светило солнце. Летали птицы и стрекотали насекомые. Моя дочь ещё много раз вернётся сюда в своих снах и с ней можно будет играть, или если нужно, то утешать. Это был подарок, предложение остановиться. Меня не могли пропустить в рай, но моих дел хватает на свой собственный безопасный красивый и приятный мирок, где меня могут навещать живые, а я встречать свеже умерших.

Это не значит, что больше не придётся ходить в мир теней — слишком многих заблудших ещё предстоит найти. Это значит безопасные периоды забытья теперь больше похожие на сон, чем смерть. А пока можно насладиться. Солнечный свет проходящий сквозь листву играл тенями на скошенной траве. Густой запах яблок дразнил и манил. Казалось, что жизнь вернулась.