Сенокос

                Светлой памяти
                Михаила Сергеевича
                Евдокимова

- Ну вот, Миша, опять ты приехал к нам в начале осени. А за лето у нас много чего произошло. Лето, сено готовить надо, ты же знаешь, как у нас работает магазин и что в нем есть. Ну, ты знаешь Ивана, ну тот, что с твоим отцом Сергеем в мастерской работал. Насмотрелся рекламы по телевизору, ну  это где мужик ест маргарин, что вроде масла и запивает парным молоком.  Поехал Иван в райцентр набирать продукты, ну и набрал этого масла - «Масло мягкое деревенское». Ну, каким же надо быть дураком, чтобы мазать это масло толстым слоем на хлеб, да еще потом запивать кружками сырым молоком.  Сыт-то его хотел воспротивиться, но он и его заставил. Боже мой, что случилось к вечеру.  Миша, наша фельдшерица говорила: : такого др… ну такого поноса, ну как по-научнее сказать, диареи, я еще не видела». Миша,  смыло их до нельзя.  Но горе, Миша, одно не ходит.  Сам знаешь, одна у нас  в деревне машина, на ней и сено привезти и дрова. Ты же помнишь тот последний КАМАЗ, что совхоз еще купил до перестройки. Так вот, Сенька водитель, поспорил с мужиками, что стоя на коленях в кабине на сиденье, сложа руки за спиной,  выпьет стакан водки. Толи водки было выпито к моменту  спора уже много или центр тяжести нарушен, но Сеньку так качнуло, что он штопором  пошел вниз и в аккурат головой попал промеж педалей газа и тормоза. Металл на педалях видать хороший попался, Педали обхватили Сеньку за шею мертвой хваткой, как его Нюрка на их свадьбе. Господи, что же тут началось. Нюрка прибежала с малыми детьми, ревет, бабы кричат, собаки лают, а у мужиков хмель прошел. А  Сенька как только ногами шевельнет, так, паршивец, все пяткой на сигнал попадает, каждое свое движение вроде музыкой сопровождает. А время-то идет, человека освобождать надо.  Стоит же защемленный вниз головой.  Все выпитое- закушенное смешалось и всем грузом навалилось к горлу. Он же все время говорил: «Я знаю свою норму выпить, Подойду к зеркалу, рот открою, как увижу, что огурцы в водке плавают, все - хорош!». Толи водка с огурцами поменялась, но стал Сенька просить, Христа ради, помочь. Это потом стали вспоминать, кто первым предложил завести  трактор «Беларусь» и тросом оттянуть одну педаль в бок, чтобы освободить Сенькину голову из плена. Ну, подъехал трактор задом к кабине, а Нюрка кричит: « Не дозволю за педаль трос цеплять, вдруг трос сорвется  и поранит  лицо моего мужа. Согласие даю только на вожжи или веревку». Ну, ты Миша знаешь, что веревок у нас  и в лучшие времена не было, корову к быку и то на шпагате водили.  Принесли вожжи, ну ты Миша помнишь, на которых сымали моего соседа с крыши. Зацепили за трактор, ну  кто же знал, что их надо было сложить в несколько раз.  Трактор натужно заработал, вожжи натянулись, педаль немного  подалась в бок.  Сенька чуть повернул голову, как вожжи порвались на куски, а педали еще плотнее сжали Сеньку за горло. Ну а потом вспомнили, что когда Иван работал еще в совхозе, то из мастерской принес пилку по  металлу. Пришли к выводу - надо срочно пилить одну из педалей. Принесли пилу, а она у Ивана два года лежала в сарае, возле мешка с мокрой солью и от такого хранения пришла в негодность. И сколько бы Сенька стоял вниз головой, если бы не мой внук? Подошел и говорит: « И что вы тут цирк устроили? Снимите резинки с педалей, голова и освободится!». Миш, сынок ты можешь представить, и правда, голова прошла, только вот уши немного задело. И такая у меня гордость за внука появилась, думаю: «И наша порода не из дураков». Но неделю погодя я с этим самым внуком поехал в район в магазин за прозрачной пленкой, сено к осени укрывать от дождей. Миша, сынок, ну ничего не предвещало беды. Но на обратном пути, на переезде автобус остановился. Переезд закрыли для прохода поезда. Стоим, ждем, лето было жаркое, народ притомился, кто дремлет, кто молчит и думает о своем. А внук все вертится и вертится, а тут стал в  носу ковыряется.  Ну, сам знаешь - люди, не культурно. Я раз говорю ему: «Не ковыряй в носу»,   два говорю: « Не ковыряй. Сколько раз я тебе буду  говорить?». Миша, сынок, и он вдруг в полной тишине на весь автобус говорит: «А сколько раз тебе бабушка говорит: «Не писай с крыльца, не писай с крыльца, сено сгниет!», а ты все равно писаешь». Миша, что тут было, весь народ в автобусе взвыл от хохота.  Такого позора я еще не испытывал. Вылез я из автобуса и пешком до дома. Вот такой сенокос. А ты говоришь.