Кузнечик

КУЗНЕЧИК

Городок у нас маленький, как пригоршня бус в детской ладони. Всё что происходит, сразу становится известно, да и знают все друг друга, и про друг дружку тоже всё известно. Тайн то нет. Хотя и правды особой тоже. Разве что только мне удаётся скрываться в самом себе. И ни жена, ни дети, ни женины родители, про меня всего понять не могут. Поначалу-то страшно было таиться, опасался по первости, а ну как заглянут в час неурочный, а ну как проведают, или сам сплошаю и выдам себя с головой. Но ничего, потихоньку, помаленьку привык. А потом и во вкус вошёл, даже иногда бравадил, по самому краешку ходил, а ну как выдержу или нет? Ничего не дрогнуло, ничего не шевельнулось. Так и стал день ото дня всё больше коконом обрастать, вглубь себя погружаясь, в сладкую, нежную, убаюкивающую молчаливость. Снаружи человек как человек, а внутри нет. Только раз сынок младшой, как-то вечером, когда я его укладывал, уже поцеловав, вдруг, спросил «А ты, правда, мой папа?». Так и лопнуло, словно внутри граната разорвалась в болоте. «Правда». И я тихонько вышел, глянул на сидящую за столом жену, насыпал картохи варёной в тарелку, бутылку достал. Жена посмотрела своими чернючими глазами, улыбнулась бледнозубо, аж внутри чуть жало раздвоенное не выскочило. Вздохнула и так сидела молча напротив меня, глядела всё, всасывала из меня, пока я водкой да картохой огораживался, да плетень плёл, обмазывал его хлебом с маслом и скреплял изредка сигаретой. Часа полтора она меня глазами ела и дыханием вытягивала изнутри. Но устоял. Ничего не спросила, молча поднялась в спальню ушла. Я ещё на крыльце посидел, ногами босыми падавший снежок потаптывая. Приятно  так, голыми ногами то. Собака из будки сунулась было, но что-то почуяла не ладное, ощерилась, забилась внутрь и тихо завыла.
И тогда вот впервые из меня и вырвался стон. Зазвенел протяжно на морозце, силуэтом обозначился из пара, обретая форму кузнечика, и подпрыгнув, в три прыжка исчез за забором. А днём уже весь городок шелестел перепевами – мальчик соседний пропал. Был и сплыл. Искали долго, но понятное дело не нашли. Потом второй кузнечик, под Новый год, прямо за праздничным столом. Но его появление никто из семьи не увидел, выскочил такой, зазвенел и прямо сквозь стены выпрыгнул. И опять исчез человек, на этот раз дед Иван, сосед. Я улыбался. Никто не знал что внутри меня, никто, ни одна живая душа, может только мёртвые догадывались. А под коленкой левой второй желвак появился, неприметный, не выступающий, но если прощупать его, то там словно внутри что-то шевелилось. Так и пошло. Кузнечик зазвенит, чирикнет, полупрозрачно скаканёт и нет человека. Сначала я не понимал, по какому принципу люди исчезают, а потом смекнул. Но я об этом никому не расскажу. Никогда.
Стылое небо наваливалось на опустевший городок, только у одного дома стоял грузовик. У моего. Я погрузил вещи, семью и отправился на станцию. Мы переезжали за 300 километров, в небольшой городок на стремительной, сибирской речушке, там можно было недорого купить дом, да и люди, словно бусы в ручке ребёнка, все друг дружку знают, все про всех ведают и тайн ни у кого, ни от кого, нет. А так хочется любви…
21 апреля 2016 г.
П. Переделкино
Н. Антонов