Страсти вокруг Саввы Собакина

В 1920 г. в Ялте в числе тысяч других была убита большевиками и одна 75-летняя старушка – графиня Н.А. Стенбок-Фермор. Фамилия эта была в свое время довольно известной и непренебрегаемой в свете: сестры Надежды Александровны были отданы одна за Волконского, другая – за Гагарина, а сама она была замужем за Барятинским. Блестящие партии, если иметь в виду, что мать, их Надежда Алексеевна, в девичестве Яковлева происходила из совсем не древнего рода. Ее прадед Савва Яковлев, осташковский мещанин, только в 1762 г. был возведен Петром III в титулярные советники (и сразу за тем в коллежские асессоры) «за особенно оказанные услуги», под которыми следует понимать «особенно большие деньги», которыми он в то время уже успел обзавестись. Фамилия его тогда была не Яковлев, а Собакин. По семейному преданию, всего лишь с полтиной в кармане явился он из Осташкова в Петербург, чтобы заняться здесь торговлей мясом вразнос (упоминают и о рыбе). По преданию же, начало его богатству положила императрица Елизавета. Как-то, сидя на балконе, она приметила проходившего мимо статного молодца. В особенности ее поразил его звонкий голос, на все лады выводивший простенькую зазывку: «Телятина! Свежая телятина!». «Какой замечательный голос, – заметила тут императрица, любившая пение (говорят, и Разумовский сумел пленить ее тем же), и, обратившись к придворным, прибавила: – Скажите, чтобы у этого певуна стали брать припасы для моей кухни...» Сделаться вдруг поставщиком императорского двора совсем не шутка. Тут Саввушкина полтинна могла вырасти в такое могучее дерево, что только успевай загребать денежки, ибо вслед за императрицей, как и должно было ожидать, стали приобретать «припасы у певуна» и многие петербургские вельможи. К концу царствования Елизаветы у Собакина скопилась уже столь значительная сумма, что и знаменитому московскому откупщику М. Гусятникову, одному из богатейших предпринимателей России, не претит вести с ним дела. С еще какими-то компаньонами они берут с 1759 г. на семь лет в откуп все питейные сборы Москвы, С.-Петербурга, Ингерманландии, Кронштадта и Ладоги. Выиграть конкурс им удалось наддачей в 140 тыс. руб. к сумме, объявленной питерским воротилой Роговиковым, и взятым на себя обязательством выплачивать в казну на 215 тыс. более, чем она получала при прежнем откупе. Общая сумма годовых выплат за откуп определялась теперь в 800 тыс. руб.! Довольное таким исходом торгов правительство наградило Гусятникова с Собакиным пожизненным званием обер-директоров, переходящим в случае их смерти к их старшим сыновьям. Деньги – к деньгам! Еще большим успехом Саввы следует считать передачу ему и обер-инспектору Никите Шемякину по именному указу Петра III в десятилетнее содержание всех таможенных сборов с правом осматривать «всех проезжающих из-за границ и за границу, кто бы какого чина и звания ни был, никого не исключая, как морем, так и сухим путем». Несладко, думаем, приходилось тем, кто «с потаенными товарами» был таможенниками пойман, или тем, кто подрывал во вверенных Савве местностях винный откуп. Он уже и тогда совсем не стеснялся законами. Мог обесчестить, мог избить до полусмерти, мог и приковать к цепи. Какие-то из его самодурств вынуждены были разбирать даже в Сенате, но он каждый раз как-то легко отделывался. За своевольное расторжение брака купца Кошкина приговорили его к штрафу в размере годового оклада генерал-полицмейстера; за подлекаря Грудинского с женой, которых Савва держал у себя на цепи, тоже всего лишь оштрафовали. Восшествие на престол Екатерины II чуть было не остановило собакинское шествие к миллионам. По одной из версий, он вызвал ее неудовольствие своей скаредностью: в день, когда всем полагалось радоваться, отказался бесплатно поить народ в принадлежащих ему кабаках. И за то новая царица пожаловала ему будто бы чугунную медаль в пуд весом для ношения на шее по праздникам. Из другой же версии, более вероятной, следует, что бочки с вином для угощения на площадях он все же выставил, но представил потом такой счет за выпитое, что никак не могли понять, где он хранил все это море разливанное. Столько и складов в Петербурге не было. Получается и так и эдак, что проявил неуемную жадность, показавшуюся столь отвратительной, что Державин не удержался и написал порицающую откупщика оду, назвав ее аллегорически «К Скопихину»: «Не блещет серебро, в скупой земле лежаще сокровенным. Скопихин! враг его ты злой!..» Державин, впрочем, был не совсем прав. Не держал Савва серебра под спудом. И добрые чувства посещали его время от времени. Он только не мог, кажется, какое-то время заставить себя с той же почтительностью относиться к свергнувшей его благодетеля Екатерине. Императрица вынуждена была даже пожаловаться Потемкину на Собакина: «Он же мне самой грубил прежде всего». За грубость и дерзость подвергли Савву стеснительным мерам: тянули с дворянством, а когда пришел срок винному откупу, то отдать ему его вновь не захотели. В этот раз он достался Роговикову. В мыслях Екатерины был и отказ от таможенного откупа, что, конечно, сильно бы сказалось на доходах Собакина. Перемене в настроениях царицы Савва обязан Потемкину, к которому им был подобран золотой ключик, довольно увесистый, размером 12 тыс. руб. и 500 лошадей. Деньги эти и лошади потребовались для формирования драгунского полка, находившегося в подчинении у Григория Александровича, и Собакин не затруднился показать здесь пример, «достойный подражания». Но говорят еще, что немаловажную роль сыграло завершение Саввой строительства (утверждают, что с участием Растрелли!) довольно большой (на 5 тыс. человек) церкви Успения Богородицы (Спаса на Сенной). С внешней отделкой он успел управиться еще к коронационным торжествам в 1762 г., так что возвратившаяся из Москвы Екатерина была приятно удивлена открывшимся перед ней видом величественного храма, крест главного купола которой был украшен в честь ее короной. На внутреннюю отделку денег он тоже не пожалел. Вызолоченный иконостас будет потом считаться одним из лучших в столице. В 1786 г. Савва пожертвует церкви еще и престол с золоченой ротондой, и плащаницу, шитую серебром, золотом и жемчугом. На колокольне храма было водружено 15 колоколов. На самом большом из них кроме престольных праздников была изображена императрица Екатерина. Размещенная на колоколе надпись гласила: «Асессора Саввы Яковлева в церкви Успения Пресвятые Богородицы, что на Сенной, весу 542 пуда 18 фунтов...» Чуть ли не девять тонн! Хотя и не Царь-колокол, но и о нем в Петербурге рассказывали легенды. Говорили, что при жизни Собакина звонили в него только тогда, когда он это дозволял, и что язык колокола будто бы запирался цепью с замком, ключ от которого Савва хранил у себя. Помимо церкви на Сенной с именем Собакина связывают историю нескольких других храмов. Немалую помощь получили от Саввы осташковские Знаменский и Житенный монастыри, Нило-Столобенская пустынь, храм в Николо-Рожке. В знак уважения к «особенным заслугам» Собакина настоятель Житенного монастыря даже портрет его повесил у себя в покоях. Не чурался Савва и светских учреждений. Упоминают, в частности, о его помощи Московскому университету. Как ни тянула Екатерина с пожалованием Собакину дворянства, а все же принуждена была отступить. В 1777 г. Савва стал потомственным дворянином (сменив тогда же и свою неблагозвучную фамилию на «Яковлев»). Тут и ходатайства Потемкина много сыграли, да и масштабы, до которых выросли благотворительность и само дело Саввы, не могли императрицу не впечатлить. В 1764 г. он стал хозяином легендарной Ярославской Большой мануфактуры, а затем приступил к скупке железоделательных предприятий. Приобретя 16 заводов (у П.А. Демидова – Невьянский и еще пять других, включая Верхнетагильский за 800 тыс.; у графа Воронцова – Верх;Исетский завод за 200 тыс.; у генерал-прокурора Глебова – Холуницкие горные заводы...) и выстроив еще шесть, он к концу жизни стал едва ли не первым заводчиком в России. Екатерина опасалась, что, получив дворянство, Савва «накупит деревень пропасть и станет мужиков переводить к рудокопным заводам», умножая тем самым число «роптунов по справедливости». Никто из исследователей, однако, не говорит о великом переселении крестьян на Урал. Отмечают лишь, что с приходом Саввы «положение рабочих сделалось еще хуже». Но трудно представить, как это «сделалось еще хуже», если до этого кнут, плети, колодки и цепи были на уральских заводах в большом ходу. Вспоминают еще о «скелетах, прикованных к стенам» в подвалах Невьянска, но попробуй здесь разберись: чьи они? Собакинские или демидовские? Известно, правда, что одного из крестьян, приписанных к Невьянскому заводу, крестьянина Федоровых, дважды сообщавшего правительству о найденных им золотых рудах (первый раз еще при Демидове), точно держали в оковах. Испугавшись, что у него отнимут земли, Савва (либо кто-то из его наследников) приказал арестовать доносителя. Отец с сыном были схвачены в Ирбите на ярмарке. Весь товар у них был отобран, а самих их, избитых, отвезли в Невьянск, где отца потом продержали взаперти долгие годы, пока не пришла от него жалоба в Берг-коллегию и не приказали оттуда его освободить... С достоверностью же можно утверждать, что Савва и его наследники повели уральское дело со всей возможной рачительностью. Примером тому инструкция, которую сочинил Петр Саввич для своих заводских приказчиков. Им было предписано, чтобы экономили в лесе, берегли его недреманным оком, чтобы было благочиние в Невьянске, чтобы не шатались по кабакам и улицам пьяные, чтобы наблюдаема была по всем улицам, переулкам и в рядах чистота, чтобы канавы и мосты были исправны и т.д. К началу XIX в. заводы Яковлевых по производительности и оснащенности стали обгонять другие уральские, так что один из Демидовых, Николай Никитович, вынужден был признаться тогда, что не он, а внук Саввы Яковлева – Алексей Иванович в его глазах и есть теперь первый заводчик. Он даже распорядился послать к Яковлеву («под каким-нибудь предлогом») одного из братьев Черепановых (тех самых!), чтобы выведать у конкурентов секрет проволочного производства. Сам Савва до этих времен не дожил. Он умер в 1784 г., не проходив в дворянах и семи лет. Из-за его духовной у наследников возникла долгая тяжба. Он завещал, чтобы его имущество осталось в нераздельном владении жены и четырех сыновей, ибо знал хорошо, что «при разделах многие домы приходят в упадок». Исключение сделал только для детей старшего сына Михаила, умершего прежде его. Им выделялись лавки в Гостином дворе в Петербурге и четыре завода в Пермском и Вятском наместничестве. Жена и сыновья Петр, Иван и Гавриил согласились с волей покойного, а еще один сын Сергей, дочь Анна и сыновья Михаила стали оспаривать завещание. Анна утверждала при этом, что это не отец, а брат ее Петр составил духовную, так как отец ее «от двух параличей с давнего времени лежал на смертном одре... без разума и памяти и в языке не имел изображения». В Совестном суде мнения разделились. Кто-то считал, что завещание следует оставить в силе как вполне законно засвидетельствованное. Кто-то же, что оно противоречит законам, по которым все дети должны получать равные доли. Это последнее мнение и восторжествовало. По указу императрицы все основное имущество, за исключением выделенной части (в Воспитательный дом, в Приказ общественного призрения...), велено было разделить на четыре равные доли и бросить жребий между Петром, Иваном, Сергеем и сыновьями Михаила. Гавриил Яковлев к тому времени уже умер. Ивану Саввичу достались заводы Верх-Исетского округа, унаследованные затем его сыном Алексеем Ивановичем и внучкой, Надеждой Алексеевной Стенбок-Фермор. Один из братьев ее, Савва Алексеевич, в 1847 г. застрелился, у другого – Ивана Алексеевича интереса к уральским заводам не было. Дочь Надежды Алексеевны, как мы уже знаем, расстреляли большевики. И последний штрих: скрывая следы, расстрелянную царскую семью Янкель Юровский с подельниками увез «в глухой рудник... принадлежавший некогда графине Надежде Алексеевне Стенбок-Фермор».
Источник: http://www.eg-online.ru/article/69205/


Уроженец Осташкова — Яковлев Савва Яковлевич (Собакин)
Некрополь Яковлева С.Я.

Некрополь Яковлева С.Я.

Одним из замечательных мест Петербурга, несомненно, является Александро-Невская лавра. На находящемся здесь старинном Лазаревском кладбище нашли вечный покой многие выдающиеся россияне – М.В.Ломоносов и Л.Эйлер, Д.И.Фонвизин и Я.Б.Княжнин, В.Л.Боровиковский и А.П.Антропов, И.Е.Старов и К.И.Росси… Среди этих славных фамилий можно встретить и имена когда-то широко известные, а ныне позабытые, как, например, имя осташковского уроженца Саввы Яковлевича Яковлева (Собакина).

Город Осташков до 1770 года был совокупностью двух слобод, и по своему сословному статусу осташковские купцы являлись крестьянами. В переписной книге 1646 года в числе крестьян Осташковской Патриаршей слободы упоминается Герасим Евдокимов, сын Собакин. Сын Герасима, Кондратий, был в 1702 году головою осташковской таможни, а сын Кондратия, Яков, отец Саввы Яковлева, в 1733 году уже был торговцем в Петербурге. Автор книги «Замечательные богатства частных лиц в России» Е.П.Карнович отмечал, что «Савва Яковлевич Яковлев был известен и под фамилией Собакина. Это объясняется тем, что по простонародному обычаю первая из этих фамилий была только его отчество, тогда как настоящее его фамильное прозвание было Собакин». По другой версии, фамилию Собакин Савва Яковлевич носил до 1774 года. В этом году он был замешан в какой-то неблаговидной истории и подлежал наказанию. Екатерина II помиловала его с условием перемены фамилии. Он выбрал фамилию Яковлев.
Савва Яковлевич Яковлев

Савва Яковлевич Яковлев

Родился Савва Яковлевич Яковлев 28 ноября 1712 года в Осташкове. В юности он, по семейному преданию, пришёл в Петербург пешком, «с полтиною в кармане и родительским благословением». Сперва занимался рыбною торговлею (по другим данным, торговал мясом вразнос и его звучный голос был случайно услышан императрицею Елизаветой Петровной), потом, накопив некоторый капитал, он вступил в откупа по заставам внутренних таможен и тут же нажил себе миллионы.

Однако вряд ли кому известно происхождение яковлевских богатств. На сей счет сохранилось такое предание.

Савва , как многие жители Осташкова, который расположен на берегу большого озера Селигер,  отлично владел ремеслом шкипера и в качестве такового нанялся на голландское судно, следовавшее в Бразилию. На обратном пути хозяин корабля неожиданно умер. Среди прочих грузов на судне находилось несколько бочонков золота, принадлежавших умершему голландцу и не отмеченных ни в каких записях. Зная это, Савва вошел в сговор со своим земляком, также шкипером, по фамилии Резвый. Они овладели заветным грузом, представив всё остальное куда следовало. Добытое таким образом золото, сделалось отправной точкой на пути к дальнейшему обогащению.

С 1758 года С.Я.Яковлев уже был компанейщиком и обер-директором над санкт-петербургскими и московскими питейными сборами. «За особенно оказанные Его Величеству (Петру III) услуги» пожалован 5 марта 1762 года вместе с сыном Михаилом в титулярные советники, что ещё не давало потомственного дворянства. В том же году, 20 апреля, по именному указу Сената был произведён в коллежские асессоры – штаб-офицерский чин, дававший уже потомственное дворянство.

Умножил своё состояние С.Я.Яковлев в рудных и золотых промыслах, купив несколько чугуноплавильных и железоделательных заводов у П.А.Демидова, а также у графа С.Р.Воронцова и у графа С.П.Ягужинского. Наряду с покупкой предприятий наш земляк строил новые металлургические заводы. Всего им было приобретено 17 и построено 5 горнометаллургических предприятий на Урале. Кроме того, в 1764 году он купил Ярославскую большую полотняную мануфактуру.

Одновременно С.Я.Яковлев вёл обширную торговлю на внутреннем и особенно на внешнем рынках. Уже в 1760-х годах по масштабам своих внешнеторговых операций он значительно превосходил многих состоятельных купцов. Только в 1764 году С.Я.Яковлев отправил за границу через Петербургский порт лён, пеньку, железо на общую сумму 500 000 рублей.

В Петербурге С.Я.Яковлев приобрёл в собственность и «тыном огради» громадный земельный участок в районе Сенной площади, который простирался до Фонтанки, а по сторонам протянулся от Гороховой улицы до Обуховского проспекта. На углу Гороховой и Садовой улиц до сих пор стоит прекрасный трехэтажный каменный дом, построенный для него.
Торг у церкви Спаса на Сенной

Торг у церкви Спаса на Сенной

На пожертвованные С.Я.Яковлевым деньги была построена на Сенной площади церковь Успения Пресвятой Богородицы (известной ещё под именем Спаса на Сенной), с двумя, приделами, один из которых во имя преподобного Саввы, куда перенёс прах своих родителей с Сампсониевского кладбища. М.И.Пыляев в своей книге «Старый Петербург» сообщал: «Известный богач Яковлев заложил и построил каменную церковь, на ней находилось 15 колоколов. … На большом, кроме изображения престольных праздников церкви, есть портрет императрицы Екатерины II и следующая надпись: Асессора Саввы Яковлевича в церкви Успения, что на Сенной, весу 542 п. 18 ф. 1780 года января 20-го, лит в Москве на заводе Ясона Струговщикова, язык при нем железный 17 пуд. 5 фунт». Церковь Успения была взорвана в 1961 году при строительстве станции метро «Площадь Мира».

Вступление на престол Екатерины II принесло Яковлеву много неприятностей. Зазнавшийся богач отказался бесплатно поить народ в своих кабаках в этот знаменательный день. Императрица выразила своё неудовольствие; в народе стали говорить, что новая царица пожаловала Яковлеву пудовую чугунную медаль для ношения по праздникам, а Г.Р. Державин увековечил его в оде «К Скопихину». Только раздачей пожертвований и широкой благотворительностью Яковлев сумел примирить с собою Екатерину, которая «забыла прошедшее».

Живя в столице, С.Я.Яковлев не забывал и своей родины и делал много пожертвований осташковским монастырям и церквам. Во второй половине XVIII столетия он являлся наряду с графом И.П. Мусиным-Пушкиным, княгиней П.П. Шаховской, князем Ф.Ф. Волконским, князем Г.А. Потёмкиным-Таврическим, бароном А. Строгановым одним из благотворителей монастыря Нилова пустынь. В 1755 году при его участии в обитель был перелит большой трехсотпудовый колокол и два малых колокола. Во время строительства Воздвиженской церкви в Ниловой пустыни он пожертвовал 2000 рублей. На его средства были построены каменные ограды вокруг Знаменского женского и Житенного мужского монастырей. Им также делались пожертвования в Рогожский Преображенский женский монастырь, осташковскую соборную Троицкую церковь и другие храмы.

Умер С.Я.Яковлев 21 февраля 1784 года. Всё его колоссальное состояние было разделено между пятью сыновьями и двумя дочерьми, но и поделенное оно было столь велико, что позволило одному из рода Яковлевых после пожара Москвы 1812 года покрыть все крыши казённых зданий первопрестольной своим железом, а другому – пожертвовать миллион рублей в инвалидный капитал. Все сыновья С.Я.Яковлева были на государственной службе. Богатства, нажитые Саввою Яковлевым, сосредоточились главным образом в руках его правнука Ивана Алексеевича, который, как рассказывали, получал в год до 80 пудов золота, 15000 пудов меди и до 500 000 пудов железа.

Надпись на памятнике С.Я.Яковлеву на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры в Петербурге гласит, что он «Сибирских, Невельских и других железных и медных заводов и Ярославской большой полотняной мануфактуры и разных фабрик содержатель, …супруг верный, отец чадолюбивый … истинный христианин … не менее был он и гражданин добрый, ибо через много-полезное заведение знаменитых в России заводов и фабрик не только самому себе приобрел бессмертную славу попечительного домостроителя, но и целому Отечеству доставил превеликую пользу …».

История превращения осташковского крестьянина в крупнейшего заводчика, потомственного дворянина, одного из самых богатых людей России второй половины XVIII столетия является примером исключительной предпринимательской карьеры.

( По материалам А.Васильева)

Read more: