Задержался

Солнца луч пронзил седые кроны.
Снег сошел. И трупы оголил.
Пятаков поправил круг короны.
Взял двустволку и в седло вскочил.

Егерь он – от Бога и от чёрта.
Лес – его родная сторона.
По стрельбе – медальный мастер спорта.
По душе – гитарная струна.

Он объехал все свои пенаты.
Насчитал «подснежника» четыре.
Пару ям от разрывной гранаты.
И ушел подумать на сортире.

Двух он лично «положил» зимою.
Третий – заблудившийся «тупняк».
Кто же так не дружит с головою,
Раз на Территории бардак?

Знают репутацию в народе.
С Пятаковым лучше не вязаться.
Тот четвертый – так знакомый… вроде.
Но могло с бухла и показаться.

Он вернулся к трупу на опушке.
Наклонился, вглядываясь в кости.
По башке прикладом дал зверушке,
Что зашла погреться в тело в гости.

Он искал привычные ответы.
Пули след. Ножа проникновенье.
Старый враг? Забытые секреты?
Острый сук? Простое невезенье?

Но чем больше он смотрел на тело,
Тем… смотрело тело на него.
Все его исподнее вспотело.
Тени вили плед из Ничего.

Почему туман в глазах и слезы?
Почему так трудно понимать?
Почему не чувствует мороза?
И зачем так громко воет мать?!

Пятаков дрожащею ручонкой
Прикоснулся к краю бытия.
Заскулил побитой собачонкой
И воскликнул: «Боже, это ж я...»