Глава 76. Топкапы во время осады Мохача

- Мама! – Мехмет цеплялся за юбку Хюррем.
- Не бойся, свет мой, повелитель приедет и маму не будут обижать. Михримах! Принеси с собой Абдуллу. Ему уже легче?
- Он сильно кашлял, и Каси убежала.
- Это ты кошку так назвала?
Девочка кивнула.
- Ох, моя милая, Каси прибежит.
- Хюррем! – пренебрежительно окликнула её молодая служанка валиде султан. – У тебя новое задание!
- Что ещё за задание!
- Пойдешь в конюшню!
За госпожу вступился Хазан ага:
- Ты кто такая, чтобы такое говорить любимой женщине султана!
- Да может  я значу что-то больше, чем она, эта рыжая подстилка.
- Да я тебя!
- Хазан, успокойся. Я пойду в конюшню. Раз уж несравненная валиде не нашла ещё более унизительного способа. Вскоре и в сортир пошлет.
- Не язви! – пропищала служанка.
- Курица, ты первая будешь, кого султан задушит за осквернение его женщины, его сердца и души – меня!
- Мамочка, почему они так говорят?
- Михримах, есть люди злые и добрые. Хазан и я – добрые. Потому что мы действуемт сердцем. И умом. А твоя бабушка, Махидевран и эта – злые.
- Мама, пойдем к бабушке! Веди меня к валиде султан! – скомандовала единственная дочь султана.
- Ты слышала, что тебе дочь султана сказала?
Служанка отвела их к валиде.
- Что это значит! – Валиде встала, грозно глядя на Роксолану. – Михримах. Иди ко мне.
- Не пойду! Ты обижаешь мою маму!
- Ну что ты. Я ведь люблю тебя.
- А я тебя нет! Ты злая!
Сердце валиде дрогнуло. Она посмотрела на Хюррем:
- Вот ты чему детей учишь!
- Не я, а вы. Я дравлю полы, мою всяких куриц, типа этой, - она тыкнула в служанку валиде, - теперь ещё и конюшня.
- Ты рабыня, и занимаешься своими прямыми обязанностями!
- Я СУЛТАНА. Рабыней меня сделали ваши родственники, татары!
- Скажи спасибо что тебя, бездарность, ещё подпустили к султану.
- Я бы сама к нему пришла. И не вам решать мою судьбу. Затевая такое, вы сами показали себя моим детям. Но я не подпущу их в ваше логово. Пойдем, душа моя, моя златовласка. Айнур!
К Хюррем султан подошла её служанка, незаметная Айнур хатун, маленькая славянка с русыми волосами и зеленовато-серыми глазами. Айнур взяла за руку султану-дочку и увела её.
Глядя на служанку Хюррем, валиде ухмыльнулась:
- Все мужчины одинаковые. Ты не вселенная, Хюррем.
- Валиде султан? – Дайе удивилась.
Госпожа горела местью. Но за что?
Хюррем пришла к своей лошади. Конечно, она не собиралась убирать конюшню. Хюррем села в углу стойла, и Лошадь легла у её ног, положив голову на ноги хозяйки и грустно глядя в её глаза.
- Ты меня понимаешь… - Хюррем  смахнула слезу. Она просто устала.
Лошадь поднялась и стала толкать её носом, приободряя.
- Да я в порядке, - Хюррем улыбнулась. – Мой друг.
Она обняла лошадь за шею. Послышались шаги, и Хюррем захотела сбежать, но… это оказалась Девлешах султан.
- Девлешах? – радостно воскликнула Хюррем.
- Хюррем султан! Так это ты болтаешь с лошадью!
Подружки обнялись.
- Ты чего такая грязная?
- Да… Долгая история.
- А меня к тебе твой слуга привел. Хазан ага.
- Хорошо.
- Я тебя в обиду не дам! – громко сказала Девлешах султан.
- А как твой муж?
- Не хочу о нем говорить.
- А ну-ка пойдем…

Хюррем сидела у окна. День подходил к закату. Только что ей сказали, что Эсма украла деньги валиде, и потому её с позором выгнали из Топкапы. А на её место взяли Айнур. Люсине хатун не отходила от госпожи ни на шаг. Хюррем перестала её замечать, а все писала султану:
«Если вы, мой повелитель, мое высочайшее райское древо, хотя бы на мгновение изволите подумать или спросить об этой вашей сиротинке, знайте, что все, кроме нее, пребывают под шатром милости Всемилостивого. Ибо в тот день, когда неверное небо всеохватной болью учинило надо мной насилие и в мою душу, несмотря на эти бедные слезы, вонзило многочисленные мечи разлуки, в тот судный день, когда у меня было отнято вечное благоухание райских цветов, мой мир превратился в небытие, мое здоровье в недуг, а моя жизнь в погибель».
 - Люсине, отправь это повелителю.

Ответ не заставил себя ждать:
«Моя златовласая любовь, друг мой и моё сердце! Теперь только твой раб может дышать. Он полон сил – ведь ты помнишь обо мне.»
Вслед последовал ответ:
«Мой султан, — писала Хюррем Султан, — какая безграничная и жгучая боль расставания. Спасай меня, несчастную, и не задерживай своих прекрасных писем. Пусть душа моя получить хоть каплю радости от твоих посланий. Когда нам их читают, твой слуга и сын Мехмед и твоя рабыня и дочка Мигрима плачут, тоскуя за тобой. Их слезы сводят меня с ума».
И письмо принесло ей большое счастье. Она, украдкой, раскрыла его и прочла:
«Моя дорогая богиня, моя удивительная красота, — отвечал Султан Сулейман, — госпожа моего сердца, мой самый яркий месяц, моих желаний глубинных спутница, моя единственная, ты мне милее всех красавиц мира!»
«Ах, если бы! – писала в ответ Хюррем султан. -  Пока нет тебя, Топкапы погряз во зле и недоверии. Лишь ты приносишь тепло в этот холод, мой Повелитель! Дети здоровы, лишь Абдулла сильно кашляет.»
«Я вскоре вернусь. Мы нашли лекаря, что поможет нашему малышу. Обними за меня детей и поцелуй от меня. Передай моё почтение валиде султан».
- Валиде султан… - Хюррем свернула лист. – Передашь тут ей почтение, когда она и на порог не пускает…