Крещение

Крест ему подарил, Влален, тренер по греко-римской борьбе. Шёл мокрый снег, они случайно встретились у ночного клуба. Было за полночь. Алекс, шатаясь, ловил машину. От вискаря его крепко мотало, и машины, сигналя, объезжали его.

* * *

В клуб он приехал уже пьяный. У барной стойки кто-то обнял его. Он обернулся.

- Алекс, ё! Привет!

Зелёные лосины обтягивали бёдра. Под белой футболкой угадывались бугорки сосков. Он распростёр объятья, но споткнулся и повис на девушке:

- Привет, Ло... - он икнул, и вцепился в барную столешницу.

- Аааалекс! А ты уже... готовченко!

- Я слышал крики птицы выпь!

- Птицы?

- Она кричала: "выпей, выпей!" Сегодня крещение. Сам Бог велел...

Он кое-как залез на высокий стул, и заказал виски. Бармен  поставил на стойку маленький прозрачный шот. Трегорин опрокинул его одним махом:

- Сейчас допьём, и поедем купаться в прорубь! Светлый праздник Крещения...- он снова икнул - ...предполагает омовение в священных водах! За неимением Иордана нырять будем в ближайшую прорубь на Шарташе...

- Ааааа...

- Бармен! – крикнул он – ещё джек дэниелс! И налей в тамблер!

Он повернулся к подруге:

- Прошлый виски был точно керосин!

В кармане зазвонил телефон. Алекс посмотрел на экран: звонила мама. Он убрал звук и сунул телефон в карман.

Бармен поставил перед ним пузатый тамблер. Виски в нём было на донышке. Алекс взял бокал, и принюхался.

- Свинья! – сказал он – ты налил из другой бутылки!

- Я позову охрану! – сказал бармен

- Валяй!

Бармен поставил шейкер на стол, и схватил Алекса за грудки:

- Не вздумай свалить! Ответишь за свои слова! - пообещал он, и исчез в недрах подсобки.

- Буду ждать! - Алекс, смахнул со стойки шейкер, и заржал.

Ло  погладила его по щеке. Она приблизалась, и зашептала в самое ухо. Алекс удивлённо поднял брови. Потом замотал головой:

- Не, точно нет.

- Тогда угости!

Он залпом опрокинул бокал и вытащил из кармана сто долларов. Она ушла, и через пару минут вернулась в приятном удивлении. Музыка оглушила их. Она потянула Алекса на танцпол. Он прикурил сигарету, и пошёл за зелёными лосинами. Тусовка была плотной, люди вокруг двигалась  в такт музыке и в разнобой. Прожекторы обстреливали танцпол яркими цветными пятнами. Ло вела его в центр. Белая футболка  светилась в ультрафиолете.  Искусственный дым обволакивал. Было жарко. Пахло потом и смесью десятков разных парфюмов.

Алекс остановился, и протёр глаза. Люди на танцполе бились, как косяк рыбы на отмели. Ло обернулась к нему.

- Воздух бывает плотным, как вода, и всё живое, плавает в нём, как рыба! – прокричал он.

- Точно!– она потянула Алекса в центр.

- Плавниками расталкивая сферу – плотную, упругую, чуть нагретую!

- Ага! Давай танцевать! – она подняла руки, и завертелась волчком.

- Хрусталь, в котором движутся колёса, и шарахаются лошади!

- А-ха-ха!

- Воздух замешен густо, как земля! Из него нельзя выйти, в него трудно войти!

- Вау! Круто!

Алекс остановился, и огляделся вокруг. Рыбный косяк бился в припадке. Изредка на его поверхность альбатросами падали секьюрити. Когда кто-то падал, или начинал драться, его выводили. Хищники, забрав добычу,  взмывали вверх: наблюдательный пост был на балконе над залом.
Чьи-то сильные руки схватили его и потащили к выходу.

* * *

Яркая от фонарей и мокрого снега улица ослепила. Он плохо стоял на ногах, и машины объезжали его. Снежные брызги летели из-под колёс. Алекс наступил в лужу, и выругался.

- Погода козёл...- он поднял голову в небо - Козёл!

Из серых облаков летели тяжёлые, как проклятья, мокрые хлопья снега.

- Ну и где ваши Крещенские морозы? - он постоял ещё немного, оглянулся по сторонам,и выкрикнул в холодную сырую улицу:

- Фальшивка!

Машины, плюясь снежными брызгами, проносились мимо. Алекс вытащил  сто долларов и начал размахивать купюрой. Он сделал несколько шагов, и остановился: путь преградила широкая,  в пол-дороги лужа. Снежные торосы торчали айсбергами. Кто-то окрикнул его по имени, и Алекс обернулся: у дверей клуба ёжилась от ветра Ло. Рядом захлюпали шины, и Алекса с ног до головы окатило мокрой снежной кашей.

Он обернулся. Впереди стояла синяя праворулька с пирамидкой такси на крыше. Алекс утёрся рукавом пальто:

- Спасибо, что не сшиб...- и двинул вперёд.

Из машины вышел коренастый дядька в синем спортивном костюме. Лобовое стекло иномарки было залеплено снегом. Он постучал дворниками о  стекло и обернулся к Алексу.

- Влален???..

Алекс пьяно улыбнулся. Тренер взял изо рта Алекса сигарету и выкинул в лужу. Взгляд  Влалена были спокойным и синим. На бычьей шее пульсировала фиолетовая жилка. Алекс поёжился. В зале он последний раз был полгода назад.

- Давно тебя не было видно...

- Сегодня крещение, с крещением... - Алекс попробовал обнять тренера. С тем же успехом можно было обнять фонарный столб: под нейлоновой олимпийкой бугрились стальные мускулы.

Влален расстегнул ворот, снял с себя серебряный крестик на шёлковой нитке и посмотрел на Алекса. Тот послушно склонил голову:

- Влален...Владимир Леонидыч...

Шёлковая нитка зацепилась за переломанное, похожее на пельмень, ухо Алекса. Влален заботливо снял нитку и запихнул крест ему за пазуху.

- Вот это... покрепче твоих сигарет будет - хмуро сказал он, и двинул Алексу под дых. Тот зашатался, но устоял. Влален вытянул из кулака Алекса деньги. Новая купюра захрустела под его железными пальцами.

- Живи пока… - сказал тренер, бережно свернул купюру, и сунул в карман рубашки Алекса. Взвыл мотор, и облепленная снегом, словно гагачьим пухом, иномарка, растаяла в залитой жёлтым светом перспективе проспекта.
 
Он отчаянно ловил равновесие. Картинки улицы прыгали перед глазами. Горизонт наклонился, и в конце проспекта линии фонарей  сходились с полосами трамвайных рельс, образуя огромный, сияющий крест. Боль от удара согнула его пополам. Крест на груди был ощутимо горячим, и от этого кожа под ним страшно зудела. Во рту стоял вкус виски.

- Сука! - выкрикнул Алекс – Влален, сука, ты труп! - и, что есть силы рванул нить.

Витая шёлковая нить лопнула, и полоснула, как ножом. Алекс бросил крест в снег и пошёл. Рубашка на груди стала влажной от крови. Мокрая дорога не слушалась ног, и вскоре полетела Алексу в лицо. Он встал, сплюнул кровавую юшку, и снова пошёл. Мир закружился в пляске святого Витта. Проспект шатался и дрожал. Зайчики  фонарей слепили глаза. Лишь точка, где пересекались гирлянды фонарей и трамвайные рельсы, стояла на удивление ровно.

- Крест...- сказал Алекс и пошёл обратно. Крестик он нашёл быстро. Пьяные пальцы не слушались, и шёлковая нить ни как не завязывалась. Стоять было тяжело. Он присел на корточки. Затем встал на колени.

- Алекс! - услышал он рядом. Зелёные лосины мелькали где-то вверху: - Алекс, ну вставай, пойдём…

- Я не пью...- сказал он совершенно трезвым голосом, и упал в снег.