Решение Лизы

Выйдя на следующий день из лазарета, Лиза к своему удивлению узнала, что все последующие две недели у них не будет уроков истории, поскольку Валентин Григорьевич на некоторое время покинул стены института.
Произошло это так: на очередном уроке французского в класс внезапно вошла Ольга Сергеевна и объявила о том, что Басланов не будет присутствовать в институте указанное время. Разумеется, данное известие не могло не понравиться некоторым ученицам, однако и его ненавистникам, и тем, кто уже относился к молодому историку неплохо, было интересно узнать причину такого внезапного отъезда. Услышав вопрос девушек, начальница института несколько помрачнела.
- Даже не знаю, как лучше вам сказать... Впрочем, les jeunes filles, вы уже взрослые и совсем скоро сами покинете эти стены, поэтому я стану скрывать от вас правды. Все дело в том, что monsieur Басланов не вполне здоров, несколько лет назад он очень тяжело болел и так и не смог полностью оправиться, хотя заверил меня, что это никак не отразится на его должности преподавателя. Однако ввиду некоторых обстоятельств ему понадобилось восстановить душевное равновесие, потому он и попросил у меня две недели отпуска. Не волнуйтесь, после указанного срока он непременно вернется и продолжит занятия с вами. Что ж, это все, что я собиралась вам сообщить сегодня. Continuez la le;on!

Когда Ольга Сергеевна ушла, девушки тотчас начали перешептываться между собой, гадая, что же именно могло произойти, чтобы спровоцировать у Басланова такую реакцию. И только Запольская частично знала ответ, у нее уже была крупица разгадки странной тайны историка. Вспоминая его ночной разговор с врачом, девушка медленно собирала первые части путанной головоломки. Но полностью сосредоточиться и понять все ей мешало вернувшееся чувство вины, которое разгорелось с новой силой.
Однако другие воспитанницы практически не обращали на Лизу особого внимания, продолжая шушукаться. В конце концов это надоело даже весьма к ним терпимому месье Пайротту, и он потребовал тишины:
- Silence! Сesser! Arr;tez de les conversations! Vite! - мужчина уже сорвался на крик. Это заставило девушек одуматься и замолчать на некоторое время.
- Pardonnez-nous, monsieur. Мы всего лишь обсуждали случившееся, а именно, почему Валентин Григорьевич так внезапно заболел и на время нас покинул. - с невинным выражением лица проворковала Сабурова. - Как жаль, что Ольга Сергеевна так и смогла нам назвать его странную болезнь...

Француз изменился в лице. Несколько секунд он молчал, раздумывая, а затем медленно ответил:
- Eh bien... Предположим, что я знаю, что именно с вашим историком произошло, только...
- Пожалуйста, просим вас, расскажите! S'il vous pla;t! - раздалось несколько умоляющих голосов. Лизы среди них не было, однако протестовать девушка не стала.
- Bien, я постараюсь, - Пайротт попросил учениц сесть поближе к кафедре. - Вы сами этого не видели, потому и не можете знать, но... Месье Басланов действительно болен, и очень серьезно, у него нервы не в порядке, и это еще мягко сказано, они вообще никуда не годятся, поверьте. Он ужасно боится воды, ему невыносимо даже просто на нее посмотреть, и если он еще подойдет к ней... На днях это случилось в моем присутствии и... Это было terrible, на несчастного было невозможно смотреть, он побледнел как смерть и трясся будто в припадке. Неудивительно, что после такого он решил побыть дома и успокоить себе нервы, второго приступа месье Басланов бы не перенес.
Выпускницы еще больше разволновались и хотели возобновить свое обсуждение, но к этому времени урок уже закончился, и им пришлось разойтись. Однако уже после занятий, в своем дортуаре, первоклассницы продолжили незавершенный разговор.

Нечего и говорить о том, что все девушки были чрезвычайно удивлены и даже потрясены открывшейся правдой. Всевозможные догадки и домыслы, нелепее друг друга, сыпались точно из рога изобилия, порождаемые пылкой фантазией институток.
Кто-то думал, что на самом деле Валентин Григорьевич сбежал из сумасшедшего дома; другие считали, что он - изменившая облик нечисть, боящаяся воды; третьи называли Басланова коварным лицедеем и утверждали, что образ нервнобольного - очередная маска Нерона, который уже прочно утвердился за ними как лицемер-женоненавистник и сентименталист в одном лице.
Больше часа девушки наперебой предлагали собственные версии-объяснения происходящего, пока Краснова наконец не посмотрела в сторону молча сидевшей на своей постели Запольской.
- А ты-то, Лиза, что думаешь? Насчет нашего Басланова.
- Я? Ничего. - негромко ответила девушка, опустив глаза.
- Но ты что-то же поняла из сегодняшнего рассказа Пайротта, верно? Ты ведь сама видела, чем Нерон занимался здесь по ночам, как смотрел на наш пруд, держа в руках свечу...
- Довольно, прекрати напоминать об этом, - резко оборвала товарку Лиза, - Я поняла только то, что мне самой необходимо будет на время покинуть институт. В эту субботу я на несколько дней уеду к матери.
Больше ничего не сказав, девушка начала готовиться ко сну и до самого утра не перемолвилась ни с кем и словом.

* * *

Ольга Сергеевна, разумеется, позволила Лизе уехать из института на три-четыре дня, и спустя несколько часов Лиза уже находилась в своем родном доме на окраине Петербурга. Ее мать, не слишком богатая, но и не нуждающаяся вдова, искренне любила свою единственную дочь и была очень рада этому визиту. Однако женщина почти сразу заметила подавленное настроение Лизы и тотчас начала спрашивать, что произошло.
Поначалу девушка пыталась отмалчиваться, но Мария Николаевна не была намерена отступать.
- Лизонька, милая, ну расскажи, в чем дело. Мне ты всегда можешь довериться, правда же? Лизок, я прошу тебя, не утаивай от меня ничего. Ты переживаешь из-за будущих экзаменов? Нет, я знаю, ты все сдашь, медаль, вероятно, не получишь, но тем не менее и не останешься в черном списке худших учениц. Значит, здесь другое... Ты влюблена? И в кого же?
- Ни в кого, и умоляю, оставим этот разговор, я печалилась совсем по другому поводу, maman! - неожиданно резко ответила Елизавета. Мария Николаевна нежно обняла дочь за плечи.
- Так что же случилось, а? Не бойся, вместе мы все исправим, что бы там ни было. Только скажи мне...
Лиза медленно подняла на мать глаза.
- Мама, я недавно поняла, что была очень гадкой, потому что уже так давно не навещала папу, не была возле его могилы почти два года... Мне нужно туда сходить. Одной, без всяких сопровождающих. Лучше завтра утром, пусть меня только довезут до ворот, а дальше уже я сама.
- Что ж, если это действительно теперь очень важно для тебя... Можешь поехать, милая, только я прошу, будь осторожна.
- Обещаю, маменька. - Лиза нежно поцеловала тонкую белую руку. Глаза растроганной Марии Николаевны увлажнились.
- В таком случае, я распоряжусь, чтобы тебе подготовили траурный наряд и цветы. Уже завтра ты сможешь навестить его в последнем пристанище.