----- . . . -----
В офис частного детективного бюро НикитаточкаRU легкой походкой, несколько не соответствовавшей возрасту, вошел импозантный, высокого роста мужчина лет шестидесяти и нерешительно остановился у входа. Одет он был в элегантный светло-серый костюм, сидевший на нем, что называется, с иголочки. Красный галстук ярко контрастировал с ослепительно белой сорочкой. Портфель из коричневой кожи в цвет обуви дополнял деловой стиль незнакомца. Поздоровавшись, он с некоторым смущением представился:
– Меня зовут Станислав Алексеевич, фамилия Иванов. Я вам звонил недавно, если помните.
– Фамилия, конечно, редкая, но мы запомнили. Да вы присаживайтесь, – приветливо улыбнулся Михаил Иванович, взглядом указав на кресло рядом с диваном, на котором полулежа расположился Никита, тут же принявший более пристойную позу, ощутив на себе суровый взгляд начальника.
По всему было видно, что шутка Нарывайло по поводу редкой фамилии, имевшая целью разрядить обстановку, должного воздействия не возымела. Мужчина сел в кресло, сделав попытку улыбнуться, но некоторое время молчал, очевидно, собираясь с мыслями. Наконец, он произнес:
– Дело в том, что я решил к вам обратиться по несколько необычному делу.
– Да вы не волнуйтесь, с обычными делами обращаются в другие организации. Поэтому вряд ли мы с коллегой будем чему-то удивляться. – Михаил Иванович снял трубку телефона. – Натали, сделай нам три кофе, пожалуйста.
Почувствовав доброжелательную атмосферу, мужчина с редкой фамилией несколько успокоился. Но, когда Натали принесла кофе и чуточку замешкалась, Иванов опять напрягся, что не ускользнуло от внимания Нарывайло. Очевидно, присутствие женщины во время предстоящего разговора не входило в планы посетителя, из чего Михаил Иванович сделал вывод, что прозвучит тема, тем или иным образом связанная со слабым, так сказать, полом. После того, как Натали закрыла за собой дверь, Нарывайло сказал:
– Ну, не будем терять времени, Станислав Алексеевич. Рассказывайте, что привело вас в столь специфическую контору.
– Понимаете, погиб один из моих школьных друзей… – Возникла пауза – очевидно, Иванов все еще был взволнован. Но после некоторого замешательства продолжил. – То есть, он не погиб, а умер… В общем, так посчитало следствие. Но я полагаю, что его убили.
– И у вас есть основания так полагать? – впервые за все это время вступил в разговор Никита.
– Да, есть.
– И все-таки, вы полагаете или уверены, что произошло убийство? – спросил Михаил Иванович.
– Да, уверен, – твердо ответил Станислав Алексеевич.
– Но что, собственно говоря, произошло? – Нарывайло начинал терять терпение. – И на чем основана ваша уверенность в том, что имело место преступление?
– Судмедэкспертом было установлено, что мой товарищ умер от отравления цианидом. Следователь его смерть квалифицировал как самоубийство и вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления.
– А от нас вы что хотите?
– Хочу, чтобы вы провели частное расследование и нашли убийцу.
– То есть, вы не согласны с выводом следствия и настаиваете на том, что произошло преступление. Ну, хорошо, – Михаил Иванович вздохнул в предчувствии непростой ситуации, одновременно подозревая, что заявитель тем или иным образом был вовлечен в некие события, приведшие к гибели человека. – Чтобы мы с коллегой взялись за это дело, вы должны во всех подробностях изложить обстоятельства, ничего не утаивая и не упуская мельчайших подробностей.
– Да, конечно. Я понимаю.
Из сбивчивого, не совсем последовательного повествования, Михаилу Ивановичу и Никите все-таки удалось сложить целостную картину странных событий, непосредственным участником которых стал первый клиент детективного бюро под названием НикитаточкаRU.
----- . . . -----
Все началось полгода назад, когда Станиславу Алексеевичу Иванову позвонил одноклассник и друг детства, беззаботно пролетевшего в небольшом заштатном городке одной из южных областей, весельчак и балагур Георгий Степанов, или Жорка, с которым когда-то разошлись их пути, и они на некоторое время потеряли друг друга из виду. Что, в общем-то, легко объяснялось – Степанов поступил в военно-морское училище в городе на Неве, после окончания которого длительное время бороздил в дальних походах неведомые моря-океаны. Станислав Алексеевич приобрел более мирную профессию, получив образование в сельскохозяйственной академии. Но, как это часто бывает, проработав в одном из совхозов зоотехником, сменил амплуа, перейдя на работу в государственный природный заповедник, справедливо рассудив, что с дикими животными меньше хлопот, чем с крупным рогатым скотом. Со временем, защитив кандидатскую диссертацию, перебрался в столицу на работу в министерстве, занимающемся природными ресурсами. После контрреволюционных событий девяностых годов, сообразив, что на чиновничью зарплату каши с маслом не сварить, Станислав Алексеевич с государевой службы уволился и открыл ветеринарную клинику. К шестидесяти годам бизнес, принесший немалый доход, передал сыну и ушел на заслуженный, как говорится, отдых.
Время от времени они со Степановым находили друг друга заочно, сначала переписываясь, затем перезваниваясь. И даже пару раз встречались через несколько лет после окончания школы. А не так давно Иванов узнал, что Жорка тоже живет в Москве и по-прежнему холостяк. Причем, убежденный. Еще в молодости он решил не связывать себя до поры до времени узами брака. Незло посмеивался над друзьями, которые обзавелись семьями, а о себе говорил, что должен вволю насладиться свободой, прежде чем отдаться в руки какой-нибудь мегере на всю оставшуюся жизнь. Но, реализовав свои мечты о вольной жизни, засомневался, что может найти такую женщину, которой мог бы доверить свою драгоценную персону. Тем более, был уже твердо убежден к тому времени, что слабую половину человечества, без всякого исключения, можно смело отнести к женщинам легкого поведения, поскольку других не встречал. В общем, бабник был тот еще.
Где-то в глубине души Станислава Алексеевича иногда шевелилось нечто, напоминающее зависть свободе друга. Семейная жизнь Иванова и раньше не была безоблачной, а в последние годы, когда сын с дочерью имели уже свои семьи и жили отдельно, а он с женой, Ларисой Ивановной, располневшей и перепробовавшей все мыслимые и немыслимые диеты, остался наедине, и вовсе дала трещину. Да, Станислав Алексеевич прекрасно понимал, что с его несколькими переводами из одного заповедника в другой, а затем с бесконечными командировками на госслужбе, вся тяжесть по воспитанию детей легла на плечи жены, которая, к тому же, кроме декретных отпусков, ни дня не сидела дома, а тоже трудилась в народном хозяйстве. Но только этим обстоятельством, учитывая ее усталость от бытовухи, не объяснялись периодически вспыхивающие ссоры, как правило, из-за пустяков, не стоивших выеденного яйца. Дело в том, что после пары любовных интрижек Иванова на стороне, ставших известными супруге не без участия анонимных доброжелателей, ссоры нередко перерастали в такие жуткие скандалы, что дальнейшее совместное проживание порой казалось обоим просто нелогичным. Но после нескольких дней молчаливого сосуществования жизнь плавно входила в накатанную колею, чтобы, спустя какое-то время, вновь выплеснуть через край накопившиеся с обеих сторон отрицательные эмоции.
Однажды, когда Иванов вошел в квартиру после вечерней прогулки, жена была уже в своей спальне, готовилась ко сну. Как правило, спать она ложилась рано, но и вставала ни свет ни заря. И это тоже было одним из фактов, порождающих разногласия в их отношениях. Станислав Алексеевич любил засиживаться допоздна либо за книгой, либо у телевизора, а в последнее время за компьютером, с интересом путешествуя по необъятным просторам Интернета. Лариса Ивановна совершенно искренне считала, что таким образом муж проявляет к ней неуважение, и ужасно при этом раздражалась, хотя давно уже супруги спали в разных комнатах. Иванов еще удивлялся, что к его вечерним прогулкам она относилась снисходительно. Но догадывался, что вызвано это было опять-таки обычной рациональностью супруги. Поскольку такие прогулки полезны для здоровья, глупо было предъявлять по этому поводу претензии, выставляя себя в невыгодном свете.
Станислав Алексеевич хотел заварить себе чай, как вдруг раздался телефонный звонок. Это был Степанов.
– Стас, привет! – Жора, как и в те далекие годы молодости, по-прежнему был весел и беззаботен. – Ну что, дружище, все еще мучаешься со своей красавицей Лариской?
Голос в трубке звучал так громко, что Станислав Алексеевич невольно покосился на спальню жены.
– Не ори, балда! Здорово! Ты не поверишь, как я рад тебя слышать, Жорка!
– Ну, и в чем дело? Я не знаю, насколько ты сейчас занятой человек, но завтра суббота. Встретимся? Или проблемы? Нет, в гости не напрашиваюсь пока, на нейтральной территории давай встретимся. Учти, тебя будет ожидать сюрприз. Какой, не скажу, поскольку это не будет уже сюрпризом.
– Хорошо, – улыбнулся Иванов. – Уговорил, черт красноречивый. Но один вопрос я тебе задам сейчас.
– Стас, не утруждай себя, – захохотал Георгий. – Нет, не женился! Не созрел еще для семейной жизни!
– Почему-то я не сомневался, – в свою очередь засмеялся Станислав Алексеевич.
– Вот видишь, как мы до сих пор понимаем друг друга с полуслова, дружище! В общем, встречаемся завтра в 14.00 на Арбате. А там – по ситуации.
– Договорились.
Станислав Алексеевич положил трубку и улыбнулся. Он действительно был рад, что Георгий вышел на связь. Когда-то Жорка был желанным гостем в их семье и, что немаловажно, Лариса приветствовала их дружбу, несмотря на то, что на холостяков посматривала с некоторым недоверием. Много воды утекло с тех пор, были и другие у Иванова друзья-приятели. Но ни с кем Станислав Алексеевич не мог откровенно поделиться тем, что, к примеру, происходит в его семье. А вот Степанову мог все рассказать, несмотря на многолетнюю разлуку. Пятиминутного телефонного разговора было достаточно, чтобы понять: Жорка нисколько не изменился, он все тот же преданный друг, которому можно доверить все сокровенное и личное без опасения, что даже при самых неблагоприятных обстоятельствах произойдет утечка информации.
----- . . . -----
Возле кинотеатра «Художественный» Иванов хотел уже спускаться в подземный переход, чтобы перейти к Арбату, как вдруг чьи-то сильные руки обхватили его сзади за плечи. Станислав Алексеевич обернулся. На него весело глядели голубые глаза Жорки Степанова. Да, те самые насмешливые глаза с хитрым прищуром, которые Иванов не мог спутать даже в многотысячной толпе ни с чьими другими. Несмотря на почтенный возраст и длительный отрезок времени, прошедший с тех пор, как они виделись последний раз, Степанов был легко узнаваем, как любой человек веселого нрава, не склонный к занудству и самобичеванию, легко идущий по жизни, не связывая себя лишними обязательствами и достижением какой-то определенной цели. Друзья обнялись, затем, отстранившись, смотрели некоторое время в глаза друг друга. Первым заговорил Иванов.
– Я действительно чертовски рад тебя видеть, Жорка! Ты ничуть не изменился, а седина не в счет. Тебя-то уж точно она украшает. А вот скажи, неужели так до сих пор и не нашлось такой красотули, при встрече с которой твое черствое сердце не могло не дрогнуть?
Георгий засмеялся.
– Ты, Стас, даже не представляешь, сколько красивых и даже, заметь, при этом умных женщин пересекали мне дорогу. Но не могу же я на всех жениться!
– Ну-ну! Узнаю бродягу. Каким был бабником, таким и остался!
– Ладно, не бухти. Поздновато меня перевоспитывать. Пошли уже, чего стоим.
Друзья неторопливо спустились в переход. Когда подходили к Арбату, Иванов полувопросительно произнес:
– Жора, вчера ты заикнулся о каком-то сюрпризе.
– Ну, раз заикнулся, будет тебе сюрприз. – Георгий сосредоточенно всмотрелся в компанию зевак, собравшихся вокруг художников, предлагавших желающим услуги по написанию портрета прямо здесь, как говорится, не отходя от кассы. Правда, со стороны казалось, что количество художников за явным преимуществом превалировало над желающими опортретиться – по выставленным в качестве образцов портретам народ дотошно пытался разобраться в соотношении «цена – качество».
В этот момент от толпы отделились две мужские фигуры и уверенно направились в сторону Станислава с Георгием. Остановившись в двух шагах, оба уставились на Иванова, молча предлагая тому определить, с кем это свела его судьба после многих лет, прошедших с тех пор, как они распрощались с детством. Станислав Алексеевич смотрел на двух мужчин, очевидно, если не потрепанных, то изрядно потертых жизнью, и не узнавал. Он вопросительно взглянул на Жорку, затем опять на этих двоих и виновато пожал плечами, как бы прося прощения за свою непростительную забывчивость. Внезапно нарочито хмурые физиономии подошедших расплылись в улыбках, и в это время Иванова будто кто-то подтолкнул. Станиславу Алексеевичу все еще казалось, что он размышляет в уме. А на самом деле все услышали:
– Господи! Да это же Валера Белоусов и Валентин Подколзин!
Раздался дружный смех друзей, смутивший Станислава Алексеевича. Он растерянно перевел взгляд на Георгия.
– Или я ошибаюсь?
– Все в порядке, Стас! – Высокий худощавый мужчина болезненного вида, в котором Иванов узнал Белоусова Валеру, первым обнял его, затем, отстраняясь, слегка подтолкнул в сторону переминавшегося с ноги на ногу низкорослого толстяка. – Ты не ошибся. Как можно было не узнать в этом колобке Вальку Подколзина?
Прогулявшись по Арбату, не переставая задавать, перебивая друг друга, первые, приходящие на ум вопросы, компания вошла в кафе под названием Ёлки-Моталки, известном тем, что здесь происходили различного рода встречи – одноклассников, однокурсников и просто старых друзей.
----- . . . -----
– В общем, посидели мы тогда в кафе хорошо, – продолжал Станислав Алексеевич. – В смысле, беседа прошла в теплой и дружеской обстановке с воспоминаниями и рассказами о жизненном пути каждого из нас. По окончании мероприятия договорились, что связь между встречами будем поддерживать в Интернете.
– То есть, в соцсетях? – уточнил Никита.
– Да. Это была идея Георгия Степанова. Выяснилось, что он давно подсел на эти дела, был зарегистрирован везде, где только можно. Остановились на Одноклассниках. Жора в тот вечер подшучивал над нами, так сказать, дилетантами, по части опыта в амурных делах и хвастался своими многочисленными знакомствами в Одноклассниках, и даже виртуальными романами с молодыми женщинами, жаждущими острых ощущений.
– Это как? – вдруг спросил начинавший уже скучать Нарывайло.
– Михал Иваныч! – Никита ехидно улыбнулся. – Я вам потом расскажу. Хотя, чего откладывать… – Он встал с дивана и демонстративно выглянул из кабинета, как бы намереваясь убедиться в том, что их разговор не дойдет до ушей Натали. – Про секс по телефону вы наверняка слышали. Но это уже в прошлом. Не актуально на современном, так сказать, этапе. Сейчас в полный рост процветает секс по интернету!
– Ты и технологию, может быть, освоил, умник? – не без сарказма спросил Нарывайло.
– Это зависит от наклонностей и фантазии индивидуумов, – с пафосом ответил, дурачась, Никита. Но вспомнил вдруг, что, кроме него и Михаила Ивановича, в кабинете находится их клиент и обратил внимание на явное смущение, написанное лице Иванова. – И моя интуиция подсказывает, что речь впереди пойдет именно об этом явлении в современном обществе. Я не ошибаюсь, Станислав Алексеевич?
– Видите ли, в чем дело, молодой человек, – назидательно произнес Иванов. – Я бы с удовольствием поддержал разговор в таком же шутливом тоне, если бы речь не шла о смерти одного из моих друзей.
Михаил Иванович осуждающе посмотрел в сторону Никиты.
– Извините моего молодого коллегу, Станислав Алексеевич. Что же, все-таки, произошло?
– Как и договаривались, мы продолжили общение в Интернете. Ну, так… В общем-то, ни о чем. Поначалу на уровне «Привет! Как дела?». Потом возникла общая тема – рыбалка, мы все с детства ею увлекались, с воспоминаниями, фотографиями. К нашим беседам начали присоединяться знакомые и незнакомые пользователи. В общем, постепенно обросли множеством друзей обоего пола и, что сначала казалось удивительным, разного возраста. Разумеется, в отличие от остальных, у Георгия в друзьях было множество молодых женщин и даже девчонок, с которыми он нас перезнакомил. А потом мы стали замечать, что зачастую из поля нашего зрения стал исчезать Валентин Подколзин. Никого это не удивило, поскольку он был самым некоммуникабельным из нашей компании с детства.
– А почему, можете сказать? – спросил Никита.
– Дело в том, что Валька был не по годам полным и очень сильно комплексовал по поводу своей внешности. А какая кличка прилипала к таким мальчишкам во дворах или в школах, известно. Мы не были оригинальными в этом вопросе и звали его Толстяком. Даже во время той встречи он не был с нами откровенен, и подробностей о его жизни мы не услышали, за исключением того, что после окончания пединститута и аспирантуры Валентин до самой пенсии проработал преподавателем истории в своем же институте. Был женат, но как только семейная жизнь дала трещину, развелся. С бывшей женой не общается, но изредка поддерживает связь с единственной дочерью. Когда Валентин без объяснения причин начал избегать виртуального общения с нами, Жора, как самый опытный по части женского вопроса, быстро его вычислил. Ларчик открывался просто – у Вальки в друзьях появилась женщина. Ну, поскольку ее профиль в Одноклассниках был закрыт, мы быстро, в шутку, обвинили Вальку в эгоизме и принялись настаивать, чтобы он немедленно подружил эту даму с нами. Он, конечно, покочевряжился, но в результате гнусного вмешательства закадычных друзей в его личную жизнь, в конце концов, сдался и ввел свою новоиспеченную подругу в наш тесный круг общения. На снимках она выглядела эффектно. Не сказать, чтобы красавица, но обаятельная. Вся такая, как говорится, из себя. И, самое главное, на двадцать лет моложе нас. А еще мы заметили, что наш товарищ неровно начал к ней дышать, и это обстоятельство породило массу дружеских комментариев и беззлобных шуток, которые забавляли всю компанию, а Виолетту так просто приводили в восторг, что свидетельствовало о наличии врожденного, что называется, чувства юмора. И, надо сказать, Валентин, на удивление, вполне адекватно реагировал на наши выпады, которые, впрочем, не выходили за рамки приличия. Так и общались почти каждый вечер до глубокой ночи…
Иванов умолк, о чем-то задумавшись. Он посмотрел на своих собеседников, очевидно, пытаясь понять, не утомила ли их эта история. Никита сразу же воспользовался возникшей паузой, чтобы задать вопрос.
– Но потом что-то пошло не так?
Станислав Алексеевич сдержанно вздохнул. Возникло ощущение, что он старается справиться с подступающим волнением.
– Мы трепались, обсуждая различные события, либо комментировали свои же фотографии, которых у каждого на странице было множество. А однажды Виолетта связалась со мной в личной переписке. По какому поводу, уже не помню, но только после этого мы довольно часто стали общаться с ней наедине. Вскоре я понял, что начинаю ощущать дискомфорт, если по какой-то причине Виолетта не выходила в эфир более одного-двух дней.
Станислав Алексеевич опять остановился. Было очевидно, что он начинал испытывать затруднение в продолжении своего повествования. И снова Никита решил прийти к нему на помощь.
– Если я правильно понял, разговоры ваши со временем начали приобретать доверительный, так сказать, романтический характер, стремительно перешедший в интимный?
Нарывайло, в ожидании сути происшествия начинавший уже томиться от затянувшегося рассказа, несколько оживился и решил закурить, предложив сигарету рассказчику. Но тот оказался некурящим и неожиданно твердо, на одном дыхании, произнес:
– Вы правы, молодой человек. Более того, интим быстро перерос в эротику, если не сказать хуже.
Михаил Иванович, делавший очередную затяжку, после столь неожиданного откровения поперхнулся и так закашлялся, что Никита поторопился постучать начальство по спине, чтобы привести его в чувство. При этом не без ехидства, со смехом заметил:
– Что такое, шеф? Все нормально! Эротика – это же не порнография. – Когда кашель у Нарывайло прекратился, Никита взглянул на Иванова. – Долго это у вас продолжалось, и на каком уровне, Станислав Алексеевич?
– Я не совсем понял про уровень. Поясните.
– Буду называть вещи своими именами, а вы поправьте меня, если ошибаюсь. Но только помните, что с самого начала мы договорились услышать от вас о произошедшем со всеми подробностями. Так вот, нам будет интересно узнать, как далеко у вас зашли отношения с этой Виолеттой? Я имею в виду секс по Интернету только в текстовом формате или с использованием фото, видео? А, может быть, в скайпе? И, не дошло ли у вас до реальных встреч? Она москвичка?
Станислав Алексеевич некоторое время смущенно молчал. Нарывайло тоже не проронил ни слова, решив Никите отдать инициативу доведения до логического завершения начавшееся дознание.
– Ну, хорошо, – тяжело вздохнул Станислав Алексеевич. – Да, Виолетта живет в Москве, но мы с ней ни разу не встречались. – Он достал из портфеля ноутбук и включил его. – Смотрите, я ничего не удалял из переписки.
Никита с готовностью сел за стол и придвинул к себе ноутбук. Некоторое время молча просматривал, очевидно, малоинтересные диалоги, затем равнодушно прочитал вслух:
– Стас, на мне сегодня надеты кружевные трусики красного цвета. Приготовься, я сейчас сделаю селфи и сброшу тебе фото… – Красивые фотки, Михал Иваныч! И в трусиках, и без. Великолепная фигура, надо сказать. От такой женщины я бы тоже мог потерять голову. Не желаете взглянуть? – Не дожидаясь ответа, Никита развернул ноутбук в сторону Нарывайло.
Михаил Иванович покосился вдруг на входную дверь и тихо проворчал:
– Ну, какая же это эротика? Это ж чистая порнография.
– Я вас умоляю, шеф! – Никита рассмеялся. – Ну, какая же это порнография? Вы там увидели что-то такое, чего нет у Натали?
Нарывайло сердито захлопнул ноутбук.
– Ну, вот! На самом интересном месте закрыли. Там еще было что-то про вздымающуюся грудь, набухшие соски и жаркие тела, которые прижались друг к другу. – Никита вдруг спохватился. – Станислав Алексеевич, извините. Ничего, что я так?
Иванов впервые сдержанно улыбнулся.
– Ничего. Никита. Меня это не напрягает.
– Все! Кин;, как говорится, не будет – электричество закончилось. Станислав Алексеевич, я понял, что эта предыстория, возможно, имеет какое-то отношение к случившейся трагедии. Я подчеркиваю – возможно. – Михаил Иванович обратил испытующий взгляд на Иванова. – А теперь о сути происшедшего, а уже потом будем анализировать.
----- . . . -----
Станислав Алексеевич спокойно выдержал взгляд старого сыщика и понимающе кивнул.
– В своей квартире был обнаружен мертвым Валерий Белоусов. Это произошло два месяца назад… Да, в середине июня. Если быть точным, его супруга, Галина, позвонила мне пятнадцатого числа, чтобы сообщить об этом. Она была в отъезде несколько дней, у дочери гостила в Питере. По возвращении Галя и обнаружила его тело. А по заключению судмедэксперта, смерть наступила за два дня до этой даты.
– И, при каких обстоятельствах был обнаружен труп? – спросил Михаил Иванович.
– В гостиной, сидящим в кресле. На журнальном столике лежали таблетки, и стоял пустой стакан из-под воды с отпечатками пальцев только Валеры. По данным экспертизы, в стакане обнаружены следы цианистого калия.
– Вы сказали, что были еще таблетки.
– Да, это было сильнодействующее обезболивающее. В этом-то все и дело. Примерно за полгода до этого у Валерия врачи обнаружили злокачественную опухоль мозга. Он давно уже жаловался на преследовавшие его сильные головные боли, но к врачам обращаться почему-то не спешил. До поры до времени, пока не припекло. А уж об операции, так вообще поначалу не желал слышать. Об этом мне рассказала Галя. Ни я, ни Георгий не знали до этого о его болезни. Знал только Валентин Подколзин, и то только потому, что у него сестра родная – врач-онколог. К ней, собственно говоря, впервые и обратился Валера со своей болячкой. В общем, данное обстоятельство и послужило основанием считать смерть потерпевшего самоубийством и закрыть уголовное дело. Следователь решил, что Валера не мог дальше выносить головные боли и, полагая, что обречен, решил свести счеты с жизнью.
– Ну, и что потом? – нетерпеливо, стоило только Станиславу Алексеевичу умолкнуть, чтобы перевести дух, спросил Никита. – Почему вы решили, что имело место убийство?
– А дальше началось самое интересное. Недели через две после похорон мне позвонила Галина и попросила срочно приехать. Была она вся в слезах. Оказывается, разбираясь в бумагах мужа, она обнаружила в каких-то записях пароль входа в Одноклассники. Естественно, полюбопытствовала. А там про любовь. Если точнее, примерно, то же самое, что вы только что видели на моей странице, а снимки Виолетты, так вообще один к одному.
– И на этом основании вы решили, что в смерти друга не все так однозначно? – спросил Михаил Иванович, начиная подозревать Иванова в мании преследования.
– Не совсем так. Галя, конечно, попыталась меня расколоть, считая, что я был в курсе всех дел Валерия, в том числе и амурных. Очень уж ей хотелось выяснить всю подноготную романтических приключений мужа. В особенности, узнать как можно больше об этой авантюристке, как она выразилась. Ну, женщина… Вы же понимаете. Я, разумеется, пошел в отказ и, в конце концов, видя бесполезность своих уговоров, Галя попросила меня удалить все это безобразие. Меня, в свою очередь, тоже в тот момент разбирало любопытство, вследствие чего я перелопатил всю переписку Валерия и наткнулся на одно интригующее сообщение. Кто-то с явно вымышленным именем и изображением на аватарке фото одного нашего популярного в прошлом актера, угрожая, требовал от Валерия прекратить переписку с Виолеттой. Галина после этого встретилась со следователем, потребовав, разумеется, не раскрывая деталей этой пикантной истории, возобновить дело по вновь открывшимся обстоятельствам. Но тот не принял всерьез ее аргументы.
– Станислав Алексеевич, я вас разочарую, наверное, – сказал Нарывайло. – Но любой другой следователь поступил так же. Честно говоря, аргументы слабые.
– Согласен. Если не учитывать один момент. Дело в том, что, по словам Галины, Валера не собирался умирать, и дела его не были так плохи, как представлялось следствию. Врачи давали вполне оптимистичный прогноз, и он уже согласился на проведение операции и был готов к этому морально.
Возникла пауза, во время которой собеседники уловили на лице Михаила Ивановича некоторые сомнения, касающиеся, очевидно, принятия решения. Наконец, он спросил:
– Станислав Алексеевич, скажите, вы сильно удивились, когда увидели переписку Белоусова с Виолеттой?
– Нет, я не был удивлен.
– Почему?
– Однажды ко мне приехал Жора Степанов. Ну, посидели за рюмкой чая. Он в то время уже знал, что мы общаемся с Виолеттой, я этого факта от него не скрывал. Естественно, без пикантных подробностей. За разговором, как бы в шутку, Жора спросил, не было ли с ее стороны сексуальных домогательств. Я, конечно, изобразил удивление, после чего он сказал, что подозревает, будто бы Виолетта – сексуально озабоченная барышня. Тогда я и понял, что был не единственным, с кем Виолетта играет в виртуальный секс.
– Очень интересно. Значит, поступим следующим образом. Никита скопирует сейчас всю переписку с этой экзальтированной особой – с вашей стороны, надеюсь, возражений не будет. И мы попробуем составить ее психологический портрет. Насколько я понял, вы склонны подозревать в совершении преступления кого-то из близкого окружения Виолетты. А психологический портрет ее может понадобиться для того, чтобы выбрать правильную интонацию и линию поведения при виртуальном знакомстве Никиты с вашей дамой. При необходимости, конечно. В общем, как карты лягут.
Иванов утвердительно кивнул.
– Кстати, переписку Белоусова с Виолеттой я скопировал – на рабочем столе есть файл.
– Замечательно. И вот еще что мы не обсудили. Никита, покажи Станиславу Алексеевичу прайс-лист для ознакомления.
– Нет необходимости, Михаил Иванович – Иванов сделал отрицательный жест рукой. – Ваши услуги будут достойно вознаграждены, это не вопрос.
Как только за Ивановым закрылась дверь, Никита спросил:
– Я что-то не понял, Михал Иваныч. вы решили бросить меня к этой бабе на сексуальное растерзание? Пусть хоть и виртуальное? Мы же в разных с ней весовых категориях – в том смысле, что женщины бальзаковского возраста мне пока не интересны. Не дорос еще, так сказать. И вообще! Я не имею представления, о чем говорить с такой дамой.
– О том же, о чем со своими нимфетками треплешься. Да ладно, не заморачивайся раньше времени, Никита. – Михаил Иванович заглянул в конверт, оставленный Ивановым на столе, и увидел солидную пачку пятитысячных купюр. – Нехилый аванс, так что будешь отрабатывать – на мой взгляд, идея неплохая. Но не сегодня, поздно уже. Обмозгуем с утра план действий, на свежую голову.
----- . . . -----
– Итак, что мы имеем, – произнес Никита, удобно расположившись в кресле с чашечкой горячего кофе и отмахиваясь от сигаретного дыма – Михаил Иванович не мог расстаться со своим утренним пристрастием запивать сигарету крепким черным кофе. – Завязывали бы вы уже с этой вредной привычкой, шеф!
– Не умничай. А имеем мы старых извращенцев, не сумевших после выхода на пенсию найти себе более достойного занятия, чем соблазнять глупых женщин, жаждущих острых ощущений. Тоже от безделья, между прочим.
– Это еще неизвестно, кто кого соблазнял. Надо тщательно разбираться.
– Чем сейчас и займемся. Включай ноутбук. – Нарывайло погасил сигарету и вдруг, нахмурив лоб, забарабанил пальцами по столу.
– Что-то не так? – спросил Никита, за многие годы совместной деятельности изучивший привычки своего начальника.
– Мы упустили самое главное – ничего не узнали о покойнике. Кто он, что он… Чем занимался до выхода на пенсию. Короче говоря, звони Иванову, пусть охарактеризует своего друга, а я начинаю изучать переписку.
Увлекшись, Михаил Иванович не обратил внимания на то, как в кабинет вошла Натали, и вздрогнул от неожиданности, когда за его спиной раздался возмущенный возглас супруги:
– Ага, приехали! Вы чем тут занимаетесь, господа сыщики? – Натали еле сдерживала себя, чтобы не рассмеяться. – Ну, с Никитой более или менее все понятно. А тебя, дорогой, с какого перепугу на порнографию потянуло?
Никита, только что закончивший разговор с Ивановым, решил поддержать шутку Натали.
– Между прочим, я предупреждал Михал Иваныча, что добром это не кончится.
– Шутники, блин, – проворчал Нарывайло и обернулся к Натали, которая все еще с насмешливым выражением на лице стояла у него за спиной. – Ну, что ж. Придется ознакомить тебя с нашим очередным делом. Но исключительно в целях защиты своего здоровья. А пока Никита доложит, что он узнал о потерпевшем.
– Ничего такого, Михал Иваныч, что могло впечатлить. Офицер запаса – выпускник общевойскового училища, в последствие закончивший кагэбэшную школу. Уволился с должности начальника особого отдела какого-то гарнизона. О годах службы он ничего не рассказывал друзьям. Кстати, в переписке и Иванова, и Белоусова с мадам Виолеттой никаких зацепок я не обнаружил, разговоры все больше о любви и сексе, но есть один интересный момент. Возможно, наш клиент что-то пытается скрыть.
– Вот как? Из чего ты сделал такой вывод?
– В одном месте, в короткий промежуток времени прерывается логическая цепочка в их диалоге. То есть, я подозреваю, что Станислав Алексеевич часть переписки удалил.
– Допустим. Не факт, конечно, что этот момент имеет какое-то значение, но при случае надо будет поинтересоваться у него. А для начала предлагаю сосредоточиться на попытке понять, что представляет собой наша соблазнительница. Из переписки понятно, что там у нее с семейным положением?
– Да, шеф. Она обоим достаточно откровенно рассказывает о себе. Причем, ни Иванову, ни Белоусову не отдает предпочтения в своих симпатиях. Все, как под копирку. Короче, была замужем за каким-то крутым бизнесменом, в настоящее время то ли в разводе, то ли неофициально разбежались по причине полного отсутствия взаимопонимания. В общем, у нее своя квартира. Детей нет. По ее словам, ни в чем себе не отказывает, но источник происхождения средств к существованию не раскрывает…
– Стоп, мальчики! – Натали решительно придвинула ближе к себе ноутбук. – Кажется, прозвучало заявление о том, чтобы ввести меня в курс дела. Я хочу знать прямо сейчас, во что вы опять решили вляпаться.
– А похоронные дела не пострадают? – на всякий случай спросил Нарывайло.
– Не волнуйся, дорогой. Мои помощники знают свое дело. Тем более, в последнее время наступило некоторое затишье в нашем хозяйстве – почетных покойников что-то поубавилось. Надеюсь, временно. И вообще! Не надо отвлекаться, рассказывайте.
Вникнув в суть дела, Натали усмехнулась.
– Ну, надо же! Такой представительный мужчина, а черт знает, чем занялся. Наверное, от безделья. Все мужики кобели!
– Не все, есть исключения. И ты, дорогая женушка, об этом знаешь – не будем показывать на них пальцами, – отшутился Михаил Иванович. – Никита, поезжай к вдове, поговори с ней. Сейчас, в спокойной обстановке, она может вспомнить какие-нибудь детали. И вот еще что. Иванов говорил, будто в адрес Белоусова приходило сообщение от анонимного пользователя с угрозами. Какая-то там аватарка, фото какого-то актера… В общем, посмотришь. Ну, и сам прикинь, на что еще надо обратить внимание. А по возвращении сформулируем задачи, которые будем решать при проведении следственных действий.
При упоминании «какой-то аватарки» Никита улыбнулся, зная, что использование начальником тех или иных выражений, терминов, вошедших в обиход пользователей социальных сетей, еще не означает понимание Михаилом Ивановичем их значений.
----- . . . -----
Нельзя сказать, что Никита вернулся от Галины Сергеевны, вдовы Белоусова, с какими-то сведениями, проливающими свет на происшедшее. Но в совокупности с фактами, изложенными в рассказе Станислава Алексеевича Иванова, исходной информации, как посчитали сыщики, хватало, по меньшей мере, чтобы определить направление для сбора доказательств, имеющих целью поставить официальные следственные органы перед фактом вновь открывшихся обстоятельств, и возобновить уголовное дело.
Галина Сергеевна по-прежнему настаивала, что произошло убийство. Она была твердо уверена в том, что в день преступления муж в квартире находился не один. Основания для такого утверждения у нее были очень просты, и в то же время вполне убедительны. На кухне, впрочем, как и во всей квартире, однажды и навсегда ею, как и любой хорошей хозяйкой, был заведен строго определенный порядок. Всякой вещи было предназначено свое место. Этому порядку всегда следовал и муж, не без некоторых трудностей, но все же за много лет совместной жизни приученный с уважением относиться как к традиционным семейным ценностям вообще, так и к установленному порядку вещей в частности.
Поэтому не составило труда догадаться Галине Сергеевне, что в квартире в ее отсутствие был кто-то посторонний, когда она обратила внимание на то, что часть предметов из кухонной посуды находилась не на своих местах. Но все же некоторая слабость постоянно наблюдалась за мужем – он никогда вовремя не выносил из квартиры мусор, а в этот раз мусорное ведерко оказалось пустым. Что окончательно укрепило супругу в ее подозрениях.
Но особый интерес вызвало у сыщиков сообщение, скопированное Никитой, с угрозами и требованием прекратить общение с Виолеттой, от пользователя, скрывшегося за фотографией, в которой Натали без труда узнала популярного советского актера. Много лет назад при не менее загадочных обстоятельствах он якобы погиб от рук своей гражданской красавицы жены, тоже актрисы.
– Это, конечно, интересно, – Михаил Иванович с любопытством всматривался в фото актера, словно надеясь в его изображении увидеть разгадку преступления. – Скажи, Никита, а можно определить адрес компьютера, с которого отправлено это сообщение?
– В принципе, можно. Если у вас есть хорошие связи в управлении «К», или следак, закрывший уголовное дело, не оказался таким упертым. Но я сомневаюсь, что злоумышленник отправил сообщение со своего компьютера. Да и, скорее всего, эту страницу он сразу удалил.
– Нет, Никита, у меня связей в этом управлении. Ни хороших, ни плохих. Больше ничего интересного вдова не сообщила?
– Ничего. Кроме того, что подозревает мужа не только в виртуальной связи с Виолеттой. Но никаких доказательств у нее нет, за исключением предположений, основанных на тех фактах, о которых я рассказал.
– Пусть хоть в сексуальной связи с Кондолизой Райс его подозревает, мы не будем опираться на ее ощущения, – сердито сказал Нарывайло. – Исходим из того, что преступник, рассчитывая направить следствие по ложному пути, имитировал самоубийство Белоусова, потому что знал о его болезни. А об этом знали его жена, Подколзин и сестра Подколзина, врач. Теоретически мотив мог быть у жены, но у нее железное алиби – была в день убийства в Питере.
– Могла, конечно, заказать, – вставил реплику Никита. – Но, судя по скромной обстановке в квартире, такой заказ ей не потянуть. А с учетом той настойчивости, с которой она пыталась добиться пересмотра дела, данная версия, считаю, несостоятельна. Докторшу не берем во внимание, остается Подколзин. Я, правда, не понимаю, что могло послужить мотивом.
– Ревность, что же еще?
– Я вас умоляю, Михал Иваныч! Какая на фиг ревность в виртуальных отношениях, да еще в этом возрасте, не понимаю? Вы попробуйте себя поставить на его место.
Натали, до этого времени молча наблюдавшая за мужчинами, подошла к мужу и вкрадчиво произнесла:
– Даже и не думай, дорогой. – Затем бросила нарочито строгий взгляд в сторону Никиты. – А ты не занимайся подстрекательством. Многого еще не понимаешь за молодостью лет. И что за гнусные намеки на возраст своего начальника? Между прочим, в этом возрасте у вас, мужиков, от любви крышу начисто срывает, уж поверь мне. А вот, что касается Виолетты, я бы все-таки присмотрелась к ней внимательней. Уж больно заковыристое имя у этой мадам. В переводе с латинского – фиалка. Вроде бы нежный цветок, но впечатление обманчивое. Женщины с этим именем мужественные и смелые, а еще упрямые и неуступчивые – никогда не признают своей неправоты. Кроме того, привлекательны, невероятно влюбчивы и, что немаловажно – общительны. Правда, с возрастом становятся эмоциональными. А эмоциональность женщины в сочетании с решительностью, я вам скажу – жутко взрывоопасная смесь. По жизни они лидеры.
– То есть, ты, женщина, настаиваешь, что Виолетту нельзя исключать из подозреваемых? Соблазнила мужика и тут же отравила. А какой мотив? Это только самки богомола после того, как переспят со своим любовником, убивают его. Правда, мы не знаем о ее психическом состоянии. – Михаил Иванович что-то вдруг вспомнил. – Никита, а из переписки видно, как отнеслась Виолетта к известию о гибели Белоусова? Я, кажется, пропустил этот момент.
– Как к своему личному горю, Михал Иваныч. Была в шоке. Соболезновала.
– И об этом ей сообщил Иванов?
– Да, он. Правда, не сразу, а дня через два-три. А до этого на странице Белоусова было несколько сообщений от Виолетты – интересовалась, почему молчит. Этот факт, хотя и косвенно, может служить подтверждением ее непричастности к убийству.
– Согласен, если только именно эту цель она не преследовала, отправляя сообщения покойнику. Пока оставим ее в покое. Но вопрос психиатрии на всякий случай надо провентилировать. – Нарывайло посмотрел на жену. – Натали, уж коли ты в теме, воспользуйся своими связями и выясни, не состоит ли Виолетта на учете в психоневрологическом диспансере.
– Я попробую это сделать. Только напомните фамилию этой общей любовницы, и желательно бы знать район, в котором проживает.
– Ну, откуда мы знаем ее район? А фамилия – Асланиди. Гречанка, что ли? Если все данные этой Виолетты в инете не липовые, то в общей базе медиков она будет фигурировать.
– Да, ребята. Барышня ваша – та еще львица.
– В каком смысле?
– Фамилия ее образована от мужского имени Аслан, которое в переводе с греческого означает лев.
– Хорошо, Натали. Займись ею, пожалуйста, а какая она львица, или, может быть, тигрица, разберется Никита. Но позже, если потребуется. Мы с ним уже обговорили этот вопрос. А сейчас нам нужен Иванов. – Михаил Иванович снял с аппарата трубку и включил громкую связь.
– Добрый день, Станислав Алексеевич! Нарывайло вас беспокоит.
– Здравствуйте, Михаил Иванович!
– Нам нужна ваша помощь.
– Разумеется. Я вас внимательно слушаю.
– Вы должны встретиться с Подколзиным и обо всем ему рассказать.
– В каком смысле – обо всем?
– О том, что видели переписку Белоусова с Виолеттой, умалчивая, конечно, о своих с ней отношениях. О подозрениях Галины и, разумеется, ваших. Ну, и о начале частного расследования.
– Вы что, Валентина подозреваете в убийстве?
– Станислав Алексеевич, давайте договоримся, что вы не будете задавать лишних вопросов. Просто сделайте то, о чем я вас попросил. И внимательно наблюдайте за его реакцией – потом расскажете свои впечатления. Но основная цель вашего разговора – выяснить, какие у Подколзина сложились отношения с Виолеттой. При этом у него не должно возникнуть ощущение подозреваемого.
– Да-да, я понял. Правда, из всей нашей компании Валентин самый скрытный. Не знаю, смогу ли его разговорить.
– Используйте многовековой испытанный метод. Вы же знаете, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
----- . . . -----
Иванов вышел на связь через три дня. За это время Натали выяснила, что Виолетта Асланиди не состоит на учете ни в одном психоневрологическом диспансере Москвы и области. Более того, ее вообще не оказалось ни в медицинской базе данных столицы и Подмосковья, ни в какой-либо другой. Натали разыскала в Одноклассниках ее страницу, но профиль оказался закрытым. Михаил Иванович сделал вывод, что сексуально озабоченная дама зарегистрирована в сети под псевдонимом или живет в другом регионе. А Никита и вовсе предположил, что какой-то шутник, вполне вероятно – нетрадиционной сексуальной ориентации, забавы ради развел неопытных пенсионеров на сексуальные игры.
Встреча Иванова с Валентином Подколзиным, вопреки ожиданиям сыщиков, не принесла каких-либо результатов. Он сильно удивился той информации, которую слил Станислав Алексеевич по договоренности с Нарывайло. Надежда на то, что у захмелевшего Подколзина развяжется язык, не оправдалась. Не очень-то разговорчивый в трезвом состоянии, после принятия на грудь изрядной дозы спиртного Валентин, со слов Иванова, окончательно замкнулся в себе и продолжения разговора в нужном русле не получилось.
Михаил Иванович сознавал, что опытный следак, который закрыл уголовное дело, списав смерть Белоусова на суицид, сразу понял, что в противном случае это верный висяк. И, хотя внутренний голос подсказывал, что убийство все-таки имело место быть, при отсутствии административного ресурса, каким бы опытом и сверхинтуицией ты не обладал, раскрытие тяжкого преступления сыщику частной сыскной конторы не потянуть. Отказаться от этого дела и заниматься супружескими изменами и всякого рода мошенничествами? Скукота! Отпустив самому себе сутки на размышление, Нарывайло, в результате, все-таки решил, пока не прибегая к помощи знакомого генерала МВД, встретиться со следователем, занимавшимся делом Белоусова.
Объяснив Никите в общих чертах, куда и с какой целью направляется, Нарывайло едва прикрыв за собой дверь, услышал телефонный звонок. Не без колебаний, выждав несколько секунд, все же вернулся. Никита положил трубку и, почесав затылок, как-то неуверенно произнес:
– Михал Иваныч! Кажется, у нас еще один труп.
– У нас? – удивленно спросил Нарывайло.
– По всей видимости, да. Звонил Иванов. Ему только что сообщили из полиции, что погиб Степанов Георгий Николаевич. Просили приехать на опознание.
– Интересный поворот событий. А при каких обстоятельствах, сказал?
– Нет, ничего не знает. Обещал перезвонить, как только что-то выяснит.
– Из какого отделения звонили? И почему Иванову?
– В Юго-Восточном округе. А Иванову – потому что из мобильника Степанова взяли его номер телефона.
– Плохо, что разные районы Москвы – не объединить в одно делопроизводство.
– Думаете, звенья одной цепи?
– Чуть больше суток прошло после встречи Иванова с Подколзиным. Совпадение? – Михаил Иванович сел в кресло и закурил. – Не верю в такие совпадения. Интуиция подсказывает, что одни и те же чьи-то уши торчат. Ладно, не будем делать поспешных выводов, подождем нашего клиента, к следаку ехать сейчас нет смысла.
– Если это не случайность, то чьи уши? Подколзина? Запаниковал? Но почему убрал Степанова, а не Станислава Алексеевича, что было бы логичнее.
– В том-то и дело. Можно, конечно, предположить, что запутывает следствие… Но ты понимаешь, Никита, мне с самого начала этой истории все время кажется, что здесь какая-то лажа. Какая-то черная комедия, в которой все персонажи оказались случайными пешками некоего игрока, разыгрывающего серьезную партию.
– Может, по коньячку, шеф? Для остроты ума? – Не дожидаясь ответа начальника, приняв его молчание за согласие, Никита разлил в бокалы янтарный напиток. – А ваша интуиция не подсказывает, что сегодняшний труп не последний в нашем деле?
– Никита, если честно, то этот вопрос мне хотелось бы тебе переадресовать. Мое поколение, в отличие от твоего, не сильн; в высоких информационных технологиях. Мне практически неизвестно, какие страсти кипят во всемирной паутине, называемой Интернетом. Захожу туда, чтобы узнать народное средство от боли в спине или, к примеру, от запора. Но, поскольку в результате научно-технического прогресса Интернет стал неотъемлемой частью человеческого существования, могу только догадываться о высокой степени криминализации этой помойки. Так что налей еще по чуть-чуть и попробуй сформулировать свое мнение относительно трупов.
Никита с готовностью выполнил указание начальника, плеснув еще граммов по пятьдесят коньяка. Он взял свой бокал, подошел к окну и увидел похоронную процессию, торжественно продвигающуюся на территорию мемориального комплекса с очередной персоной в дорогом гробу, пожелавшей быть увековеченной в анналах российской истории за умеренную плату. Подумал вдруг, что этот бизнес все более становится ему неинтересен. Затем, сделав пару глотков, не оборачиваясь, произнес:
– Михал Иваныч, мне с некоторых пор не дает покоя одна мысль. А что, если вовлечение в сексуальные приключения стариков-разбойников является всего лишь ширмой, дающей возможность отвлечь нас от чего-то более важного, и направить по ложному следу. Нет, не так… Навязать нам ложные мотивы преступлений – вот так будет правильно. Хотя, если вдуматься, одно вытекает из другого – ложный мотив направляет нас по ложному следу.
– С некоторых пор – это, с каких?
– Минут тридцать назад, – рассмеялся Никита. – После разговора с Ивановым. Ну, смотрите, в социальных сетях извращенцев разных мастей – пруд пруди. Но убийства, с ними связанные, мы видим, в основном, только в голливудских триллерах.
– Может быть, есть мысль о том, какой объект является мишенью заговора? Уж не думаешь ли ты, что действия злоумышленника направлены конкретно против нас с тобой?
Никита не успел ответить на вопрос, потому что в кабинет вошел Станислав Алексеевич. Пожав сыщикам руки, он молча сел в кресло. Нездоровый блеск в глазах говорил о том, что человек с трудом справляется с волнением, пытаясь взять себя в руки после перенесенного стресса. Михаил Иванович так же молча достал из бара еще один бокал.
----- . . . -----
– Выпейте, Станислав Алексеевич. Это поможет вам сосредоточиться. – Нарывайло бросил взгляд в сторону Никиты, давая тому понять, что с расспросами торопиться не следует.
Залпом осушив бокал с коньяком и поблагодарив хозяина кабинета, Иванов не без некоторых усилий произнес:
– Да. Жора мертв. С трудом, но я узнал его.
– С трудом? – удивился Никита.
– Он на станции метро Выхино под поезд упал, поэтому тело сильно обезображено.
Услышав название станции, Нарывайло вспомнил нашумевшее дело об убийстве там же в восьмидесятом году, когда он уже несколько лет успел поработать в правоохранительной системе, сотрудниками милиции офицера КГБ. Только называлась эта станция в то время Ждановской. И кто бы мог подумать, что смерть рядового, в общем-то, кагэбэшника приведет к отставке всесильного министра внутренних дел, а затем и его самоубийству. Михаил Иванович на несколько мгновений погрузился в воспоминания о времени жесткого противостояния между чекистами и милицией, а в сущности – о своей молодости, и не заметил, как вдруг произнес вслух:
– Будем надеяться, что это убийство не приведет к аналогичным потрясениям.
И Никита, и Станислав Алексеевич удивленно на него посмотрели.
– Вы тоже думаете, что это убийство? – ошеломленно спросил Иванов. – И какие потрясения вы имеете в виду?
– Нет-нет, – спохватился Нарывайло. – Просто кое-что вспомнил. Но почему убийство? Что вам стало известно о происшествии?
– В общем-то, ничего. Стоял, по показаниям очевидцев, у края платформы и неожиданно упал под приближающийся поезд.
– Ну, в Москве не редкий, надо сказать, случай. Час пик, пассажиров – тьма. А станция Выхино, всем известно, одна из самых сложных в этом отношении. Так что оснований думать, что кто-то покушался на жизнь вашего друга, нет. Во всяком случае – пока нет.
– А вам не кажется странным тот факт, что Жора погиб на второй день после моей встречи с Валентином?
– Ну, если вы намекаете на причастность Подколзина к гибели своего друга, то не кажется. – Нарывайло усмехнулся. – В таком случае логичнее было бы предположить, что под поезд должны были угодить вы, а не Степанов.
– Нет, Михаил Иванович, я не имею в виду Подколзина. Возможно, у кого-то были какие-то свои соображения. Кстати, вы не обратили внимание на один любопытный момент нашей с Виолеттой переписки, где речь идет о супружеских изменах? После того, как я встал, что вполне естественно, на защиту мужчин, она заметно занервничала. Даже, я бы сказал, была сильно раздражена. Мне кажется, что в ее отношениях с бывшим мужем произошло что-то такое, после чего она возненавидела всех мужчин.
– Обратили, Станислав Алексеевич, – вмешался в разговор Никита. – Вполне для обманутой супруги нормальная или, как вы сказали, естественная реакция. А вы, наверное, решили, что коварная женщина выступила в роли обольстительницы мужиков, переживающих кризис среднего возраста, чтобы отомстить им за всех обманутых жен. Не волнуйтесь, мы имеем в виду эту версию. Но вот на что еще мы обратили внимание – в вашей переписке в одном месте были явно удалены какие-то сообщения. Можете пояснить или будете отрицать?
Неожиданно смутившись, Иванов несколько замялся и не без колебаний признался:
– Вы правы. Однажды моя жена уехала на несколько дней к сестре в Рязанскую область. Я сообщил об этом Виолетте, и она тут же предложила встретиться. И не где-нибудь, а у меня на квартире. Договорились, но потом оказалось, что именно в те дни она была чем-то очень занята. Свидание не состоялось.
– А удалить решили перед поездкой к нам, да? – улыбнулся Михаил Иванович.
– Я не думал, что это важно, – кивнул Станислав Алексеевич.
– В таких делах любая мелочь может оказаться недостающим звеном во всей цепочке расследования. Если вспомните еще что-нибудь, звоните. А как фамилия следователя, с которым вы встречались сегодня?
Иванов показал Михаилу Ивановичу визитку следователя, тот записал его данные, затем сказал:
– Мне кажется, вам надо бы на время уехать куда-нибудь из Москвы.
– И обо всем рассказать супруге? – Станислав Алексеевич мрачно усмехнулся.
– Ну, придумайте что-нибудь. Настоятельно рекомендую, поскольку речь идет о вашей безопасности.
– Хорошо, я подумаю, Михаил Иванович. До свидания!
Когда Иванов вышел, Никита произнес, включая свой ноутбук.
– Я тут вспомнил кое-что, Михал Иваныч. Точнее, запамятовал, а теперь вспомнил – когда был у вдовы, нашел пароль к электронной почте Белоусова. Надо бы взглянуть.
– Ну, взгляни. Один считает, что есть мелочи в наших делах, другой забывает о таких мелочах, – проворчал Нарывайло.
– Есть! – Воскликнул Никита. – Ничего себе! Белоусов сообщает Виолетте, что серьезно болен, причем, в подробностях. Смотрите сами.
Михаил Иванович несколько раз прочитал признание Белоусова. Потом спросил у Никиты:
– А почему вдруг не в Одноклассниках об этом сообщил?
– Да это не принципиально, шеф! Бывает, во время общения сайт начинает глючить, вот и переходят на электронную почту. Правда, странно, что от нее нет ответа. Но это тоже неважно. Главное, Виолетта узнала о болезни Белоусова и могла воспользоваться этим обстоятельством, чтобы инсценировать суицид. В их переписке нет договоренности о встрече. Очевидно, тоже была удалена, а где, мы просто не заметили.
– А почему она напросилась в гости к Иванову, а потом вдруг отменила свой визит? Не знаешь?
– Нет.
– Вот и плохо! Ну-ка, Пинкертон, сопоставь дату, когда Станислав Алексеевич удалил договоренность о встрече, с датой отправленного письма Белоусова.
Много времени Никите не потребовалось, чтобы воскликнуть:
– Шеф, вы как в воду глядели – даты совпадают! Выходит, по стечению обстоятельств на тот свет был отправлен Валентин Белоусов, хотя изначально планировался наш клиент.
– Как бы то ни было, ты сегодня же приступаешь к следующей фазе нашего расследования – знакомишься с Виолеттой и, не мешкая, отдаешься ей. В виртуальном смысле, разумеется. Потому как, если дело дойдет до реального секса, тебя постигнет участь известного насекомого. И не вздумай проявлять самодеятельность – все телодвижения только по согласованию со мной. Конечно, это произойдет не так скоро, как тебе, может быть, хотелось бы – понятное дело, барышня сексапильная. Но считаю своим долгом предостеречь тебя от опрометчивых поступков.
– Как скажете, Михал Иваныч.
– Иди к себе, иначе будешь смущаться моего присутствия. А я все-таки съезжу в гости к следаку. Попробую уговорить его связаться с полицией управы Выхино-Жулебино. Сейчас в метро на каждом углу камеры висят – хоть что-то из происшествия на станции мы должны увидеть. Встретимся завтра.
Оставшись в кабинете один, Михаил Иванович тут же связался с Ивановым, чтобы задать ему несколько вопросов. Он уже догадывался, что кульминация еще не начавшегося виртуального романа Никиты с Виолеттой может наступить раньше, чем они того ожидают.
----- . . . -----
Следователь Елисеев, занимавшийся делом Белоусова, с которым встретился Михаил Иванович, на удивление оказался приветливым человеком. Впрочем, его приветливость, как сразу выяснилось, легко объяснялась – не все еще забыли талантливого сыщика МУРа с говорящей фамилией Нарывайло. Даже молодые следаки и опера московской полиции знали о Михаиле Ивановиче по рассказам старших товарищей. Не сказать, чтобы Елисеева заинтересовала версия частного сыщика о связи смерти Белоусова с гибелью человека под колесами поезда в метро, но он помог Нарывайло встретиться с заместителем начальника ОВД Выхино по оперативной работе, с которым был знаком. Тот, в свою очередь, организовал Михаилу Ивановичу доступ к материалам из камер видеонаблюдения, установленных на станции метро. Но их просмотр не принес никаких результатов – толпа пассажиров заслоняла обзор, и было непонятно вообще, что произошло.
Между тем, пока Нарывайло безуспешно пытался найти хоть какую-то зацепку в несчастном случае на станции метро, позволяющую воедино связать гибель двух друзей, Никита, сделав в Одноклассниках ненавязчивую попытку обратить на себя внимание Виолетты пустяковым комментарием на странице, где тремя месяцами ранее всей тусовкой обсуждался один из ее снимков. И, оставшись при этом незамеченным, решил на время затаиться. Никита намеренно выбрал удаленную дату, где все друзья были еще живы, чтобы не вызвать возможных подозрений. Но уже через день Виолеттой был оценен его комментарий, и этот факт Никита принял, естественно, за приглашение к личному общению. Без особых церемоний он начал источать в адрес ее внешности преисполненные восхищений комплименты, надеясь на скорое выражение ответных симпатий. Но не тут-то было – Виолетта вдруг замолчала на целые сутки. Никита не стал торопить события, и не напрасно – его терпение было вознаграждено. Безо всяких обиняков зажигательная женщина пошла в атаку, спросив, нравится ли она ему. Получив утвердительный ответ, написала, что может свести Никиту с ума предложением заняться виртуальным сексом. Конечно же, он изобразил изумление и даже некоторую растерянность. Но, когда Виолетта, почувствовав замешательство Никиты, рекомендовала ему отбросить закостенелые предрассудки, навязываемые обществу дремучими ханжами, все же сдался, при этом заметив, что сходить с ума в его ближайшие планы пока не входит.
Услышав доклад Никиты об установлении контакта с Виолеттой, Михаил Иванович не без ехидства спросил:
– Надеюсь, не настолько близко, чтобы в пылу бушующих страстей ты забыл цель своего с ней сближения?
– Обижаете, товарищ начальник – до кризиса среднего возраста я еще не дотягиваю. И вообще, что у меня может быть общего с этими старыми извращенцами? Кстати, ничего нового я не увидел – фотки один к одному, что у Иванова и Белоусова. Да и текст оригинальностью не отличается… Колготки, трусики, набухшие соски и прочая банальность.
– То есть, ничто тебя еще не насторожило?
– Честно говоря, мне показалось… – Никита задумался, то ли пытаясь найти нужную формулировку, то ли по иной причине. – В общем, есть некоторое ощущение, что она форсирует события. Уж очень напористо действует. Короче говоря, сексуальное вымогалово налицо.
Михаил Иванович, прищурив глаза, недоверчиво покосился в сторону Никиты.
– А ты не пытаешься что-то скрыть? Смотри у меня! Никакой самодеятельности!
– Ладно, ладно! Собственно говоря, скрывать-то нечего, шеф. Ну, намекнула, что неплохо было бы встретиться.
– С этого и надо было начинать, умник! Когда?
– Она еще не решила. Но думаю, что это произойдет скоро. В общем, я у себя, Михал Иваныч. Ежели что – заходите.
Нарывайло не заметил, как прошел день, поломав все мозги над тем, чего не хватает, чтобы сросся пазл. В это время к нему вошла Натали.
– Ты куда Никиту послал, Миша?
– Никуда не посылал. – Михаил Иванович насторожился. – А в чем дело?
– Ну, не знаю. Сорвался, как подорванный – меня с ног чуть не сбил. Прыгнул в машину и умчался.
Почуяв неладное, Нарывайло схватил мобильник. Но Никита не отвечал.
– Вот засранец! Ведь предупредил, чтобы не делал резких движений без доклада. – Михаил Иванович на мгновение задумался. – А кабинет свой он не закрыл? Ну-ка, пойдем!
Во включенном ноутбуке была открыта страница Одноклассников с сообщением от Виолетты: «Никита, дорогой! Возвращалась в Москву по симферопольской трассе, сломалась машина. Я не знаю ни одного телефона, куда надо звонить. Может быть, прилетишь на помощь глупой девушке, мой доблестный рыцарь? Стою на съезде с развязки на Климовск». Ответ Никиты был краток: «Еду».
– И что бы это значило? – Натали вопросительно посмотрела на мужа. Но, видя, что тот погружен в какие-то свои мысли, поняла, что надо сделать. Она вошла на страницу Виолетты и начала просматривать альбомы, пестрившие множеством ничего не значивших снимков природы, городских пейзажей и прочей лабуды. Натали разочарованно вздохнула, осознав, что сведений о личной жизни из всего этого мусора не почерпнуть. Но что-то заставило ее повторить поиски. И вдруг в одном из альбомов с фотографиями длинноногих девиц – очевидно, моделей, она увидела знакомый снимок.
Нарывайло в это время разговаривал с кем-то по телефону. Дождавшись окончания разговора, Натали спросила:
– Никита отозвался?
Михаил Иванович отрицательно качнул головой и подошел к ноутбуку, прочтя на лице супруги, что та обнаружила нечто любопытное.
– Миша, ты помнишь, от кого пришло сообщение Белоусову с угрозой? Вернее, под чьей фотографией скрывался пользователь, который ему угрожал?
– Помню, актер наш какой-то.
– Да. Этого актера звали Станислав Жданько. А теперь смотри сюда.
– Ну, вижу. Потрясающей красоты женщина, помню ее прекрасно. В советские времена была очень популярной актрисой.
Натали грозно взглянула снизу вверх на мужа.
– Так! Ты что сейчас сказал?
– Как, что? Я сказал, что узнал эту актрису.
– Не валяй дурака! Я имею в виду начало фразы.
– Ах, это? – Михаил Иванович рассмеялся. – Я сказал…
– Не смей повторять! У тебя есть только одна женщина потрясающей красоты. – Натали дурашливо нахмурила брови и стукнула ладонью по столу. – Запомни это раз и навсегда!
Они оба захохотали.
– Ну, так в чем дело? Что связано с этой актрисой?
– А то, что она была то ли женой, то ли сожительницей Жданько и убила его из ревности. Уж так ли это было на самом деле, но свой срок за это она отсидела. Да кому я это рассказываю? Кто из нас сыщик?
– Ладно, не шуми. Я же не занимался этим делом. Даже свои дела сразу не вспомнить. Давай, излагай причину своего беспокойства. Только кратко.
– Чего тут излагать! Рядом с этим снимком была еще фотография Жданько. Элементарная логика. И угроза Белоусову под этой аватаркой исходила не от какого-то мифического, неизвестного нам пользователя, а от Виолетты. Удалив резервную страницу из Одноклассников, она и фотографию Жданько удалила из альбома. Но почему-то оставила снимок актрисы. Возможно, посчитала, что ее изображение не может повлиять на ход событий. Короче говоря, эта Виолетта сумасшедшая. Что-то произошло в ее жизни, связанное с супружеством – очевидно, измена мужа. Теперь она из мести решила убивать мужиков, которых сама же и соблазняет.
– И на кой черт ей надо было ломать комедию? Все можно было делать без всякого выпендрежа.
– Я же тебе говорю – сумасшедшая женщина!
Михаил Иванович еще раз посмотрел на последнее сообщение Виолетты.
– Уж не знаю, от сумасшедшей ли женщины, или еще от кого, но Никите действительно грозит опасность, – произнес Нарывайло и, взглянув на часы, энергично направился к выходу.
– Я с тобой! – воскликнула Натали. Но по тому, как решительно Михаил Иванович хлопнул дверью, поняла, что не возьмет.
----- . . . -----
Продираясь сквозь пробки, выезжая на кольцо, затем на крымскую трассу, Нарывайло понял, что Никита оторвался от него основательно, а на звонки по-прежнему не отвечал. Мысленно обругав непутевого помощника, Михаил Иванович вдавил педаль газа своего внедорожника в пол и с тревогой всмотрелся вдаль. Солнце только что скрылось за горизонтом, а нависшие над югом области тяжелые свинцовые облака не предвещали ничего хорошего – вместо обычных для столичного региона неторопливых летних сумерек стремительно надвигалась темнота, и начинал накрапывать мелкий дождь, минут через пять перешедший в ливневой.
Проскочив съезд на Климовск, Михаил Иванович стремительно взлетел на эстакаду. Дворники не успевали сбрасывать потоки воды, заливающие лобовое стекло. Тем не менее, при съезде с развязки в сторону Москвы он увидел на обочине кроссовер Никиты с включенной аварийной сигнализацией, почти вплотную прижавшийся к впередистоящему огромному черному джипу. Нарывайло резко затормозил, принял вправо и остановился, оглянувшись на заднее сидение в поисках зонта, которого, естественно, там не оказалось. И тут Михаил Иванович мысленно обругал себя. Но не за отсутствие зонта – он вдруг вспомнил, что из-за спешки выехал безоружным. Но размышлять по этому поводу времени не было. Когда закрыл дверь, произошла целая серия вспышек молнии, в свете которой Михаил Иванович успел заметить какое-то движение в машине Никиты. Не раздумывая, он энергично двинулся вперед, и в это мгновение почувствовал легкий толчок в спину с одновременно позвучавшей командой «Стоять!». Голос был явно не женский, а упершийся в позвоночник твердый предмет не оставлял Михаилу Ивановичу никакого выбора – он слишком хорошо знал назначение этого предмета, а также его хозяина.
– Руки назад, – спокойным твердым голосом произнес Василий Иванович Закопайко. Защелкнув наручники, он профессионально обыскал своего давнего знакомого. – Что же ты, Михал Иваныч, ствол не захватил? Неосмотрительно с твоей стороны!
– Старею, Вася, – годы свое берут. – Нарывайло обернулся. – Да и ты, я смотрю, не помолодел.
– Да уж. Жизнь – жестокая штука. А профессиональные навыки, вижу, не совсем утратил. Почему не удивлен? Неужели вычислил меня?
Михаил Иванович обеспокоенно оглянулся на машину Никиты.
– Мы так и будем мокнуть под дождем?
– Ты прав. Да и коллега твой скучает в одиночестве. – Открыв заднюю дверь, Закопайко втолкнул Михаила Ивановича в салон, а сам сел за руль. Полуобернувшись назад, с саркастической усмешкой оглядел своих пленников.
Нарывайло, в свою очередь, осуждающе взглянул на Никиту, сидевшего с заломленными назад руками, скованными наручниками. Тот насупился и виновато опустил голову. Закопайко, перехватив взгляд Михаила Ивановича, с издевкой произнес:
– Да, Миша, сплоховал твой помощник. То ли учеником неряшливым в свое время оказался, то ли учитель сплоховал. А что, Никита, хороша девица по имени Виолетта? Наверное, думал, что даст тебе прямо здесь, в машине?
После этого вопроса Никита встрепенулся и непроизвольно посмотрел по сторонам. Совершенно очевидно, что он не осознал еще до конца, что же здесь произошло на самом деле. Михаилу Ивановичу стало жаль парня, потому что в происшедшем, во-первых, он не без оснований винил себя. А во-вторых, понимал, что намерение Закопайко избавиться от них, причем, в ближайшие минуты, не оставляло сомнений. Он тихо сказал:
– Не суетись, Никита. Не было никакой Виолетты, и нет ее в природе вообще. – Затем перевел взгляд на Закопайко. – Намеренно выбрал этот участок?
Закопайко довольно ухмыльнулся.
– Видишь, Никита, какая хорошая память у твоего начальника. Вон там, метрах в двухстах отсюда, – он кивнул в направлении Москвы, – несколько лет назад вы замочили моих людей.
– За дело, между прочим, – вставил, наконец, свое слово Никита. – Ликвидировали ублюдков, которые разводили водителей на подставах.
– Неважно, – зло сказал Закопайко. – Вы постоянно путались у меня под ногами. То не давали отжать бизнес у не вполне нормальных баб. То парней моих на тот свет отправили. Наконец, жил себе тихо в Черноморске. Нет, вы и там дорогу перешли. Чего, спрашивается, приперлись?
Михаил Иванович посмотрел на него с любопытством. Он осознал, что представилась возможность потянуть время, хотя не понимал, как это можно использовать в своих интересах, когда у обоих на руках браслеты. Но все-таки спросил:
– А что не так пошло в Черноморске? Дело ведь закрыли.
– Я и сам не успел понять. То ли этот маньяк-недоумок решил сделать заявление, то ли Неважнецкий из-за бугра решил от меня избавиться – тот еще хитрый лис! Короче, заинтересовалась мною полиция – еле-еле удалось следы замести, благодаря тому, что не один паспорт в запасе имеется. Только пришло понимание, что не навсегда, пока есть вы. – Закопайко опустил стекло. – Ну, все. Дождь закончился, выходим. Нет у меня времени душу изливать.
– А чего выходить, кончай здесь – была охота в грязи валяться!
– Нет. Мне эта машина на первое время понадобится, неприметная и без кровавых подтеков. Моя засвечена. – Закопайко откинул солнцезащитный козырек. – Вот, и документы здесь – Молодец, Никита!
Все вышли. Мимо, несмотря на позднее время, на большой скорости с шумом проносился нескончаемый поток машин. Лето приближалось к концу, народ возвращался с южных курортов в Москву и далее на север. Вынув из кармана пистолет, Закопайко кивнул в сторону леса, пропуская обреченных пленников вперед. В это время с эстакады на большой скорости спускалась машина, осветив фарами всю группу. Никто из троих не успел что-либо понять, когда она, резко затормозив, остановилась прямо на проезжей части. Ослепленный дальним светом, Михаил Иванович успел только заметить, как Закопайко, словно оступившись, начал медленно оседать на землю, выронив ствол и ухватившись обеими руками за правый бок. От машины отделилась женская фигура и неторопливо направилась в их сторону, держа обеими руками пистолет, все еще направленный на падающего Василия Ивановича. Это была Натали.
----- . . . -----
– Вас ни на минуту нельзя одних оставлять, обязательно влипните в какую-нибудь историю, – ворчала Натали, освобождая Никиту и Михаила Ивановича от наручников. – Посмотрите, что с ним?
– Вообще-то, ничего, кроме того, что ты подстрелила Васю. – Нарывайло приподнял раненого за плечи. – Никита, помогай, в его тачку отнесем.
– Какого еще Васю? – удивленно спросила Натали.
– Василий Иванович Закопайко, собственной персоной, – ответил Михаил Иванович, бережно укладывая на заднее сидение джипа того, кто еще несколько минут назад готов был отправить его и Никиту к прародителям.
– Господи! – воскликнула Натали. – А этот откуда здесь? – Будучи в сильном волнении, в первые мгновения от происшедшего, Натали не узнала старого знакомого, когда обшаривала карманы в поисках ключа от наручников.
– Потом расскажу, сейчас надо оказать Василию Ивановичу первую, так сказать, медицинскую помощь. – Нарывайло посмотрел на Никиту, который, судя по всему, не совсем пришел в себя после пережитого стресса. – Встряхнись и поищи аптечку.
Ранение, по всей видимости, оказалось тяжелым. Пуля вошла в правый бок на уровне груди, а выходного отверстия не было. Открыв аптечку, Михаил Иванович сказал:
– Выстрел неплохой – уроки усвоила. А теперь, Натали, придется вспомнить свою прежнюю профессию.
– Ты какую имеешь в виду, дорогой? – не к месту попыталась пошутить жена, находясь все еще, очевидно, под воздействием нервного напряжения.
– Медицинскую, разумеется, – сердито проворчал Михаил Иванович. – Откуда у тебя ствол?
– Как, откуда? Из твоего сейфа.
– Ну, допустим, я выболтал тебе однажды по пьянке код. – Михаил Иванович чувствовал, что как-то надо самому избавиться от стресса, но на ум не пришло ничего более подходящего, чем дурацкие вопросы супруге. – А почему поехала без разрешения?
– Ну, извини. – Натали все понимала и не обращала внимания на ворчание мужа. Обработав рану йодом и наложив повязку, сунула под нос тяжело дышавшему Закопайко нашатырный спирт. – Это все, чем мы можем сейчас ему помочь.
Раненый застонал и открыл глаза. Михаил Иванович смотрел на Закопайко и вдруг поймал себя на мысли, что не испытывает в эти минуты ненависть или какие-либо другие неприязненные чувства к человеку, только что имевшему твердое намерение отобрать у него жизнь. Старый сыщик никогда не забывал, через что его коллегам пришлось пройти в недоброй памяти девяностые годы, перемоловшие своими жерновами и не такие крепкие орешки, каким был Василий Иванович Закопайко. В результате демократических, экономических и прочих преобразований за борт были выброшены профессиональные кадры, не за деньги, а за идею верой и правдой служившие системе. И не все нашли в себе силы не сломаться, не ступить на скользкий криминальный путь.
Михаил Иванович тяжело вздохнул и достал из кармана мобильник. Набрав чей-то номер, коротко сказал:
– Виктор Николаевич, можете подъезжать. Но наш подопечный тяжело ранен, нужна медицинская помощь. – Видя вопросительные взгляды Натали и Никиты, пояснил, что разговаривал со следователем Елисеевым.
Молчавший до сих пор Закопайко медленно произнес:
– Ну, поскольку я вижу вас всех вместе, значит, еще жив. – После короткой паузы посмотрел на Михаила Ивановича. – Скажи честно, как ты меня вычислил? Где я прокололся?
– Нет, к сожалению, не смог я тебя вычислить, иначе финал этой истории был бы другим. Вообще-то, когда ты столкнул под поезд Георгия Степанова, я вспомнил рассказ Неважнецкого о том, как в восьмидесятом году ты таким же способом убрал своего коллегу, который за деньги сливал ментам информацию о расследовании убийства сотрудника КГБ на Ждановской. Но с тобой конкретно убийство Степанова не стал связывать, просто подумал, что просматривается почерк знакомой конторы. А теперь ты мне скажи, зачем понадобился весь этот спектакль? Если мы с Никитой представляли для тебя опасность, мог просто завалить нас без всяких прелюдий.
– Не все так просто. Я же понимал, что контору свою розыскную ты открыл не просто так, а под солидной крышей из министерства, и твой генерал знал, чем вы в Черноморске занимались. Поэтому я автоматически попадал в число подозреваемых. – Закопайко помолчал. Очевидно, говорить ему было все труднее. – Кстати, кто меня слил по черноморскому делу, догадываюсь. Думаю, что ты тоже в этом разберешься.
– Ты через Белоусова вышел на их компанию?
– Иванов рассказал? Впрочем, это уже не имеет значения. Да, однажды мы с ним связаны были одним делом. Вообще-то, когда Белоусов попал в нашу контору, благодаря моей протекции, довольно успешно продвинулся по службе. А в девяностых, полагаю, в знак благодарности, подставил меня так, что я за бортом оказался. Правдолюбцем был. И, судя по всему, мозгов почему-то не хватило догадаться, что мне стала известна его роль в моем увольнении.
– И ты решил, что смерть бывшего сослуживца – равноценная плата за твое увольнение?
– Но он был неизлечимо болен, сам об этом признался виртуальной Виолетте, ненормальный. Действительно, я Белоусова попросил организовать встречу друзей, предварительно выяснив, что среди них есть бывший министерский работник. Наплел Валерке что-то вроде того, что надо кое-какие вопросы порешать. Изначально я на самом деле не собирался его убивать – из одной конторы все-таки. Но Валера так проникновенно рассказал о своей тяжелой болезни, что я в лице обожаемой им женщины расчувствовался почти до слез. Решил, что надо помочь ему избавиться от мучений, одновременно используя подвернувшийся случай в своих целях.
– Да ты просто благодетель! – Михаил Иванович задумался, размышляя про себя, стоит ли раскрывать глаза Закопайко на то, что врачи были уверены в успешном проведении операции. Но Василий Иванович из последних сил, прежде чем потерять сознание, вдруг произнес:
– Кажется, я не жилец уже на этом свете. Послушай… Если Неважнецкий опять появится на горизонте, держись от него подальше. Это страшный человек. Я, конечно, не был святым и в прежние годы, но грязную работу приходилось иногда выполнять по долгу службы в компетентных органах. А мерзавцем, у которого руки по локоть в крови, я стал благодаря Неважнецкому, когда меня вышвырнули из органов. Понимаю – это был мой выбор, но в новых условиях хотелось как-то выжить.
Все это время Никита и Натали молчали. Просто слушали, что-то не понимая, чему-то удивляясь, но не пытались принять участие в разговоре. Оперативная машина и реанимационная подъехали практически одновременно. Пока санитары перегружали Закопайко, Нарывайло о чем-то с глазу на глаз переговорил со следователем Елисеевым. Уточнив самочувствие Натали и Никиты, имея в виду их способность, с учетом обстоятельств, сесть за руль, Михаил Иванович устало скомандовал: «Всем домой, но аккуратно».
----- . . . -----
Утро следующего рабочего дня началось с того, что Нарывайло, пригласив в свой кабинет Никиту и Натали, поставил на стол бутылку коньяка и предложил помянуть усопшего раба Божьего Василия.
– Елисеев еще вчера с дороги позвонил мне – не довезли они живым Закопайко. Почувствовал Василий Иванович приближение старухи с косой, поэтому в последних его словах и прозвучало некое подобие покаяния. – Он посмотрел на жену, в глазах которой уловил тревогу. – Не переживай, Натали, стрелял в него в порядке самообороны я. Подозревать тебя в совершении противоправных действий у следствия нет оснований, поскольку твои пальчики на стволе отсутствуют. И вообще, на месте происшествия тебя не было. Все формальности в ходе расследования будут соблюдены.
– А вчера по возвращении домой ты не мог об этом сообщить?
– Просто не успел, извини. – Михаил Иванович засмеялся. – Пока я на кухне снимал стресс, ты была уже в глубоком забытье. Короче говоря, Елисеев оказался вполне адекватным следаком – я пришел к такому выводу, когда встретился с ним после убийства Степанова. Мне кажется, что удалось убедить его в том, что смерть Белоусова и гибель в метро Степанова связаны. Да и сам он мало верил в суицид Белоусова, но зацепиться не за что было. В общем, Елисеев обещал мне закрыть глаза на некоторые нестыковки, если найду убийцу. Уверен, что при детальном анализе материалов всех камер видеонаблюдения на станции метро Выхино, в день убийства, личность Закопайко непременно всплывет. Да и Станислав Алексеевич его опознает.
Никита, все еще чувствующий свою вину во вчерашнем происшествии, удивился:
– Не понял! А кого он должен в нем опознать, Михал Иваныч?
– Его самого и должен опознать. – Видя непонимающие взгляды, старый сыщик улыбнулся. – Ну, хорошо. Если помните, я как-то обмолвился, что с самого начала в этой истории что-то не так. Мне не давала покоя мысль, что каким-то таинственным режиссером хорошо поставлен спектакль с непредсказуемым финалом. В тот день, когда Никита устанавливал контакт с Виолеттой, я позвонил Иванову и поинтересовался, каким образом он вышел на наше бюро – ведь сейчас таких контор в Москве не один десяток. И Станислав Алексеевич вспомнил, что в кафе на Арбате к ним за стол в конце мероприятия подсел какой-то мужчина, как оказалось, старый знакомый Белоусова, якобы случайно увидевший его в компании друзей. А потом, присутствуя на похоронах, этот же мужик дал Иванову наши координаты, как бы на всякий случай, порекомендовав меня как известного в прошлом сыскаря МУРа.
– И теперь мы знаем, что этим незнакомцем был ни кто иной, как Василий Иванович Закопайко, – задумчиво произнесла Натали.
– Совершенно верно. – Михаил Иванович встал из-за стола, закурил и прошелся по кабинету. – Ничего не подозревающий Белоусов встречу организовал через Георгия Степанова, у которого была более полная информация о друзьях, проживающих в Москве. После этого на сцене, то есть, в Одноклассниках, и нарисовалась мадам Виолетта.
– А вы действительно до самого конца не догадывались, что за всеми делами маячит фигура Закопайко? – спросил Никита.
– Ну, каким боком? Нет, конечно. Ведь с самого начала наша с вами дедукция была заточена на то, чтобы вычислить некую Виолетту. Надо отдать должное Василию Ивановичу, он мастерски развел стариков-разбойников на флирт со скучающей сексапильной барышней, в том числе и тебя, полового агрессора. Взять хотя бы момент, когда он изобразил раздраженность Виолетты в переписке с Ивановым о мужских изменах. Мотив налицо – месть обманутой сумасбродки первым, попавшим в ее любовные сети мужикам, как утверждала Натали, после измены мужа. Причем, изящно запутывает следы, направляя следствие то на Виолетту, то на Подколзина, то опять возвращает к Виолетте. Если честно, я вспомнил о Закопайко, когда узнал, как погиб Степанов. Ну, вы слышали вчера разговор с ним о случае в восьмидесятом году. Только мысль эта как-то не закрепилась, показалась несерьезной.
– А почему вслед за мной поехали?
– Хороший вопрос, Никита. Потому как понял, что тебя ждет подстава. А все благодаря бдительности Натали и аналитическому складу ее ума… Ну, еще и тому, что ты в спешке забыл выключить ноутбук. А вот почему ты поперся на эту встречу, сломя голову, не доложив цели своего убытия? – Михаил Иванович взглянул на улыбающуюся жену. – Ладно, можешь не отвечать при женщине, пощадим твое мужское самолюбие.
– Совсем не потому, о чем вы подумали, – смутился Никита, но сразу же решил замять неловкую ситуацию. – Я теперь думаю, Михал Иваныч, что трупов в этой истории, с учетом наших с вами, могло быть больше. Наверняка Закопайко планировал убрать всех участников, знавших его в лицо. Ведь не зря он затеял игру под названием «Секс по Интернету». И после Белоусова на очереди были Иванов с Подколзиным, пока я не вышел с ним… – Никита запнулся. – То есть, с ней… на связь. Закопайко решил, что этим моментом надо сразу воспользоваться, не откладывая на потом.
– Вот именно, – засмеялся Михаил Иванович. – Теперь ты, надеюсь, понял, что случайные связи, в том числе, легкий флирт по Интернету, опасны для здоровья. Ну, а в том, что мы рано или поздно выйдем на связь с Закопайко, он не сомневался. Все просчитал.
После небольшой паузы Натали, до этого молча слушавшая мужчин, произнесла:
– Все-таки не совсем понятно, с какой целью Василий Иванович обмозговал такую многоходовую партию. Ну, да – хотел запутать следствие, замести следы, как сам вчера объяснил. Но, если опять планировал исчезнуть, имея фальшивые паспорта, какой смысл был огород городить?
Михаил Иванович не без грусти усмехнулся.
– Видишь ли, Натали, непосвященному человеку нелегко понять логику поступков таких людей, как Закопайко. Просто убрать нас выстрелом в затылок или, всадив нож в спину в каком-нибудь немноголюдном месте, было бы для него слишком банально. Нет куража, азарта. Ведь вся его прошлая жизнь с молодых лет была сплошной чередой приключений, связанных с риском для жизни, удач и разочарований при разработке и реализации оперативных планов и закручивании всевозможных интриг. Но не исключено, что все гораздо проще, чем мы думаем – хотелось воспользоваться случаем и поиздеваться над сыщиками, возомнившими себя пинкертонами, втянуть в историю, в которой мы продемонстрировали бы свою полную профнепригодность. Но истина, как это часто бывает, лежит где-то посередине. А теперь, Никита, звони нашему клиенту, скажи, что все кончено – может возвращаться в Москву.
– Но еще один вопрос, шеф! Закопайко сказал, что знает, кто его слил по черноморскому делу. Я правильно понимаю, что он имел в виду Неважнецкого?
– Думаю, да. Собираясь за бугор, Неважнецкий решил обрубить концы, а Василий Иванович был уже для него отработанным материалом. Правда, понадеявшись на помощь своего высокого покровителя, несколько недооценил возможностей Закопайко, тем самым вольно или невольно подставив и нас под удар.
– А высокий покровитель, это… – Никита ткнул пальцем в потолок.
– Верно. Это наш генерал, благодаря которому на свет появилось частное детективное бюро под названием НикитаточкаRU. Видишь, как все переплелось? И разобраться в этой мешанине не пытайся. Не забывай народную мудрость: меньше знаешь – крепче спишь.
Роман с кладбищем. Легкий флирт в инете
© Copyright: Вячеслав Исаев 2, 2016
Свидетельство о публикации №216042201926
Свидетельство о публикации №216042201926
Рецензии