***

 Преступление века,
или Сказка про то, как Эдварт, сын Наполеона, он же Шмуля Шломберг-Журиковский-Льонин  Россию изнасиловал   
 

     Щуплый, плюгавый аристократишка из императорской фамилии известного рода, предстал пред очами без очков на квадратном лице капитана Зеброва, начальника ОБ Империи, Советского района,  Малофея Александровича.
  -Хто такой? – спросил капитан Зебров, для важности будто бы поправляя пенсне на квадратном лице.
   -Э…два…рт, - дрожащим голосом выдавил из себя странное имя пришелец с неизвестной территории.
    -Я не спрашиваю,  э-э…  два  рта у тебя или три. Хто таков и какая твоя хфамелия?
    -Наполеонов я.
    -Ого-го! – заржал капитан Зебров и поинтересовался не без прокурорского ехидства: -   Не сын ли ты того Наполеона…
    -Так точно, сын! – оживился пришелец.
    -Того самого!
    -Того самого, который…  Правнук.
    -Знаем, знаем мы вас, Бонапартов. Не год в органах безопасности служим верой и правдой родному Отечеству. А не Елена  ли матушка твоего пра…?
    -Так точно! Елена, - отвечал поспешно Эдварт, знавший на зубок свою мнимую родословную, которую ему, как пришельцу с неизвестной территории,  надо было в качестве «легенды» вешать на уши любому служаке Империи.

   -Знаем! Хе-хе.  Залез на Святую… А Бог-то, Господь наш всевидящий, всезнающий и всё слышащий, он, как  и мы, не дремлет. Не надо было. Нехорошо это! Не послушал  всё-таки, подлец…. А Бог-то, он всё видит! Не надо было Святую трогать. Понял? А он не послушал Господа-то нашего. Так  и помер на ней, святой и непорочной…
   Капитан Зебров после такой длинной тирады и после такого напористого экскурса в историю Империи Империй, расчувствовался и как бы вытер слезу, поправив предварительно на квадратном лице как бы старенькое золочёное пенсне. Крякнув ещё раз от удовольствия, он уже мирно посмотрел на три звёздочки с просветом на погонах сына Наполеона и спросил:
    -Что умеешь и чему научен в нашей Государственной Академии,  Бонапарт… Э-ээ.. Эдварт, сын Наполеонов?
    -Как и все, господин капитан, работать, дело делать…

    -Это хорошо. Все мы в органах внутренних дел научены дела делать… Это хорошо. Это ты, Наполеон, к месту сказал. Нужны нам такие работнички… По Советскому району щас столько хвалюганья развелось, что делов тут непочатый край. Непочатый. А те, которые початы, давно стали «глухарями». Ждём со дня на день комиссию из Центра,  а показать нечего. Сделаешь дело, станешь капитаном. Но… Только тогда, когда я до майора доберусь… Вот тогда, наверняка, ты станешь капитаном!
   -Слушаю-с!
   -Слушай, слушай, ды на ус наматывай. Преступление должно быть… Громкое и очень для тебя тяжкое… Преступление века! Всего двадцатого века! Чуешь, Бонапарт?
    -Чую! – глухо, проглотив последнюю каплю слюны в пересохшем рту, отозвался, как из преисподней, Эдварт, отпрыск  Наполеона.
    -Боисси?..  – озадачил  его вопросом Зебров, заметив в движениях и мимике необтёртого в «делах» новичка некоторое смятение.
     Отпрыск вздрогнул в нерешительности, не зная, что ответить на этот каверзный вопрос.
    -А ты не боись!!
 И капитан Зебров испытующе посмотрел на пришельца с неизвестной территории.
    -Есть у нас на примете, не сказать  какая, но и не такая уж, чтобы… Россией звать. Мисс! Так она себя величает. Кликуха, наверно, как у всех продажных… А на вид, ничего вроде, тихая, мирная. Вот таких-то "Мисс" в Сети и залавливают с пелёнок. Говорит, родилась и здравствовала чуть ли не тыщи лет. Всё было бы хорошо, всё было бы на месте, и царь её батюшка, и все дворовые и придворные советники из Государственной Думы  Четвёртого Созыва, не могли на неё наглядеться и ею нахвалиться. Вот такая была она, глупая что ли была с детства, а, может быть, мешком пыльным из-за угла вдаренная. Только пришло время смутное, как бы у неё и у других помутнение мозгов случилось. И пришёл тут откуда-то из-за кордона со своей бандой насильник с пачкой немецких денег и предложил ей, то бишь, России, всю эту пачку для замирения с ним, бандитом. Ну, понятно, она – ни в какую. Вот он-то тогда и совершил этот мерзкий в истории акт и изнасиловал бедную, немощную, умиравшую с голоду и от гражданской войны щуплую девочку. Звали того бандита болгары – Льонин. Такую ему кликуху ещё в начале века дал какой-то там у них деятель, тоже, видать, из бандитов,  Жора Бакалов. Понимаешь? Пятнадцать лет   этот Льонин сколачивал по миру банды и насильничал. Пятнадцать лет, шутка ли, какой срок!? Ды за это ему надо было такой срок влепить, чтоб он из могилы больше не встал… Тьфу! Типун мне на язык…
   -Не доходит пока до меня, господин капитан…
   -Молод ишшо. Ну, ничего, вот сделаешь дело, выдуришься. В больших чинах ходить будешь. И квартиру  получишь, и машину отхватишь, дай только срок! Не мне, боже упаси… Так вот, согласен со мною пойти на «дело»?
    -Согласен. Дела делать меня научили, сделаю.
    -Надо эту самую… - капитан Зебров понизил голос до самых последних нот и продолжил: - Надо эту самую, как бишь её…
    -Россию! – угодливо простонал внук Бонапарта.
    -Вот-вот, надо её нам с тобою привлечь…
    -Привлечь? За что?!
    -Не перебивай, Наполеон, старших по званию! Дослушай… Надо её привлечь по тому самому «делу», ну, ты понимаешь, о чём я говорю, надо её привлечь к «Делу», как потерпевшую сторону.
   -Но… - засомневался Эдварт  в положительном  медицинском анализе мозгов капитана Зеброва. – Как это подать, если на деле она с тем делом ни ухом, ни рылом не связана?
    -Хе-хе-хе, - торжествующим смешком осадил низшего по званию и возрасту Зебров. – Сразу видно, что в Академиях вас не доучили. А, может, ты  свой диплом-то за бабки отхватил? Ну-ну, шучу, Бонапарт, шучу.  Полезна иногда бывает в наших «Делах» и шутка… Молодой ты. Это хорошо. Не то, что я, пень трухлявый… Вот тебе и карты в руки. Сделайся как бы самим Льониным на деле и в «Деле», а на самом деле побудь тут на часок-другой известным в Империи пасквилянтом Шмулей Вольфовичем  Шломбергом-Журиковским. Вот тебе и целый сюжет из пушкинской повести. Будешь кричать ей в ухо или писать в записках и в дупло их тыкать, когда это  «Дело» станешь проворачивать: «Я – это не я. Я это не то, что вы думаете. Я не француз Дефорж  Я – Дубровский!»
    -А нельзя ли, для верности, гражда… э-э-э господин капитан, объективочку? На руки получить…
    -Чево, чево?
    -Ну, как бы словесный портретик на неё…
    -Вот это ты правильно сказал. Объективка такая есть..  У твоих братьев-близнецов Шломберга и Журиковского. Всё равно – у кого, если они близнецы-братья. Это же их  идея о том, что Льонин, как бандит, сколачивал свою банду пятнадцать лет… Надо же до этого додуматься! Так что, если ты говоришь Шломберг, то подозреваешь – Журиковский, если  ты говоришь Шмуля  Вольфрамович Журиковский, то подозреваешь – Шломберг. Что одно, что второе.
    Капитан Зебров вдруг в озарении духа  задумался с некоей внутренней усладой и вдруг предложил:
 -А не замахнуться ли нам тут с тобой на нашего родного  и любимого Герберта, соратника и известного закордонного фантазёра? И ходить за объективками далеко незачем…
  -Как это?
  -А вот так. Получишь от него объективочку из первых рук на нашу великую матушку… то бишь на потерпевшую от злого бандита Льонина.
  -А где это… получить?
  -Во мгле. Там она, бедная, с лёгкой руки известного фантазёра Герберта и прозябает: во мгле. Там её и найдёшь, тёпленькую. И будет  эта твоя словесная объективка  теперь называться   по-новому, как бы с новым содержанием: Россия во мгле! А чтоб не мешала тебе проклятая  ещё тем фантазёром Карлы-Марлы борода, вооружись ножницами.
   -Какого Герберта?

   -О! Да ты   уж совсем…  - размечтался капитан Зебров. -  Кто знает и чем чёрт не шутит, в преклонных своих годах напишешь детективный роман для нашей Сети-матушки и назовёшь его «Россия против Льонина», а ещё того заковыристей:  социологический роман «Зияющие пустоты». Вроде как бы «чёрные дыры» мировой цивилизации, ни дна им, ни покрышки! То-то потеха будет! А того пуще, потом сотворишь на манер нынешних поли-глотов Большую стотонную Энциклопедию Великих Гениев России. И сам будешь там на первом месте стоять.
   -Понял! – теперь гораздо увереннее сказал Эдварт Наполеонов. – Всё как бы должно по всем признаниям и доказательствам проходить фактически, как бы на самом деле. А на самОм «Деле», сшитом белыми нитками, это «как бы» никак не должно отразиться. И войти всё  должно  в обвинительное заключение исключительно как «Преступление века двадцатого», такого громкого, что по громкости оно должно пересилить все «дела», даже такие, как знаменитые «Дело Дрейфуса» и «Дело Бейлиса».
-А хто такой этот твой Дрей-пус?
- Дрейфус, - мягко поправил Наполеонов сын. – Еврей по национальности.
-Дрей-Пус или Цвей-Пус, всё одно – жлоб. Какой он тебе еврей, если проходит по «Делу»? Самый что ни на есть жлоб. Чистокровный … Не полукровка. Тоже, наверно, с этим бандитом Льониным связан?
-Связан, - неопределённо сказал сын Наполеона, вспомнив недавнюю лекцию о большевистских «эксах» известного в стране и за кордоном историка Алалая Курповича, то ли Свина-дзе, то ли Свинья-дзе, если не чистокровного русского, то уж точно не еврея.
  -Вот-вот. А про еврея это ты зря сказал. Евреи – мировая нация. Великая. Ботвинника знаешь? Наш, русский, ну тот, что Михаил, шахматист! То-то. Што ни шаг – то мат. Вот это я понимаю. Вот это по-русски. По-советски, если, конешно, в виду иметь наш Советский РОВ и Д.
   -Ботвинник  тоже еврей.
   -Это он  по национальности… А по-нашему, по происхождению, он чистокровный русский, а не помесь какая-то с этими погаными завоевателями, моно-голо-татарами. Носовский доказал. Академик! Да, тот самый…
   -Слышал, слышал.
- О! То-то. А Маршак? Знаешь Маршака-то? Нашего незабвенного Самуила Яковлевича?   «Хозяин машину свою продавал. Нихто за машину рубля не давал».  Каков, а!
  -Корову, - опять поправил пришелец, знавший наизусть с детства любимого детьми поэта Сергея Михалкова, но спорить со старшим по званию не стал, а лишь процитировал для верности строчку, сделав ударение на слове «корову»: - «На рынке корову старик продавал…»

   Э-э… Это когда было, с коровой-то! Пожалуй, не упомнят ни твой Дрей-пус, ни даже  этот, как его, Бей Лис или Бей Волков. А нынче, брат, не тая епоха и не етая питания… Нынче, брат, на коровах не ездют. А всё норовят на «Шкодах». Да и не тех, что  «Фабии», фирмы дочкины, а что матерные -  Yeti,  мать её… Шкодливый народ пошёл. Не то, что евреи. Евреи, они трудоголики, а не моты или там прохвосты и мошенники, как твой Дрей-Пус или Бей Лис. Накопители добра. Копеечка к копеечке у них, процентик к процентику, дивидендик к дивидендику, сребреник к сребренику, талантик к талантику. Вот какая талантливая нация, не то что мы с тобой. А ты – Дрейпус… Такой же он Дрей, как и все русские  жлобы.
-Он не русский … Он из прусс.
-Какая разница! Что одно, что – второе.
-Это уж точно.  Жлобы и есть жлобы, Иродово племя.
-Кол им в глотку!
-Даже два! – согласился пришелец с неизвестной территории   
-Молодец! – одобрил не без удовольствия  этот молодецкий  взрыв чувств капитан Зебров. -  Вот это – по-нашему, по-советски… Не забывай, пришелец, что ты находишься не на своей территории, а на территории нашего, Советского, района. Тебе и карты в руки. Только не забудь: «потерпевшая», сильно пострадавшая от сладких объятий бандита Льонина и его омерзительных щипков, должна быть на самом деле, без дураков, обесчещена. Как это сотворить для медицинских международных экспертов, сам знаешь, не маленький. Тут ты, в отличие от халявных дипломов всяких ветеринарных и иных Академий нашего Советского района, думаю, поднаторел.
   -Благодарю покорно за доверие, Малофей… как вас по батюшке…
   -Малахвей я, сын Александров. Александров сын, по батюшке. А по матерному, то бишь, по матушке, сам знаешь, не двух лет от роду. Хотя щас эта наша компьютерная поколения даже двухлетняя так может загнуть… На три этажа хватит! Был у меня один тут такой, до тебя. Всё твердил, что он Кур каких-то Пас. Петух нашёлся! Да вот попался на одной такой Святой, не упомню имени-хвамелии. И загремел. Теперь его самого пасут наши отечественные вертухаи. И там, где курей никаких, а одни «петухи». Написал бы ты про них какое-нибудь откровение из нашей тайной следственной жизни за семью печатями, вроде как бы новый Армагеддон. А?
  -Напишу! – пообещал сын Наполеона. - Непременно напишу.
    Капитан Зебров, утомлённый своим собственным рассказом, затих. Потом шумно вздохнул и сразу повернул свою квадратную личность к сыну Наполеона:
     - Ну, так, как? Напишешь своё Откровение-то? – вкрадчиво спросил он,  всё ещё не уверенный в творческих устремлениях великого мастера писать фантастические «Дела» просто так, высасывая их из пальца.
    -Напишу! - с энтузиазмом вскричал отпрыск с неизвестной территории. -   Дай только срок…
   -Дам, дам. Это у меня не заржавеет.
   -Благодарю, Малофей, сын Александров!
   -Итак, за «Дело»!

   И «Дело» было сделано.