Тиасур. Глава 18 Изумрудные холмы

Глубокой осенью 1982 года в нашей общаге случилось ЧП. Все помнят, как трудно было найти простому студенту дополнительный заработок при общаге или недалеко от нее. Место дворника передавалось по наследству. Особенно остро это ощущалось в том случае, когда ты остался без стипендии и места в общежитии (по своей вине, естественно).

Один из очкастых умников из студсовета, присосавшийся к жилищно-коммунальному хозяйству общаги, решил уволить за пьянку сантехника дядю Васю.
Слух прошел, что искали должность с окладом, чтобы деньги получал студент с «волосатой рукой» в деканате.

Дядя Вася громко высморкался, зажав пальцем одну ноздрю, и, послав всех куда подальше, с гордостью удалился.

Работать можно кем угодно и где угодно, но есть, как говорят умные люди, нюанс. Здесь приходилось не просто равномерно размазывать грязь по полу, а реально по локоть ковыряться в г...вне.

Мы узнали об пертурбации, когда войти в туалет было уже страшно. Ни в каком сне невозможно представить, что из нескольких унитазов одновременно могут выглядывать пирамиды египетских фараонов, целиком сложенные из студенческих фекалий.

Курганы порой достигали сорока сантиметров в высоту, что нисколько не смущало очередных посетителей.

На этот холм изобилия стелилась газета. Вы спросите, неужели правда? Нет, «Известия». Сверху газеты наваливался следующий слой. Это происходило до того момента, пока срать не начинали стоя. А вот тут создавалась проблема с брюками. Их приходилось заправлять в носки, если они имелись, и предохранять штанины еще двумя газетными разворотами, уложенными на кучу с боков. Ни в коем случае нельзя было дергать за смыв.

Куча нехотя морщилась, вздрагивала, пропускала через себя воду, обогащая ее всеми элементами таблицы Менделеева, и резко набрасывалась на вас волной снизу.

Этот цирк длился с неделю. Вся основательно загаженная округа близ общаги напоминала минное поле. На проходной соседнего общежития вахта не дремала и с легкостью фокусников вычисляла среди потока своих засранцев-чужаков.
«Смотри в глаза и нюхай»,— инструктировал бабу Дусю и двух студентов-первокурсников комендант, ограждая местные нужники от нашествия непрошеных гостей.

Единственное эстетически-физиологическое наслаждение я мог позволить себе раз в два дня. Ехал спозаранку в кинотеатр имени Горького, брал за 25 копеек (почти порция пельменей) билет на утренний сеанс не важно какого фильма и наслаждался простой человеческой радостью.

Упившись фразой Ильича о кино и чистотой местного гальюна, я позволял себе дальнейшее погружение в искусство. Достав пару 15-копеечных монет, тратил их в игровых автоматах, стоявших в холле кинотеатра.

Контролерши не удивлялись двум-трем молодым людям, купившим билет, но не изъявившим желания посетить кинозал и болтавшимся между аппаратами.
Половину капитала проигрывал в «морской бой», утопив десятью торпедами десять кораблей противника. За отличную стрельбу получал «Призовую игру», три дополнительных выстрела. Послав ко дну еще три транспорта, с чистой совестью засовывал последнюю пятнашку в «аквариум» с краном.

Рядом стояли два новеньких аппарата: «Петушок» и маленький автомобиль для детей. У птицы, раскрашенной в ярко-желто-красные тона, под клювом висела мясистая борода, и напоминала она, скорее, надутого индюка, чем петуха. Когда бдительность у стражей порядка притуплялась, катались и на детских аппаратах.

Несмотря на то, что в один ряд стояли такие монстры, как «Баскетбол», «Репка», «Магистраль», «Обгон» и «Снайпер», я всегда выбирал кран.
На дне аппарата небрежно валялось несколько предметов: теннисные шарики, жвачки, десятирублевая купюра и пачка сигарет «Мальборо».

Обратив однажды внимание на то, что лопасти крана сцеплены неплотно, решил на «червонец» больше не зариться. Направил однорукого бандита на кишиневский чай, утрамбованный в сигаретную оболочку.

Отгуляв свое право на отдых и покидая «Лас-Вегас», я направлялся к третьей паре в «школу» на математику. С Томиленко, с моим-то багажом знаний, шутить было опасно.